Сказание о Синей птице

Вода заволновалась от моего вторжения, а амулет на шее вдруг стал источать знакомый прохладный аромат растений, он обволакивал меня.

Голова немного закружилась, и мое тело как будто заняла другая «я». За спиной словно бы выросли крылья, расправив которые я летела высоко, пока не попала в Долину Снегов. От вида горного пейзажа захватывало дух. На вершине горы в лучах ослепительного света сидел бог в длинных белых одеяниях и, погруженный в игру вэйци, сосредоточенно размышлял над ходом. На его спокойном лице отражалась глубокая печаль.

– Вы звали меня, мой господин? – Сложив крылья, я склонила перед ним голову.

– Синяя птица, ступай охраняй Энигму.

Я услышала, как со звонким стуком он переставил белый камень на доске.

– Хорошо.

Бог держал в руке черный камень и собирался положить его на доску, как вдруг он поднял голову и увидел, что я еще не исчезла. Строго посмотрев на меня, он произнес:

– Ступай.

– Слушаюсь.

Не осмеливаясь больше медлить, я улетела, расправив крылья.

* * *

– Ланьсинь! – из-за двери позвала Цзян Ли, а потом постучала. – Ты в порядке? Закрой воду!

Я вздрогнула и проснулась. Из крана лилась горячая вода, которая переливалась через край ванны, угрожая устроить «наводнение в Цзиньшань» ^[20]. Вода просачивалась под дверь и вытекала наружу.

Я быстро закрыла кран и бросила на пол все полотенца, что были под рукой.

С трудом приведя ванну в порядок, я с Цзян Ли вышла из отеля. Мы направились к месту назначения – храму на пляже Тумэня.

Осенний пейзаж под высоким небом, затянутым облаками. Вдоль дорожки к пляжу среди дикой травы то тут, то там мелькали незнакомые алые цветы, покачиваясь на ветру.

Вдалеке показался храм в окружении растительности. Мы с Цзян Ли вошли в тускло освещенный зал, и я стала разглядывать фрески на стенах. Цвета на них настолько поблекли, что невозможно было ничего рассмотреть. Мне удалось различить на фреске изображение правителя с размытым лицом, в короне и длинной одежде, с вытянутыми вперед руками. Перед ним, преклонив колено, стоял кто-то, похожий на воина. Рядом с правителем угадывалась фигура женщины, также в белом одеянии и с амулетом на шее. Несмотря на то что краски практически выцвели, ее лицо было хорошо видно. Взглянув на нее, я глубоко вдохнула холодный храмовый воздух, и меня будто парализовало, я лишилась способности двигаться.

Наши с ней глаза так похожи!

– «Аромат Энигмы», – прочитала Цзян Ли надпись на фреске и, подняв взгляд на меня, продолжила: – Это Ланьжэ, принцесса легендарного царства муя.

Почувствовав головокружение, я закрыла глаза.

– Человек на коленях – это генерал Юань Хэ из царства муя. – Голос Цзян Ли, казалось, доносился издалека.

Я резко открыла глаза и посмотрела на генерала Юань Хэ. Свет в зале будто стал ярче, мое сердце забилось в панике.

* * *

Я видела восходящее солнце, освещавшее прекрасные земли, чарующий горный пейзаж и счастливо играющих детей.

Видела и красивое и решительное лицо в свете солнца. Улыбаясь, со спокойным и искренним взглядом он медленно вышел вперед и опустился на колени перед правителем, который надел ему на шею кулон в форме ослепительного золотого щита – символа главнокомандующего.

– Мой господин, я всегда буду верен вам и Энигме.

Позади правителя выстроилась величественная армия, воины склонили головы и, сотрясая землю и небо, в едином порыве взревели:

– Богом дарованная святая земля, страна изобилия!

Бог с нами и дает нам сил!

Под свою защиту он взял наш дом!

* * *

– Лэй… – Вспышка боли пронзила мой позвоночник, и на глаза навернулись слезы. Генерал Юань Хэ, изображенный на фреске, это именно тот генерал в белых доспехах, которого я бесчисленное количество раз видела в своих снах.

– Все в порядке? – спросила Цзян Ли.

Сделав несколько глубоких вздохов и ощутив, как сырой и холодный воздух обжигает горло, раздражая нервы, я пришла в себя.

– Жаль, что многих изображений не видно. Когда храм только-только раскопали, фрески сохраняли яркость, а люди на них были словно живые, – казалось, они дышали, готовые вот-вот сойти со стен. Но как только росписи увидели свет, краски тут же поблекли. Археологи нашли в храме шелковые ткани и свитки, но, как только все эти сокровища попали под лучи солнца, они обратились в прах.

– Шелковые свитки? – пробормотала я и словно наяву увидела этот прекрасный шелк, мирно хранящийся в темноте, где его ничто не тревожило. И представила, как палящий солнечный свет, ворвавшийся в раскрытый храм, превращает его в пыль.

Бросив на меня взгляд, Цзян Ли кивнула на фреску и сказала:

– А здесь рассказана легенда о генерале Юань Хэ. Правитель муя, император Дэ Сянь, словно зачарованный, безгранично доверял своему приемному сыну Юань Хэ и даже назначил его генералом. О, смотри, здесь дальше надпись на языке народа молан. Генерал Юань Хэ был воплощением демона, чьими речами восхищался правитель, что и стало причиной бед народа муя.

Тьма опустилась перед моими глазами, низкий голос Цзян Ли глубоко проникал в мое сердце.

– После смерти императора Дэсяня трон унаследовал принц Юань Гун. Генерал Юань Хэ разрушил дворец, захватил принца и убил его, а Энигму с помощью колдовства обратил в пустыню. Почти весь народ муя исчез с лица земли… – Цзян Ли прошла вперед, и я последовала за ней к следующей фреске.

– А здесь изображен генерал Юань Хэ, убитый народом молан. Они торжествуют…

– Нет, все было не… – Остальные слова застряли у меня в горле, я изо всех сил пыталась произнести хотя бы звук, но ничего, кроме сдавленного вздоха, у меня изо рта не вылетало.

– Возможно, и не так. – Цзян Ли поняла мою мысль. – Храм был возведен правителем народа молан – Моэ – и посвящен богине реки Тумэньцзян. Однако, по легенде, на самом деле он был построен в память о Ланьжэ, матери народа муя. Существовала ли Ланьжэ в реальности – тоже загадка. Согласно сказаниям она была принцессой племени муя, а позднее стала любимой наложницей правителя молан Тяньцзи. Никаких записей молан о наложнице Ланьжэ не сохранилось… То, что нам известно сейчас, вероятно, является той версией истории царства муя, которую народ молан хотел передать будущим поколениям. Вскоре после смерти Моэ храм был разрушен новым правителем.

Я не помнила, как вышла из храма. Небо было все еще яркое, но в моем сердце уже наступила темнота, и я не могла найти правильный путь.

– 8 ~

С наступлением ночи на пляже вновь запылали костры, наполняя воздух запахом дыма. Цзян Ли наблюдала за ними, прислонившись к оконному стеклу.

Я же, улегшись на кровать, с нетерпением открыла отцовские рукописи и продолжила читать.

До вторжения племени молан народ муя насчитывал около двух миллионов человек. Существует множество легенд об исчезновении народа муя. По наиболее распространенной версии, царство муя было погребено под песками пустыни в результате стихийного бедствия. Тем не менее появляется все больше и больше свидетельств, указывающих на то, что в действительности народ муя погиб от рук молан. Муя яростно боролись со вторгшимся на их земли народом, за что те им жестоко отомстили. Не успевшие сбежать люди муя, чтобы не быть убитыми, сжигали книги и прятали рукописи, под вымышленными именами скитались по чужим землям. Культура этого народа со временем ушла в забвение и стала очередной загадкой в истории человечества. Остались ли представители этого народа? Где они? Ассимилировались ли они с другими народами? Или исчезли полностью? Раскопки древнего храма взволновали многих, кто интересовался судьбой муя. На берегах Тумэньцзян еще встречаются люди, которые утверждают, что являются потомками этнической группы муя. Хотя они и пишут по-китайски, имеют те же обычаи и привычки, что и ханьцы ^[21], но они сохранили особые обычаи, как, например, захоронение в воде, когда ступни умершего обращены на северо-запад – в сторону легендарной земли бога Энигмы. У них также есть длинная песня, передающаяся устно, слова которой держат в тайне от посторонних. Сохранился обычай исполнять молитвенные песнопения, принося жертвы осенью, хотя лишь немногие знают, о чем именно эти песни. Муя были детьми природы и знали толк в приготовлении снадобий. Растения, земля, огонь и вода являлись для них источниками духовной силы. Муя никогда не переставали искать Энигму, свою родину.

Я закрыла рукопись. Цзян Ли все еще стояла у окна, смотря на маленький костер.

– Тебе не хочется спать?

– Пока нет, я погляжу еще немного.

– А я, наверное, сейчас засну.

– Спокойной ночи и приятных снов.

Ночью мне снилась женщина в белом.

«Ты пришла…» – услышала я мягкий шепот.

Она вышла из облаков и тумана и тихо сказала: «Внимай словам бога Энигмы: когда свет и аромат Энигмы воссоединятся, посланник Долины Снегов пройдет по гиблой земле и обретет в поднебесном мире величайшую славу».

«Запомнила?» – спросила женщина.

«Запомнила!»

Я подняла глаза и наблюдала, как она медленно приближается ко мне… Вместе с ароматом орхидей из долин я вдыхала холодный воздух и ощущала легкость внутри. Ее стопы, белая одежда, шея и лицо постепенно проступали в тумане. Я трепетала от волнения.

У нее, у женщины на фреске и у меня – у нас трех были совершенно одинаковые лица.

Она нежно смотрела на меня проникновенными глазами.

«Синяя птица, верни меня домой».

Тут раздалось протяжное пение птиц, и ее фигура неожиданно растворилась в тумане. Исчезла без следа.

Я проснулась. Синяя птица?

* * *

Цзян Ли все так же стояла у окна. Солнце уже встало, на берегу догорали костры осеннего праздника муя.

– Ты смотрела на них всю ночь?

– Да. – Цзян Ли повернулась, у нее было усталое лицо.

– Я плохо спала. Мне приснилась женщина с фрески, она назвала меня Синей птицей… Странный сон.

Цзян Ли подошла ко мне и взяла мой оберег.

– Знаешь легенду о Синей птице?

Я опустила глаза на оберег и покачала головой:

– Не знаю. Этот кулон дал мне отец. Ношу не снимая. С ним я чувствую себя спокойно.

– Люди муя поклоняются богу Энигме. Синяя птица – это священная птица Энигмы. Полуптица-получеловек, что появляется раз в тысячу лет.

– Вот как?

– Перед смертью ей нужно войти в огонь и в пепле обратиться в сати ^[22], ожидая возможности перерождения.

– А, странная история.

Цзян Ли взглянула на меня и спросила:

– Ты думаешь, это всего лишь история?

– Ну да, а что же еще?

– Народ муя так не считает.

Я улыбнулась.

– Когда сати перерождается, она получает возможность вернуть душу из царства мертвых, и эта душа обладает таинственной силой, ей не страшны ни смерть, ни кровь.

Было не до смеха. Слова Цзян Ли проникли мне прямо в сердце и крепко засели у меня в сознании.

– Сати – это… что это?

– Покоящаяся в Синей птице невидимая душа. Восстав из пепла, сати всегда нуждается в проводнике.

Цзян Ли замолчала на мгновение, бросив взор на кострища вдалеке. Муя уже разошлись, ярко светило солнце.

– Ланьсинь, ты пришла сюда не просто так. – Цзян Ли развернулась и посмотрела прямо на меня.

Исходящий от нее запах водных растений был едва уловим, но у меня все равно закружилась и затуманилась голова.

* * *

Сквозь морок мне казалось, будто я нахожусь в белоснежном дворце, наполненном тонким ароматом посконника ^[23]. В центре зала величественно восседала женщина в белом.

– Принцесса Ланьжэ, не уходите! – умоляла служанка в зеленой одежде, стоя на коленях рядом с женщиной.

– Нет, я должна, люди молан перекрыли источник питьевой воды, осаждают город третий месяц. Голодают и жители, и солдаты. Я слышала их крики. Если ситуацию не изменить, жертв будет только больше… Отец, дай ответ правителю молан: я пойду к ним только в обмен на безопасность всего народа…

– Ланьжэ… – отозвался старик грустным голосом. – Я подвел тебя.

– Ваше величество, нет! Не выдавайте ее замуж за правителя молан… – Глаза служанки наполнились слезами. – Давайте подождем еще немного… Генерал Юань Хэ скоро вернется…

– Слишком поздно. Цзян Хэчжэ, поднимайся, принеси мне корону… – Мне слышался голос тихий и далекий, но очень знакомый.

– Нет…

– Принцесса, может, вы еще подумаете? – спросил из угла молчавший все это время бородатый мужчина.

– Не нужно, генерал Му Хай. Передайте вашему правителю, что я скоро отправлюсь в его стан.

– Принцесса Ланьжэ! – Служанка плакала, опустив голову.

– Цзян Хэчжэ, делай что велено!

* * *

– Цзян Ли? Цзян Ли! Кто же ты все-таки?

– Ты у меня спрашиваешь? – Она протяжно зевнула. – Я сама не знаю толком… С самого детства я грезила Энигмой… Я страдала, мучалась, но она непрестанно влекла меня к себе. Позднее я познакомилась с господином Сюэ и встретила людей муя.

– Расскажи мне все-все, что знаешь. – Я замерла от волнения.

Мы с Цзян Ли дошли до деревянной хижины у пляжа. Дверь была открыта, будто кто-то нас ждал.

– Ты и я, мы чем-то похожи. Мы принадлежим к царству муя, в нашей крови течет память тысячи лет истории… Мы потомки спасшихся от смерти муя.

Цзян Ли толкнула дверь, в темной хижине находились четыре или пять человек в белых одеждах и мужчина в черном, который проводил обряд на пляже. В углу стоял человек в маске и пристально смотрел на меня.

Я растерялась под его взглядом.

Его глаза! Так похожи на глаза того, кто мне очень знаком и по кому я скучаю. Только взгляд у этого человека холодный и колючий, без привычных любви и тепла.

Я отвернулась.

– Вот ты и пришла. – Ко мне подошел мужчина в черном. Он был смуглый, с красивыми глазами и вовсе не походил на урожденного ханьца.

– Это старейшина народа муя, – мягким голосом представила Цзян Ли.

Мужчина некоторое время рассматривал меня, взгляд его был отрешенным, но глубоким. Мое сердце часто забилось от волнения.

– 9 ~

– Взгляни-ка на это.

Старейшина в черных одеждах открыл позолоченную серебряную шкатулку и осторожно достал из нее фотографию. От неожиданности я даже ахнула. Эта фотография и те две, что я видела в рукописях отца, были сделаны одним и тем же человеком. На снимке было несколько размытых узоров. Я их уже где-то видела! Может, во сне? Там, где таинственная благородная дама учила меня различать иероглифы. Неужели это и есть те самые письмена?

– Восемнадцать лет назад Сюэ Сюй нашел деревянную шкатулку в потайной комнате храма на берегу Тумэньцзян. На дне той шкатулки была вязь таинственных символов. Читай, ты поймешь их. – В его взгляде, казалось, таилась некая сила, вынуждающая меня подчиниться.

Я подняла голову, и слова женщины из сна вырвались из моих уст. Это было сродни просветлению:

– Внимай словам бога Энигмы: когда свет и аромат Энигмы воссоединятся, посланник из Долины Снегов пройдет по гиблой земле и обретет в поднебесном мире величайшую славу.

Я изумленно взглянула на него.

Тот многозначительно посмотрел на меня и медленно произнес:

– Эти письмена – оракул Энигмы, который муя так долго искали. Оракул может прочитать только тот, кого выбрал бог Энигмы. Наш народ ждал тысячу лет, чтобы вернуться на священную землю. Согласно оракулу возрождение народа муя начнется с приходом на берег Тумэньцзян посланника из Долины Снегов, в чьих жилах течет кровь принцессы Ланьжэ. – Пронзительный, темный взгляд старейшины был направлен прямо на меня.

– Снежный посланник?

– Да, и это ты. – Голос Цзян Ли слышался в отдалении, мое сознание вновь было словно в тумане. – На оракуле указано твое имя.

– Мое? Как это вообще возможно? – удивилась я.

– Иероглифы «Сюэ» и «снег» ^[24] звучат одинаково, аллюзия на «пришедшая из Долины Снегов»; два иероглифа, составляющих твое имя, – «Лань» и «синь» ^[25] – содержат в себе значения «храм» и «аромат», что отсылает нас к «принцессе Ланьжэ». – Цзян Ли приблизилась ко мне и продолжила: – Ты снежный посланник Энигмы, потомок принцессы.

– Я потомок принцессы?

– Да. Ты явилась сюда по зову бога Энигмы. Все мы пришли из разных уголков Китая, повинуясь зову. Синяя птица восстанет из огня и вернет Ланьжэ из царства мертвых. Царство народа муя возродится и обретет небывалое могущество.

Старейшина в черном жестом указал Цзян Ли на деревянную миску с ярко-красным соком, источавшим слабый, но диковинный аромат.

– Выпей, выпей это, и почувствуешь счастье, и не будет никакой боли… – произнесла Цзян Ли дрожащими губами и подняла на меня взгляд.

Закрыв глаза, я сделала глоток. Аромат ярко-красного напитка пьянил меня, я ощутила эйфорию и спокойствие, которых до сих пор никогда не испытывала, – на мое место будто пришла другая «я» и в легком опьянении наблюдала за происходящим.

В этот момент я вдруг услышала строгое предостережение: «Беги отсюда. Сними с себя полуптицу и беги!» Голос не допускал неповиновения.

Сердце застучало в бешеном ритме, и я невольно коснулась амулета-полуптицы, который никогда не снимала с тех пор, как получила его в подарок от отца. Я попыталась снять оберег, но в этот момент в груди что-то екнуло. Меня прошиб пот, вдруг навалилась жуткая усталость. Амулет словно бы стал неотделимой частью меня.

Взгляд человека в белой маске вонзался в меня, как кинжал.

«Успокойся, успокойся».

Мужчина в белом молчал, но его мысли, казалось, проникали в мое сознание. Я поняла, что не могу двигаться.

«Уходи! Сними полуптицу!»

Низкий голос старейшины был настойчив, он заглушал слова мужчины в белом, что звучали у меня в голове. Я хотела было обернуться и найти его глазами, но по-прежнему не могла сделать ни шагу.

– Цзян Ли, Цзян Ли… – Я смотрела на нее, но она, опустив голову, избегала моего взгляда.

Старейшина в черном не спеша приблизился ко мне.

– Пойдем, пойдем со мной… – Его низкий голос лишал меня воли, я почувствовала легкое головокружение, сознание постепенно теряло ясность.

Небывалые легкость и умиротворение охватили меня, все горести и невзгоды остались позади, я не испытывала ничего, кроме радостного спокойствия. На берегу реки Тумэньцзян ярко горели костры, и все это казалось сном.

– 10 ~

Я сплю? Все происходящее сон или нет? – вот чего я никак не могла понять.

В сумерках женщины муя искупали меня и переодели в легкое белое платье. На берегу зажгли девять костров, которые отражались красными пятнами в речной воде. Костры окружали высокий помост из гальки, возле которого стояли старейшина в черном и люди в масках, облаченные в белое. Под звуки молитвы я поднялась на помост.

Звучали песнопения муя, вокруг полыхали костры. Я уставилась на огонь, его жар обжигал кожу, но я не чувствовала боли, только закашлялась, надышавшись дыма. Словно наяву, я увидела мелькнувшего в пламени генерала в белом одеянии. Его лицо было решительным, но глаза выражали боль и печаль. Воин пристально смотрел на меня, постепенно приближаясь.

«Сними полуптицу и уходи!» – повторял генерал одно и то же предостережение. Под его взглядом я, не понимая, что делаю, сорвала с шеи оберег и бросила его высоко в небо. Огонь костра взвился ввысь, но бушующее пламя отступило, как будто повинуясь невидимой силе.

Видение генерала в огне исчезло, а костер выплюнул в небо яркие всполохи, словно стараясь достать оберег, но тут же стих.

В тот момент, когда я сорвала оберег и полуптица покинула меня, сердце, казалось, разре́зали острым ножом, и боль вернула меня в действительность. Амулет упал рядом с мужчиной в маске. Тот нагнулся поднять его, и маска соскользнула с его лица.

Я застыла, на глаза навернулись слезы. Даже спустя столько лет я все еще помню его? Неужели это сон?

– Отец! Отец! – закричала я изо всех сил.

Глаза отца были темными, как глубокие воды, спокойные и решительные. Эти глаза!

Он не посмотрел на меня, отвернулся и пошел прочь. Обжигающее тепло разлилось по всему телу, боль в сердце усиливалась, и я упала без чувств.

– 11 ~

Открыв глаза, я увидела, что нахожусь в простом деревянном доме, шторы были раздернуты, а за окном светало. Попытавшись встать, я почувствовала головокружение и рухнула обратно на постель.

Сидя на полу, прислонившись к кровати, спала Цзян Ли. Я лежала и смотрела, как розовым цветом окрашивает ее лицо утренний свет, как он медленно двигается по ее телу. Откинувшись на подушку, я вытянула руку и, закрыв глаза, ждала, пока лучи коснутся моей ладони… Я снова погружалась в сон.

Яркий свет во сне всколыхнул воспоминания. Я снова видела, как отец уходит не оборачиваясь. «Отец… Отец…» – шептала я, а по моему лицу текли слезы. Я понимала, что сплю, но не могла перестать плакать.

Когда я проснулась, комнату заливал солнечный свет, небо за окном стало ярким.

– Эй, все в порядке. Все хорошо, не бойся, – устало глядя на меня, сказала Цзян Ли.

– Вы… Вы собирались меня сжечь! – холодно упрекнула я. В моих глазах не было ни намека на слезы.

– Нет-нет, ты бы не умерла. Мы лишь хотели помочь тебе переродиться в огне. У нас нет другого выхода, – склонив голову, сдавленно пробормотала она. – Я боялась, что если ты узнаешь правду, то отступишь в страхе. Вот почему…

– Продолжай! Продолжай же!

Цзян Ли, немного помявшись, тихо продолжила:

– Я уже говорила тебе, что сати, выходя из пепла, нуждается в проводнике…

– И он нашел меня. – Я была очень спокойна.

– Верно… Сати, перерождаясь, освобождается от человеческого обличья. Поэтому как Ланьсинь ты должна исчезнуть в огне.

– Заставляя меня исчезнуть, вы возрождаете сати. Вы напоили меня чем-то, что позволило делать со мной что вам было угодно. – В душе у меня все перевернулось, я чуть ли не задыхалась от грусти и смятения. – Потом вывели меня на тот помост… Это ведь его идея, правильно? Я видела своего отца, он был там.

– Это больше не твой отец. Сейчас он Белый старейшина муя, их духовный лидер. Восемнадцать лет назад Сюэ Сюй обнаружил свитки народа муя и сильно ими заинтересовался. Результаты исследований его потрясли. Он выяснил, что род муя не прервался, и члены семьи Сюэ являются прямыми потомками принцессы Ланьжэ из царства муя Великой равнины ^[26]. Позднее он обнаружил оракул. Твой отец должен был оставить вас с матерью. Он не пропал в пустыне Энигмы, его исчезновение – лишь способ покончить с прежней жизнью, оборвать старые связи. Сюэ Сюй связан не только с вами, но и с муя, и с Энигмой. У него есть более важная миссия, народ муя нуждается в нем как в духовном лидере.

Дверь со скрипом распахнулась.

– Ланьсинь, ты здесь. Я знал, что ты придешь. Это твоя судьба, и ее не избежать.

– Отец, отец! – В рыданиях я бросилась к нему, обняла его, не собираясь отпускать. Его тело было будто застывшим и таким холодным, я не чувствовала прежнего тепла.

Вздохнув, он мягко, но решительно отвел от себя мои руки.

– Не надо, отец! – Я продолжала тянуться к нему.

Он вздрогнул.

– Присядь, Ланьсинь, хочу рассказать тебе одну историю. Послушаешь?

– Хорошо.

– Сначала отпусти меня.

– Ладно.

Я опустила руки, и он, наклонившись, заглянул мне в глаза:

– Ланьсинь, сначала позволь сказать тебе правду. Я жалею, что не передал тебе послание Синей птицы. Это было нечестно по отношению к тебе…

И он надел на меня оберег с полуптицей.

– Впредь не снимай его. В нем аромат, что позволит Синей птице возродиться. Свет, что приведет принцессу Ланьжэ домой. Ты, оберег и Ланьжэ неотделимы друг от друга.

Взгляд отца, казалось, проникал в самую глубь моей души. Все, что было передо мной, под его взором исчезало и таяло…

– Синяя птица, просыпайся.

Отец дотронулся до оберега на мой груди. Обжигающее тепло его рук передалось амулету, и тот как будто ожил, плотно прижавшись к моей коже, растворяясь в ней. Он набирался силы от моего сердцебиения, согреваясь и дрожа…