Хлеб из маргариток

Жила Алинка с мамой Мариной Ильиничной, школьной учительницей английского. Про отца ничего не знала. Разговор на эту тему дома не приветствовался. Девяностые годы меняли привычки. Могла ли Алинкина мама еще недавно предполагать, что поплетется с клетчатыми сумками в Восточную Турцию. За кожаными куртками, джинсами, кроссовками. Что будет сдавать добро в городе хищным южным ребятам, научится торговаться и стоять на своем. У нее не все получалось. Из-за того, что в отличие от прочих «челночниц», старалась что-то разглядеть для себя в вынужденных этих походах. Ведь турецкие ныне Карс и Эрзурум – Пушкинские места. Святые для русского гуманитария.

Деньги на первую поездку добыла, продав доставшиеся от бабушки книги. Там были шедевры. Достоевского «Дневник писателя за 1877, 1880—1881 гг.». Все четыре серии дореволюционной Всемирной библиотеки от А. В. Амфитеатрова до Георга Брандеса, отлично сохранившиеся. Теперь это состояние. Тогда – спасибо, нашелся ценитель, давший по минимуму.

Из Города до турецкой границы по реке Араксу, это за Батуми, автобус с челноками шел два дня. Турки за пограничным Араксом товар держали наготове. Можно было, загрузившись, возвращаться в тот же день. Пушкин не позволил. В первый «челночный» поход Марина Ильинична понеслась на местном автобусе в Карс (двести тридцать восемь километров), оставив сумки под надзором продавцов. Риск, конечно. Кто знает, насколько они надежны.

В 1878—1917 гг. Карс был главным городом Карской области Российской империи. Марина Ильинична, зачарованная, бродила по его улицам, где сохранилось немало домов в русском купеческом стиле. Но еще на подъезде к городу она думала о том, что вот где-то здесь, может, вон в той деревушке, Александр Сергеевич ел «проклятый чюрек, армянский хлеб, испеченный в виде лепешки пополам с золою». И ей тоже захотелось чурек. А вот где-то здесь, в центре тогда еще небольшого Карса, молодой, рвущийся в бой, армянин велел своей матери поэта покормить. «Скоро старуха приготовила мне баранину с луком, которая показалась мне верхом поваренного искусства». Марине Ильиничне тоже захотелось… шашлычка.

О, горы Карса, покрытые «печальными соснами». До Эрзурума от него сто семьдесят два километра. Места боев «пушкинского» июльского похода 1829 года. «Турки отсеченные головы отсылают в Константинополь, а кисти рук, обмакнув в крови, отпечатлевают на своих знаменах». «Пушка подымала нас на заре. Сон в палатке удивительно здоров. За обедом запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским, застывшим в снегах таврийских».

А есть ли сейчас в Эрзуруме «язиды», слывущие дьяволопоклонниками? Александра Сергеевича утешили: это «пустая баснь; они веруют в единого бога; что по их закону проклинать дьявола, правда, почитается неприличным и неблагородным, ибо он теперь несчастлив, но со временем может быть прощен, ибо нельзя положить пределов милосердию аллаха».

Где была заминированная турками сакля, в которой в гостях у генерала Раевского оказался поэт? Едва русские, узнав о мине, жилище оставили, случился взрыв. Разлетевшимися камнями придавило нескольких казаков. Где-то здесь Пушкину показали гермафродита – «высокого, довольно толстого мужика с лицом старой курносой чухонки».

А как Пушкину нравились слова пленного паши о поэтах, обращенные к нему!

«Благословен час, когда встречаем поэта. Поэт брат дервишу. Он не имеет ни отечества, ни благ земных; и между тем как мы, бедные, заботимся о славе, о власти, о сокровищах, он стоит наравне с властелинами земли и ему поклоняются».

Десятитысячная русская армия, занявшая Эрзурум, поразила жителей дисциплиной. Ни одного случая краж или мародерства. Русская воинская культура: не грабить, не клянчить, пленных не обижать.

Челноки в Карс и Эрзурум не ездили. И правильно. Крюк от Аракса полтысячи верст. Тамошняя торговля не очень. Да что там. Вот и у Пушкина про Эрзурум: «товаров в нем продается мало; их здесь не выкладывают,… в Арзруме больной может умереть за невозможностию достать ложку ревеня, между тем как целые мешки оного находятся в городе». Время идет, а что меняется?

На весь поход у Марины Ильиничны ушло три дня. И сорок три доллара, на автобусные билеты и воду. Огромные для неё деньги. Не жалко. С Александром Сергеевичем пообщалась.

Однако в связи с дальним походом хозяйки её квартирка закрытого гостиничного типа, с душем и туалетом без ванной, оказалась в распоряжении детей. Отработав свое, Архип на «копейке» нёсся к подъезду девушки испить настой из пакетика цейлонского «Ахмада». Было у Алинки чистенько. Аккуратная девочка. Альбомы семейные смотрели. Архип видак купил. Кассеты с фильмами брал в ларьках хозяина. Роскошные, недоступные прежде фильмы. Помните, конечно, «Хищника» с классным тогда ещё Арнольдом Шварценеггером. Вертолет, рухнувший в джунглях. Слеза из глаз издыхающего инопланетного чудища. Свирепое существо, а почему-то все равно жалко.

«Однажды в Америке» Серджо Леоне! «Крестный отец» Френсиса Форда Копполы! Алинка с Архипом смотрели в маленький мерцающий экранчик в темноте, прижавшись друг к другу. Подвывали нежной, чистой, до слёз печальной мелодии Нино Рото, пронзившей каждый кадр. Рвущий сердце плачь души, затолкнутой в грязь. Тоска о чистоте и любви. Сожаление, невозможное раскаяние, когда столько натворили. Фильм и тогда был немолодой (1972 г.). Только в девяностые до России добрался.

Алинка

И однажды Архип шестым чувством догадался: под халатиком прижавшейся к нему Алинки… ничего нет. Только Алинка. Парень смущен, озадачен. Не понял, как они оказались на Алинкиной кушетке. В комнате темнота. Экран видака светится, да мало что освещает. И мелодия звучит та же, великого Нино Рото: «Говори тише, любовь моя» («Speak Softly Love»). А ещё они слушали Кутуньо, Пупо, Рикки э Повери («Богатые и Бедные»), Риккардо Фольи, Аль Бано и Ромину Пауэр («Sharazan», «Felicità», «Ci sarà», «Libertà»! ), Сальваторе Адамо («Tombe la neige»), Джанни Моранди. Напористого и прекрасного Челентано.

У Алинки халатик расстегнут. Это на свету у неё грудь в профиль не заметна, будто её нет. Но что тогда это – мягкое, нежное, душистое под губами Архипа?

Алина поцеловала его, пахнущего едким семьдесят шестым бензином, трансмиссионным маслом (сегодня, как на грех, пришлось в «копейке» менять) да вдруг, некстати, чихнула. Архип, немытое ничтожество, растерялся. Алинка же спросила:

– Знаешь, Архип, чем пахнешь?

Архип вздохнул. Ему ли не знать.

– Солнышком пахнешь, – сказала девушка. – Свежим ветром. Свежим сеном. Ночным облаком… Рекой.

Вот! Не трансмиссионкой! У влюбленных своё обоняние. Юные они, не опытные. Три вечера под «Speak Softly Love». И – ничего не случилось…

Мама вернулась из Эрзурума. Прибыль после сдачи товара перекупщикам – шесть долларов. Мизер, конечно. Все равно, понравилось. С Александром Сергеевичем повидалась.

Нравился Архип старшекурснику—математику Яше. С ним он осваивал компьютер и ставший в Университете доступным интернет. Очень кстати. Приближалось время защиты квалификационной работы на степень магистра. Она не очень велика, страниц тридцать—сорок, да где набрать даже столько материала. Тему Архип выбрал грандиозную: «Есть ли рений в России?». Савва учил: чтобы результат был ощутимым, сразу нужно замахиваться во всю мощь, от души. Тогда на всю жизнь работы хватит. На защите ему даже поаплодировали, когда рассказал о древних подводных долинах Казахстана, в которых накапливались пески с медью и рением. Долины те не простые. Это трещины-разломы в мягких породах, промытые глубинными течениями. Рений попадал в море из недр с газами и накапливался в осадках. Вулкан Кудрявый на Курильском острове Итуруп и ныне рений так в воздух поставляет. Основной вывод: на Русской равнине рений нужно искать. Для того стоит выявить, где в прошлом здесь текли реки. Наше Центральное Черноземье для этого очень интересно. Под его почвами, глинами, песками скрыт огромный каменный хребет. Подлинный подземный Урал, хотя и втрое меньший. Так вот, в последние четыреста миллионов лет с него стекали воды в соседние котловины. Туда, где сейчас Ока течет. На юг, к Донбассу.

В итоге, Архипу красный диплом вручили. Приглашения на работу – нет. Не советские времена, чтобы выпускников распределять. Геологи, и не одни они, обществу не больно нужны. Разве что площадки под особняками «новых русских» проверять, чтобы те не сползли с домочадцами в овраги.

Перспектива молодого выпускника одна: дальше рулить на хозяйском «жигулёнке» по ларькам. А там как получится. О том и поведал Архип дедушке под яблонькой. Тот, ничуть не расстроенный, долго рассматривал диплом внука. Улыбался. Особо оценил, что «корочки» красные. Не пропащий, выходит, внучек, умеет делать дело хорошо.

– Порадовал ты меня. То, что сейчас работы нет, это пустое. Работящий и умелый человек своё непременно возьмёт.

Июльская ночь была грозовая. Небо в высоких электрических облаках. При вспышках молний их края отсвечивали красным. Ливень хлынул, а под раскидистой яблоней сухо. Прохладно стало. Архип снял куртчонку, чтобы дедушке накинуть на плечи. Блеснул при вспышке в небе серебристый амулет под горлом.

– Носишь! – обрадовался дед. – Она-то тебя и выведет, малыш, «рука Бога».

Архип согласен. Прижался к дедушке.

Скрипнул песок. Дел и внук подняли глаза. Кто-то подкрался к ним незаметно, скользящим шагом. Словно ниндзя. Откуда деду с внуком знать, что так сербы в Боснии проходили поля с противотанковыми минами. Голова в поднятом капюшоне. Лица во вспышках сухих молний не разглядеть.

Архип, будь один, испугался бы. Старый моряк и бровью не повел.

– Ты кто?

Привстал, заглянул под капюшон. Отступил потрясенный.

– Ну вот, – изменившимся голосом сказал Архипу, – его только не хватало. Ладно. Присаживайся, Алексей.

Подвинул пришельцу чурбак.

Алексей? Архип не сразу понял, кто это. Звериным чутьем сообразил, по слабому духу табачному, поту. Вот, выходит, кто. Отец…

Дед суров. Вопросил:

– Что ты сделал с Олей, моей дочкой? Своей семьей…

Голова в капюшоне все ниже. Пришелец… плачет?

– Не мог по-другому… Всё вокруг гибло…

– Ну, и кого ты спас?

Пришелец сбросил капюшон, повернулся. Части черепа нет. Правой височной кости.

– Никого. А хотел помочь всем. Прежде всего, русским.

И Архипу:

– Не нужен я тебе?

Архип вскочил, бросился к отцу, попробовал обнять пятнистую, пахнущую грибами-навозниками накидку боснийского снайпера, а… никого нет! Руки сквозь воздух пролетели.

Да… Библейский сюжет, конечно. Единение, пусть небесспорное, русских мужиков трех поколений. Один ушел, другой пришел, третий наготове. Как патрон за патроном, уходящие в ствол русской трёхлинейки. И так без конца. По жизни мужики, вроде, разные, а в глубинной основе едины. Всё меняется, много о чем вокруг говорят, но придет пора действовать, поступать будут в соответствие с глубинным стержнем. И Архипова очередь, кажется, подошла. Что там по этому поводу у Морды Ушастой?

Жизнь все расставит по местам:

Вернутся те, кого не ждали,

Вернется все, что мы отдали,

И что когда-то дали нам

Архип затаскивал ящики со средством Бравекто (от блох и клещей у кошек и собак) в очередной ларек «Олимпик», когда к «жигуленку» подбежала Марина, Саввина аспирантка.

– Архип, – чуть отдышавшись, затараторила она. – Срочно к шефу на кафедру. Тебе бумага пришла. Из Австралии!

Что за хреновина? Архип озадачен.

Потом выяснилось, не бумага. В электронной почте кафедры, которую только месяц назад установили, обнаружилось пространное послание от Школы физических наук Университета Южной Австралии. Он в городе Аделаида. Савва уже прочитал его и с интересом смотрел на Архипа, не нужно ли тому помощь с переводом. Нет, не нужна. Алинкина мама не напрасно помогала другу дочери. И англо-русский словарь Владимира Карловича Мюллера (сто шестьдесят тысяч слов) Архип не зря в «жигуленке» возил.

Адресовано письмо заведующему кафедрой, то есть Савве. Вот оно.

Уважаемый сэр!

Недавно в интернете мы познакомились с темами магистерских диссертаций, защита которых состоялась на Вашей кафедре. На нас произвело большое впечатление разнообразие тем диссертантов. Особое внимание привлекла работа Архипа А. Лобынцева. В ней автор рассмотрел подходы к обнаружению древних речных долин, не выраженных в современном рельефе. Для нашего штата Южная Австралия это актуально. На севере штата расположена очень слабо изученная пустыня Симпсона – около пятидесяти тысяч квадратных миль горячих песков (143 тысяч квадратных километров). Белые люди пересекли ее впервые только в 1886 г. (Дэвид Линдсдэй), потом через полвека – скотовод Колсон (1936 г.) и Мэдиган (самый знаменитый, но тоже давний переход, 1939 г.). В 1960-е годы несколько трасс через пустыню прошли французские нефтяники. Нефти не нашли. И это всё.

В пустыне есть колодцы, которые аборигены используют десятки тысяч лет. Карт колодцев нет, источники, питающие их водой не известны. Возможно, это и есть система древних долин, погребенная под песками, вроде той, о которой рассказал в своей диссертации Ваш выпускник г-н Лобынцев. Это причина, по которой мы решили его пригласить на работу в наш Институт минеральных и энергетических ресурсов для проведения научно-исследовательской работы. Предлагаем ему контракт на три года, в течение которого он не должен покидать объект исследований для обеспечения их непрерывности. При выполнении этого и некоторых других условий г-ну Лобынцеву по завершению срока контракта будет выплачено вознаграждение AUD 500 тыс. (USD 330 тыс.). Содержание, снаряжение, питание предоставляются Университетом безвозмездно.

С нетерпением ожидаем Вашего ответа.

Руководитель Пакета Северных программ Университета Аделаида Прамод Кумар Сарасвати, Доктор Философии.

Похоже на розыгрыш. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ну, не грешно ли смеяться над не очень удачливыми современниками? Интернет тогда у нас только появился. Его немедленно освоили хитрецы. Лохам рассказывали об их сумасшедших выигрышах в лотереи. Переведите небольшую сумму на указанный адрес, и получите «oodles of oof» (гору денег). Многие переводили. Доверчив бывший советский люд. Однако и он понемногу учился.

– Сарасвати? – задумчиво произнес Савва, рассматривая письмо. – Помнится, это имя индийской богини речи, которая летает на лебеде. При выдохе-вдохе будто бы люди слышат: «хам-са», «хам-са». Это на санскрите «лебедь»…

Все смешалось в странном письме: Австралия, Индия, дикая пустыня. Почему там надо искать погребенные речные долины, если со всех сторон континента тёплые моря? Предлагаемый гонорар показался Архипу невероятным. Филантроп Сорос тогда славно приватизировал бывшую советскую науку. Выдавал каждому ученому с пятью статьями в определенных журналах по пятьсот долларов. На них русский ученый бедняк мог с семьей продержаться год. Получившему эти копейки, присваивалось звание «соросовского» профессора. Австралийцы же особо ничего не требовали и сходу предлагали в тысячу раз больше.

– Ну, не сходу, – возразил Савва, – обрати внимание, заплатят только после трех лет работы. До конца срока ты у них в лапах. Немного напоминает приглашение на каторгу. И какие гарантии, что точно заплатят.

Они вместе просмотрели в интернете, что известно об университете Аделаиды. Конечно, процветающий вуз. В его составе пять прославленных в мире науки НИИ. Среди выпускников и сотрудников пять Нобелевский лауреатов. С университетом был как-то связан Говард Уолтер Флори, один из подаривших человечеству пенициллин. Место, где родились забавные открытия. Где получены свидетельства того, что животные иногда превосходят людей способностями к познанию окружающей среды. Или доказано, что мозг человека привыкает к жирной и сладкой пище еще в утробе матери.

Ладно, Архип подготовит ответ со всеми вопросами, и они с Саввой его обсудят.

Такое не может не захватить. Теперь Архип думал только о письме, мотаясь по своим торговым точкам. Однако все же заметил, белый и очень аккуратный голубок все время следовал за его машиной. Архип остановится у очередного ларька, пойдет открывать багажник, а голубь (может, голубка, уж больно грациозная и аккуратная), тут как тут. Сядет на ограду поближе, перья встряхивает, оправляет, на парня внимания не обращает. На последней точке Архип решил птицу угостить. Насыпал перед ней крошки «чоко-пая», ларечница бракованную пачку отдала водителю (всё равно, не купят). Голубок (может, голубка?) к крошкам не притронулся, заковылял по земле к машине. Словно за собой звал. Архип глянул. Мать честная! Жирное пятно под правым колесом «жигуленка». Так и есть, тормозной шланг лопнул. Жидкость из бачка вытекла. Тронулся бы с места, не миновал аварии. Новый шланг у парня с собой. Архип поблагодарил птицу. Оглянулся – нет её. Сладкими чоко-паевыми крошками не заинтересовалась.

Работы со шлангом часа на полтора. Прокачать тормоза помогла ларечница. В благодарность Архип скупил у неё множество шоколадок, кругленьких, оформленных под монетки в золотой фольге. Неликвидный товар. Ларечница довольна.

Зато Алина сердита.

– Где ты был?

Не мутную же историю о тормозном шланге рассказывать.

– Представляешь, Алинка, – начал Архип, – зашел я в «Олимпик» «фанту» купить, смотрю, дама на кассе странная. На плече попугай, один глаз под черной повязкой, а сдачу дала золотыми дублонами!

И высыпал на стол множество шоколадных монеток, сверкнувших золотом.

Алинка хмыкнула.

– Может, в бутылочках тогда ром, а не «фанта»?

Не очень у Архипа прокатило. Тогда парень рассказал о белом голубе, точнее, голубке, который весь день за ним летал и помог неисправность выявить. Это понравилось больше.

– Архип, – убежденно сказала Алинка, – ты видел своего ангела-хранителя. Абсолютно точно. Был рядом весь день, ничего не просил. Пытался обратить внимание на опасное состояние машины. Добился своего. Ты нашел… этот рваный шланг. Зачем ангелу твой чоко-пай? Когда они маленькие, их мамы кормят, а подрастут, хватает счастья того, кого охраняют.

Тут-то Архип и показал письмо из Аделаиды. Распечатанный перевод. Из него девушка поняла, друг исчезнет на целые три года. Она нахмурилась. Не любят девчата, когда друзья пропадают, тем более, на столько. У пары теперь состояние… средней весёлости.

– Ты поедешь?!

Архип долго рассказывал потом, что об этом думает. До типуна язык натрудил. Многое, дескать, пока неясно, но если получится, у них в жизни все будет хорошо. Свой дом будет. Здесь и сейчас его профессия геолога никому не нужна. Перспектива всё та же – кока-колу по ларькам развозить. А в пустыне он чему-то научится. Если не обманут, вернется с деньгами, Можно будет и здесь своим делом заняться. Например, рений поискать. При успехе, дальнейшие перспективы хорошие.

И неожиданно:

– Алинка! А давай поженимся? Если из Аделаиды аванс пришлют, на свадьбу хватит! А я до Австралии и на велосипеде доберусь.

Девушка серьёзна. Не отказала, но и согласия не дала. Печальное ощущение возникло у парня – между ними холодок пробежал.

Началась почти ежедневная переписка с доктором Прамодом. Для этого следовало резко подтянуть английский. Из Аделаиды требовали заполнить подробную анкету. Интересовались не только родителями, но и дедушками с бабушками. Савва советовал не удивляться. У наших призывников, если они являются кандидатами в Кремлёвский полк, та же процедура. Генетическую предрасположенность к определенному поведению никто не отменял. В Австралии, заселенной на первых порах каторжниками, это понимают.

Много времени уделял австралийскому диалекту английского. В нем немало слов, прихваченных из говоров аборигенов. Вот и название столицы «Канберра» на языке нгуннавал, одном из девятисот местных, означает «место для собраний». Золотые лихорадки девятнадцатого века привлекли в Австралию искателей лучшей жизни разных народов. Во Вторую мировую войну здесь размещались многие тысячи американских военных. Сопровождавшие их изделия Голливуда вытесняли привычные слова из речи бывших каторжников. Местных полудиких лошадок «брамби» (brumby) американцы превратили в привычных им «бронкоу» (branco), т. е. в мустангов. Местные пастухи овец «драуверы» (drover) и коров «стокманы» (stockman) стали как один ковбоями. Могучая она, Америка, всех переплавит.

Или вот. Девушки и дамы постарше предпочитают язык «стандартный» и «изящный». Это десятая часть населения. Большинство народа любит «небрежный» стиль. Примерчик? Продавец, отвечая на вопрос о стоимости при расчете за бургер, может сказать:

– Аттлеби айтнайни (Attlebee aitninee).

Догадаешься ли, что на нормальном английском это «That’ll be eight ninety» («С вас 8 оззи и 90 центов»)? Местные австралийский доллар зовут «оззи» (aussie)…

Непонятно, трудно, захватывающе. Голова у Архипа небольшая, ёмкая. Всё впитывает. Есть ли в Австралии соотечественники? А как же! Еще Миклухо-Маклай хотел организовать массовый переезд русских крестьян на континент. Не получилось. Однако позже состоялись пять волн русской эмиграции. Бежали от войн и революций. Из освобожденной нами Европы туда стремились те, кого встреча с Красной Армией не радовала. В перестройку тоже бежали, конечно. К кенгуру. За лучшей жизнью. Людей с русскими корнями в итоге накопилось в Австралии шестьдесят семь тысяч.

Пожелания Аделаиды последовательны, серьезны. Для заключения контракта австралийцам много чего нужно. Например, сертификат о состоянии здоровья, оформленный по международному стандарту. С освидетельствованием на СПИД. С этим в Городе большая проблема. Одноразовых шприцев, и тех не хватало. Его Районное Величество Фантомас с подачи Кирилла помог. Одна из копий сертификата ушла доктору Промоду. Вторую Архип оставил себе. Про запас. По совету Саввы и в народном стиле. Потребовалось предъявить водительские права международного образца. Архип было попробовал их оформить, да, как водится, наткнулся на сложности в ГАИ. Очереди огромные, жаждущих толпы. Бланков мало. Плюс, что с ними делать, не понятно. И вновь Фантомас не подкачал. «Рermis de conduire» международного типа нашему пареньку на дом привезла полицейская машина. Вы всё ещё плохо относитесь к институту «крышевания»? Увы вам тогда. Попробуйте в три ночи занять очередь к мастерам свистка и жезла и по пути на гоп-стоп не попасть.

Наконец, оформленный контракт из Аделаиды пришел. В нем все как согласовали. Три года работы. Окончательный расчет в последний месяц. Пришёл аванс. Три тысячи долларов. На билеты и экипировку. Немыслимая для девяностых годов сумма. Доктор Промод рекомендовал (но не настаивал) лететь через Лондон. Потому, что проще. Из Хитроу есть прямые рейсы до Аделаиды с несколькими посадками. В пути около суток. Архип прикинул, это, может, и проще, но до Лондона от Москвы еще нужно добраться. Две с половиной тысячи километров в противоположную от Австралии сторону. От Москвы же до Аделаиды меньше четырнадцати тысяч верст. Другое дело, что прямых рейсов из России в Аделаиду и вообще в Австралию нет. Нужно добираться с пересадкой до Сиднея. Оттуда до Аделаиды по прямой тысяча двести верст. Как утверждают рекламные проспекты, этот путь на велосипеде можно проехать за шестьдесят девять часов, потратив триста семьдесят тысяч калорий. Собака пробежит расстояние за шесть дней. Человек пешком прошлепает дней за десять. В последнем случае рекламщики загнули. В день ножками по сто двадцать километров? Кенгуру, может, смогло бы.

Авиакомпаний на маршруте несколько. Самые дешевые билеты у китайских Чайна Саузерн Эйрлайнс и Эйр Чайна. Другое дело, везут они людей неспешно. Пересадки в Гуанчжоу или Пекине. Ожидание стыковок до восемнадцати часов. Арабские «Катар Эйруэйс» и «Этихад» пошустрей. Пересадку в Дохе или Абу-Даби обеспечивают за два-три часа. Недурно, да билеты дорогущие.

Времени Архипу, конечно, жаль, только в его положении «китайцы» привлекательней. Девятьсот зеленых, и он будет в Сиднее. До начала его контракта ещё сорок пять дней. Самое время приобретать билеты, особенно «эконом-класса со скидкой». Сделано! Билет есть.

Летит он в Австралию поздней осенью. В Южном полушарии лето только начнётся. Значит, шортики нужны. Готовился скрупулёзно. Больше половины присланных денег отнес в сбербанк на валютный счет матери. В месяц она будет снимать себе на жизнь по пятьдесят долларов. Продержаться можно. После смерти отчима мама сильно сдала. Неясно, сможет ли работать.

Алинка? Должна понимать, какая у него спешка. Как сложно с его никакими знаниями по уши входить в геологию Центральной Австралии. Барбосом с совсем пустой головой явиться перед иноземными коллегами неудобно. До женщин такое, по Алинке видно, доходит непросто. Прощальный свой подарок придумал необычный. Купил на остатки австралийских денег щеночка хаски. Дорогущая собачка, но красавица. Глаза голубые, вся белая, только на голове немного черного. Привитая от всех хворей, с хорошей родословной. Кличку придумал: Зорро. Загадочный киногерой, загадочное собачье существо. Кто знает, что из кобелька вырастет. Укомплектовал подарок специальным, для щенят хаски, кормом «Фёст Чойс». Состав! Многие люди, полагаю, не против отведать: мука из ягненка и сельди, сушёная мякоть томата и свеклы, коричневый рис… Много чего. Большая коробка. Надолго хватит.

Алинка польщена. Рада. Да и кто не улыбнётся, глядя, как маленькая прекрасная животинка бредёт к полной кормушке, покачиваясь от непобежденной пока младенческой слабости.

– Вот! Без меня будет, кого погладить.

Алинка очень ласковая.

Савва прощался с Архипом на кафедре. Попили чайку.

– У тебя, Архип, все задатки исследователя. И ты летишь в края, про которые мало кто знает. Не только в России. У каждого края на Земле свой дух. Попробуй понять пустыню Симпсон. Её дух. Расскажи о ней людям. Ты вернешься мудрым, Архип. Мы тебя будем ждать.

Архип кивнул.

– И вот еще. Не отказывайся там от своей России. От того, кто ты и что ты наш. От небогатого родного Города. Не очень счастливого университета. Те, кто делают иначе, чтобы у чужих стать своими, счастливыми не становятся. И своими тоже

Это Архипу понятно.

На вокзале в Австралию его провожали Кирилл и Алинка с Зорро на руках. Долгие проводы – лишние слёзы. Прощальную встречу Архип приурочил к самому отправлению московского поезда. Последним на вокзал подъехал Кирилл, представил друзьям свою новенькую «Субару Легаси».

– Ну чё, – спросил, – как драндулет? Двадцать тысяч баксов!

– Красавец! – восхитился Архип.

Забрались вместе с Зорро и Алинкой в салон. Подышали волшебным запахами новой хорошей кожи, качественных автомобильных жидкостей. Мужские духи так не пахнут.

Архипу понравился логотип «Субару»: шесть звезд, вписанных в голубой овал.

– Не Южный Крест?

Кирилл пожал плечами. На хрена ему о том знать? На ученых дураках теперь воду возят. Он не дурак. Ему не надо забивать голову ненужной ерундой.

Потом Архип сам узнал, что на логотипе не Южный Крест. Так выглядит звездное скопление М45, что в созвездии Тельца. Оно и есть по-японски «Субару». Самая крупная звезда – Альдебаран, одна из ярчайших. Почему звезд шесть? Так получилось. Шесть автокомпаний объединились в 1953 году. Самая крупная из них «Фуджи Хэви Индастрис» (Fuji Heavy Industries) и назначила себя «Альдебараном».

Время вышло. Нужно прощаться. Когда поезд тронулся, Алинка и Кирилл пробежались немного по перрону рядом с окном друга. Махали руками. Даже Зоррик на руках у Алинки, почувствовав общее волнение, тявкнул. Последнее, что увидел Архип в родном Городе, был белый голубок на ветке привокзальной липы. Он, казалось, напряженно наблюдал за набиравшим ход поездом, потом пролетел немного рядом с вагоном Архипа и отстал. Не умеют ангелы-хранители лететь быстрее состава, что несся в Москву со скоростью два километра в минуту.

– Ну что, Алин, – спросил Кирилл, когда вышел с девушкой на привокзальную площадь, – корешок наш исчез? Не забывай, позванивай. Что надо, по мобиле перетрём. Слово пацана немало значит.

Прищурился, оценивающе осмотрел девушку, словно её никогда до сего времени не видел. И, играя ключами:

– Подбросить до дома?

– Спасибо, – нахмурилась та. – Мы с Зорриком ещё погуляем.

«Субару» взвизгнул стартером. Умчался.