21
Снова эти глаза, полные золотого пламени. Давно они не приходили к Рине, давно не пожирали огнём желания, давно не мучили девушку, подчиняя её волю. Руки графа на её теле, проходятся по талии и выше, к груди, очерчивают круги, затем спускаются к бёдрам. Тело отзывается не желанием, а болью. Каждая кость ноет от касания, словно заново ломается. Шершавые пальцы графа задевают ссадины, и те кровоточат вновь. Боль прибила, сковала, а марево этих глаз плетёт путы, которые Рина уже знает. То путы силы. Граф обездвижил, но это не унимает боль. Он склонился над девушкой близко, Рина ничего не видит, кроме сияющих глаз, не чувствует касания, а лишь жуткую боль, которая появляется там, где прошла его рука. Граф дышит в её губы, руки спускаются ниже. Вот он прижимается к Рине всем телом, и нестерпимая боль пронзает низ. Девушка раскрывает рот в крике, и дыхание графа стремится к нему. Она начинает задыхаться и чувствует, как умирает.
Рина медленно открывает мокрые от слёз глаза. Снова этот сон. Ей было так больно, но как странно – она плачет, ведь то был всего лишь сон. В реальности граф обижен, злится, и она не знает, когда он вновь наградит её своей лаской. Случится ли это вообще? В голове всплывали образы их ночей. Боль и наслаждение от жестоких ласк, страх и восхищение перед довлеющей силой мужчины. Все эти противоречия сводили с ума. Рина зажмурилась и резко выдохнула.
– Ой!
Зря она так сделала. Лёгкие пронзила колющая боль. Рина захрипела. Успокоиться удалось с трудом. Ещё час она лежала, то закрыв глаза, то пялясь в стену. Всё это время она вспоминала о ночах с графом. В какой-то момент ей надоело, она поняла, что пытается отвлечь себя таким образом от реальности. От той реальности, в которой она лежит на полу в слабо освещённом подвале хранилища, скованная болью сломанных костей от аварии, которую сотворил тот, чьи горячие ласки она вспоминала. Рина зажмурилась ещё раз и заплакала. Лежащая, сломленная, испытывающая боль, – она чувствовала себя как никогда беспомощно.
Рина попыталась сделать хоть что-то. Пошевелить запястьем, повернуться, слегка приподняться. Всё было тщетно. Тогда она решила просто лежать и плакать – ни на что другое сил не оставалось.
Михаил, спускаясь, сразу услышал всхлипы. Из всех стражей граф подпускал к Рине только его, и теперь он должен был носить девушке еду, питьё, давать лекарства и следить за состоянием её здоровья. Рина лежала без сознания три дня. Всё это время он каждые пятнадцать минут спускался в подвал, проверял пульс и дыхание, а каждые четыре часа колол сыворотку. В промежутках он помогал графу с бумажками, ночью слегка дремал, но приходил точно по часам, чтобы проверить девушку. Граф же за это время ни разу к Рине не пришёл. Михаил лишь хмурился, глядя как граф всё это время невозмутимо подписывает документы, редактирует законы, совершает звонки. Сам же Михаил тревожился за девушку, а сейчас, когда услышал, как плачет Рина, невольно зажмурился. Он быстро спустился и подошёл к ней.
– Рина, вы проснулись.
– Лучше бы нет!
Рина тут же устыдилась своего всхлипа и замолчала, не глядя на Михаила. Пожалуй, она была рада ему. Он единственный, кто проявлял к ней настоящее тепло – тепло души и сострадания. Она такого не испытывала с того дня, как оказалась в доме графа.
– Извините, Михаил. Просто мне очень больно. Я бы хотела попасть к доктору, а не умирать тут в подвале. Я не понимаю, почему граф меня здесь держит. Да, я провинилась перед ним. Но я не могу загладить вину в таком состоянии…
– Рина, – перебил её Михаил. – То, что граф держит вас здесь, – это просто чудовищно. Вы же это понимаете?
Рина помолчала. Кажется, очень слабо понимала. Её скорее гложило чувство вины перед графом, а также за гибель молодого стража.
– Но ведь я виновата.
– В чём, Рина? В том, что хотели увидеть маму и больную сестрёнку?
– Откуда вы знаете?
– Это моя работа. Вы были правы в своём желании. Не вините себя. Граф не выпускает вас, потому что боится понести последствия за свои действия. И потому что это в крови у мужчин.
– Что именно?
– Обладать женщиной. Если бы все мужчины имели власть и влияние, как граф, они бы закрывали своих женщин в подвалах, будьте уверены.
– И вы бы тоже?
Михаил негромко рассмеялся.
– Пожалуй да. Всё-таки вы довольно красивая. А в мужчинах играет собственнический инстинкт.
– Вы хотите меня этим успокоить? Я не очень понимаю.
– Нет, просто пытаюсь объяснить, что его действия в каком-то смысле понятны. Но это их не оправдывает.
Оба замолчали. Рина обдумывала сказанное и не знала, как к этому относиться. Рада ли она, что граф выделил её, и возжелал на столько, что решил закрыть от всего мира, заперев сначала в своём доме, а затем в подвале. Но что это за форма любви, доселе не виданная девушке? Она тут же вспомнила про Алекса. Да, он был не рад, что она едет работать к графу. Однако он не сдерживал её волю, не заставлял делать так, как он хочет. Алекс вообще всегда понимал Рину и поддерживал её. Но Рина, считая его больше другом, чем парнем, всегда воспринимала это как само собой разумеющееся. И думала, что любовные отношения строятся иначе.
– Что-то вы притихли.
– Не знаю, что сказать.
– Может быть, вы что-то хотите? Ну, из того, что я могу сделать для вас. Вы понимаете.
– Да, понимаю. Не знаю. Помогите мне сесть, пожалуйста.
Михаил мягко подхватил Рину под локти и медленно поднял. Она села, голова её поникла. Михаил развернул девушку, оперев её спиной на стену и приподняв голову. Рина прищурила глаза и покрутила головой, разминая шею.
– Как вы? – Михаил смотрел в её глаза, следя за сознанием. Девушка слабо кивнула.
– Ладно, лучше не ёрзать так.
– Я хочу кофе и булку с маслом и вареньем. Можно?
– Эм… Вообще я принёс вам яйца с сосисками.
– Видеть это не могу. Можно мне булку? В доме есть булки?
– Я посмотрю. А вы… никуда не уходите.
Рина слабо улыбнулась стражу.
– Ух ты, она понимает шутки и улыбается. Значит совсем скоро будете бегать!
– Когда тебя заперли, далеко не убежишь.
– Ну что вы, Рина, не стоит отчаиваться. Всё ещё может измениться.
– О чём вы?
– Я схожу за булкой.
Рина озадаченно посмотрела в спину уходящего стража. Михаил шёл с непонятным, тянущим чувством. «Вот как, оказывается», – думал он про себя, нарезая багет для Рины. «Да я к ней привязался. Вот что значит ухаживать за кем-то, как за котёнком». А ведь страж на такое не рассчитывал. Она должна была стать частью его плана, но теперь всё становилось сложнее.
Михаил вернулся быстро. Естественно, девушка никуда не ушла. Она даже не смогла поменять положение – так и сидела, оперевшись спиной и головой на стену. Прохладная стена снимала боль.
– Всё нашёл. Кофе сварил. Пожалуйста.
Рина улыбнулась и потянулась к чашке. Рука её задрожала и тут же свалилась на колени. Рина попыталась сделать это ещё раз.
– Так, я помогу.
Михаил взял чашку и поднёс её к губам девушки. Она сделала глоток и прикрыла глаза от удовольствия.
– Надо признать, я ещё никогда никого не кормил.
– А как же дети? – Рина распахнула удивлённые глаза.
– У меня нет жены и детей.
– Но почему?
Михаил не ответил. Он взял кусок булки, намазал маслом и джемом, и дал девушке укусить.
– Эй, не откусите мне палец только, – улыбнулся Михаил, глядя, как девушка жадно жуёт. И немудрено – она не ела несколько дней.
Рина сжевала половину багета, когда Михаил сказал:
– Хватит. Вы давно не ели, не стоит переедать. Вам может стать плохо
– Как давно я не ела?
– Дней пять, пока приходили в себя.
– Пять дней…
Рина была без сознания всё это время. Она просыпалась на короткий миг и вновь отключалась под действием лекарств. Но ей всё это казалось одним тянущимся днём. Отчего-то ей вдруг стало страшно. Всё это напомнило ей в целом то, что она испытывала, находясь в доме графа. Сколько она уже тут? Полгода? Год? Сколько времени прошло? А что если уже прошло гораздо больше, и граф магией окутал её, чтобы она утратила чувство реальности? Что если все её близкие уже мертвы, именно поэтому её никто не ищет?
– Рина, о чём вы думаете?
– Что?
Михаил выбил её из потока мыслей. Рина моргнула и выдохнула.
– Какой сейчас день?
– Понедельник.
– А дата?
– Восьмое февраля.
– А год?
– Рина, вы меня пугаете. Вы иногда так странно замолкаете. У вас такой взгляд…
– Извините, Михаил. Просто мне кажется, что я схожу с ума в этом доме.
– А. Это неудивительно.
– Что это значит?
– Вы были здесь одна, толком ни с кем не общались. Только и делали, что копались в книжках. А теперь ещё и авария. Травмы, боль, вы теряли сознание. Это всё можно понять.
– А может ли быть такое… Чтобы сила графа как-то влияла на мой разум?
Михаил пристально посмотрел на неё.
– Рина, суть силы в этом и заключается. Влиять на чьё-то сознание. Люди силы мастерски умеют подчинять, создавать видимость, убеждать.
– И влиять на сны?
– Да. Сны – это часть сознания. Но вы ведь догадывались, так?
Рина догадывалась, но не могла сформулировать ясно, что именно с ней происходит. Она даже на миг перестала дышать. Наконец она услышала подтверждение собственным мыслям.
– Люди силы, если сказать просто, умелые манипуляторы. Они знают, на что надавить.
– Но как тогда вы лечили меня? Это тоже была сила внушения?
– Ах, нет. Я ведь не уточнил. Тёмная сила влияет на разум. Но моя сила светлая.
– И за что она отвечает?
– За жизнь. И разум, в отличие от тьмы, что влияет на вне-сознательные процессы.
– Значит, граф и вправду всё это время… А я ведь в какой-то момент думала, что он любит меня.
– Рина… – Михаил говорил мягко и посмотрел прямо девушке в глаза, полные слёз обиды. – Но ведь человек, который любит, не станет запирать в подвале. Не станет прятать, подвергая смертельной опасности. Не станет пользоваться, не станет приходить, только когда ему удобно, и вообще думать только о своём удобстве. Он не станет…
– Откуда вам знать! Вы же один.
Михаил замолчал. Рина опять плакала.
– Я вас оставлю. Но прежде мне нужно дать вам лекарство.
– Я сама.
– Рина, вы даже чашку не можете держать. Что уж говорить об уколе.
– Ну тогда не надо! – девушка рассвирепела, голос её вдруг прорезался и перестал быть слабым. – Уходите! Оставьте меня, Михаил. Я не хочу никого видеть.
– Хорошо, – Михаил поднялся и забрал остатки еды. – Хорошо, – повторил он.
И ушёл. А Рина разрыдалась, теперь уже в полный голос. Никто не беспокоил её, и она, наконец, могла поплакать вдоволь. После, обессилив, она медленно легла и заснула. Михаил тихонько подошёл к ней и быстро вколол сыворотку. Он тяжело посмотрел на её мокрое от слёз лицо и вздохнул. Сейчас ему хотелось голыми руками придушить графа, но он сдержал себя. Пока не время.
Рина пребывала в полусознательном состоянии несколько дней. Михаил всё это время приходил к ней, давал лекарства, кормил и поил. Девушка ужасно смущалась, когда нужно было справить нужду, но страж помогал и в этом. Без него она не могла ничего сделать. Лекарства погружали её в сон, где ждал граф. Порой девушка не понимала – видит она его на сне или наяву. Но в глубине души она знала – граф ни разу не пришёл к ней за это время.
– Я не нужна ему такая…
– Что?
Михаил не отходил от неё ночью, тихонько дремал на стуле рядом, прислушиваясь к дыханию девушки. Лекарь прислал огромный запас лекарств, но Михаил не надеялся на них. Он не был медиком и не мог оказать нужную помощь, и всё время боялся, что девушка погибнет от травм. Когда он услышал её слабый голос, то вскочил со стула и сел к ней на матрас. Рина лежала на боку, затуманенным взглядом смотрела перед собой. Было похоже, что она не замечает стража.
– Виктор. Он не приходил.
– Не приходил, Рина.
– Зачем я ему такая. Лучше умереть.
– Рина, не говорите так.
Михаил положил руку на голову девушки, и она закрыла глаза.
– Михаил, мне так больно…
Девушка снова потеряла сознание. На этот раз она провалилась в сон так глубоко, что даже граф не смог дотянуться до её тьмы. Рина три дня не приходила в себя, Михаил то и дело проверял её пульс. Он испугался, что девушка впала в кому. Но в какой-то момент она просто очнулась, увидела перед собой Михаила, сидящего в кресле с чашкой кофе, и молча кивнула на неё. Михаил хмыкнул, мысленно прославляя бога какао-бобов, за то, что он на данный момент – единственное, что заставляет девушку шевелиться.
Страж стоял на кухне и делал порцию кофе, когда подошёл граф. Он был слегка бледен. Михаилу не хотелось видеть его.
– Как она?
– Вы можете сами спуститься и посмотреть.
– Я… Не могу.
– Почему же?
Наконец он поднял глаза на графа. Взгляд его был тусклым, тогда как глаза Михаила, наоборот, светились силой. Граф ответил:
– Я не могу видеть её такой.
– Конечно.
Михаил пристально смотрел на графа. Тот словно изменился. За последнюю неделю он не выезжал из дома, но и не уходил к Рине. Сидел в своём кабинете, запершись от всех.
– Вы слабеете без неё. Я прав?
– Не твоё дело, – огрызнулся граф и вышел.
Михаил хмыкнул. Граф Дартер отдал слишком много себя для их связи с Риной, и это обернулось против него самого. Теперь зверь не может без своей жертвы, ему нужна живая кровь.
Михаил спустился к Рине – та сидела на матрасе и задумчиво смотрела перед собой.
– Рина, как вы?
Она подняла глаза на стража и улыбнулась:
– Мне гораздо лучше.
– Это удивительно. Я уже начал думать, что теряю вас.
– Вы знаете, Михаил, я тоже думала, что не вернусь. Я очень долго находилась в темноте. Обычно мне виделся граф, он трогал меня или просто смотрел, а я не могла пошевелиться. Но в этот раз его не было, лишь темнота. Но потом… Потом я увидела маленького светлячка. Сначала я решила, что это глаза графа, опять смотрят на меня. Но это был другой свет. Не его золотые глаза, а совсем другой свет. Тёплый, ласковый. Живительный. Я коснулась светлячка, а он вдруг вспыхнул и заполнил всё вокруг. Света стало так много, что я проснулась.
Михаил смотрел на неё удивлённо. Он не верил своим ушам.
– Михаил, это вы сделали?
– О нет, дорогая… – ответил поражённый Михаил. – Кажется, это сделала ты.
– Что?
Рина осмыслила его слова, и вдруг поняла их:
– Вы хотите сказать, что я… Что я маг?
– Видимо, сила и раньше была в вас. Вы ведь всегда знали больше всех, правда? Сила света, разума, знания – всё это было в вас. И пробудилось теперь, когда это вам нужно, чтобы спасти себя.
– Михаил… Разве это возможно?
Михаил улыбнулся ей. Он тронул девушку за руку и по-отечески поцеловал в лоб.
– Рина, я давно не видел таких, как я. Светлых магов так мало. Всю свою жизнь я был один, без семьи, вы знаете. Но больше всего моё одиночество омрачало отсутствие подобных мне магов. И теперь я вижу вас. Вы сама как свет, вы и есть свет, Рина.
Девушка улыбнулась в ответ. Некоторое время они сидели молча, держась за руки. Теперь ей было понятно ещё и то, почему она сопротивлялась чарам графа, почему отличала влияние силы от реальности. Свет помогал ей всё это понять.
Дверь в архив открылась. Михаил невольно отнял свою руку. Девушка посмотрела наверх. На пороге стоял граф.
Он медленно спустился вниз, не сводя глаз с Рины. Она смотрела на него, и он не понимал её взгляд. Граф посмотрел на Михаила – тот, казалось, не собирался уходить. Тогда граф кивнул ему, и Михаил медленно поднялся, бросил взгляд на Рину, а затем вышел из подвала.
Граф приблизился к девушке, а после медленно опустился рядом.
– Рина, как ты?
Девушка посмотрела в его глаза. Она отметила слабость в голосе и бледное лицо. Глаза тускло поблёскивали янтарным переливом. Граф выглядел так, словно не спал долгое время. Рина нахмурилась.
– Ты же видишь, я ещё не оправилась. Если бы ты отпустил меня в больницу, мне было бы гораздо лучше.
– Рина, я… Я не могу этого сделать. Они будут задавать вопросы, понимаешь? А невесте Президента…
– Невесте? – Рина едко ударила графа этим словом. Она никогда не была невестой графа, и они оба это знали.
– Да, – запнувшись, продолжил граф. – Тебе не стоит появляться…
– Не надо. Я всё понимаю.
Граф замолчал и внимательно посмотрел на девушку. Взгляд её, казалось, ничего не выражал. Но что-то в ней изменилось – он это видел.
– Хорошо, что ты понимаешь. Ты всегда меня понимала.
– Я бы хотела принять душ.
– Конечно. Я помогу.
Рина медленно встала, оперевшись на плечо графа. Ноги её ослабли, за это время она сильно осунулась. Голова слегка закружилась, но девушка устояла. Она прошла медленно несколько шагов, придерживаясь за графа, а после отпустила руку.
– Я сама.
Рина также медленно поднялась по лестнице, осторожно вышла из архива. В столовой сидел Михаил, он посмотрел на девушку с радостью.
– Рина, вы… – вскочил он ей на встречу.
Михаил осёкся, видя, что за спиной девушки стоит граф. Тот нахмурился, и Михаил сел, не произнеся ни слова, взглядом провожая графа, что вёл девушку из столовой. Рина хотела в свою комнату, но граф повёл её дальше, к двери собственной спальни.
– Будет лучше, если ты сделаешь это у меня.
Рина не стала спорить – у неё не было на это сил. Они вошли в комнату графа. Рине не хотелось вспоминать, но все их дни и ночи, проведённые на кровати графа, сами всплыли в её голове. Девушка поняла, что граф привёл её сюда именно для этого – чтобы она вспомнила.
Девушка прошла в ванную и попросила оставить её одну. Граф послушался, но дверь оставил приоткрытой. Рина сняла с себя вещи, медленно залезла в ванную и включила воду. Она села вниз, струи текли сверху, обволакивая всё тело. Ей стало ещё лучше, разум прояснился окончательно. Она долго обливалась водой, пока, наконец, к ней не зашёл граф. Девушка не стала прикрываться. Тот окинул её голодным взглядом.
– Ты здесь слишком долго. Я стал переживать.
– Сейчас приду.
Но граф стоял и смотрел на неё.
– Виктор, пожалуйста…
– Да.
Граф вышел, закрыв дверь. Рина встала, выключила воду, и вылезла из ванной, кутаясь в махровый халат графа. Она обтёрла полотенцем волосы и вышла в комнату. Граф тут же сжал её в объятиях. Рина скривилась от боли.
– Прости, ещё болит, я знаю… Прости, но я так скучал.
Граф стал покрывать поцелуями девушку, и она не сопротивлялась, но и не отвечала. Рина понимала, что бежать ей некуда, бороться бессмысленно, да и сил нет. Она просто позволяла делать ему, что он хочет, стиснув зубы от приступов боли в тех местах, которых касался граф. Хотя он и пытался всё делать осторожно, он всё равно причинял девушке боль. Граф быстро закончил и лежал рядом, положив голову на грудь девушки. Рина молча пялилась в потолок.
– Тебе ещё больно? – спросил он, касаясь губами её щеки.
– Нет.
– Тогда в чём дело? – граф посмотрел ей в глаза. – Рина, посмотри на меня.
Девушка безразлично посмотрела на графа. Тот начинал злиться.
– В чём дело, Рина? – спросил он громче. – Ты должна загладить свою вину передо мной. Ведь ты бросила меня. Я не забывал об этом.
На этих словах у Рины подступила тошнота к горлу, но она сдержалась.
– Не ответишь мне? – Граф замолк, а после прошептал. – Тебе всё равно. Ты больше не любишь меня.
– Я никогда не любила тебя, Виктор, – резко ответила девушка. – Я выслуживалась, желая получить твою любовь, делала всё, что ты хотел, прогибалась, но не любила!
– Рина!
Граф, сам не понимая, как это вышло, ударил девушку по щеке. Она была слабее, чем думала сама, тело всё ещё было одной раной. Рина еле держалась после того, как граф воспользовался ей для удовлетворения, но после удара она всё же потеряла сознание.
Когда Рина очнулась, была глубокая ночь. Она поёжилась, не понимая, почему в комнате так холодно и темно. И почему кровать графа такая жёсткая? Рина повела рукой вокруг себя, приподнялась, огляделась вокруг… И закричала от ужаса. Она снова была в подвале.
22
В темноте подвала не различишь – сейчас утро, день или вечер. Часы отсюда пропали, а выключатель не работал. Рина поняла – граф оставил её без света и времени, чтобы снова пытать. Снова сломить, ожидая, что она сама приползёт к нему, сама будет молить о прощении и снова будет делать всё, что он пожелает. Однако мысли эти больше не вызывали в ней ужаса. Она теперь ясно понимала, с кем имеет дело, и внутри было только одно звонкое чувство. Оно словно бы дало легче дышать, словно бы зажгло внутри то, что давало ей силы и желание этой жизни и борьбы за себя.
Она теперь отчётливо понимала, что не любила и не любит графа. Ей больше не за что любить мужчину, который лишил её свободы, унизил её человеческое достоинство. Который использовал её, словно свою куклу, наряжая и любуясь красотой. «А говорят, мальчики не играют в куклы», – хмыкнула она про себя. Оказалось, ещё как играют.
Рина прошлась между полками в темноте. Мрак не пугал её. За месяцы работы здесь она выучила архив, и спокойно шла между тёмных рядов книг. Она бродила, желая размять болевшее тело, решив, что чем больше будет двигаться – тем скорее придёт в норму, и уже тогда сможет спастись. Вот только каким образом ей сбежать из запертого тёмного подвала – она пока не знала.
Несколько часов спустя вдруг зажглись лампы. Рина с непривычки сощурилась от света. Она стояла в самом конце архива, когда услышала, как открывается дверь. Девушка решила, что пришёл Михаил, и пошла к нему навстречу. Но это был не страж. Пришёл сам граф. Рина застыла между стеллажами и молча смотрела на него.
– Я принёс тебе завтрак.
– Я бы хотела съесть его наверху, как нормальный человек. Тем более что я могу ходить.
– Не думаю, что ты можешь это сделать.
Граф, не спуская глаз с девушки, опустил поднос с едой на стол. Рина не приближалась к нему.
– И почему же я не могу выйти?
– Потому что ты попытаешься сбежать. Опять.
Рина замолчала. Да, она попытается.
– Ты можешь просто отпустить меня. Я никому не скажу, что произошло. Скажу, что просто закончила работу, и всё.
– Думаешь, это так просто решить? – граф зарычал на весь архив. Рина невольно вжалась в стеллаж. Он стал делать короткие шаги на встречу к ней.
– Я забуду то, что ты сказала мне вчера. Это будет непросто сделать, но я забуду. И мы попробуем начать всё сначала. Но нам нужно время, понимаешь? А я должен быть уверен, что за это время ты не попытаешься сбежать от меня.
– Дартер, ты серьёзно собрался держать меня здесь? – Рина также медленно отступала вглубь архива.
Виктор замер на миг, а после вновь двинулся вперёд:
– Ты никогда меня так не называла.
– Я не знала, что ты зверь в человеческом обличии!
– Рина!
Граф подскочил к ней в миг и обхватил за талию, прижав к себе. Девушка сопротивлялась, но мужчина не выпускал её.
– Посмотри на меня… Да перестань же драться. Успокойся. Послушай, Рина, посмотри на меня.
Девушка прекратила тщетные попытки вырваться. Она была ещё слаба. Но глаз на графа не поднимала.
– Рина, посмотри… – граф насильно приподнял её подбородок. Она посмотрела на него глазами, полными злобы.
– Твои глаза светятся, – прошептал граф. – Какое странное тут освещение. Не припомню, чтобы так было раньше.
– Пусти меня.
– Нет, послушай. Я знаю, что сейчас ты ненавидишь меня. Но лишь потому, что не понимаешь, что я делаю это ради нашей любви. Ты скажешь мне спасибо, когда всё закончится, потому что для меня нет ничего важнее твоей любви. Я знаю, что ты любишь меня в глубине души. Что ты специально врала мне, желая сделать больно. Но лишь потому, что не понимаешь… Я люблю тебя. Слышишь? Никто и никогда тебя так не полюбит, как я. И когда ты поймёшь это, всё станет, как прежде.
– Я тебя ненавижу, Дартер.
Рина с силой оттолкнула его. Граф отшатнулся, а затем со злостью в глазах развернулся и вылетел из подвала. Дверь захлопнулась, свет погас, и Рина вновь осталась в темноте.
Прошло часа четыре, а может и восемь. Рина успела немного поспать, догадалась включить ноутбук, чтобы свет экрана хоть немного освещал её невольное жилище. Она даже пыталась писать что-то в ноутбуке, но мысли путались. Наконец, компьютер разрядился и погас, и она снова сидела во тьме. И тогда она испугалась. Нет, она испугалась не смерти. В Провинции, где она выросла, говорили, – нет смысла бояться той, что всегда рядом. Смерть стоит за твоим плечом, она ходит рядом и ждёт. И в один день она протянет к тебе свою руку. Не надо бояться этого дня. Он настанет для всех.
Нет, не смерти боялась Рина. Она испугалась за маму и Бетти. Что будет с ними, если граф так и не выпустит её, или даже убьёт? И вот та мысль, от которой ужас разлился по телу девушки. Чтобы как-то успокоиться, Рина решила спеть песенку, которую мама ей пела в детстве. В итоге от неё стало только тоскливее. Она встала, нашла свободное место и попробовала потанцевать, до тех пор, пока спина не отозвалась болью. Девушка легла, чтобы передохнуть, и стала вспоминать все стихи, которые знала. Затем перебирала все любимые сюжеты книг и фильмов. Потом она стала вспоминать всех друзей и знакомых, думая о том, с кем точно теперь больше не станет общаться, потому что раньше делала это из вежливости. Дальше стала думать, чем будет заниматься, поскольку после всех событий ей вряд ли захочется работать в Архиве Парламента. Технически она уже находилась в архиве Президента, так что главная её карьерная цель сбылась, но не принесла совершенно никакой радости. А потому нужно было срочно придумать что-то взамен.
– Когда я выберусь, то… А я обязательно выберусь…
Рина примеряла на себя разные виды деятельности, размышляя, где бы смогла полностью проявить свои навыки. Она бы определённо издала книгу о магах, обязательно в трёх частях. В первой написала бы о тёмной, во второй – о светлых. А в третьей… А в третьей бы подробно описала свой опыт борьбы со зверем, внутри которого тьма сожрала всё живое. И посвятила бы эту книжку маме и Бетти, а в прологе указала, что лично читала дневники Циммера.
Но всё это шло с огромным уточнением – когда она сможет выбраться.
Часы тянулись мучительно медленно, а Рина начинала выть от беспомощности. Граф знал наверняка, что делать. Девушка пыталась вспомнить, у какого народа была пытка темнотой и замкнутым пространством, но, кажется, никто на ум не приходил. Наконец, она просто заплакала.
Дверь раскрылась, зажёгся свет. Граф принёс ужин.
– Ты не завтракала, – посмотрел граф на нетронутое блюдо, оставленное с утра.
– Я не голодна, – отрезала Рина, смотря на него. Глаза её были красные от слёз, лицо заплаканное, но перед ним она не проронила ни слезинки.
– Тебе стоит поесть. Так ты быстрее придёшь в себя. Я оставлю свет на один час, успей всё съесть.
Рина не ответила, а граф вышел. Этот зверь прав. Ей нужны силы. Рина смела и завтрак и ужин меньше чем за десять минут. И пока у неё было ещё время в запасе, она судорожно начала думать. Предусмотрительно он не принёс ей вилки, и она ела ложкой. Но и ложка могла бы сгодиться для чего-то. Рина спрятала её под матрас. А если разбить тарелку, осколком можно ранить. Хороший вариант, вот только граф принёс пластиковую посуду. И даже вечерний кофе был в пластиковом стаканчике. Рина злобно бросила поднос на пол.
– Ненавижу! – заревела она и опустилась на пол.
Это конец, ей некуда идти, нечем защищаться. Она слишком слаба, чтобы постоять за себя, да и не получится – граф выше, крупнее и куда сильнее её. В отчаянии девушка бросилась к стеллажу и сбросила с него все книги. Она вдруг почувствовала такое облегчение, что решила продолжить начатое. Стеллаж за стеллажом – она шла и сбрасывала книги на пол. Месяцы ежедневной работы – всё это шло прахом, она разрушала всё, что сделала. Раньше она бы никогда не позволила себе бросать книги, посчитав это поведение кощунственным. А сейчас ей было даже хорошо – осознавать, что она крушит всё то, что так якобы дорого графу.
На одном из стеллажей Рина увидела ящичек и остановилась. Тот самый неприметный ящичек, который она увидела в первые дни работы с архивом и не смогла открыть. Рина взяла его в руки – она совсем забыла про него. Сейчас она была уверена – внутри лежит что-то ценное для графа. Какая-то новая информация, которая может быть ей полезна. Она прижала ящик к себе, намереваясь открыть, и тут свет погас.
Рина медленно проходила сквозь разбросанные книги, расчищая себе путь. Она подошла к матрасу и опустила рядом с ним ящик. А затем вернулась к стеллажам, осторожно опускалась и ставила книги обратно на полки, заполняя архив. По крайней мере, теперь ей было чем заняться, ведь она успела опустошить добрую половину полок.
Когда девушка утомилась ставить книги, она вернулась к матрасу и легла, почти сразу провалившись в сон. И спала она долго и крепко, ведь граф больше не беспокоил её.
Проснувшись, она сделала вслепую лёгкую зарядку, и продолжила разбирать завал. Рина почувствовала себя бодрой, хотя пришлось постараться, чтобы найти ведро, которое стояло за углом в качестве туалета. Спустя время пришёл граф с завтраком, а с ним и зажёгся свет.
– Что ты натворила?..
Спросил он, видя разбросанные книги и хаотично расставленные на полках корешки. В темноте Рина никак не могла вернуть архив в прежний вид.
– Мне было скучно. Ты сам меня запер тут без света. Пришлось импровизировать.
– Бросаясь книгами? Что бы сказали профессора из твоей Академии на это?
– Что я должна была бросить парочку в тебя и сбежать.
– Опять ты об этом.
Граф гневно посмотрел на неё и опустил поднос.
– Мне нужно в душ.
– Исключено.
– Пожалуйста! Я не сбегу, ты же знаешь. Душ, и я вернусь обратно.
– Посмотрим.
– А ты же оставишь свет? Хотя бы на час? Я успею всё вернуть на место?
– Ешь свой завтрак.
Граф ушёл, захлопнув дверь. На счастье Рины свет не погас. Она бросилась к подносу – снова ложка. Затем кинулась к матрасу и достала ящичек. Она поковыряла пальцем замок, затем поколотила им по полу, ударила по стеллажу. Ничего не помогало, а отверстие замка было тонким и маленьким, в него бы пролезла иголка. Рина решила пока отложить ящик и съесть ароматный омлет с кофе, надеясь, что на сытый желудок что-нибудь придумается. Но ничего не придумалось, а около часа спустя свет вновь погас. Но Рина стиснула зубы и продолжила поднимать книги. Она решила во что бы то ни стало не сдаваться. Как бы тяжело ни было – она выдержит.
Рине показалось, что она закончила. Под ногами больше не попадалось книг, и она прошла обратно к своему матрасу. В этот момент зажёгся свет и вошёл граф. Рина встала ему на встречу.
– Пойдём. И не делай ничего глупого, ладно? У меня нет настроения воевать с тобой.
– Ладно.
Рина медленно пошла вперёд, граф шёл за ней. Она осторожно вышла в столовую и невольно потянулась к окну, на свет солнца. Сегодня стоял нестерпимо яркий день, снег за окном серебрился в дневных лучах. За окном виднелась конюшня. Рина тяжело вздохнула.
– Иди, у меня мало времени.
Рина послушно проследовала по коридору, глядя в панорамные окна. Как же ей сейчас хотелось выбежать на улицу, вдохнуть полной грудью морозный воздух и нырнуть в снег! Но граф, что шёл за её спиной, не оставлял никакой надежды. И Рина смиренно опустила голову.