Maht 200 lehekülge
1903 aasta
Княжна Джаваха
Raamatust
В повести известнейшей писательницы начала XX века Лидии Чарской рассказывается о драматической судьбе Нины Джавахи, благородной, отважной и справедливой девочки. Героиня повести известной писательницы - девочка-сирота. Много невзгод выпало на ее долю. Эта книга - о настоящей дружбе, верности, чести, о трогательной и нежной привязанности.
Žanrid ja sildid
Повесть очень понравилось, прочитала на одном дыхании. Изложено простым и понятным языком, очень ярко описан Кавказ, со всеми его обычаями и традициями. Главная героиня сильная и смелая, вызывает чувство восхищения и уважения.
прекрасная книга о чести, достоинстве и любви
Читала книгу уже после «Записок институтки» и «Люды Власовской», поэтому в таком порядке получился своеобразный приквел, видимо, поэтому с грустным подтекстом в конце. Как и в «Люде…», тематически и по настрою две части каждой книги – словно столкновение двух культур, яркого и буйного Кавказа и серой строгой Европы. И героиня, вроде бы одна и та же девочка, со своими принципами и убеждениями, но насколько все же по-разному воспринимается. Возможно, поэтому и события, написанные одинаково захватывающе, живо, разнятся в сознании читателя. В первой части Нина кажется взрослее своих лет, и по поступкам, и по поведению, во второй части ее добавляют институтские подружки со своим особым «кодексом поведения» – становится временами забавно от их наивности, но теперь лучше понимаешь события, описанные в «Записках институтки»…
Чудесная книга! Читала ее еще будучи ребенком, и решила прочитать еще раз спусты годы, чтобы снова убедиться в том, что неспроста она запала мне в душу
Ностальгия… снова окунулся в детство. Прочитал не отрываясь. Редко когда книжные строки задевают за сердце, и как мало книг сейчас учат таким вещам, как верность, дружба и честь.
лица с гордыми прекрасными глазами и ласковым взглядом. Я закрыла
на всех парусах». А у тебя… – Ну, да, я и не скрываю… Я за образец взяла… Даже и великие поэты так делали… А все-таки хорошо, и ты из зависти придираешься. Хорошо, ведь, mesdam'очки? – И она обвела класс сияющими глазами. – Хорошо, Маруся, очень хорошо, – одобрили все. – Вот-то обозлится Церни! Церни был наш учитель арифметики. Длинный и сухой, как палка, он поминутно злился и кричал. Его в институте
милостиво. – Только я не отпущу его без старой Анны. А ты, Георгий
потянулся всем телом и – умер. Мне не
Таня дулась и сердилась, но идти против класса не посмела. Это было бы нарушением правила товарищества, что строго преследовалось институтскими законами дружбы. "Умри, а не выдай", - гласил этот закон, выдуманный детскими головками, то великодушными и разумными, то сумасбродными и фантазирующими сверх меры.
Ülevaated, 7 ülevaadet7