Loe raamatut: «Идеал. История Эрика, писателя»

Глава 1. Луунвиль

Эрик терпеть не мог, когда звонил будильник.

А будильник звонил всегда и подолгу, потому что иначе – без трёх-четырёх звонков – Эрик не мог встать вообще. Сон не хотел отпускать его и даже наоборот, становился ярче и реалистичнее, всё сильнее затягивая сознание в свои бесконечные лабиринты. Наверное, поэтому Эрик помнил почти все свои сны. Помнил, что каждую ночь он попадал в реалистичные, но разные города и места, возможно, несуществующие – кто знает? Он бродил по уже знакомым улочкам, словно бывал здесь много раз, и все встречные люди – его старые добрые друзья. Или враги.

Врагов Эрик помнил особенно ярко. Их было не так много: пара мужчин и светловолосая женщина – они «приглашали» его несколько раз в месяц. Приглашали – значит, он попадал в те места, куда хотели именно они, даже если за мгновение до этого он был далеко и занимался совсем другими вещами. И им невозможно было сопротивляться. Их нельзя было выгнать из его головы. Ничего плохого эта компашка никогда не делала – они просто разговаривали, но из-за того, что им нельзя было противостоять, Эрику даже во снах становилось жутко. Неуютно же с этой женщиной ему не было – он её хорошо знал, и знал, что она – предатель. Знал, что он отказался от неё сам, прогнал (или сам ушёл), и она преследует его, старается найти и забрать к себе, только уже по-настоящему. К счастью, это ей лишь иногда удавалось во снах. Пока что.

И в эти моменты, в моменты снов о той женщине, Эрик ненавидел звук будильника ещё сильнее. Конечно, дама тоже слышала этот звук и сразу начинала цепляться за него со всей силой.

Синяки оставались как на руках, так и на сердце.

Эрику было страшно, что его могут найти, но он не мог отказаться от удовольствия «прыгать» по городам каждую ночь. Он любил путешествия, и его собственный маленький городок казался ему старой детской кроваткой, из которой торчат ноги, но которую ты любишь всем сердцем и не хочешь признавать, что она тебе мала.

Особенно любимым моментом во сне была погоня. Подобные сны были редкими, но безмерно реалистичными. Каждый раз он не знал ни условий игры, ни местности, ни пункта назначения, но зашкаливающий адреналин замещал все остальные инстинкты. Гнались обычно за ним самим, но удовольствие от уловок и хитростей компенсировало и этот факт тоже.

Будильник прозвенел ещё раз, последний на сегодня: пора было вставать. Его ждали настоящие приключения.

***

– Привет, Джон, дружище! – крикнул ему бородатый хозяин его пансиона, наливая в самую большую чашку с изображением медведя гризли кофе. Из неё пил только Эрик, это была его чашка с самого первого дня, когда он чудесным образом нашёл её в запасах посуды и понял, что она идеально ему подходит. – Ты зелёный.

Эрик натянуто улыбнулся. Конечно, зелёный. Зима тянется в Луунвиле бесконечно долго, и от нехватки солнечного света и постоянной усталости ему самому порой начинает казаться, что он, как и город, порастает мхом.

– Я опять писал всю ночь, – сообщил Эрик, усаживаясь рядом с бородачом за стол.

– О, я читал твою последнюю статью. Про мозги! – кивнул хозяин. – Ты молодец. Только слишком много работаешь. И я сохранил для тебя экземплярчик!

Статьи «про мозги» были для Эрика больше, чем хобби. С момента, как он очнулся в больнице Луунвиля, его не покидало своеобразное вдохновение. Его всё удивляло и поражало, как ребёнка, который только начал познавать мир. Стадия «почемучки» переносилась им достаточно легко, однако нельзя сказать, что у него было так много близких, с кем он мог советоваться и расспрашивать их. А расспрашивать было о чём. Помимо практических вопросов – что с ним случилось, кто он вообще такой, что ему делать в этой ситуации дальше, в его голове прочно сидел вопрос: что такое вообще жизнь, почему и кому она даётся второй раз? Он считал, что судьба подарила ему шанс прожить жизнь заново, выбрать свою сторону, путь и направление. Так что все эти вопросы вертелись в его голове, а мозг усиленно искал ответы.

Если эти ответы находились, то через пару бессонных ночей рождались статьи «про мозги», а в списке задуманных идей и сюжетов ещё одна «тайна» помечалась галочкой.

Вдохновение было его способом познать самого себя, нового Эрика, нового человека с совершенно новыми взглядами на жизнь. Он частенько «витал в облаках», как говорили его немногочисленные знакомые и друзья, но это было не так: Эрик просто любил размышлять. Раздумья были привычны для него на этом этапе его новой жизни, они помогали не отчаяться и не саморазрушаться, помогали смириться, а зачастую и простить даже самого себя.

Эрик дотянулся до стойки бара, где лежала свеженькая газетка «Лучи», редактором которой являлся один из тех жителей города, которые пытались помочь ему всё вспомнить. На последней странице была его статья о возможностях восстановления мозговой деятельности после физического повреждения. Его статьи всегда печатались только на последних страницах. Даже после гороскопов, кроссвордов, анекдотов и прочих бредней, так жадно поглощаемых народом. По его личному мнению, статьи подобного рода, научные, так сказать, вообще нельзя печатать в газетах, но люди не читают научные книги, они только делают вид, что читают, даже самые «умные». Но иной раз раскопанная информация настолько огромна, что автор чувствует: её необходимо на кого-то выплеснуть. И пишет книги, научные и не очень… Эрик пишет статьи, коротко и понятно для этого города – он был и остался психом, попавшим сюда год назад, – но за скромную плату (статьи на последних страницах о прописной личной истине) он готов быть полезным месту, которое его так тепло приняло.

– Джон, дружище, не впадай в меланхолию. Мы все тебя читаем, – словно угадав его мысли, ободрил его бородач. – На обратном пути из газеты не забудь заглянуть в колледж, уже несколько раз звонили сюда. Видимо, ты не отвечаешь на телефон?

Эрик мысленно застонал. Только не это.

После пары статей средней научности его начали приглашать читать лекции по естественным наукам в местном весьма неплохом колледже, и это даже несмотря на его прошлое. Но он не хотел… Отчасти потому, что однажды ему приснилось место, похоже на некоторую…. Школу, что ли. И он выбросился из её окна. Брр. Ну и, конечно, блондинка из сна там была. Куда же без неё. Она плакала и кричала, но он её прогнал, пусть и с трудом.

В общем, детей он тоже не любил, так что никаких студентов, нет-нет.

Но директор действовала в обход, уговаривая всех его добрых друзей и знакомых повлиять на него.

– Я зайду, конечно, – пообещал Эрик. – Это похвальное нахальство. – Он встал и потянулся за чашкой с гризли, чтобы взять с собой.

– Эрик, – он обернулся, – ты же сегодня вернёшься?

Эрик решил съехать на шутку:

– Кевин, брат, ты от меня так просто не отделаешься. К тому же я должен тебе за аренду.

Кевин хмыкнул. Конечно, этот парень никогда не был их «местным», но он хорошо тут прижился, жаль будет его терять. Да и вон какой умный, пишет там что-то…

***

Флеш был очень зол, потому что ему совсем не нравилось оставлять её одну, пусть даже ненадолго. И ещё ему не нравилось, что в таких городках, как Луунвиль, обычно бывают огромные проблемы со связью. Если что-то случится, помощь может подоспеть даже не через несколько часов, а через несколько дней, если эти чёртовы дороги размоет или выпадет снег (а в этих северных краях это не неожиданность даже в марте), или, не дай бог, пойдёт движение каких-нибудь редких и жутко охраняемых животных, которые перегородят подходы и подъезды. Но спорить с ней было тем ещё удовольствием, и почти всегда приходилось уступать, только если ты не хочешь быть перееханным катком её потрясающего самомнения.

Ох!

Он резко притормозил на крошечном перекрёстке, потому что какой-то олух в задумчивости выперся на дорогу, даже головы в его сторону не повернул.

– Я тут всего с каких-то полчаса, а уже ощущаю весь уровень гостеприимства, – недовольно пробурчал он себе под нос, но дальше уже ехал молча, плавно и равномерно скользя колёсами своего новенького зелёного грузовичка по сонным утренним улицам.

На перекрёстке возле цветочного рынка он притормозил и, открыв окно, окликнул бойкую старушку, трясущуюся от холодного ветра.

– Мадам! Я проездом, и мне нужен именно Ваш очаровательный совет. Где здесь самый лучший кофе и самый умный собеседник к нему? – крикнул он ей, стараясь улыбаться как можно искренней.

Старушка растерялась и вылупила на него перепуганные глаза.

Флеш удивлённо приподнял бровь, ожидая ответа. У него всегда были проблемы в общении с… эм… Людьми, так сказать, но всё же он ожидал более внятной реакции.

– Н-ну, у нас есть пансион… «Семейство Кевина», – голос её дрожал так же, как и руки, и уж от ветра ли – кто её знает. – Но самый умный у нас тут Эрик. Он не работает в университете, что очень жаль, но пишет такие чудесные статьи про мозги.

– Что Вы говорите? – покачал головой Флеш, отметив про себя, что жест получился скорее саркастическим, чем воодушевлённым.

– Да-да! – внезапно старушка пришла в небывалое возбуждение. – А возьмите мою газету?! Как раз в свежем выпуске есть его новый труд. – Она сунула ему в окно ещё даже не развёрнутый свиток газетного номера и, не прощаясь, помчалась прочь, насколько это слово вообще можно применять к старушкам в морозное весеннее утро.

– Как интересно… В этом городке все такие? Но ещё интереснее этот Эрик, который пишет статьи «про мозги», – сам себе пробормотал под нос Флеш, пробегая глазами по строкам под фото автора и вздрагивая от неожиданного громкого звука – он слишком долго стоял на перекрестке, и за ним успели скопиться машины. – И нечего мне гудеть! – его громкие слова сопровождлись характерным жестом «на пальцах».

***

Эрик всегда ходил на работу по одному и тому же маршруту. Эта дорога вела в обход вокруг города и упиралась в автостраду, но, если знать где, можно свернуть на поросшую тропинку и выйти через лесок, потом скверик прямо в центре – сердце города, где вокруг огромного фонтана почему-то никогда не было толпы. Люди словно «стекали» с площади, не оставляя ни единого следа о своём существовании.

Прямо за фонтаном было здание редакции, и Эрик любил именно такой путь, чтобы не идти сквозь людей, когда каждый второй мог ему крикнуть «Джон, дружище!» и приподнять шляпу.

Конечно, он любил Луунвиль, но, как мы и любой житель этого городка могли с первого раза догадаться, не был его коренным жителем. Он был чужаком, Джоном, подобранным год назад на обочине.

Эрик в миллионный раз попытался вспомнить хоть что-нибудь. Ничего – и теперь настроение стало ещё хуже.

Хотя был уже март, зима не собиралась сдавать свои позиции. Она всегда тянулась долго, пробирая до костей, но с наступлением мая небо резко – как по волшебству – становилось иссини-голубым, без единого облачка – и начиналась жара.

Пожелав, чтобы поскорее начался этот май, Эрик толкнул дверь редакции.

Здесь всегда царила тишина. Не было бурных обсуждений, не стучали клавиши, никто не кричал: «Мне срочно нужен этот материал!», только мерно жужжали компьютеры и печатные станки.

Эрик был царь и бог книжных червей, которые, как и он сам, писали только своё сокровенное. В городке никогда не происходило ничего… сверх. Нудная рутинная эпопея.

За последний год самым ярким событием было появление его самого, Эрика, тут, в городке Луунвиль. Его нашла банда байкеров на обочине той самой автострады, что граничит с лесом и к которой каждое утро приводили его ноги по пути на работу.

Он был еле живой, с оторванными руками и ногами, без документов и без опознавательных знаков. Предположительно, его разорвал медведь, после чего, по официальной версии, обчистили местные карманники. Он пролежал без сознания три месяца, потому и получил имя Джон – так называют всех, кто поступает в больницу без документов. Его не искали, он не хотел приходить в себя, информации не было никакой.

Собственно, он был единственный «Джон» за очень долгое время…

Проснувшись, он, по канону жанра, не помнил ничего: ни откуда он, ни как его зовут, ни что с ним случилось. Идти ему было некуда, так что он решил остаться тут, назвав себя Эриком, но прозвище «Джон» закрепилось за ним намертво.

Поработав немного садовников в летний и осенний периоды, Эрик поселился в пансионе «Семейство Кевина» и, написав несколько любительских статей о городке, смог устроиться работать в местную газету. Его замысел состоял в том, чтобы написать научную книгу. Ему было очень интересно, как функционирует человеческий мозг, и он анализировал свой, понимая, что некоторые данные «до» перезагрузки сохранились. Возможно, раньше он был врачом, или исследователем, или психиатром… Воспринимая быстро любую информацию, он мог сразу начать её обдумывать, и порой результат озвучивался сам собой, словно слова подбирались автоматической клавиатурой, запомнившей ранее популярные комбинации.

Иногда Эрик писал рассказы.

Это были его личные книги; он начал их писать через несколько месяцев после того, как пришёл в себя, чтобы попытаться собрать осколки идей из подсознания в подобие памяти. Вышло очень нелепо, но интересно. Если сюда добавить ещё странные сны с до боли знакомыми героями, получалась сносная фантастическая книга, где есть герой-принц и героиня-принцесса, разлученные по воле судьбы, бла-бла. Кроме светловолосой из реалистичных кошмаров на роль принцессы никто не подходил, так что Эрик отказался от намёка на себя как на принца и стал продолжать некоторые заметки, но уже в открытом виде. Он писал Книгу – с большой буквы и большим вдохновением. Он очень любил свою книгу, ему нравился городок, пусть жизнь в нём была такой… странной, что ли, почему бы и нет.

В кабинете его ждало нечто необычное.

Рыжеволосая девушки выдвигала и задвигала ящики его стола, и в момент, как хлопнула дверь, она подскочила на месте от неожиданности.

– Джон! Что ты тут делаешь?!

Эрик хмыкнул.

– Работаю вообще-то.

Подобный рейд на личное пространство его не удивил. Хотя Эрика страшно раздражало проявление любых чувств к себе, включая ревность. Ева была его лучшим… человеком в этом городишке.

– Перестань так хмыкать! Я знаю, она здесь была!

– Да кто?! Ради всего святого! – нет-нет, она так просто не уймётся.

– Ты сегодня опять про неё писал? – Ева подошла ближе, заглядывая своими почти чёрными глазами в его ярко-серые.

Однажды Ева призналась ему, что не верит в его потерю памяти. Она предположила, что он может быть в бегах, но ей всё равно. Он ей понравился сразу, как только его привезли в больницу, в разорванной рубашке, сломанного морально и физически. Понравился такой настоящий, такой живой, такой бессвязно хрипящий что-то во сне в первую ночь, как только пришёл в себя. Он ей понравился целиком, безраздельно, так сильно, как может нравиться только вещь, про которую ты, даже имея, можешь говорить только «хочу». Она хотела его, но видела, что за стенкой его подсознания всё ещё скрывается старая жизнь, она видела это в его книгах, в его статьях, в его ночных криках из-за кошмаров, иногда она даже думала, что могла бы назвать её имя – именно её, так подсказывало женское чутьё… но каждый раз оно ускользало, а на утро он писал новую главу. И хотя иногда его рассказы были триллерами, иногда – трагедиями, иногда – лживой фантастикой, ревность душила Еву так сильно, что его прошлая жизнь под руку с девушкой из книги казалась ей реальной.

– ЕЁ здесь нет, Ева. Она только что ушла, – избегая разговора о новой главе, пошутил Эрик и обнял девушку. – Я её прогнал. Мне нужна только ты.

Ева фыркнула и облокотилась о стол.

– Да-да.

– Пойдёшь со мной на собеседование в колледж? – он слегка прижал девушку к столу, нависая над её лицом и уперевшись за ней руками в столешницу. – Меня ждут, возможно, даже и она там будет… – выдохнул он прямо в женские губы.

– Н-нет, – простонала Ева, – нн-нет, не пойду. Меня ждут люди.

Это было правдой. Её работа в больнице была большим призванием с большой буквы, которому она посвящала всё своё свободное, а иногда и совсем даже не свободное время. Трудоголик до мозга костей, как считали все, кроме самой Евы.

И она, резко вывернувшись из его объятий, ушла, даже и не сказав ничего. Впрочем, как и всегда. Это было её нормальным поведением. Страшно предположить, что творилось в этой прелестной рыжей голове, когда её обладательница то злилась, то рыдала, то хлопала-топала дверьми и рычала от гнева. Не будучи многословной, Ева была настоящим ураганом, врываясь в жизни и души людей, захватывая их сердца, острыми когтями вырывая их любовь, сердце, память…

Ева была самым ценным, самым дорогим в его настоящей жизни, и он скорее бы ещё раз променял все свои «мозги», чем потерял её. Она была тем дефибриллятором, который возвращал его к реальности каждое утро, удерживал на плаву и помогал сопротивляться течению. Рыжая Ева была и источником вдохновения, её шутки и рассказы трогали его за самую душу, а смешинки в бездонных глазах завораживали и гипнотизировали. И была в ней ещё одна замечательная черта: она совершенно не подходила на роль прекрасной принцессы с золотыми локонами.

И хотя дама из его кошмаров была именно с такой внешностью, на страницах своей рукописи он нарисовал именно её. Характер его персонажа был неизвестен – не хороший и не плохой, ни с кем не пересекающийся. Она просто существовала там как некий идеал; активно действовали другие герои, а принцесса была просто прекрасной. Может, и не принцесса вовсе, но была просто некая красивая и замечательная барышня, а бедная живая и любимая Ева сходила от ревности с ума.

Он проверил некоторые безобидные бумаги на своём столе, включил компьютер – без пароля, иначе Ева бы смела тут всё – и сел писать новую главу.

Через полчаса мучений он ясно понял, что из этого мало что получится. В голову ничего не шло. Сегодняшний сон был приятным: он снова бродил по знакомым улочкам, проверил лишний раз кольцо на пальце – во снах он всегда носил кольцо – и даже погонял немного на мопеде, ведь погодка там была тёплая. Где-то там давно началась настоящая весна, ещё сильнее отдалив реальность за окном от реальности на его бумаге, но это был не повод составлять новую главу. Ева спутала его мысли, перебила аппетит.

Походив немного по кабинету, Эрик решил сразу нанести визит директору колледжа, сухой и колючей старушенции, госпоже Крон. Настроение было изрядно подпорчено, отчасти из-за эмоциональной волны, а отчасти из-за книги. Он терпеть не мог отсутствие вдохновения, когда можно почти на физическом уровне ощутить, как бесполезно течёт жизнь мимо него, унося с собой дух приключений.

***

Запланировав несколько новых аргументов для отказа и затягивая на ходу потуже свой огромный шарф, он снова вышел на площадь с фонтаном. Ему показалось, что небо немного посветлело, как будто бы даже ветер стих. Мир замер, намекая на весну, но птицы пока не пели, а серые клумбы не таили совершенно никакой романтики.

Пока он шёл по направлению к колледжу, в голове появлялись некоторые идеи о введении в свою книгу нового персонажа, этакого неизвестного ещё для самого писателя героя, которого можно было бы разгадывать только в его томных и замкнутых взглядах и фразах, процеженных сквозь зубы.

Да, точно. И сделать так, будто они со златовлаской заодно! Она должна быть, пожалуй, выше по должности, а он, может быть, будет испытывать тайную привязанность к ней… Нет, пусть даже явную! Да-да, он будет её обожать.

А это ещё что такое?!

Кто-то сильно толкнул его в живот. Прохрипев нечто невнятное, Эрик с трудом разогнулся и увидел высокого темноволосого парня.

С битой.

Которой он замахивался во второй раз.

Ещё даже не обеденное время, на улице полно людей (это почти не так, потому что в крошечном городке все работяги уже давно по своим местам, а вечно спешащие куда-то старушки с собачками уже сделали свой утренний обход знакомых), и, в конце концов, это он был последним ярким происшествием в этом городе! Здесь даже полиции заняться откровенно нечем!

И вот тебе.

Парень ударил второй раз и выдохнул:

– Тебе должно быть так же больно, как и ей.

«Еве?!» – подумал Эрик и дёрнулся вперёд, старясь свалить соперника с ног. Не удалось. Он рухнул плашмя на землю, перевернулся на спину и закрыл голову руками, сгруппировавшись.

Парень пнул его по рёбрам и наклонился.

Можно было разглядеть тёмно-синие глаза и почувствовать очень тёплое, на удивление ровное дыхание.

– Тебе будет ещё больнее, если ты её не отпустишь.

– Кто ты такой?!

«Странно, но его голос звучит так знакомо. Где я мог его слышать раньше?» – подумал Эрик, но только на секунду.

В следующее мгновения он постарался схватить обидчика, яростно прошипев себе под нос проклятия, но тот снова сильно ударил его по рёбрам.

– Не делай глупостей. Ты никогда не мог со мной справиться, я был, есть и буду лучше тебя, – еще один прицельный удар носком ботинка. – Поэтому она со мной.

– Да, и поэтому ты просишь меня её отпустить? – ещё один удар, на этот раз в лицо.

«Да что же это я несу?!» Хруст, и что-то тёплое потекло по подбородку.

У Эрика всё потемнело в глазах, закружилась голова: это была его большая беда – он не мог переносить вида крови, в особенности своей.

Ему казалось, что глаза закрылись сами собой, против его воли, да и всего же на секунду… Он услышал, как рядом с ним переговаривались несколько голосов, один из которых был совершенно незнакомым женским. Стараясь не обращать внимания на явную схожесть мужского голоса с голосом безумного незнакомца, он подумал: хоть бы только Ева его не увидела в таком состоянии. Это был бы позор – быть спасённым ею дважды. Как-нибудь разберётся сам. Чтобы хоть немного отвлечься от боли во всём теле и мыслей о заливающей лицо его же собственной алой крови, он попробовал переключиться на разговор, но не смог разобрать ни слова. Речь стала похожей на смесь гула с жужжанием, которая нарастала и захлёбывала Эрика с головой. И вот этот шум стал практически невыносимым, сжимая его голову всё сильнее… Но в следующий же миг он понял, что вокруг – никого, он так и лежит на земле. Сколько он тут так пролежал? По внутренним ощущениям – прошло минут десять-пятнадцать, не меньше…

Он провёл дрожащей рукой по лицу. Странно. Ничего не сломано, лицо сухое. По карманам – ничего не взяли.

Что за…

Он медленно поднялся, голова раскалывалась от боли. Да уж, таких приступов безумия у него ещё не было, это что-то новенькое…

Проверил ещё раз карманы – всё совершенно точно на местах, и зажигалка с резной «Э», которую ему подарила Ева, и ключи, и бумажник. «Что со мной произошло?»

«Джон, дружище, ты же вернёшься сегодня?» – вспыли в голове утренние слова.

Иногда Эрик не был в этом уверен, но после подобного происшествия понял, что опасения были не напрасны.

***

Он ещё раз посмотрел на себя в большое зеркало в холле перед кабинетом директора колледжа. В его внешности всё было точно как всегда: тёмно-каштановые волосы откинуты назад, глаза блестят азартом, расслабленный шарф небрежно намотан поверх тёплого широкого пальто. Ничего нового, самый стандартный набор любого модника этого небольшого городка. Скривив своему отражению губы в лёгкой усмешке и убедившись, что кроме мешков под глазами ничего страшного на его лице нет, Эрик толкнул дверь директорских владений.

И застыл на пороге.

Директор Крон сидела на своём стуле как на троне, с гордостью задрав голову и взирая сверху вниз на… целую толпу людей.

На шум двери все разом обернулись. Все лица незнакомые, хотя черты некоторых показались смутно похожими на кого-то.

«Я всех их раньше уже знал?»

– Простите, директор. Я не знал, что у Вас собрание. Я зайду позже.

По канону можно было ожидать, что директор скажет что-то вроде: «Нет, прошу Вас, останьтесь», начнёт его со всеми знакомить, потом все начнут жать друг другу руки и может быть даже слегка кланяться… Поэтому Эрик замер на пороге, по очереди разглядывая лица.

– Да, прошу Вас, мне понадобится ещё несколько минут, и я смогу принять Вас.

Повисла секундная пауза.

– Конечно, простите, – пробормотал он и выскочил из кабинета. Ему же не пятнадцать, он ничего не натворил, он вообще в этой школе всего второй раз в жизни, зачем ему убегать?!

Ох, не нравилось ему всё это, ох, как не нравилось. Он печёнкой чувствовал неприятности. Хотя где-то в глубине души заиграла лёгкая музыка азарта и шального любопытства. Это была его движущая сила: знать, что будет. Поэтому он откинул назад все сомнения и задушил колокольчик интуиции, опустился на гостевую скамью и в ожидании очереди погрузился в свои не слишком глубокие воспоминания.

В первый раз его сюда привела Ева, чтобы показать университетскую библиотеку.

Это было лето, коридоры были абсолютно пусты, в кабинетах – гулкая тишина, и можно было ходить-бродить, воображая, что ты здесь ученик. Эрику тут очень понравилась, особенно библиотека, где он заснул прямо за столом, погрузившись в чтение, и где ему приснилось, что он выпал из окна.

Это был не сон, навеянный книгами или событиями из жизни, которые смешались с подсознанием, это был один из снов, когда ты помнишь всё, – один из самых настоящих снов. С ним такое иногда случалось: некая разновидность снов «как про его визитёров», но только или люди другие, или места страшно реалистичные, или события словно из плохого кино или наоборот – из слишком хорошей книги.

После этого «сна» на утро всё болело, руки отекли и покраснели, ноги почти не ходили, в спине и рёбрах всё ломило, и вообще было ощущение, будто бы его снова собрали по кусочкам (в прямом смысле этого слова), как и тогда, прошлой весной, за некоторое время до его прихода в себя в местной больнице.

Ему предложили стать учителем естественных наук, он отказался. Поскандалил с Евой и страдал бессонницей почти неделю.

Прошло почти полгода с этого момента, и он регулярно отказывался от такого же регулярного предложения.

И вот теперь он добровольно пришёл сюда. Зачем? Снова отказаться конечно же!

Некстати вспомнилось, что одну из книг он так и не вернул в библиотеку, машинально прихватив с собой.

Он обернулся на звук шагов, подумав, что собрание закончилось слишком быстро, но это было не так.

По коридору прямо на Эрика шёл парень, поспешно стягивая пальто, что получалось у него не очень изящно, поскольку щекой к плечу он прижимал телефонную трубку.

«Странный».

Когда незнакомец почти поравнялся с ним, Эрик даже смог услышать обрывок разговора:

– Конечно, я займусь, будь спокойна.

Кажется, женский голос в трубке ему ответил:

– Ещё бы, ведь за дело берёшься именно ты.

Очутившись на одном уровне с Эриком, парень неожиданно развернулся и заглянул ему в лицо.

– Привет, коллега. Ты тоже на собеседование? – спросил спокойным, но немного запыхавшимся голосом незнакомец.

– Что? – выдохнул Эрик и внутренне сжался. Это же был тот самый! Ну, утром, с битой!

Или не он?.. Почему-то именно сейчас утреннее происшествие казалось таким глупым и далёким, словно это всё произошло в старом забытом сериале.

– Ну, к директору Крон. Тебя тоже вызвали?

– Э-э-э. Ну. Да, что-то вроде того.

Парень рассеяно кивнул, словно бы даже не слушал ответ, и, рывком открыв дверь кабинета, скрылся внутри.

Эрик застыл. Да что ж за день такой?! Ноги сами собой подкосились, и он сполз на скамью у входа.

На всякий случай проверил ещё раз нос – не сломан. На всякий случай – зажигалка на месте.

Странное место со странными людьми, ничего не скажешь.

Прозвенел звонок, оповещающий о конце уроков, и студенты жужжащей волной высыпали из кабинетов, как муравьи зашныряли по коридорам. Здесь жизнь кипела в любую погоду, в любое время года. Здесь всё было настоящим: искренние эмоции – любовь, дружба, ненависть; искрение надежды – на понимание, удачный выбор, правильные действия. Каждый студент был собой – здесь ещё это было возможно. Как только они выйдут за пределы этого мира, сразу попадут туда, где быть собой запрещается, где придётся меняться, подстраиваться, сдерживаться, ограничиваться и выкручиваться. И сейчас – останови любого – каждый скажет, что всё это ерунда, что он достаточно сильная личность, чтобы выдержать тяготы взрослой жизни и стать истинным героем.

Интересно, что некоторые мысли нужно записывать сразу, потом они уже будут несвежими, как вчерашний хлеб.

На какой-то миг Эрика охватила страшная тоска. Ведь у него всего этого не просто не было уже, а не было вообще.

Когда он открыл глаза в больничной палате, он не знал и не помнил ни-че-го. Ни кто он, ни как его зовут – он будто родился заново. Конечно, базовые рефлексы тела остались, и мозг реагировал на активные знания, но о том, что он вообще за существо, – как чистый лист. Эрик не знал, любит ли мороженое, умеет ли кататься на велосипеде, играет ли в видеоигры, на каких языках говорит… Ему пришлось учиться быть самим собой, но ведь он уже взрослый, в стрессовой ситуации. Интересно, каким он был в юношестве? О чём мечтал, кем хотел стать, по каким предметам преуспевал? Он был словно картинкой-раскраской, где можно выбрать цвета, но не рисунок.

– Господин Эрик!

Эрик вздрогнул и вскочил со скамьи.

Оказывается, пока он мечтал, собрание закончилось, вероятно, все уже ушли, и директор нетерпеливо звал его.

– Госпожа Крон, добрый день. Я получил Ваше приглашение. Снова, – улыбнувшись, отметил Эрик, усаживаясь в кресло напротив директора. – Но вынужден…

– Да-да, я знаю. Я позвала Вас не за этим. Предыдущих отказов хватило. Вы, безусловно, отличный специалист, и Ваше несогласие меня очень печалило, но Вы были столь непреклонны, а один господин меня очень выручил, выдвинув свою кандидатуру.

Эрик недоверчиво изогнул бровь.

Крон протянула ему папку с резюме.

Эрик открыл её и выдохнул сквозь зубы.

На фото, прикреплённом к личному делу, был изображён тот самый парень, с которым утром у него состоялся… не самый приятный разговор.

И в коридоре – именно он!

Голова мгновенно закипела от боли, казалось, даже слёзы подступили к глазам.

– К-кто это? – пролепетал Эрик. – И почему Вы мне о нём говорите?

– Господин Флеш Ванско, он только что приехал к нам в город по семейным делам. У него здесь родственники, как я понимаю, он решил быть ближе к семье. Но, Эрик, – Крон скрестила свои сухие пальцы, – я была очень удивлена одной деталью в его резюме. Он указал, что Вы дали ему рекомендацию.

На секунду Эрик не поверил своим ушам.

Почти полгода он тщетно пытался хоть что-то узнать о самом себе, переворачивая все библиотечные, больничные и насколько ему были доступны полицейские дела, и уже полгода как сдался! И вот…