Цепляю пальцами ее подбородок и губами стираю слезы с пухлых щечек-яблочек.
–Это все в прошлом, Маш, – шепчу я. – Сейчас у меня есть ты, моя дочь здорова, у нее все хорошо. И я счастлив.
Машка снова всхлипывает и обнимает меня.
–Мишка, какой ты замечательный.
–Женщина! – шутливо прикрикиваю на нее. – Отставить слезы! Идём в кроватку, – добавляю чуть тише.
–Есть отставить, – смеётся она, хлюпая носом.
Беру ее на руки и несу в спальню, аккуратно кладу на кровать.
–Одежду долой, – командую ей, а сам раздеваюсь.
Машка, выгнувшись кошкой и согнув свои шикарные стройные ножки в коленях, медленно развязывает пояс короткого халатика.
Вызывающе смотрит мне в глаза, облизывает свои пухлые алые губки.
Соскучилась сладкая моя. А меня не нужно соблазнять. С Машкой я всегда готов, что и демонстрирую ей, снимая джинсы, швыряя их возле кровати и позволяю скользнуть ее взгляду по моему накачанному торсу. Армейская привычка делать зарядку по утрам приносит свои плоды каждый раз, когда я раздеваюсь перед красивой девушкой. Но эта последняя. Единственная. Я так решил.
– Снимай эту тряпку, малыш, – ласкаю взглядом стройные ножки.
Приподнявшись на локтях и чуть поведя плечами моя малышка позволяет шелковой ткани соскользнуть с точеных плеч, демонстрируя свое обнаженное тело. Томно смотрит мне в глаза, чуть прикусывая пухлую губку белыми зубами.
Падаю ладонями на кровать, стараясь не придавить мою красавицу и впиваюсь в ее губы поцелуем. Машка пылко отвечает мне, запуская сноп мурашек по моей спине. Ласкаю руками ее бедра, забираюсь пальцами между ними. Она готова. Горячая и мокрая. Растираю смазку по ее губкам.
– Миша-а-а, – тихонько хнычет мне на ухо, выгибаясь дугой.
– Хочешь?
– Хочу.
– Попроси.
Смущается, краснеет, но взгляда не отводит.
– Миш, пожалуйста, – кричит она,когда я надавливаю на клитор массирующими движениями и вхожу пальцами внутрь.
– Попроси, сладкая моя. Я весь твой. Давай.
–Миша-а-а, – голова Машки мечется из стороны в сторону, длинные шелковистые волосы растрепались, образуя облако вокруг ее головы. Самое прекрасное зрелище на свете – желанная обнаженная женщина в постели, молящая о ласке. Только бы раскрепостить ее немножко…
–Скажи, чего ты хочешь, Маш. Скажи это в слух.
–Трахни меня! – не выдерживает сладкая, сокращаясь вокруг моих пальцев.
–Нет, так дело не пойдет, – шепчу серьезно, снимая трусы и устраиваясь между ее стройных ножек. – Мы займёмся любовью, моя хорошая.
Приставляю головку члена к ее губкам, вожу ею, размазываю влагу, чуть надавливаю, и Машка протяжно стонет. Шлёпает своими ладошками по моей заднице и тянет к себе, вынуждая войти на всю длину.
Как же в ней тесно! Горячо, влажно и так сладко! Где же ты раньше была, маленькая моя?!
Сердце стучит в груди, разлетаясь импульсами в такт каждому движению в ней. Дав ей привыкнуть к вторжению, вколачиваюсь быстро, хаотично, следя за тем, чтоб не морщилась от боли.
–С борщами… Ах! И котлетами? – задыхается Машка. Нашла время шутить.
– Борщами… и котлетами… будем… ужинать. Каждый. Вечер. – Вколачиваюсь на каждый выпад. – А любовью занимаемся мы с тобой, моя хорошая, – шепчу я, прежде чем снова ускориться.
Машка, закрыв глаза от наслаждения протяжно стонет, и этот звук отдаётся сладкой истомой в моем теле.
–Миша, Миш, пожалуйста, – снова просит она и я понимаю, чего она хочет.
Надавливаю на клитор пальцем и Машку трясет в оргазме. Ее плоть вокруг моего члена сокращается, руки лихорадочно мечутся по моей спине.
–Миша-а-а.
Припадаю к ее шее губами, ловлю языком капельки пота. Машка открывает глаза, взгляд ее расфокусирован. На губы лезет радостная улыбка.
–Миша, – словно впервые увидела восклицает она.
–Ты кого-то другого ожидала увидеть? – изгибаю правую бровь.
–Нет, нет, нет, – смеётся она, обнимает за шею и сладко целует.
–Понравилось?
–Очень, – восторженно выдает она.
–Мы ещё не закончили, – делаю выпад бедрами.
–Ох!
Закидываю ее ножки себе на плечи, целую лодыжки, не прекращая движений.
Под бедра хватаю, приподнимая. Меняю угол проникновения. Машка хватается за простыни, стонет громче. Выгибается дугой. Шепчет в пустоту, словно молитву:" Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста". Знаю, что ей еще разрядка нужна, но следую своим эгоистичным желаниям, не даю ей этого. Хочу продлить удовольствие.
Но ее словно током прошибает. Мультиоргазменная моя. Замирает на миг, и тут же пульсировать вокруг моего члена начинает. Сжимает все так, что я не выдерживаю. Изливаюсь в нее с громким стоном и ее стон эхом вторит мне. Музыка для ушей.
Знаю, что после долгого перерыва у нее там натерто все, хотя я старался аккуратнее действовать.
Повременить со следующим разом нужно. Но как ее из объятий выпустить – не представляю.
Она моя идеальная. Наполняет жизнь смыслом.
Лежу на постели, прижимая ее сонную крепко и думаю, думаю, думаю…
–Маш, давай больше без этих мужиков, а? Я устал гоняться за тобой и выдворять их.
–Я хотела…
–Что?
–Понимаешь, Виталина и Вадим… – приподнимается на постели, садясь. Прижимает колени к груди, обвивает их руками. Словно в кокон снова забралась. – В общем они хотят, чтобы я подарила им свою квартиру.
–С чего она взяли, что ты это сделаешь? – тоже приподнимаюсь. Обнимаю ее за плечи.
–Помнишь, ты Вадима избил?
–Избил, это громко сказано, – хмыкаю я. – Так, припугнул маленько. И что?
–Он снял побои. Виталина грозится, что Вадим пойдет в прокуратуру, если я не отпишу ей квартиру.
–А ты что? – хмурюсь я
–Я решила доказать ей, что ты мне не так дорог, как им кажется и привести на их свадьбу другого мужчину, – она поворачивается ко мне, изогнув ноги.
–Гениальный план!
–Миш, они бы тебя посадили! – так доверчиво смотрит на меня, ведя тыльной стороной указательного пальца по моей щеке. Как маленького утешает. Но мне нравится.
–Ну отсидел бы. Ты бы меня ждала?
–Нет! – качает она опущенной головой.
–Нет? – обида маленьким уколом колит в сердце. – Я думал, что немножечко нравлюсь тебе.
–Нет, то есть я не хочу, чтобы ты сидел в тюрьме. Ты же не виноват. Ты защищал меня.
–Маш. Давай сразу договоримся. – цепляю пальцами ее подбородок, вынуждая смотреть в глаза. Настроен я серьезно. – Ты – моя женщина, и отныне ты под моей защитой. Со своими проблемами я сам разберусь. И с твоими тоже. Тебе больше не стоит никого бояться. Ясно?
–Да, Миш.
–Тогда засыпай, моя хорошая, – целую ее в висок.
Она укладывается, спиной прижимаясь к моему боку.
А мне не спится.
Я занимаюсь любимым делом, но в последние годы оно не приносит мне радости. А теперь… Приходя домой, хочу видеть ее счастливую радостную улыбку. Сердце заходится в диком танце от мысли, что я все делаю не зря. Ловлю преступников, получаю нагоняй от начальства, защищаю своих родных. Лизка и Машка – мое все. Мои девочки. Чудные, беззащитные. Люблю…
Я люблю Машу всем сердцем. Грудь наполняется болью от мысли, что больше не увижу ее, что не будет ее в моей жизни. Не отпущу.
Прижимаю к себе свою женщину теснее и шепчу на ушко:
– Маш.
– Ммм, – еще не отошедшая Машка поворачивается на постели и с недоумением во взгляде смотрит на меня.
– Не убегай от меня больше, – прошу с мольбой в голосе.
На ее лице расцветает радостная улыбка. Она смущенно утыкается носом мне в подмышку.
– Не буду, Миш.
Идилию разрушает телефонный звонок моего мобильного. Машка, потянувшись к моим джинсам выуживает оттуда телефон и не глядя на экран передает мне.
Лиза. Холодок пробегает по спине. Может случилось что?
– Паап, – шепчет дочурка, а у меня волосы дыбом на затылке встают от страха за нее.
– Лиз, что случилось? Ты в порядке?
– Да… тут это… Мама приехала.
41. Михаил
Леля сильно изменилась с тех пор, когда я ее видел в последний раз. Я помню её уставшей, с синяками под глазами от вечного недосыпа и криков ребенка.
Сейчас передо мной сидит холеная уверенная в себе женщина в дорогом синем платье, с красивой прической и победным выражением лица.
Видимо муж номер два нехило так на карман кидает.На свою полицейскую зарплату я бы не смог обеспечить столь дорогие запросы жены. Вот она и ушла. Здесь всплывает вполне закономерный вопрос: "А как же любовь?"
А была ли она – эта любовь?
Уже не хочу знать.
Перегорело.
–Зачем приехала? – вместо приветствия задаю вполне логичный вопрос. Присаживаюсь на рядом стоящий с ней табурет в кухне.
–Фу, как грубо, Медведев. Я к дочери вообще-то, – брезгливо кривится эта стерва.
–Она хоть рада тебя видеть?
–Конечно. Я же ее мать, – стряхивает пепел с сигареты в кухонную вазочку.
–У нас не курят, – забираю сигарету, тушу и выкидываю ее в ту самую вазочку. Потом уберу. – А Лиза тебя хоть помнит, мать? – Интересуюсь ядовито. Раньше думал, что только женщины ядом прыскать умеют. Но от ее наглого и уверенного тона… Утопить, вывезти в лесочек и прикопать там же хочется.
– Миша, сбавь тон. Я вообще-то на своей территории нахожусь. А вот ты, насколько мне известно, здесь персона залетная.
– Так ты за наследством приехала? Забирай, – рассекаю руками пространство.
Леля в ответ лишь хрипло смеётся.
–Я к дочери приехала.
–Повторяю свой вопрос: ты ей нужна?
– Миш, давай не будем горячиться. Я здесь по делу.
– По какому, блин, делу? Тебя не было пятнадцать лет, Леля! – взрываюсь я. Бесит эта женщина. Холеной стала, вызывающе красивой. Не той невинной красотой, на которую повелся много лет назад. Вся ее красота теперь – заслуга пластических хирургов и косметологов. Вижу, что убрала горбинку на носу, которая ее так бесила. Скулы стали чуть выраженней. Вокруг глаз и на лбу совсем нет морщин. И любая эмоция, проскальзывающее на ее лице никак не отражается. Словно застывшая маска. Не рановато ли для ботокса?
Бесит то, что я оставил расстерянную Машку в разворошенной постели. Поцеловал и пообещал скоро позвонить. Свалил с рассветом, как последний мудак. Не такое отношение требуется женщине после первого секса. Машка не одноразовая блядь, она моя женщина. Любимая, единственная.
И все ради чего? Выяснить, зачем приехала эта… стерва. И как тут Лизка себя чувствует от такого открытия. Хорошо, что малая сидит в своей комнате, ждёт, пока мы поговорим.
–Я же сказала – я приехала к дочери, – нужным тоном, словно имбицилу объясняет, а у меня в груди все кипит от возмущения.
– Не поздновато спохватилась? – цежу ехидно. – Она уже взрослая. Наверстать упущенное ты не успеешь.
–Посмотрим, – театрально вздыхает эта дрянь.
Сжимаю зубы крепко, чувствую, как они скрежещут. И все, чтобы не прибить эту гадину. Никогда не думал, что некогда любимый человек может так бесить. Любил до умопомрачения. Все для нее. Работал после учебы в школе полиции, чтобы были деньги на ухаживания. Цветы, кино, рестораны. Как я был счастлив, когда она ответила мне согласием на предложение пожениться. Обставил все в лучших традициях романтического кино: свечи, ужин, лепестки роз, кольцо стоимостью моей полудоговой получки. Все для нас. Как мы радовались, когда Лелька забеременела!
Наша девочка. Плод нашей любви.
А затем все обернулось кошмаром, когда Леля исчезла. Маленькая Лиза не понимала, что происходит. Искала маму, плакала навзрыд. В сердце до сих пор отдает фантомной болью при воспоминаниях о мучениях дочери.
Ударить не могу, хоть очень хочется.
Ещё с детства усвоил правило – слабых и беззащитных не обижать. Женщина относится к этой категории априори. Но как сдержаться, когда руки сами тянутся придушить гадину. Эх, хватило бы выдержки!
Сидит передо мной, весело рассказывает о своей жизни в Германии, о том, как ее второй муж на руках носит, какой прекрасный у нее сын.
–Лизке бы понравился Артур. Они бы подружились. Брат и сестра всё-таки.
–Ты что хочешь увезти Лизу в Германию? – вскакиваю я.
–Да не кипятись ты, – делает взмах рукой Леля. – Я ещё не решила.
–Значит так, – делаю глубокий вдох и продолжаю: – катись обратно в свою Германию к своему распрекрасному мужу и замечательному сыну. Ты нам тут не нужна. Лиза никуда не поедет, – припечатываю я.
–Это не тебе решать, Миша, – рассудительны тоном говорит Леля. – Где я могу разложить свои вещи?
–Ты надолго приехала? – вздыхаю я, понимая, что она имеет полное право жить здесь.
–Пока на месяц, там посмотрим.
–Занимай мою спальню, – делаю взмах рукой в сторону комнат.
–А ты? – игриво хлопает глазками.
–А я посплю на диване.
–Может со мной? – ведёт плечом.
– А как же муж номер два?
–То, чего он не знает, ему не повредит.
–Ну ты и дрянь, Леля. Иди спать.
–Ми-и-иш.
–Леля, иди спать.
Захожу в комнату дочери. Та уже спит со счастливой улыбкой на губах, прижимает к себе плюшевого медведя. Я его раньше не видел, да и взрослая она уже для таких игрушек. Значит Леля подарила. Символический подарок, но хоть что-то.
Достаю с антресолей подушку с одеялом, укладываюсь на диване, не расстилая постельного. Не до этого мне сейчас. На улице рассвет, на работу вставать через час.
Несмотря на усталость, сон все равно не идёт. Лелю выгнать из квартиры не имею права, она тут такая же хозяйка, как и Лиза. По-хорошему бы съехать самому, но оставлять дочь с этой женщиной не могу. Неизвестно, смогут ли они поладить. Лизка, несмотря на обиду, может и рада приезду матери. Но я должен быть здесь, чтобы в случае ссоры мог быть буфером между ними.
Как объяснить все Машке, не имею ни малейшего понятия. Что она подумает обо всем этом? Гонялся за ней по всему городу, срывал свидания, трахнул в конце концов! И ушел, не дожидаясь рассвета. И как я ей скажу, что со мной будет жить моя бывшая жена, которую я не имею права выгнать?
Я вижу, как Лиза нуждается в матери, и не могу препятствовать их общению, их сближению. Может Леле удастся залечить ту боль, которую она нанесла дочери своим уходом и отсутствием в ее жизни все это время.
Пишу Маше смс с просьбой, чтоб зашла ко мне в отдел завтра после работы. Поговорить нам надо, желательно с глазу на глаз. Такие вещи не обсуждаются по телефону или, тем более, в сообщениях.
И следующим сообщением кидаю ванильную хрень, которую так любят женщины. Типа люблю, трамвай куплю.
Я не романтик совсем, и ухаживать красиво не умею. Вешать лапшу на уши понравившейся женщине – это не мое.
Но Машку хочется баловать, радовать. Чтобы стереть это грустное выражение с ее красивого личика. Чтобы ее серые глазки так же доверчиво и восхищенно смотрели на меня всегда.
С ней хочется тепла и уюта, семейных посиделок, поздних ужинов.
Ребенка может быть, если захочет. Я не против, даже рад буду.
Любить этого малыша буду так же сильно, как люблю Лизку. Да и она, я думаю, будет рада сестричке или братику. Сама себе мачеху искала. Не просто же так.
42. Михаил
Вот почему если случается жопа, то во всех сферах жизни сразу?
Утром, понаблюдав, как Леля кружит по кухне, готовя завтрак для нашей дочери, я поговорил с Лизой наедине в ее комнате. Просил не говорить пока Маше о возвращении матери. Эта скромная училка может такого накрутить в своей голове, что я не разгребу до конца своей жизни. Я должен сам все объяснить, и я это сделаю.
Дочь, пообещав, что никому ничего не скажет радостно восприняла возвращение Лели. Сказала, что хочет побыть с мамой, поэтому я не стал настаивать на отъезде бывшей жены.
Пусть притираются друг к другу, находят темы для общения, общие интересы.
Слыша, как Лиза обращается к Леле радостным "Мам", меня передергивает от сюрреалистичности происходящего. Картинка семьи не складывается в моем понимании. Леля в своем светло-бежевом платье от кутюр, поверх которого повязала тещин передник, накладывает оладушки на тарелку перед довольной дочерью. Щенячий восторг, написанный на лице Лизы вызывает дикую боль за грудиной. Таким должно было быть каждое утро моей дочери. Заботливая мать, задающая вопросы о школе, о друзьях, об увлечениях. Каждый, мать его, день!
Но я молчу из желания продлить мгновенья счастья Лизы, ведь я прекрасно понимаю, чем все закончится: Леля снова уедет, а дочь будет безутешна. Но я так сильно люблю свою дочь, что не могу устроить скандал и выгнать ее мать из дома. Просто не могу.
И поэтому ухожу на работу, желая оказаться от этого кошмара подальше.
В отделении меня встречает заспанный дежурный с объявлением о том, что лейтенант Ломовицкий (он же раздолбай Митя), вчера напившийся вдрызг из-за ссоры с подругой сердца, сел в полицейский УАЗик с желанием уехать куда глаза глядят, но не учел того факта, что эти самые пьяные глаза не видят перед собой мелких деталей в виде столба, держащие электрические провода.
Столб пополам, машина восстановлению не подлежит, весь район без света. А мой рабочий телефон разрывается от звонков начальства. И только пьяно храпящий Митя, чудом не пострадавший в аварии, мирно спит в обезьяннике.
Замечательно!
Просто великолепно!
Сцепив зубы направляюсь в свой кабинет отвечать на звонки, писать объяснительные, сделать выговор Мите, когда это чудо соизволит проснуться.
В три часа дня в дверь робко стучится Маша и после моего злого: "Да!!!" замирает на пороге, крепко сжимая в руках маленькую черную сумочку. Мне нравится ее образ сегодня. Строгое, но стильное платье фиолетового цвета до середины бедра, волосы распущены. Поверх платья то самое пальто, что было на ней в первый день нашей с ней встречи.
-Машка! – выдыхаю я. Встаю с кресла и распахиваю ей свои объятия.
Она с радостной улыбкой бросается ко мне. Крепко прижимаю ее к себе за талию, зацеловываю родное любимое лицо, руками ласкаю спину, Машка выгибается дугой, вжимается в меня крепче.
Кайф!
-Ты чего злой такой? – запыхавшись, словно стометровку пробежала, Машка внимательно всматривается в мое лицо.
-Да снова Митя… – ворчу я. Вместо того, чтоб думать о делах я решаю его проблемы. – Нет в нем ответственности. Зачем в полицию подался? Вот хороший же парень. Толковый, башковитый. Отчаянный. А ответственности ноль.
– Это возраст, – возражает Машка, теснее прижимаясь ко мне. Это действует на меня успокаивающе. Чувствую, что напряжение сдавливающее меня на протяжении последних недель куда-то уходит. Это удивительно, как действует на меня поддержка любимой женщины. – Когда от его действий будет зависеть жизнь дорогого ему человека, то он перестанет косячить.
– А сейчас мне что с ним делать? – тяжко вздыхаю, целуя Машку в макушку.
– Воспитывать.
– Я в няньки не нанимался
– Миш, – вздыхает Машка, – быть начальником – это не только приказы раздавать. Нужно принимать участие в жизни своих подчинённых. Ты ведь не только начальник, но и наставник, учитель. Пока ты воспринимаешь его только как сотрудника, он и будет приходить на работу, лишь бы зарплату получать. Вы оба не просто так пошли работать в полицию. У вас обоих есть общая цель. Вот и воспитывай в нем силу духа.
От нежности и восторга Машиного взгляда щемит в груди.
-Ты настоящая женщина, Маш. Как тебе удаётся свести всю злость на нет, сгладить все углы?
– Быть учителем нелегко. Наши профессии немного похожи.
– Ты настоящий соратник, – смеюсь я.
В этот момент я понимаю, что женюсь на этой женщине. Что хочу прожить с ней всю жизнь, воспитывая детей, внуков. Встретить с ней старость.
От волнения сердце скачет как сумасшедшее. Подавляю в себе порыв встать на одно колено и предложить ей руку и сердце.
Сейчас нужно поговорить о другом и я молю всех Богов, чтоб Машка поняла меня правильно. Она такая рассудительная.
Дверь с грохотом открывается, прерывая наше уединение.
43. Машенька
Подскакиваю от громкого звука открывшейся двери и замечаю на пороге привлекательную ухоженную женщину с брезгливым выражением на красивом лице. Ее черты мне немного знакомы, это чувство так неуловимо, но я не понимаю, что происходит. Чувствую, что происходит какое-то событие, не касающееся меня, но очень знакомое Мише, потому что он напрягается и отпускает меня.
– Медведев, ты бы хоть закрывался, когда тискаешься со своими шлюхами, – разлетается по кабинету звонкий недовольный голос.
И тут я отчетливо понимаю, кто эта женщина.
– Леля, будь так любезна, закрой дверь с той стороны, – цедит Миша сквозь зубы. Между ними улавливаю поединок взглядов.
Женщина, ничуть не смутившись закрывает дверь, но не как Миша просит, а проходит по кабинету, огибает меня, словно я невидимка, разглядывая интерьер.
– Ну ты молодец, конечно, – женщина разводит руки в стороны, осматриваясь вокруг. – Такой красивый кабинет, все стильно и со вкусом. Лизка помогала с ремонтом? – щебечет она, приближаясь к Мише и обнимает его. Я стою в стороне, будто на экране телевизора наблюдаю кино.
Миша с раздражением сбрасывает ее руки.
– Леля, какого хрена ты тут делаешь?
– Зашла навестить любимого мужа, а что нельзя?
– Нельзя. Уходи отсюда.
– Миш, – женщина приседает на стул и закидывает ногу на ногу. – Не горячись так. Мы должны решить наши разногласия ради Лизы. Настало время поговорить по душам. Девушка, – обращается она ко мне. Я словно выхожу из оцепенения и поворачиваю голову на звук ее голоса. – Освободите кабинет, пожалуйста. Не видите, у нас личный разговор.
– Личный? – я словно в прострации нахожусь. Переспрашиваю на автомате.
– Конечно личный! – смеется она. – К майору жена приехала.
Перевожу изумленный взгляд на Мишу, его зрачки расширяются. На лице отчетливо написана растерянность и вина.
Что происходит?
– Ты ей не сказал? – звонко смеется эта женщина. – Ах, да, не нужно посвящать шлюх в подробности своей семейной жизни.
На меня словно ушат дерьма вылили.
–Маша не шлюха, Алена, – Миша злится, выделяет интонацией ее имя, словно провоцирует женщину. – Это классный руководитель Лизы и моя женщина. А вот ты будь любезна, выйди отсюда. Ты кажется к дочери приехала? Вот и катись отсюда. Лизы здесь нет.
–Жена? – мой тихий, почти плачущий голос раздается среди канонады их громких голосов тихим шелестом.
–Маш, я тебе все объясню, – выставляет руки вперёд Миша. Умоляюще смотрит на меня.
–Не надо, – сглотнув комок, застрявший в горле, проговариваю убитым тоном.
–А вы та самая… – женщина рассматривает меня пристально с головы до ног. – Дочка рассказывала мне про вас. Что ж. Ваши услуги больше не требуются, – наконец выносит вердикт она. – Воспитанием дочери я займусь сама.
И эти слова как контрольный выстрел в голову срывает все мои сомнения.
– Пока, Миш. Желаю счастья.
Разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Звуки Мишиного голоса, зовущего меня и другого, женского, осаждающие его, тонут в гулком шуме, что стоит в моей голове.
Это какой-то кошмарный сон. Сейчас я проснусь в своей квартире на любимом шелковом фиолетовом постельном. Миша обнимет меня, прижмёт к себе крепко и скажет, что никогда не уйдет из моей жизни. Не бросит, не даст в обиду.
–Маш, подожди, – нагоняет меня майор возле выхода из здания. – Она внезапно приехала, я не успел тебе рассказать.
–Ты поэтому сорвался среди ночи? К ней? – отворачиваюсь, пряча набежавшие слезы.
–Маш, я волновался за Лизу. Неизвестно, чтобы произошло, если бы она не приняла мать.
–А она приняла? – глотаю ком в горле и понимаю: конечно же приняла. Это же не мать.
–Да. Я не могу препятствовать, Маш. Лиза имеет право побыть с матерью.
–Конечно.
Предатели. Все вокруг предатели.
–И что дальше, Миш? Ты вернешься к ней?
– Маш, – вздыхает он и чешет затылок, – Это все сложно…
– Сложно значит! Иди к своей жене, товарищ майор! -выкрикиваю в лицо растерянному Мише. Резко открываю тяжелую металлическую дверь навстречу свежему весеннему воздуху.
Боюсь, что Миша пойдет за мной, но этого не происходит. Не останавливает, не убеждает, что все это неправда.
На ватных ногах выхожу из здания РОВД и направляюсь в сторону Анжелкиного дома. Она знает, какие слова найти, чтоб утешить, подскажет, что делать. В прошлый раз я согласилась на авантюру в виде регистрации на сайте знакомств. Я больше не поступлю так, но никогда в своей жизни я не пожалею о содеянном.
44. Машенька
–Давай, – перекрикивает Анжела громкую музыку, звучащую из колонок клуба и поднимает в руке стопку с шотом. – За нас красивых, за них неверных!
Мы опрокидываем в себя приторно-сладкую тягучую жидкость. Бармен сказал, что от них отшибает память напрочь, обещал вызвать нам такси. Столик усеян короткими стопочками с разными шотами.
Свет софитов рассекает пространство, бегающими лучами падает на танцующих на площадке людей. Девчонки с блестящих платьях извиваются на танцполе, мужчины сканируют их изучающими взглядами. От этой атмосферы мне не по себе, я ведь домашняя от кончиков пальцев до волос на голове. Но настроение дерьмовое настолько, что сидеть дома и жалеть себя становится невыносимо. Хочется крушить все вокруг и кричать от злости. На саму себя за то, что поверила Мише, что у нас все серьезно, а он просто хотел развлечься. На Мишу, что так воспользовался моей доверчивостью. Мне ведь не так просто было впустить его в свое сердце. Но он подкупил меня своей улыбкой, ласковым взглядом выразительных карих глаз, нежным шепотом на ушко во время величайшего удовольствия моей жизни, которое он доставлял мне раз за разом. Я поверила ему!!! Лежала утром с глупой улыбкой на лице, обнимала подушку, пахнущую Мишей и представляла нашу совместную жизнь. Малыша с его красивыми глазами и моей доверчивой улыбкой.
Дура! Дура! Дура!
Горько так, потому что мечты разрушены громким издевательским хохотом матери Лизы, до сих пор звучащим в моей голове. И даже громкие басы от которых дрожит столик и пространство вокруг не заглушает этот гадкий хохот и растерянный взгляд любимых карих глаз…
Анжелика весь день ходила по школе сама не своя, а я плохая подруга вместо того, чтобы выяснить, что у нее стряслось, рванула к Мише в отделение. Так рада была его видеть. Задыхалась от счастья, когда он обнял меня. Как родную. Как будто соскучился. Так сладко.
И теперь меня тошнит от своей наивности, глупости, желания помочь всем вокруг.
А получается, что некоторым не нужна эта помощь. Всем и без меня хорошо. А я так… Прикольное развлечение.
Анжелика только выдвигает тосты и закидывает жареные орешки себе в рот.
–Анжел, – придвигаюсь ближе к ней и обнимаю за плечи. – Может все не так плохо?
–Он мне предложение сделал, – плачет подруга. – А я рассмеялась, вместо того, чтобы охнуть от восторга и сказать "да".
–А он что?
–Он так разозлился! – Анжелка выпучивает глаза и устремляет свой взгляд в пространство. – Кричал, что не малолетка какой-то, что влюбился в меня с первого взгляда. Что хочет всю жизнь со мной быть, детей там, домик у моря. И вместе до самой старости.
–А ты что?
–А я не успела ничего возразить, он ушел. Он бро-о-осил ме-е-еня-а-а, – воет подруга, а у меня сердце сжимается от жалости.
Видимо не только у нее есть этот комплекс из-за разницы в возрасте.
–Может он вернётся, Анжел?
–Врядли. После такого не возвращаются, – горько изрекает подруга и тянется к очередному шоту. Опрокидывает в себя и морщится, тяжело дышит. – Я бы не вернулась, – изрекает она после небольшой паузы. – Пойдем носик попудрим, а то меня тошнит немного.
Я молча киваю и мы, шатаясь и вытирая стены коридора своими плечами, направляемся в дамскую комнату.
–Я тут подумала, – выдает подруга, когда выходит из кабинки, – надо им все высказать.
–Кому? – тупо моргаю, не понимая о чем речь.
–Виталине и Вадиму, – Анжела поднимает указательный палец вверх и принимается мыть руки под краном воды.
–А они тут при чем? – прислоняюсь пятой точкой к лакированной столешнице, куда врезаны белоснежные умывальники.
–А пусть идут нахрен, – пьяным тоном изрекает подруга. – Сколько они тебе крови попили, этот мудак предал тебя, столько лет обманывал, его подружка шантажирует тебя. Сколько можно это терпеть.
Внутри меня щелкает злость. Она права. Хватит с меня. Надоело быть терпеливой и всепрощающей. Надоело ломать себя в угоду другим.
–Давай, набирай, – смеётся Анжела, когда я достаю мобильник из сумочки.
Пока ждём долгие гудки, нервно хихикаем. Напряжение последних дней даёт о себе знать.
–Мария, ты охренела звонить в такое время? – недовольный крик разлетается в пространстве туалетной комнаты, когда я ставлю громкую связь.
–Ой, а кто это? – хихикаю удивлённо.
–Это твоя начальница!!! – кричит Виталина, а Анжелка, приложив ладошку ко рту, сдерживает смех. Делает мне знак глазами.
–Ты мне не начальница, дрянь! – выпаливаю все, что накипело за все это время. – Ты мелочная, завистливая сволочь , которая трахалась с чужим мужем, за спиной его жены. Ты ещё получишь по заслугам. Я не уважаю тебя. Иди ты нахрен, сучка! – кричу в трубку пьяным голосом.
–Ах ты дрянь!!! Как ты можешь в такой момент… Вадима посадили в тюрьму!
–Там ему и место! – поет Анжела и прикладывает свой палец к красной кнопке отбоя. – Полегчало? – обращается она ко мне.
– Немного, – признаюсь смущённо.
Чувствую, как тело расслабляется. Алкоголь начинает действовать. В голове звенит, перед глазами все плывет.
–А теперь давай на танцпол, – предлагает подруга. – Струсим стресс, – смеётся она. Я согласно киваю и мы выходим из дамской комнаты.
Свернув за угол, Анжела внезапно хватает меня за рукав и тянет обратно.
–Ты что?
–Тс-с, – прикладывает подруга указательный палец к губам и потом им же тычет вперёд, – смотри. Знакомая блондинка?
–Это же та самая! – ахаю я. – С которой мы в отделении были.
–Ага. Митя говорил, что она клофелиншица. Мы тогда сорвали операцию по ее поимке.
–Ее же поймали.
–А доказательств никаких нет! – разводит руками в стороны Анжелка. – Она украсть ничего не успела. Мы помешали.
–Что она тут делает?
–Видимо работает, – подавляет смешок подруга.
–Кем?
–Клофелинщицей, Мань, – вздыхает подруга. – Смотри, жертву нашла.
И точно.
Бросив взгляд на танцпол, вижу, как та самая блондинка висит на каком-то высоком импозантном мужчине, что-то говорит ему на ухо. Он лапает ее своими руками за попу, а она пьяно смеётся, запрокидывая голову.
Через минуту, он обняв за талию девушку, уводит ее с танцпола.
–Ты куда? – догоняю подругу, которая быстрым шагом направляется в ту же сторону, куда ушли блондинка с мужчиной.
–Проследим за ними.
–Ты с ума сошла? А если она нас вспомнит?
–Она нас не увидит, – изрекает подруга, когда мы дойдя до гардеробной и взяв верхнюю одежду выходим из клуба.
Увидев, как блондинка с мужчиной сели в такси, Анжелка открывает дверь другой жёлтой машины, благо их перед клубом припарковано достаточно.
–Шеф, свободен?
–Для вас всегда, девушки. Запрыгивайте.
– Вон за той машиной езжайте.
–Вы чё фильмов пересмотрели? – испуганно оборачивается к нам водитель, когда мы с Анжелкой усаживаемся на заднее сиденье.
–Там мой муж с любовницей, – расстроенно изрекает Анжела и протягивает водителю деньги. – Довезешь до места и свободен.
– Как скажете, девушка, – тянет водитель и заводит мотор.
– И что дальше? – шепчу Анжелке пока мы едем.