Звонит Виталина.
События прошедшей ночи каруселью мелькают в сознании, мешая сосредоточиться на звонке.
– Маш… – слышится из трубки растерянный голос завуча. – Мне некому больше позвонить… – Она переходит на плач, а мое сердце, словно стальные тиски сжимают. – Прости меня.
– Что происходит?
– Я… Мне кажется я теряю ребенка… – по спине ползет липкий холод, перед глазами все плывет. – Вадим в тюрьме, родных у меня нет.
– Ты в скорую звонила? – не замечаю, как перехожу на “ты”, но сейчас не до соблюдения субординации. Ночной срыв не в счет.
– Там какая-то авария на Нагибина, все машины там. Сказали добираться своим ходом.
– Адрес. Быстро, – вырывает Миша телефон из моих рук.
– Ты поедешь? – тихо подкрадывается сзади Лиза. Она тоже перестает мне “выкать”.
– Да.
– Ну и дура! – вскрикивает Лиза. – Она же разрушила твою семью!
Дура, согласна. Только никому не пожелаю того ужаса что переживает сейчас невеста моего бывшего мужа.
– Поехали, – раздается громовой голос майора. – Лиза, ты остаешься? – Миша надевает свою куртку и протягивает мне мое пальто.
– Нет, я с вами. Это шоу я ни за что не пропущу, – веселеет девушка. надевая куртку.
– Не стоит глумиться над ней. Ей и так плохо, – осаживает ее Миша.
– Нечего было портить нашей Маше жизнь, – ворчит Лиза, выходя в подъезд.
Это “нашей Маше” приятно режет слух. У меня теперь есть семья, и я молю Бога, чтобы все разрешилось наилучшим и безболезненным образом.
48. Машенька
Подойдя к обшарпанной двери квартиры, в которой живет Виталина, я робко жму в дверной звонок. Дверь нам открывает то ли женщина, то ли мужчина – настолько опухшее лицо и расплывшаяся фигура у этого человека, что не понятно. И прокуренным сиплым голосом презрительно выплевывает:
– Че надо?
– Виталина здесь живет?
– А вы кто такие?
– Друзья, – объявляет Миша и потеснив фигуру, протискивается внутрь квартиры, потянув меня за собой.
Квартира большая, просторная, с тремя спальнями. Только все портит спертый запах алкоголя и вонь сигарет.
Из кухни раздаются звуки застолья.
Да, она была права – воспитывать ребенка в таких условиях невозможно.
Пройдя по коридору, попадаем в комнату Виталины. Она лежит на боку в позе эмбриона, прижав ноги к животу.
– Вит, – зову ее.
Она открывает заплаканные красные глаза и устремляет безнадежный взгляд на нас с Мишей.
– Маша, – шепчет сухими губами.
– Идти можешь?
– Не знаю, – срывается на плач. – Мне кажется, если я встану, то… Он… Он умрет!
– Ох ты ж ё! – восклицает Миша, подходит к кровати и обращается к девушке: – Перевернись на спину, ноги прижми друг к другу. Давай!
Обомлевшая Виталина, кряхтя, послушно выполняет приказ.
Глядя на то, как аккуратно Миша берет на руки Виталину и несет к выходу, я не испытываю ревности. Давлю в себе сожаление о глупости, совершенной десять лет назад. Вадим, когда я была в такой же беде, просто вызвал мне такси. Я сама собиралась, ждала машину и ехала в больницу с дикой болью в животе. Может, если бы обо мне так позаботились, как о Виталине, я бы смогла сохранить ребенка?
– Сумка… У стены… Серая… Там вещи для больницы… – стонет Виталина.
Опустив голову замечаю нужное, и взяв в руки, направляюсь следом за Мишей.
Нет, все правильно. Моего ребенка не удалось спасти, но может так даже и лучше, как бы жестоко это ни звучало. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я родила. Может Вадим все равно ушел бы от меня, оставив нас с ребенком одних. Я бы не встретила Мишу, не стала бы мачехой для Лизы. Они моя семья, а не та, что разрушена жестоким адюльтером.
На улице Лиза, оставшаяся ждать нас, открывает дверь машины, и Миша осторожно кладет Виталину на заднее сиденье. Лиза устраивается рядом, помогая Виталине положить голову на свои колени.
– Там пеленка в сумке, – кряхтит Виталина.
– Какая пеленка? – не догадывается Миша.
– Я обивку вымажу.
– Да хрен с ней, с обивкой! – психует Миша. – Ложись и дыши глубоко. Все будет хорошо, Вит. Прорвемся, – растерянно говорит и указывает мне кивком головы на переднее сиденье.
– Куда везти? В приемный покой? – спрашивает Миша, сев за руль.
– В перинатальный центр, – отвечает Виталина. – Там мой врач.
– Хорошо, – кивает Миша и заводит мотор. Ведет машину спокойно и уверенно. От этой невозмутимости становится спокойно и мне.
Наблюдаю за переживаниями Виталины и вспоминаю себя. Когда у меня среди ночи началось кровотечение, я разбудила Вадима. Он вызвал мне такси, вручил пачку салфеток и отправил в больницу. Я еще выслушивала гневную тираду таксиста о том, что я запачкала сиденье и ему теперь придется за свой счет делать химчистку. Общество не жалеет мам, даже будущих.
И сейчас Виталина через те же ужас и боль проходит сама. Любимого человека нет рядом, некому ее поддержать морально. Я молюсь о том, чтобы малыш выжил и с ним было все хорошо. Чтобы родился здоровеньким. Господи, пожалуйста. Прошу. Пусть это не мой ребенок, но он не виноват в наших разборках из-за квартиры. Я не смогу жить с этим чувством вины, ведь это я довела Виталину до нервного срыва. Из-за меня может погибнуть невинный ребенок. Господи, прости меня…
***
– Ну что там? – задают хором вопрос Миша и Лиза, ожидающие новостей в приемном покое, пока я помогла Виталине добраться до нужной палаты. Посторонних не впустили. Мне пришлось представиться ее сестрой.
– Врач осматривает ее. Сказал ожидать здесь. В любом случае, она останется в больнице под наблюдением. Сумку с вещами я отдала.
– И что ты будешь ждать? – спрашивает Лиза.
-Буду ждать, – обреченно вздыхаю я, присаживаясь на кушетку и складывая руки на коленях, как примерная ученица.
-Лизок, сгоняй за водичкой, – протягивает Миша дочери купюру, и она, кивнув, оставляет нас одних. Ну как одних… Снующие туда-сюда врачи и медсестры не в счёт, не слушают наш разговор.
– Я была здесь, – произношу после недолгой паузы.
– Ты…
– С угрозой выкидыша, – киваю. – Мой малыш тогда не выжил.
Миша берет мою руку, лежащую на коленях в свои ладони. Согревает их теплом своих рук. Так проникновенно смотрит мне в глаза.
– Как ты пережила это?
– Мы с Вадимом договорились не вспоминать. Будто ничего и не было.
– Ты к психологу ходила?
– Нет, Вадим не захотел, типа он не псих, да и мне нечего позволять ковыряться в своих мозгах, так он выразился.
– Придурок. Ничего, Виталина еще хлебнет с ним. Никакой заботы и ответственности за любимых.
– Я надеюсь, у них все будет хорошо, – шепчу я. – Если с ними что-то случится… – горло стягивает спазмом, из груди вырывается всхлип. – Я никогда не прощу себе этого. Это я ее довела, понимаешь? – горестный всхлип тонет в моих надрывных рыданиях.
– Маш, ты ни в чем не виновата, – Миша крепко обнимает меня и гладит широкой теплой ладонью по спине стараясь успокоить. – Лиза говорила, что Виталина в больнице лежала на сохранении. Просто беременность проходит не так легко, как хотелось бы.
– Я звонила ей вчера, и такого наговорила…
– Маш, ты сорвалась, – Миша поднимает мою голову за подбородок и внимательно смотрит мне в глаза.– Так бывает. Твоя завучиха знала на что шла, когда доводила тебя. Шантаж и угрозы так просто не сходят с рук, понимаешь? Она сама навлекла этот стресс на свой организм.
– Я понимаю, но как перестать чувствовать себя виноватой?
– Никак. Просто прими этот факт.
– Спасибо, Миш. Спасибо за помощь и поддержку. Если бы не ты… – обнимаю его. – А у нее никого нет. Вадим же в тюрьме! – восклицаю я, отстраняясь. – Как такое могло произойти?
– Понимаешь, – тушуется Миша, прячет взгляд. – У него небольшие проблемы с налоговой.
– Дядя Леша? – подсказывает подошедшая к нам Лиза, смешливо смотря на смущенного отца. Протягивает Мише бутылку с водой.
– Что за дядя Леша? – вскакиваю с кушетки, на которой мы сидим, встаю в позу, уперев руки в бока.
– Ну… Мы служили вместе… Сейчас он начальник Налоговой службы. А так получилось, что бухгалтер твоего бывшего мужа – одна хорошая знакомая моего знакомого. В общем он задержан до выяснения куда он девал большую часть прибыли от магазина.
– Я тебе и так скажу: перевел на счета матери!
– Ты знала?
– Миш, зачем ты так?
– А как мне еще нужно было убрать его из твоей жизни? Убить что ли?
– Вот поэтому я тебе не говорила, чтобы ты не мстил. – Падаю на кушетку, опуская лицо в ладони. – Как же теперь Виталина?.. Одна, с ребенком. Миш, ты можешь сделать так, чтобы его выпустили?
– Почему ты думаешь обо всех, кроме себя Маш? – злится он.
– Потому что не могу по-другому.
– За это я тебя и полюбил, Маш, – Миша тянет мои руки вниз, вынуждая поднять голову. – За твою доброту, моя милая. Ладно, я попрошу Лешу, чтобы твой Вадим отделался штрафом.
– Спасибо, – бросаюсь ему на шею с объятиями. – Ты такой замечательный.
– Я знаю, – хвастливо ухмыляется Миша. – Но если он еще раз появится на горизонте, то я за себя не ручаюсь.
– Я знаю, мой грозный майор, – дарю чмок в шею.
– Уже не майор.
– Тебя уволили?
– Пока ты помогала Виталине, мне позвонили. Меня повысят. Я буду подполковником.
– Ого!
– Хватит лобызаться. Там врач вас ищет, – обращается Лиза ко мне.
– Ну что там? – спрашиваем хором, когда к нам подходит строгая женщина в очках.
– С Виталиной все хорошо. С ребенком тоже. Ей нужен покой и отдых. На работу она вернуться не сможет вплоть до самых родов, а там уже и декрет… Так что… Сообщите ее мужу, что пациентка побудет здесь.
– Хорошо. К ней можно?
– Да, но только вам, как родственнице, – врач скользит укоризненным взглядом по Мише с Лизой.
***
Бледная Виталина лежит на больничной кровати, часто дыша. В руке ее торчит иголка, от которой проходит длинная тонкая трубка к капельнице.
– Ты как? – присаживаюсь на соседней кровати.
– Нормально.
– Прости меня, пожалуйста. Я вчера сорвалась, не знаю… Мне жаль, что это с тобой случилось.
– С малышом все в порядке, – гладит себя по плоскому животу, вызывая на моем лице умилительную улыбку.
– А ты?
– А что со мной станется? – хмыкает Виталина. – Я живучая. Прорвусь. Прости меня, Маш, – просит она внезапно. – Я виновата перед тобой. Я спала с Вадимом, когда ты забеременела. Я так тебе завидовала. Долго терпела его метания. Я с себя вины не снимаю, я виновата перед тобой и прошу за это прощения. Ту папку я сожгла позавчера. Еще до твоего звонка. Совесть заела. Даже, если Вадим захочет подать заявление на Медведева, то доказательств у него никаких не будет.
– Спасибо. Я поговорю с Мишей, может как-то можно решить проблему Вадима. Отделается штрафом. Живите счастливо. – Поднимаюсь с кровати, направляюсь к выходу. – Только от меня подальше.
Виталина смеется сквозь слезы. И вроде бы нужно ее обнять, чтобы поддержать морально, но я не могу пересилить себя.
-Ты все? – задаёт вопрос Миша, когда я выхожу из палаты.
-Да.
-Теперь можно ехать домой? – это уже спрашивает Лиза.
-Мы ей больше не нужны, так что… – развожу руки в стороны.
-МарьВанна, а можно я пока у вас поживу, пока мама не уедет? – сыплет Лиза вопросами, пока мы сдаём больничные белые халаты дежурной медсестре.
-Лиз, что за вопросы? Конечно можно! Ты не против? – шепчу я Мише.
-Нет, не против, – отвечает сухо, и, подхватив меня за руку, ведёт в направлении выхода. Озноб пробегает по позвоночнику от холода, скользящего в его голосе.
-Миш, что случилось? – тяну его за рукав, вынуждая остановиться.
-Маш, тут такое дело… Меня же повысили… А подполковнику негоже быть холостым… Что ты думаешь по этому поводу?
-Ты решил вернуться к Алёне? – шепчу обиженно, пряча набегающие слезы.
-Мне кажется, на счёт моей бывшей жены мы все решили! Или у тебя остались сомнения? – Миша цепляет мой подбородок пальцами, вынуждая поднять голову. Встречаюсь с ним взглядом.
-Нет, – качаю головой, вырываясь из его хвата.
-Тогда что скажешь? – внезапно Миша опускается на одно колено и из кармана куртки вынимает красную бархатную коробочку.
Сердце замирает. Мне сложно дышать, слезы новым потоком текут из глаз.
В ушах закладывает от восторженного визга Лизки. Персонал больницы с удовольствием смотрят на шоу, организованное Мишей.
-А как же чувства проверить? – выдавливаю я сквозь ком в горле.
-Я в своих чувствах уверен, а ты?
-И я, -согласно киваю.
-Так что ты ответишь? – Миша заметно волнуется, рука в которой он держит коробочку немного подрагивает.
-Я согласна!
-Ура-а-а! – кричит Лизка, хлопая в ладоши в то время, как Миша подхватывает меня за подмышки и кружит вокруг своей оси. Пациенты и врачи больницы довольно хлопают в ладоши и улюлюкают.
Гомон тонет в сладком поцелуе, когда Миша впивается в мои губы. Дышит прерывисто.
-Тогда поехали в ЗАГС? – отрывается от моих губ.
-Сейчас? – пугаюсь я.
-Ага, – Миша поднимает меня на руки и несёт к выходу.
-Пап, так не делается, – кричит Лиза, пока бежит за нами. – Нужно платье, фата, заказать ресторан.
-Лиз, не волнуйся, мы сегодня подадим заявление, а распишут нас через месяц, – отвечаю взволнованной девушке, когда Миша усаживает меня на переднее сиденье машины. Сам обходит автомобиль и устраивается за рулём.
-А нас сегодня и распишут, – огорошивает нас с Лизкой, заводя мотор.
-А куда ты так спешишь? – подозрительно прищуриваюсь я.
-А чтоб быть уверенным, что ты не свалишь на очередное свидание, пока я на работе, – наглец даже не поворачивает голову, когда отвечает. Весело ухмыляется своим мыслям.
-Миш…
-Да понял я, – обрывает он.
-Пап, у Марьванны платья нет, гостей не будет, тамады нет, – подаёт голос Лиза с заднего сиденья.
-Тебе нужно пышное торжество? – обращается он ко мне.
-Н-нет.
– Тогда звоните Анжелике, заказывайте ресторан, я вас развезу по домам переодеться, а сам за кольцами, – довольно кивает Миша.
-А платья нет, – опускаю голову, чуть не плачу. Понимаю, что все спонтанно, и я не хочу шикарного банкета. Но так хочется чтобы хоть что-то было по правилам.
-А выпускное? – наваливается Лиза сзади. – Мы недавно купили.
-Так оно же не белое!
-Ну так и вы не девочка, – хмыкает девушка.
-Лиза! – возмущаемся мы с Мишей синхронно.
– Ой, простите. Давайте так. Я заказываю стол в ресторане, Марьванна, звоните Анжелике Владимировне, пусть собирается.
-Я вызову Ломовицкого, он вас отвезёт в ЗАГС, – подхватывает Миша.
-А как же родители?
-Съездим к ним завтра. Сегодня у нас брачная ночь, – наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо. – И пропускать ее я не собираюсь.
Ну что мне на это ответить, когда щеки краснеют от воспоминаний о нашей ночи? Я хочу еще. И много ночей с ним. До конца жизни хочу быть с ним. Просыпаться рядом, провожать на работу поцелуем, родить малыша, чтобы бегал по всей квартире, разбрасывая вещи. Так хочу…
Эпилог
Год спустя.
– Дышите. Еще дышите. Глубже. Спокойно.
– Пап, через это проходят все, чё ты паникуешь.
Из-за дверей палаты раздается мучительный крик моей любимой училки. Очередной. Не знаю, как через это проходят женщины, но я рад, что мужчинам это не суждено испытать. Она очень сильная – моя любимая. Справится, я знаю.
Крик стихает и за ним раздается мучительный стон.
Бедная моя. Как она там?
Смелая моя девочка. До сих пор не могу поверить своему счастью. Прихожу после работы домой и меня встречают запахи вкусного ужина, ласковые объятия любимой. Вопросы как прошел мой день.
Я ни о чем не жалею в своей жизни. Ни о том, что Леля ушла, ни о пятнадцати годах одиночества. Все померкло в тот момент, когда я увидел ее, ждущей такси, под проливным дождем. Маленькая, стройная. С испугом в глазах и разговорами о маньяках. Когда сидела в моем кабинете со стеклянным взглядом. Когда целовал ее, ласкал в кромешной тьме ресторана. Когда она согласилась выйти за меня замуж. Скоропалительная свадьба… Она в красивом длинном фиолетовом платье, словно принцесса из сказки. Ждёт меня в стенах ЗАГСа с купленным Лизкой букетом белых роз. Ее тихое: "Да" на вопрос регистраторши. И потрясающая новость через четыре месяца после свадьбы: "Миш, я беременна".
Я не знаю, кто из нас стал счастливее от этой новости: я, Машка или Лизка, которая в этот момент собирала чемоданы для переезда в общежитие института. Я помню, как весь воздух из лёгких выбили, когда моя немного смущенная женщина с радостным блеском в глазах протянула мне тест с двумя полосками на ладони. Лизка заверещала от радости на всю квартиру, оглушая громким звуком нас с Машей. Бросилась обнимать и поздравлять нас. А потом не замолкая трещала о том, как нужно переделать ее комнату для малыша.
И сейчас моя дочь приехала из другого города, чтобы быть рядом в столь волнительный для меня день, за что я ей чрезмерно благодарен.
Знаю, что каждая женщина проходит через эти муки, чтобы родить ребенка. Плод нашей любви. Но слыша ее мучения там за дверью, мне становится плохо. В сотый раз проклинаю себя за то, что подверг ее этому испытанию.
Снова слышу мучительный крик.
Резко встаю с кушетки, на которой сижу и порываюсь в палату. В глазах темнеет, в голове гул. Чьи-то руки надавливают на плечи, когда я опускаюсь обратно на кушетку в сидячее положение.
– Спокойней, папаша. Ей Богу. Сколько вас таких перевидала. Один другого краше. – Под нос суют ватку с отвратительным запахом. – Кто-то в обморок хлопается, кто-то блюёт не переставая. И все как на подбор – зелёные. – Смеётся пожилая медсестра. – А ещё сильный пол называется. Эх. – Качает головой и уходит.
Снова этот крик и: “Тужься. Ещё тужься. Молодец девочка”.
На несколько минут все затихает. Не слышно ни звука. Или это у меня барабанные перепонки полопались от напряжения?
Чувствую холодную ладошку дочери, поворачиваю голову в ее сторону и ловлю испуганный взгляд.
–Поздравляю папаша, – дверь операционной резко открывается и оттуда выходит врач в белом халате, несущий маленький сверток. – У вас мальчик. – И протягивает его мне.
Дрожащими руками беру младенца на руки. За восемнадцать лет забыл, как это делается.
–Какой он крошечный! – удивлённо шепчет Лизка, заглядывая под край одеяла, в которое завернут мой сын.
–Ты тоже такая была.
–Фу, – морщится Лизка. – Чтоб я на такое решилась… Пристрелите меня.
–Все вы так говорите. Ваша жена смеётся, что скоро за вторым придет, – цокает врач.
–Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай Бог. – Качаю головой, а врач и Лизка смеются.
– Можно мне?… – киваю в сторону палаты, в которой только что моя любимая родила нашего сына.
– Через минуту.
На ватных ногах тихонечко вхожу в палату, боясь потревожить свою жену, которая отдыхает на кушетке в родовой комнате. Бледная, измученная. На лбу выступила испарина. Но, когда она открывает глаза и смотрит на меня, будто я подарил ей весь мир, все меняется. Ради этого счастья в ее глазах я готов горы свернуть.
–Миша, – шепчет она побелевшими губами. Направляюсь к ней, отдавая малыша Машке в руки. Она с умилением разглядывает маленькое личико. -Он такой красивый, Миш, – тянет она.
–Весь в маму. – Целую ее в макушку. – Спасибо любимая.
–Тебе спасибо, Миш. Я так счастлива. – Машка поднимает голову, впивается в меня взглядом. В глазах ее стоят слезы.
Обнимаю ее за плечи, стараясь не придавить малыша.
Наш сын.
Медвежонок. Игорь Михайлович Медведев.
Я так счастлив.