Они целовались и целовались, то ускоряясь от нахлынувшей страсти, то замедляясь, и томно ласкали губы друг друга. Урсул закутал обнаженную девушку одеялом, проложив его и вдоль решетки, прутья были холодными, и он боялся, что ей будет больно. Оборотень хотел большего, руки так и тянулись обшарить маленькое тело, но сегодня он позволил себе только гладить её спину, успокаивая и приучая к себе. А когда почувствовал, что девушка обессилила, отпустил и дал откинуться на подушку. Глаза Мины блестели из-под полуопущенных век, щеки были покрыты пунцовым румянцем, а губы опухли от несдержанных ласк. Он медленно проводил пальцами по четко проступавшему позвоночнику, усыпляя.
– Разве так можно? – тихо спросила девушка, сонно улыбаясь своему соседу.
– Как? – Он тоже засыпал, нервная система оборотня словно выгорела изнутри и требовала срочной перезагрузки.
– Чтобы человек и оборотень? Вместе?
– А разве нельзя?
– Но мы ведь с разных берегов…
– Так пусть кто-нибудь попробует нам запретить…
15 глава. Горячий рассвет
Мина смотрела в потолочный колодец. За ночь она хорошо отдохнула и пришла в себя. На улице начинался новый день, и она впервые за последнее время наблюдала, как солнце разгоняет утренний полумрак. Оказывается, видеть небо над головой уже счастье. А когда тебя держит за руку… Любимый? В душе потеплело и кольнуло сердце. Нет, пожалуй, рановато для таких громких слов. Но теперь точно не просто узник.
Она оторвала взгляд от окна и взглянула на Урсула, он тоже не спал и смотрел вверх. Красивый профиль четко вырисовывался в утреннем свете, так хорош, что любоваться можно часами. А его запах можно разливать по флаконам и продавать как сильнейший афродизиак.
Неужели она действительно нравится этому образчику человеческого… Нет, оборотнического совершенства. Она, изуродованная этими жуткими шрамами, калечка? Невероятно. Но он так смотрит, так ведет себя, что сомнений быть не может, по каким-то невероятным причинам Урсул Хорст воспринимает её как привлекательную особу. Хотя выбор у него, прямо скажем, невелик, она или серая стена за спиной.
И как вести себя дальше? Как реагировать? Позволить ему все эти откровенные ласки? Или оттолкнуть, проведя между ними черту: тюремщица – заключенный? А зачем? Оборотень ведь был ей ох как приятен. А как он целовал её вчера! Как успокаивал своим бархатным голосом… Да и всё его поведение за эти месяцы… Он оказался самым приятным мужчиной из всех. Ну, если бы не его любовь к раздеванию…
От всех этих вопросов она нервно поерзала под одеялом и с удовольствием почувствовала его хватку. Всю ночь и сейчас их пальцы были крепко переплетены и не шевелились, ожидая, кто первый начнет действовать. Вторую руку Урсул заложил за голову, отчего мышцы под кожей стали еще рельефнее и притягательнее. Хорош волчара, просто глаз не оторвать. Оборотень был прикрыт зеленым бархатом только до пояса, щедро давая возможность полюбоваться на идеальные кубики пресса, откуда-то взявшиеся в темнице. Золотая бахрома отделки завлекающе поблескивала на гладкой коже, когда плоский живот поднимался и опускался при дыхании.
Мина, затаившись, стала разглядывать его бледное тело, покрытое шрамами. Один особенно глубокий прочертил косые мышцы от плеча и доходил почти до пупка. Второй был короче и перечерчивал левую грудь наискосок. Было еще множество других, разбросанных на его торсе, словно паутинки. Интересно, он получил эти отметины уже здесь или раньше, в своей свободной жизни, наверняка наполненной битвами и опасностями?
На правом предплечье выведена татуировка. Как Мина раньше не заметила? Наверное, потому что он постоянно носил рубашку, а когда щеголял без неё, глаза не могли оторваться от его упругой задницы. Черный и достаточно грубый рисунок состоял из непонятных рун и обхватывал руку в виде браслета. Возможно, это не просто украшение, а знак отличия или оберег? Мина осмотрела его еще раз, но других татушек, кажется, не было.
Не удержавшись, она провела по надписи пальчиком. Он вздрогнул и повернул голову.
– Проснулась? – Улыбка осветила глаза. Радость была неподдельной, Мина это чувствовала.
– Да. – Она повернулась лицом к нему и подтянула колени.
И только сейчас вспомнила, что полностью обнажена. Вчера она так и не воспользовалась кирпичиком торфа, и воздух в подвале висел прохладный. Но она ощущала свое тело как горящую печь, может, это из-за волка? Их руки были по-прежнему сцеплены, ни Мине, ни Урсулу не хотелось размыкать их. Девушка наклонилась и прижалась к черному орнаменту губами.
– Еще слишком рано вставать, попробуй поспать еще, – предложил оборотень и потянул сцепленные руки на себя, пристально глядя Мине в глаза и ища там страх или сомнения. А может, обиду на вчерашнюю выходку? Нет, ничего такого, только доверие и покорная симпатия.
Наклонился и поцеловал её пальцы, царапнув отросшей щетиной, отчего Мина смутилась и уткнулась носом в одеяло.
– Это что-то значит? – показала на узор на коже.
– Семейная линия, – ответил Урсул. Раскосые глаза начали менять цвет, предупреждая о настроении оборотня. Кажется, зверь вышел на охоту.
– Что это такое? – спросила Мина, стараясь делать непринужденное лицо, ведь оборотень тоже повернулся к ней и второй рукой пробрался под одеяло.
Его губы приоткрылись, и Мина не смогла оторвать от них взгляд. Полные, с чуть выпяченной верхней губой, горячие, теперь она это точно знала, и нежные. Кончик клыка прикусил нежную подушечку её пальца, слегка оцарапав, и снова спрятался. По телу Мины пробежали мурашки, уж очень интимным было это кусание.
– Имя каждого из предков, по порядку, – пояснил Урсул и уверенно положил горячую ладонь на её голую грудь. Её приятный запах опьянил, заставив тело изнывать от желания.
Горло мучительно сжалось, девушка ахнула, и щеки её заалели. В темноте ласки ощущались по-другому, не так остро. Не так стыдно… Свободной рукой она попыталась оттолкнуть наглую лапу, которая и так почти всю ночь щупала и гладила, хоть и старалась не разбудить.
– Зачем это? – Хоть она и задышала чаще, но все равно продолжила вести светскую беседу.
– Чтобы помнить. – Кончик его языка круговым движением облизнул верхнюю губу. – Ну и как знак тем, кто понимает вязь. – Большой палец, скрытый одеялом, очерчивал торчащий сосок, повторяя действия языка. Ощущение от его шероховатой кожи было безумно приятным.
– Бязь – это язык такой? – Мина закусила губу, чтобы не застонать.
Внизу живота словно начала сворачиваться пружина. В её взгляде читалось смятение, прочерченное искрами интереса. По телу девушки пролетали непонятные обжигающие волны, хотелось то ли убежать, то ли броситься на волка самой, а еще зарыться руками в его волосы. Но только не лежать вот так, неподвижно. От его касаний грудь отяжелела, а соски стали настолько твердыми, что могли прорвать одежду.
– Язык. – Он обхватил её пальчик губами и стал ласкать языком, поверхность которого была шершавой как песок. Ей вдруг захотелось ощутить его на других частях тела. Очень, очень стыдная мысль!
– Урсул! – В её голосе слышалось предупреждение.
Он внимательно посмотрел на человечку и отмахнулся от него.
Пусть она и человек, совсем не та, которую хотел бы видеть рядом с собой оборотень… Но все в этом мире меняется, все перестает быть важным. Её принадлежность к людской расе теперь не имела никакого значения. И для неё это тоже должно стать ничего не значащей мелочью.
Урс чувствовал, что Мина до конца не верит ему, боится. А зря. Ведь он не собирался причинить ей никакого вреда. Мысленно он поблагодарил самочку за то, что она хотя бы не сопротивлялась, и за то, что льнет к нему. Так, будто знает, что принадлежит теперь ему. Только ему! Вся!
Ночь оказалась для него пыткой, губы девушки так разожгли желание, что затушить его своей рукой было просто невозможно. Мысль, что она лежит рядом с ним, такая податливая, обнаженная, сводила с ума и терзала его твердый член. Этим утром они станут близки настолько, насколько позволят решетки. Больше ждать оборотень не намерен, серенький ключик окажется в его руке. Она захочет быть с ним, захочет остаться по доброй воле, навсегда.
Он резко дернул за руку и притянул голову девушки к себе. Она снова что-то попыталась сказать, но не успела, потому что губы Урсула смяли её рот, сразу и весь.
– «О небо, он целует меня! Он целует меня… Снова». – Она застонала, и язык оборотня тут же пробрался в приоткрытые губы, его сегодняшний напор шокировал. Совсем не то, что вчера.
Оборотень наслаждался. Нагло, по-хозяйски толкнулся, устанавливая свое господство, и стал жадно ласкать её рот, оглаживал язык девушки, которая от неожиданности словно онемела и застыла как истукан. Он выскользнул и пробежал по её губам. Волна желания прошла спиралью по позвоночнику Урса и опустилась прямиком в мошонку. Он ощутил, как поджались яйца, требуя разрядки, и застонал, низко и хрипло.
Когда в её рот впились губы узника, Мина почувствовала его вкус – свежесть, дикая нотка горечи и что-то мужское, ломающее её сопротивление и захватывающее разум, словно наркотик. Она заёрзала, желая просить его сделать хоть что-то… Что-нибудь, чтобы затушить этот вспыхивающий пожар. Иначе она просто сойдет с ума.
Урс просунул руку в её камеру по самое плечо и уложил голову девушки на сгиб локтя. Мина сразу поддалась. Она была такой миниатюрной, что он обхватил её и достал до груди. Таким хитрым захватом он поймал её словно в силок, лишая возможности вырваться. Второй рукой стал ласкать маленькое пугливое тело. Она извивалась, все еще пытаясь вырваться и тем самым распаляя его сильней. Их рты снова встретились в поцелуе, мучительно-медленном. И этого мало… Она должна дать ему больше.
Край одеяла отлетел в сторону, обнажая желанное тело. Голова спустилась ниже. Он надавил и выгнул её спину так, что груди с торчащими сосками оказались на его стороне. И рот накинулся на них, пробуя новое блюдо, дегустируя. Оборотень лизнул крошечную горошину и услышал нетерпеливый стон. Поднял взгляд. На его губах играла довольная улыбка.
– Нравится? – Не спрашивал. Утверждал.
Кое-как ей удалось кивнуть. Её лицо было подернуто страстью, вперемешку с замешательством. Он снова склонился и начал жадно сосать, теперь глубже прихватывая то одну вершинку, то другую. А пальцы нежно, но настойчиво прошлись до пупка и легли на пушистый треугольник.
С её губ сорвался протестующий возглас. Девушка резко втянула воздух и, желая вырваться, нагнулась и куснула его за щеку. Урсул зарычал, толкнулся еще сильней, давая понять, что боль его не отпугнет. Его рык перешел в хриплое урчание. Рукой он перескочил на попку девушки и, слегка размахнувшись, шлепнул. От удара кожа сразу загорелась, Мине было не больно, а как-то горячо.
Урс потянул за бедро, опрокидывая назад, и просунул ладонь между её ног.
– Раздвинь ножки.
– Не надо. – В голове девушки красным светом горело слово «стоп». Но в ответ Урсул лишь покачал головой.
– Раздвинь ножки для меня, сладкая Ми. Не бойся, я только хочу поласкать тебя, моя красавица, – попросил он дребезжащим от возбуждения голосом.
Мину затрясло, она попыталась сжать ноги сильней или отползти. Это было похоже на сражение со скалой. Всех её усилий недостаточно, чтобы отодвинуть его хоть на миллиметр. Стало ужасно стыдно и страшно. Что он делает? Зачем? Но слабые дерганья ни к чему не привели. Только от того, что она случайно потерлась промежностью об его руку, внизу живота что-то запульсировало, и желание убежать совершенно пропало. Она расслабилась в его руках, выбрасывая белый флаг и признавая поражение. В желтых глазах загорелся торжествующий блеск, и волк жадно вдохнул аромат её желания, что разлился по комнате. Знала бы она, какой дурманящий эффект производит на оборотня!
Урсул потянул её к себе, возвращаясь к губам. В нем проснулась жадность, и он начал толкать языком так, словно трахал её своим голодным членом. Глубокими отчаянными толчками, от которых у обоих закончился в легких кислород. Волк опять зарычал, и вибрация передалась глубоко в горло Мины. Это было так возбуждающе, что, окончательно забыв обо всем, она вцепилась в его плечи и стала с упоением сосать его распутный язык, иногда широко раскрывая рот и давая ему возможность снова и снова буравить её.
– Ты просто сводишь меня с ума, – замурлыкал Урсул, и тело Мины предало её, соглашаясь на все, что бы он ни хотел.
– «Не могу поверить, что ты делаешь это. Ты просто сошла с ума!» – бубнила в голове обиженная совесть. Но Мине было плевать на её недовольный голос. Сейчас ей не хотелось думать больше ни о чем. Только он рядом, только его губы, только руки, только пальцы…
Шероховатые пальцы Урса прошлись вдоль промежности и мягко раскрыли створки её раковины. Там было мокро и горячо. Он снова зарычал от возбуждения и злости. Зверю у него внутри хотелось припасть к её лону и лакать сок её желания. Проклятая решетка! От одной мысли как его язык будет оглаживать её нежную плоть и протолкнется внутрь, член становился болезненно-возбужденным. Он уже представлял, как девка будет стонать, когда он будет таранить её своим языком.
– Ты когда-нибудь раньше занималась этим? – спросил Урсул, снова целуя и жаля кончиком языка.
– Нет. – Она замотала головой.
Кто бы сомневался. Только моя!
– Не вздумай останавливать меня, все равно не получится.
Останавливать? Что это за слово? Мина его забыла.
Он прошелся вдоль расщелины и нащупал маленький бугорок. Мина выгнулась и раздвинула ноги шире. Нравится! Он задвигал туда-сюда, с наслаждением слушая, как она стонет. Натянута, словно струна. Помедлил и толкнулся внутрь. Один палец, только один, но как туго.
Мина отпустила его рот, откинулась на подушку и стала и громко и жалобно стонать. Лицо девушки горело, алый рот приоткрылся, без конца она облизывала свои искусанные губы. Отбросив одеяло и стыдливость, она широко развела ноги, поддавалась на точки его пальца. Накрыла его руку своей ладошкой и прижала, словно моля не останавливаться.
– Урсул! – просила девушка.
– Сейчас. – От зрелища возбужденной самочки оборотень чуть не сошел с ума, член болел, просясь на волю.
Широкие еще вчера штаны сейчас нещадно жали. Урсул, несмотря на протестующий стон, вытащил из Мины палец и торопливо развязал штаны. Перехватив руку девушки, он положил её на свой изнывающий член.
– Поласкай меня, – ответил на её удивленный взгляд. Он обхватил её ладонь своей и сделал движение вверх-вниз. – Вот так…
До этого глаза Мины были закрыты, но сейчас она с жадностью осмотрела его тело. Само совершенство. Сильное, стройное. Взгляд замер на мужском достоинстве оборотня. Темный, с ярко-красной крупной головкой. Такой большой, что пальцы не смыкались на его толщине, твердый и нежный одновременно, словно стальной стержень обтянули бархатом. Под кожей, словно выпуклый рисунок, выступали толстые вены, обвивая всю длину.
Он нетерпеливо толкнулся в ладошку, и Мина потянула кожу вверх. Ладонь обняла, а кончик пальца погладил мокрую головку. Урс сделал глубокий вдох, а потом мучительно долго выдохнул, нервно глотнул. Его спина слегка выгнулась. Откликаясь на ласку, приподнялись бедра.
Брови оборотня были сведены, словно от боли, но она не смотрела. Взгляд девушки приковал зажатый в руке член. Она двигала своей рукой, и его член легко скользил в её ладошке. Потом, осмелев, спустилась вниз и потрогала его яички. Перебирая темные завитки, легонько погладила нежную кожу и услышала жаркий стон. Посмотрела на него, и их взгляды встретились. Глаза оборотня были полуприкрыты отяжелевшими веками, он с трудом дышал, сглатывал, и на его горле резко дернулся кадык. Тело покрыл мелкий бисер пота, и в розовых лучах рассвета он казался красивым как бог. В голове Мины возникла лишь одна мысль:
– «Хочу принадлежать ему!»
Рука оборотня вернулась на остывающую щелку, и возвращение встретили радостным стоном. Глаза Мины вспыхнули. Большой палец, узнавший слабые места самки, стал кружить вокруг торчащего, словно сосок, бугорка, а указательный скользнул вглубь. Сейчас почти легко. Она потянулась к нему, прижавшись грудью к решетке.
– Пожалуйста, – шепнула девушка. Всего одно слово, но оно будто сорвало с оборотня контроль. В мире не было ни одной преграды, которая смогла бы остановить его в этот момент.
Он царапал колючим подбородком, когда наклонялся, чтобы сделать поцелуй глубже. Его волшебный язык проскальзывал в рот и, словно виртуозный музыкант, извлекал из горла девушки хриплые звуки страсти.
Палец Урса прошелся вперед-назад, растягивая узкую дырочку. К нему, осторожно и медленно, присоединился второй. Мина почувствовала дискомфорт, который перекрыло дикое наслаждение. Ощущение растянутости и наполненности стало для неё чистым блаженством. Это было лучшее, что она когда-либо испытывала. Вцепившись в его руку, она приподнялась в нетерпении на пятках.
– Еще, – не замечая, она крепче сжала его член и задвигала быстро, в ритме, который хотела от его пальцев.
Он почувствовал, как в преддверии разрядки потяжелели яйца, как их начало покалывать. Еще немного, и он взорвется.
Сразу двум пальцам в ней очень тесно, но глубина была такой мокрой и возбужденной, что они, словно притертые поршни, входили в неё. Всего три толчка, три жестких глубоких проникновения, и она закричала.
Голос был глухой, словно сорванный. Крепко сжав бедра, Мина задрожала всем телом, а стенки лона снова и снова сдавливали его пальцы.
Оргазм схлынул, и Мина обессилено откинулась на подушку. Их руки замерли, а бедра Урсула продолжали с силой толкаться в маленький кулачок. Сердце оборотня билось о грудную клетку, готовое выскочить. И еще звуки… Хриплые стоны, переходящие в шипение. Оргазм вырвался из яиц, прошел по члену и… На руку Мины брызнуло горячим и потекло, орошая пальцы. Где-то рядом глухо зарычал волк…
Вокруг тишина… И только два затихающих дыханья… Страсть схлынула, возвращая обоих в реальность, и между ними потрескивала в воздухе нарастающая неловкость.
– Это было горячо, – поделился впечатлением Урсул.
Мина лежала, закрыв глаза. Её внутренние мышцы все еще подрагивали от пережитого оргазма.
–«Горячо? Да как теперь людям в глаза смотреть? Срам-то какой! Шлюха», – возмущалась её совесть.
– Очень горячо, – согласилась она вслух, находясь в состоянии абсолютной эйфории.
Единственное, чего Мине хотелось, так это валяться тут как мешок с картошкой. И наконец заткнуть вопящую совесть. Да, она вела себя… необычно. Да, поддалась на искушение. Ну и что? Кому что она должна? Кого оскорбила этим или обидела? В бездну всё! Она будет делать, что хочет!
Урс взял руку девушки и обтер её остатками простыни. Потом потянул к себе и чмокнул в обнаженное плечо, потом в ухо. Как говорится, куда дотянулся, туда и поцеловал. Лицо у него было довольное и хитрое. Воспользовавшись её расслабленностью, он плавно перешел на покусывания, а потом начал вероломно щекотать. Мина расхохоталась и стала вырываться.
– Ну вот и славно. А то я начал думать, что ты жалеешь.
Она посмотрела на него очень серьезно.
– Нет. Не жалею ни о чем.
16 глава. Темное прошлое
Обниматься и целоваться можно до бесконечности. Но дела, дела…
– Подожди. Не ходи сегодня никуда, – просил Урсул.
– Почему? – Она игриво куснула его за палец и спряталась под одеялом.
– Хочу, чтобы ты была рядом.
– Зачем? – злила дальше.
Он захватил её ногу и как по канату перебрался руками к узкой талии.
– Скучаю, – начал щекотать так, что она завизжала и стала отбрыкиваться.
– Но я еще здесь, – удалось выговорить сквозь хохот.
– А я уже скучаю.
И снова принялся целовать.
Она откатилась вместе с одеялом и торопливо стала натягивать платье.
– Придется потерпеть, потому что мне очень нужно на улицу.
Угли в печке давно прогорели, и пришлось долго разжигать её, подкладывая под дрова солому. Зов природы уже вопил о необходимости посетить уединенное местечко, и Мина даже притопывала на месте, пока ждала стойкого огня. На улицу вылетела, словно пущенный с силой снежок. Потом сразу отправилась в сторожку стражников. Возможно, вчера вечером вернулся мистер-треклятый-Детри, и на ужин у них с Урсулом будет что-то еще, кроме опостылевшей каши.
Но пустой кабинет, словно покрывшийся вековой пылью без присутствия хозяина, разочаровал. Зог не вернулся. И допытываться у смурых дядек, когда же явится их злополучный начальник, Мина не стала. Крупы осталось еще дня на два, так что можно потерпеть безденежье, лишний раз не раздражая своим видом замковых стражников.
К тюремному погребу Мина бежала быстро и радостно. Хорошо возвращаться, когда тебя ждут. А когда ждут с жаркими поцелуями, то вдвойне. По пути она привычно набрала колотых дров.
Возле колодца топтались незнакомые тетки. Что-то обсуждали. Честер среди них не наблюдалось. Мина втянула голову в плечи и постаралась незаметной тенью юркнуть в свой закуток. За все время, что она работала тут, девушка успела изучить лица крепостной челяди, и одна женщина, набиравшая сегодня воду, явно была новенькой.
– «Вдруг она видела меня раньше? Или знает, кто я?» – забеспокоилась Мина.
Сюда слух о смерти дядюшки еще не дошел, поэтому жилось ей тихо и спокойно. А вот узнают, что она лишилась единственного защитника, и начнут шпынять или издеваться. А может, и вовсе отправят в обиталище для прокаженных. Ну уж нет! Осторожность превыше всего.
И за водой она пошла как на разведку. Кралась вдоль стен, пригибалась и выглядывала украдкой из-за угла. Дождавшись, пока товарки наговорятся, наполнила и свои ведерки. Потопталась у поворота на кухню. Кодик так и не появилась. Нужно будет навестить её с приходом темноты.
– А когда вернется? – Урсул долго допытывался о причине её подавленного состояния.
– Никто не знает. А может, просто говорить не хотят, – пожала плечами Мина и зачерпнула кашу.
Они как настоящая супружеская пара чинно обедали за сервированными чурбачками. Котелок с кашей украшал обеденную композицию, сбоку кастрюлька с чаем, в руке у каждого ложа. Индивидуальная! Роскошь и сплошные удобства. Для Урсула, евшего последние несколько лет руками, это была не шутка. Каши было не вдоволь, как последнее время, а совсем немного, буквально по горсти. Пришлось Мине все объяснить, и про отъезд, и про безденежье.
– И Честер что-то нет, – вздохнула она. – Сегодня вечером пойду, прогуляюсь, может, встречу её. Так-то обычно мы сталкивались по утрам, а сегодня я поздно пошла за водой… – Она застенчиво зыркнула на жующего оборотня. Надо же, и с набитым ртом ухитряется быть очень привлекательным.
– Завтра встанешь как обычно, и встретитесь. Зачем ночью ходить? – возразил Урс. – Мало ли кто там шастает в темноте? Еще обидят… – Он многозначительно посмотрел на её грудь. Видимо, намекал на обиду интимного характера.
– Меня? – усмехнулась девушка. – Да ко мне боятся прикоснуться, а не то, что… Обидеть.
– Все равно не ходи.
На такую настойчивость девушка легко рассмеялась.
В голосе Урсула явно проскакивали нотки ревности, и это было забавно, неужели действительно ревнует? На сердце разлилась теплая благодарность, оказывается, приятно быть парой кому-то.
– Я на минутку. Добегу до кухни, загляну в окошко, и если в помывочной её нет, сразу вернусь обратно. Ты даже не заметишь, что меня нет.
– Я всегда замечаю, когда тебя нет, – серьезно сказал узник. – Без тебя тут становится темно и холодно. – Он протянул сквозь решетку руку и провел пальцами по щеке девушки. – Мое серенькое солнышко.
Ласка была очень интимной, и Мина опустила глаза, смутившись. После утренней горячки она так и не пришла в себя. Щеки то и дело вспыхивали от воспоминаний. И он не давал забыть, ловил её то тут то там, мешал работать и целовал снова и снова…
К кухне она все-таки пошла. Оставила недовольного зверя одного и помчалась к проему моечного окошка. Но зря спешила, радушная свеча не горела на окне, и бабка не ждала в гости свою беспутную помощницу. Это было странно. Ладно, завтра она выяснит, почему Честер оставила полный чан грязной посуды.
Но утром у колодца топталась другая. Мина из укрытия наблюдала, как новенькая не спеша таскала воду в помывочную.
– Может, помощницу наняли для пожилой судомойки? – подумала Мина. Потопталась, покружилась и только вечером узнала, что к чему.
Одевшись парнем и натянув шапку пониже, она решилась и все-таки постучала в окно мойни. Упаренная тетка недовольно глянула на худощавого паренька и спросила:
– Чего тебе?
– А могли бы вы позвать Честер Кодик?
– Не могу, – ответила женщина.
– Ну, пожалуйста. Она очень мне нужна, – упрашивала Мина. – Позовите.
Она действительно очень была нужна хотя бы потому, что еда у них в темнице закончилась.
– Не могу, ясно сказала. Точнее, позвать-то позову, но она не выйдет.
Мина все это время пряталась в тени здания. Не хватало, чтоб женщина рассмотрела её лицо и поняла, что перед ней прокаженная. Но после слов, что Честер не выйдет, девушка вдруг подумала, а что, если её рассекретили, и общение с проклятой для Кодик теперь под запретом. А может, Честер сама все рассказала соседкам по комнате? Нет. Мина отмела эту мысль. Хоть бабка и прожженная плутовка, но не предательница.
– А почему? – поинтересовалась Мина.
– Она ногу вчера сломала, – объяснила наконец-то тетенька.
Что за человек? Выдает полезную информацию по крохе, будто не слова говорит, а рожает.
– Как?
– Как, как? Как все ломают? Так и она. Шла, поскользнулась и упала. А много её старым костям надо? Бумс об кочку, и все. Ноженька напополам, – говоря это, женщина еще и стукнула кулаком по колену, демонстрируя силу удара.
– Ужас какой, – охнула Мина.
– Да ты не боись так. Лекарь сказал, три недели, и будет как новая. Её даже с работы не выгнали, разрешили в комнате лежать, пока все не заживет. Наши кухонные ухаживают за ней, как за родной, а меня вот на её место взяли.
Мина чуть не сползла по стене на землю. Вот и закончилось её везенье, так и не начавшись.
– А ты кто такой? Родственник, что ли, еёшний? – начала расспрашивать тетка. Надо же, разговорилась.
– Родственник… Увидите, передайте ей привет от Бутимера. Скажите, что у меня все в порядке.
И девушка растворилась в темноте, лишив новую судомойку возможности узнать больше.
И через три дня десять раз проклятый мистер Детри так и не вернулся, а на завтрак, обед и ужин все это время в замковой темнице подавали только одно блюдо – чай.
Выполнив ежедневные дела, Мина укладывалась на матрас рядом с Урсулом, и они долго и обо всем разговаривали, стараясь забыть о навалившихся трудностях. Разговаривали и занимались всякими грязными делишками. Кажется, они изучили тела друг друга вдоль и поперек. Оборотень успел пересчитать все её пятнышки, а она на ощупь убедилась в отсутствии хвоста.
– У тебя была… Нууу… Волчица? – решилась как-то задать вопрос Мина.
– Оборотница?
– Да!
– Была это в смысле, встречался ли я с девушкой своего вида? – ухмыльнулся Урсул. Собственнические замашки вовсю прорывались сквозь уравновешенность девушки.
– Да! – Одна мысль, как он целовал чьи-то чужие губы, приводила Мину в уныние. Если – да, то наверняка партнерша его была красотка, не в пример ей.
– Нет, не было.
Она облегченно вздохнула.
– Самая молодая оборотница, которую я знал, была старше моего отца и занята. – Урсул решил подразнить и добавил подробностей. – А вот гномки, эльфийки…
– Эльфийки?
Эльфийки – это плохо. Очень плохо! Про красоту оборотниц ничего особо не говорили, зато про яснооких эльфиек слагали легенды. Не говоря уже про огромное количество песен и стихов. Мину даже затошнило от переживаний.
– Целовались? – неуверенно спросила девушка.
– Целовались и…
– И?!
– Ну и разное там, баловство… – Лицо он сохранил серьезное, но уголки губ предательски ползли вверх. Мина так комично расстроилась.
Она отвернулась к нему спиной и задумалась.
– Ну и как с ними, с эльфийками, хорошо? – пробурчала в одеяло.
– Так хорошо, будто суешь член в кусок льда. – Урсул не выдержал и захохотал. – Мина, я шучу. Слышишь? Шучу! – Он затеребил скукожившуюся фигурку. – Не было у меня эльфиек.
– Врешь. – Она все-таки повернулась к нему, но лицо оставалось расстроенное. – Врешь!
– Не было! Они очень высокомерные и холодные. – Он привычно заложил руку за голову и вытянулся во весь рост. – Как красивые статуэтки в храме. Только смотреть, подойти страшно. А чтоб потрогать… Нет уж, ни за что, вдруг упадет и разобьется.
– А тебе хотелось? – грустно спросила Ми.
– А кому не захочется? – усмехнулся Урс.
– Значит, у тебя было… Это самое?
Оборотень неопределенно пожал плечами и задумался…
Был ли у него секс? Что он мог ответить? До того, как попал сюда – нет. А здесь… Можно ли назвать то, что творили с его телом – сексом?
Корабль, на котором он плыл, попал в шторм и, налетев на подводный риф, развалился на части. До сих пор он не знал точно, выжил ли кто-то еще, или из пятидесяти членов команды он был единственным «счастливчиком»?
Под вспышками молний ему удалось привязать себя к обломку мачты. Это, видимо, и спасло ему жизнь. Он долго боролся с волнами и, нахлебавшись соленой воды, все-таки вырубился. А очнулся уже в клетке. Еле живой, израненный и истощенный шестнадцатилетний оборотень, которому предстояло дальше жить в качестве диковинной зверюшки. Сколько дней он висел между жизнью и смертью, знает только небо, но выжил, правда, в первое время, ощущая прутья решетки, чуть не сошел с ума.
Его возили по человеческим ярмаркам. Кидали камни и тыкали горящими головнями, чтобы посмотреть, как он превращается в волка. Зрелище, ради которого народ готов был раскошелиться.
Господин Басту… Скучающий вельможа решил, что обзавестись таким занятным экземпляром будет забавно и престижно. И жизнь изменилась. Пошли дни в подземной темнице и театральные подобия тренировок, на которых пленника использовали вместо соломенного чучела, тыкая серебряной шпажкой. Люди веселились, людям было интересно. А он ненавидел их и единственное, о чем мечтал – разорвать оковы и убить всех! Потом старик Басту стал слишком стар для махания железом, и в жизни Урса случился новый поворот.
Впервые его растянули на полу лет в двадцать. Охранники без объяснений потянули за кандалы, которые в то время держали его руки и ноги. Еще был ошейник, и от каждого из пяти ободков шла цепь. Он лежал на полу с разведенными конечностями и думал, какую еще шутку придумал его хозяин? От злости он рычал, но орать в полный голос мешала вставленная в зубы палка. Она была обмотана тряпками и привязана к голове.
– Чтоб не покусал, – хохотнул охранник, когда заталкивал ему рот эту деревяшку.
В подвал спустился не хозяин. Хозяйка! Он видел её несколько раз на показательных представлениях. Молода, около тридцати, то есть раза в два младше своего растолстевшего супруга. Достаточно привлекательна и сохранила юношескую свежесть.