За время своего путешествия Детри Зог заметно поправился и еще больше облысел. Видимо, дальняя родня кормила его в надежде на наследство, иначе продукты были выброшены на ветер. Он сидел в своем кресле, лениво развалившись и явно отвыкнув от работы. Горы бумаг на его столе стали еще выше, и на них он посматривал с кислым неудовольствием. По замку Басту он точно не скучал, а по проклятой и подавно.

– Мина Бутимер! – вроде обрадовался дядечка, выглядывая из-за вечных стопок документации. – А я жду, жду.

– А как я вас ждала, господин Зог, – кольнула в ответ девушка, но аккуратно, чтобы не перегнуть палку.

– «Помни, кто ты», – зашептал инстинкт самосохранения.

– Знаю, говорили, – забасил Детри, даже не пытаясь извиниться за причиненные неудобства. А ведь девушка чуть не умерла с голоду за время его своевольного отсутствия. – Спешил, как мог. Но погода… и дороги эти ужасные… В следующий раз, если и поеду куда-то, обязательно летом.

– Понимаю, – сочувственно закивала Мина. Скандалить она не собиралась. Что толку? Премию за вынужденную голодовку и самоотверженное воровство ей точно не дадут.

– А ты без денег маялась? – как бы между прочим спросил Зог.

Мина кивнула. Она не собиралась делиться с Зогом подробностями. Правда, очень хотелось пожаловаться на жадных охранников, но давать в долг они не обязаны, поэтому и наказывать их не за что.

– И оборотня совсем не кормила? – допытывался противный мужик.

– «Ну вот, я как всегда остаюсь виноватой», – расстроилась девушка.

– Кормила, – возразила, чтобы избежать неприятностей. – Но понемногу.

– А что же у дядюшки своего, Тобиаса, не заняла? – Зог словно ковырял её своими любопытными глазенками, беспокоя немного затянувшуюся рану.

И ведь не скажешь, как есть. Нельзя. Зог дядьку всегда недолюбливал, взятки за Мину шли мимо его кармана. И узнай он, что старик умер почти месяц назад, оставив её круглой сиротой, без крыши над головой и хоть какой-то защиты, неизвестно, задержится ли тогда девушка в крепости. А кто на её место? Неважно, заморят Урсула голодом, вот и все.

– Дядюшка последнее время совсем разорился на лекарствах, – сказала почти правду. – Каждый медяк на счету. Совесть не позволила у него просить. А оборотень ничего, такой же, как раньше. Даже не бунтовал.

– Живой хоть? – с надеждой на что-то спросил Зог.

– Живой! – убежденно заявила Мина.

Мистер Детри явно расстроился. Видимо, пребывание в крепости живого оборотня усложняло его жизнь. Нехотя отодвинул стопочку исписанных бумаг и выдвинул вперед горку монет, сваленных на чистом листе.

– Вот, получи, что положено. – По нему было видно, что отдавать деньги очень не хотелось. Наверное, мысленно он уже прикинул, на что их сможет потратить в случае смерти узника.

Мина подошла, оценила горку и поняла, что в руке денежки не поместятся. Поэтому оттопырила карман платья, подвела его под край столешницы и стала скидывать туда по три монеты. Заодно и пересчитала.

– Там меньше на три медяка, – спохватился мистер Зог. – Это за недокорм. Ничего не могу сделать, так уж заведено, нарушила правила, отвечай.

–«Что? Недокорм? Вы серьезно? Оштрафовали меня на три монеты за то, что не платили мне, и в итоге я не смогла купить еду для узника?»

Им обоим в этот момент было понятно, что Зог положил деньги себе в карман, а Мина об этом догадалась. Но что ей делать? Кому идти жаловаться? Она осуждающе вздохнула и, сухо попрощавшись, ушла.

Бульон кипел вовсю. Аромат стоял такой, что слюнки текли не только у голодного Урсула, но и у Мины. Она не стала ждать, когда мясо окончательно сварится, и отлила половину в кастрюльку. Вынесла на улицу и поставила на снег, чтобы остудить. Сейчас Урсул разговеется теплым питьем. После такой голодовки нужно начинать есть по чуть-чуть, иначе будет заворот кишок. Заодно она насыпала в ведро снега и положила в него весь кусок сырого мяса, оставила на верхней ступеньке, сразу за входной дверью. Там было холодно, почти как на улице, так что ничего не пропадет.

Вернувшись в подвал, отдала Урсу бульон, и он чуть не прослезился от благодарности. Жадно обхватил кастрюлю своими широкими ладонями, вкусно захлюпал, отпивая навар. Мина наблюдала за ним с умилением, наверное, сейчас он думает, что лакомится самым вкусным блюдом на свете. Ведь соль и лавровый лист могут творить чудеса.

Не спеша прополоскала в умывальнике новый чайничек из простой тонкой жести и две глиняные кружки, покрытые незатейливой росписью. Круги и простенькие завитки, сделанные белой краской, придавали посуде легкость и опрятность. Из таких чашек будет приятно пить даже обычный чай из мяты. Как настоящему скупердяю, Мине было жаль потраченных денег, но благодаря этой покупке чай теперь можно пить не по-свински, а по-человечески.

Следующие несколько дней были наполнены сонным бездельем и ласками. Урсул берег ее, особо не донимая. Но свою порцию блаженства добивался и утром, и вечером. На мясном рационе волк сразу похорошел и воспарял духом. У него вдруг развязался язык, и оказалось, что он знает огромное количество смешных историй, в основном о гномах, и древних, незнакомых Мине сказок, преимущественно об эльфах. Их он рассказывал по вечерам, когда они сонно разглядывали звездное небо. Погода установилась тихая, но морозная, и ночные светила были видны весьма отчетливо. Обычно, лёжа на спине и сплетя руки, они медленно проваливались в глубокий сон. Их окружала только ночь и тишина, иногда прерывавшаяся кашлем девушки.

Ради одной микстуры она в город не пошла, надеясь, что недуг исчезнет сам собой вслед за зажившими синяками. Но дни летели, а приступы не прекратились и стали только длиннее.

– Ладно, завтра с утра и пойду, – отвечала на настойчивые просьбы Урсула.

Сама знала, что лекарство нужно, но… Цены у аптекаря были просто грабительские. За одну склянку лечебной настойки придется отдать серебряный. И хорошо, если одной порции будет достаточно.

Мина подхватила ведра и вышла на улицу. Морозец щипнул за щеки и куснул нос. Зимаааа…

У колодца вдруг померещилась знакомая фигура. Шельмовка сидела на лавке и опиралась на какую-то палку.

– Честер Кодик! – ахнула Мина, бросая ведро.

– Мина Бутимер! – раскрыла беззубый рот в улыбке и объятия бабка.

Девушка не ожидала от старухи такой оживленности, но весело бросилась обниматься.

– Вам же еще лежать? – запричитала девушка, усаживаясь рядом.

– А, – беззаботно махнула рукой бабка. – Все бока уже отлежала. Скукота… И кормят как покойника.

Мина хотела поинтересоваться: как положено кормить покойников? Сама она такого не знала. Но Кодик, долго томившаяся в неволе, не соизволила выслушать её вопросы.

– Вечером приходи на мойню, – оборвала разговор. – Там и поговорим. А то я, пока тебя ждала, весь зад себе отморозила. Мне еще простуды не хватало.

И поднялась на одной ноге. Вторая была завернута в берестяной лубок и сверху укутана пуховым платком. Под руку она поставила свою палку, при рассмотрении оказавшуюся обычной шваброй, перевернутой вверх перекладиной, которую обмотали полотенцем, чтоб не натирала руку. Опираясь на неё, старушенция резво поскакала в сторону кухни. Мина проводила её улыбкой.

– Несгибаемая, – хихикнула девушка и взялась за вертел.

Когда стемнело, Мина пробралась под окошко посудомоечного закутка. Честер возилась в исходящем паром чане, сидя на стуле. Поврежденная нога была с любовью уложена на низкую скамеечку. Мина стукнула по стеклу и помахала обернувшейся бабке. Ждать, пока та откроет двери, не стала, а зашла сама.

– Ну, рассказывай. – Честер разлила по чашкам липовый чай и пододвинула целое блюдо подгоревших с одного бока пирожков.

– Голодали, – туманно ответила гостья и откусила угощение. – С капустой! – от удовольствия даже глаза закатила. Пирожки с начинкой из тушеной капусты были у неё самыми любимыми.

– Те, которые поменьше, с вареньем, – указала шельмовка на другой край тарелки. И, возвращаясь к болезненной теме, тяжко вздохнула. – По тебе видно.

Мина недоверчиво потрогала свои щеки. Зеркала она так и не завела, так что смотреться было не во что.

– Я, – потупила она глаза. – Воровала.

Бабка на её раскаянье только фыркнула и беззаботно махнула рукой.

– Если не по доброй воле, а из-за тяжелых обстоятельств, то можно. – И пододвинув ей тарелку, настойчиво потребовала. – Ешь!

– Да я, кажется, уже наелась. – Она запихнула в рот последний кусочек пирога и запила чаем.

– Если не уверена, то нужно убедиться наверняка. – И бабка сунула ей в руку пирожочек поменьше, тот, который с вареньем. – А как подопечный твой? – Честер изобразила пальцами маленькие ушки на макушке.

– Терпел. Я объяснила ему про мистера Зога и про тебя. Что денег нет. И Урсул терпел. Он же видел, что правду говорю и тоже ничего не ем, поэтому поверил и даже ни разу не пожаловался.

Мина даже заулыбалась, говоря про оборотня. Попивая чай, она расслабилась и рассказала дряхлой подружке про свои приключения. Конечно, самые острые моменты, с облизыванием разных частей тела, она утаила. Такое даже себе самой стыдно рассказывать, не то, что древней бабушке со слабым сердцем.

– Пожалуй, пойду, – поднялась она со стула. Третий пирожок был все-таки лишним и вероломно распирал желудок.

– Посиди еще, куда спешить-то?

– У нас сегодня банный день. Пока помоюсь, постираюсь… – объяснила девушка. – А завтра пораньше хочу в город сходить, к аптекарю. – И в подтверждение своих слов закашляла.

– У вас?

– Зверя тоже мою, – смутилась Мина и, чтобы не возбуждать в Честер лишние подозрения, объяснила. – Воняет…

– Аааа, – понятливо протянула бабка. – Ну тогда возьми вот. – И стала заворачивать оставшиеся пирожки в кухонное полотенце. – И еще кое-что, – вытащила откуда-то из-за печки узелок. – Там старые вещи хозяйки. Ей уже не нужны, новых накупила, а тебе сгодятся. Все стиранное, чистое, почти новое.

Мина поблагодарила, а от наплыва нежности расхрабрилась и чмокнула бабусю в морщинистую щеку.

– Ой, – растерялась Честер, но быстро пришла в себя и толкнула её в дверь. – Иди уже, сторожиха. Завтра, как стемнеет, обязательно еще приходи. Буду ждать.

Купалась Мина теперь рядом с решеткой, чтобы Урсул мог не только смотреть, но и помогать. Рядом, в своем ведре, плескался, пофыркивая, волк. Хоть их и разделяла решетка, но мылились и полоскались они так, словно сидели в одной лохани. Её душистое мыло, купленное в банной лавке, пахло земляникой и медом, его – хвоей и мятой. Пена от них была мягкая, словно бархат, и кожа становилась шелковой.

Оборотень заботливо намылил Мине спину, потом как будто нечаянно мазнул под носом, нарисовав усы и, окончательно разыгравшись, стал щекотать. В ответ полетел мыльный снежок. Завязалась битва. Пенные шарики, словно снаряды, плюхались то в противника, то в мешавшие сражению прутья. Через пять минут мокрые круги, остававшиеся от стаявшей пены, красовались не только на полу, но даже на стенах. Мина, насмеявшись до икоты, схватилась за кастрюльку и стала смывать мыло чистой водой.

Урсул завороженно наблюдал. Булькнул руки в ведро, чтоб ополоснуться, и потянул девушку на себя. Облизал мокрые соски.

– Сладкая, – застонал, пряча лицо у неё на груди, и зашарил загребущими лапами по нагому телу.

– Дай хоть пену смыть, – смущенно попросила Мина.

Нехотя отпустил. Мина сполоснулась, отдав ему кастрюльку, чтоб тоже смог облиться чистой водой, вытерлась и потянула из узла тонкую полупрозрачную вещицу.

Она успела перебрать подарок Честер. Там были в основном шелковые безделушки, совсем непригодные для реальной жизни. Тонкие кружевные панталончики, прозрачные чулки на подвязках и несколько ночных рубашек, призванных не скрыть, а показать. Ну и подарочек, ну и Честер!

Пока Урсул вытирался, Мина накинула на себя кружевную сорочку и замерла, ожидая реакции волка.

Оборотень повернулся, желая продолжить начатую игру, и чуть не прикусил язык от удивления. Его яйца поджались, предчувствуя скорый и острый оргазм. Член за секунду стал каменным и приветливо качнулся. Девушка стояла, покрытая розовым дымом, сквозь который можно было рассмотреть и красные оттопыренные сосочки, и пупок, и мягкий треугольник внизу живота.

– Моя маленькая богиня, – выдохнул он хрипло. – Хочу поклоняться тебе.

И стал перед девушкой на колени, потянул на себя, вдыхая её аромат с медовой отдушкой. Прошелся руками по скользкой ткани.

– Красавица.

Худенькое тело, подрагивая, откликалось на каждое движение.

– Врун, – засмеялась Мина.

– Красавица! Фея. – И стал целовать пупочную ямку, прямо через ткань. Спустился ниже и дотянулся губами до сомкнутых бедер.

Мина смутилась и попыталась оттолкнуть. Он не отпустил и продвинул между стройных ножек свою руку. Нашел чувственный бутон и стал ласково поглаживать.

– Урсул! – Она охнула и вцепилась ему в плечи, почти царапая.

Когда пальцы стали мокрыми, он вытащил руку и сунул себе в рот, жадно облизав. Мина, завороженно наблюдавшая за его действиями, стала пунцовой от смущения.

– Урсул, что ты делаешь? – зашептала, будто их могли подслушать.

– Пробую тебя, – улыбнулся оборотень. – Твои соки так пахнут, что хочется прижаться к этой мокрой норке и лизать, не переставая. – Он снова облизнул свои пальцы и отправил их за новой порцией угощения. – Нектара вкусней не вкушал.

Она только простонала что-то невнятное и раздвинула ноги шире.

– Ми, дашь мне поласкать тебя?

Рука сбивала все мысли в хаотичную кучу. Не сразу поняла, что нужно что-то ответить.

– Как? – простонала, кусая губы.

– Как в тот раз, когда ты меня брила. Я лягу на спину и высунусь в эту крошечную дверцу, а ты станешь на колени и дашь мне тебя вылизать.

Мина представила эту порочную картину и поняла, что сгорит со стыда, если это случится.

– Оооо, боюсь, я не могу, – отвела глаза. – Это слишком…

– Ладно, я не хочу на тебя давить мышка. – Он снова начал ласкать её жемчужину. – Не готова сейчас, значит, отложим до более подходящего времени. Да?

Он не собирался отступать от намеченной цели. Девочка не знает, от чего отказывается, да она просто уплывет от новых ощущений. И у Урсула рот наполнялся слюной от одной только мысли – потыкаться языком в тугою дырочку. Время есть, и торопиться он не будет. Даст возможность все обдумать, свыкнутся.

– Да. – Она ухватилась за решетку и выгнула спину. – Дааа…

От утреннего холодного воздуха Мина сильно закашлялась. Опять закружилась голова, и пришлось привалиться к двери подвала. Потом долго пыталась отдышаться. Похоже, все куда серьезней, чем она предполагала. Машинально обтерла мокрый рот и ахнула, увидев красные разводы. Первая мысль: порезалась. Оглядела пальцы и не нашла ни одной царапины. Ноги задрожали от предчувствия беды.

– Слишком все стало хорошо.

А так не бывает. Судьба, эта безжалостная злодейка, всегда все испортит. Чтобы подтвердить страшную догадку, Мина поднесла чистую ладонь ко рту и кашлянула. На коже осталась россыпь мелких капелек крови. Мина сползла по двери и шмякнулась на белую тропинку.

– Приехали. Распрягайте…

Дом аптекаря, в котором он жил и работал, стоял в стороне от центра. Идти до него от замка Басту нужно было около часа. Мороз стоял приличный, и Мина почти бежала. Неизвестно как подействует на неё целебная настойка, но это путешествие точно подкосит.

Дом был высокий, каменный, богато отделанный мрамором. Раньше Мина частенько приходила сюда, чтобы купить лекарства для дяди, или когда нужно вызвать аптекаря домой во время дядюшкиных приступов. В этом доме осела значительная часть их благосостояния. Да и другие горожане хорошо вложились в обстановку холеного особняка. Мало кто не стучал в резную дверь. Больше за здоровьем в их городке пойти было не к кому. Аптекарь не наглел и зазря денег не брал, если считал, что человеку пришло время уйти, так и объявлял, не пытаясь выманить лишнюю копейку. За это его еще больше уважали.

Девушку особенно радовало то, что аптекарь был мужчиной ученым и ее не чурался. Он был абсолютно уверен в её незаразности, но убеждать в этом окружающих не особо старался. Считал ниже своего достоинства бесплатно объяснять что-либо черни. Он вообще мало вникал в жизнь города и обычно в свободное время читал или изучал научные трактаты, а не делился сплетнями. Поэтому в дубовую дверь, покрытую светлым лаком, Мина стучала смело. Открыла горничная, совсем молоденькая девушка, лет, наверное, пятнадцати.

– Мистер Фретеч дома?

Горничная кивнула и проводила её к смотровому кабинету Козуила Фретеча. Оттуда как раз выходила сухонькая женщина, достаточно богато одетая, но с недовольным лицом пергаментно-желтого цвета.

– Два раза в день, не забудьте, – говорил её в след лекарь. – И диета!

Женщина мученически закатила глаза и, не прощаясь, пошла к выходу.

– Следующий! – пропел мистер Фретеч.

Горничная открыла перед ней дверь и оставила одну, поспешив к выходу, чтобы проводить желтую пациентку.

Приемная, как всегда, сияла чистотой и благоухала парами спиртовых настоек. Лекарь тщательно намыливал руки у медного умывальника. Он был довольно высок и худ, потому что за всеми своими заботами частенько забывал есть. Несмотря на достойный уважения возраст, Козуил был очень подвижен, подтянут и свеж. Одевался он довольно просто, в светлую тройку и мягкие замшевые тапки. Аккуратно причесанные волосы светло-пшеничного цвета обрамляли породистое тонкое лицо с выдающимся носом и цепкими, глубоко посаженными глазами. Некоторые пациенты утверждали, что ими аптекарь видит не только болезни, но даже душу. Вот и на Мину он уставился так внимательно, будто пытался рассмотреть её внутренности.

– Кого я вижу? Мина Бутимер! – Лекарь снял с крючка полотенце и обтер руки. Он не выказал никакого удивления от её появления.

– Здравствуйте, господин Фретеч.

– Здравствуй и проходи, – кивнул он на застеленную белой простыней кушетку. – Поскольку Тобиаса уже нет с нами, значит, моего внимания потребовало твое здоровье?

– Да. Я простудилась и теперь кашляю.

Аптекарь взял со стола вытянутую трубочку с расширением на конце.

– Давай послушаем твой кашель. Раздевайся.

Мина сняла плащ и расстегнула куртку. Лекаря она совсем не стеснялась, с самого детства, несколько раз в год, она была его пациенткой. Что поделаешь, крепким здоровьем проклятые не отличались.

– Дыши глубоко и спокойно, – велел Фретеч, приставив широкий конец лекарского рожка к её спине.

Дерево неприятно холодило кожу, и девушка непроизвольно передернула плечами. Сделав пару глубоких вдохов, не удержалась и закашлялась, прикрыв рот рукой.

– Кашель сухой или влажный? – не отрывая иуха, спросил лекарь. Он постоянно переставлял рожок, прослушивая разные участки легких.

– Влажный.

– Мокрота откашливается?

– Откашливается… кровь. – И Мина протянула ему забрызганную мелкими каплями ладонь.

Мужчина мельком взглянул и продолжил прислушиваться. Потом долго выстукивал её тело пальцами. Слушал пульс, щипал кожу, заглядывал в уши, нос, глаза. Внимательно осмотрел горло. Все молча и сосредоточенно, как будто от результата этого обследования зависела судьба всего мира. Фретеч всегда относился к своей работе очень обстоятельно и осматривал пациента тщательно.

Закончив, опять вымыл руки и уселся за стол. Его глаза вперились в Мину и будто пробуравливали в ней дыру.

– У тебя есть догадки? – обратился к девушке.

– Только одна.

– Поделишься?

– Болотная чахотка.

Лекарь опустил свои пытливые глаза и покрутил в руках слуховую трубку.

– Верно, Болотная чахотка…

Словно поминальный колокол ударил в её голове, заставив колени подогнуться. Она неаккуратно села на кушетку. Неужели её самые страшные подозрения подтвердились? Внутри проклятого тела поселилась смертельная болезнь?

– И сколько мне осталось? – тяжело сглотнув комок в горле, спросила Мина.

Мужчина снова превратился из человека, которым стал под влиянием эмоций, в лекаря, ученого, которому чужды людские страдания.

– Точно сказать не возьмусь. Каждый человек борется по-разному, да и побочные факторы влияют, питание, условия жизни…

– А если примерно… – Она смотрела на него сухими глазами, совсем не показывая той бури, что бушевала сейчас в душе. – Весна, лето, осень, зима?

– Весна… Возможно. Лето? Точно – нет.

То есть она больше никогда-никогда не попробует сладкую лесную землянику? Никогда не будет греться под жарким солнцем? И купаться в согретой июльским зноем речке ей тоже не судьба? Что она могла сказать на это?

– Спасибо. – Мина, словно деревянный солдатик, поднялась с кушетки. – За правду.

– Пожалуйста, и прости, что она оказалась такой горькой. – Козуилу было действительно жаль эту смелую девочку, которая так упорно боролась за свою жизнь.

Все время их знакомства, как человек, он был рад её недолгому счастью, а как врач – горд за свое правильное лечение. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Вот и время в песочных часах её жизни истекло. Не позднее середины весны бедняжки не станет.

– У меня есть настойки, останавливающие приступы кашля, и обезболивающие. Они могут значительно облегчить тебе жизнь.

– Я возьму и то и другое. – Мина потянулась за деньгами. – Умереть безболезненно мне как раз по карману.