В джунглях большого дэйтинга. Есть ли жизнь после развода?
TekstГлава X. Несладкий ноябрь
Я вышла из здания полиции в серый ноябрьский день и побрела к своей искалеченной машине. Над городом висели низкие тяжелые тучи и вместе с ними – пыльное марево хамсина, песок, принесенный ветром из пустынь Аравийского полуострова. Глаза слезились. Было трудно дышать.
И в этот момент я осознала, что дошла до точки.
Меня уже на физическом уровне тошнило от общения со страховыми компаниями, полицией, от всех этих переговоров с коллегами и переписки с сочувствующими друзьями. Я больше не могла выносить постоянные придирки ПП. Я больше не в силах была бодаться с этой непробиваемой системой в том своем состоянии и пытаться пробить головой глухую кирпичную стену.
Вопрос закрыт. Я просто отремонтирую машину за свой счет. Cкоро Рождество, может, будет бонус – хотя вряд ли, учитывая, что решение принимает ПП. Я вернулась в офис и с головой ушла в работу.
Через пару часов зазвонил телефон. На экране – номер «вражеской» страховки. Отвечаю. И слышу буквально следующее: «Мы рассказали о вашем случае начальству, и, поскольку все телефонные звонки у нас записываются, они прослушали запись показаний вашего свидетеля и признали их достаточными для установления вины нашего клиента. На все 100%. Ремонтируйте вашу машину, мы все оплатим».
Ремонт занял неделю. На это время мне дали другую машину. Незабываемая эпопея и хэппи-энд, в который уже не верилось.
А в следующий визит к гинекологу оказалось, что плод слишком маленький для этого срока. Что-то пошло не так. Поскольку срок совсем небольшой, врач предложил наиболее щадящий вариант – медикаментозный аборт.
Я спросила, точно ли это замершая беременность. Может, есть какие-то более точные анализы, чтобы удостовериться…
Врач, не глядя мне в глаза, сказал, что плод не развивается. Размеры. Это очевидный факт, не требующий дополнительных исследований. Нужно назначить день, когда мне удобно… Я кивнула, опустив голову. Договорились на завтрашний вечер.
Вся процедура заняла не больше пяти минут. Так просто, оказывается…
Приехала домой. Через час начался дикий озноб, наверное, упало давление. Ночью я почти не спала, меня колотил озноб, выкручивало руки и ноги, бросало то в жар, то в холод. Утром я приняла душ и поехала на работу, прислушиваясь к своим ощущениям. Никакого результата.
Через неделю была вторая попытка – врач предупредил меня, что если в первый раз не сработало, не сработает и во второй, но так требует протокол и мы должны повторить. Повторили. И снова безрезультатно.
Вакуумный аборт. Операционная. Яркий свет в глаза. Адский холод. Последнее, что я помню – меня накрыли подогретым одеялом и спросили имя. Попросили посчитать до 10. Я провалилась в сон примерно на счете «шесть». Очнулась от того, что меня звали по имени.
Невероятно блаженное ощущение – как будто я, наконец, отлично выспалась и отдохнула.
Я полежала пару часов в палате, приходя в себя. Читала первую часть «Шантарама» – это здорово отвлекало от невеселых дум. Доктор выписал антибиотики. Зверски хотелось есть. Вызвала такси. Заехала в аптеку и потом за едой. Чувствовала себя на удивление хорошо, даже слабости не было. Лишь несколько капель крови и немного ноющий живот.
Вот и все.
***
…Я никогда уже не узнаю, был ли это мальчик или девочка. Еще одна тайна в моей жизни, разгадку которой мне узнать не суждено.
Когда я спросила врача, он на миг замялся, отвел взгляд и ответил, что это не было целью исследования «материала». И проверяли его только на наличие патологий. Которых не было. Full stop. Точка.
Я долго не могла плакать. Меня проняло только через полтора года, когда я прочитала историю женщины, у которой на 37-ой неделе была замершая беременность. У ее девочки уже было имя и милые одежки, а на холодильнике висели распечатки УЗИ. У меня она тоже есть. Всего одна. Все, что у меня осталось от этого ребенка.
Я рассказала Антуану об аборте уже постфактум. Он был в шоке. Выбежал с деловой встречи, позвонил, не поверил сначала. Говорил, что надо было сделать полное обследование. Получить второе мнение. Был обижен и зол на меня за то, что молчала про аварию, про головомойку со страховыми – как знать, может, стресс сыграл свою роль? И эти ужасные медикаментозные аборты, которые в моем случае были просто ненужным ударом по здоровью…
Зальцбург мы отменили, встретились в Афинах. Это была очень грустная встреча. Впервые после той жуткой ночи в Будапеште мы пили коньяк – хотелось опьянеть и забыть, стереть из памяти события двух последних месяцев. Как было бы чудесно: Мюнхен, листья, пряники – и потом сразу перенестись в этот день в Афинах.
После третьей порции коньяка Антуан рассказал мне историю из далекого прошлого.
Глава XI. Скелет по имени Ноэль
Когда Антуану было 22 года и он учился в магистратуре, несколько месяцев ему довелось жить в Дубае. Он проходил там практику в юридической фирме кузена матери. Однажды ему поручили подготовить пакет документов для клиентки, состоятельной женщины средних лет по имени Ноэль. В Дубае находилось одно из отделений ее компании.
Он приехал к ней в офис с документами. Его встретила ослепительная красавица. Он даже не сразу понял, что это и есть Ноэль – он представлял ее разведенной стервой не первой свежести – именно такие слухи ходили о ней в компании.
Перед ним стояла прекрасная брюнетка с длинными черными волосами на прямой пробор, сияющими, будто шелк, и лучистыми глазами на чуть тронутом загаром лице. Точеный нос, чувственные губы. Она была невероятно, ошеломляюще красива.
Антуан опешил. Он был не робкого десятка, но тут впервые в жизни почувствовал себя неловко. Просто смотрел на нее во всех глаза и не мог проронить ни слова.
Ноэль рассмеялась – видно, привыкла к такой реакции мужчин на свое появление. Несмотря на свой статус и внешность, она оказалась милой, простой и приятной в общении.
У нее было два редких, совершенно неожиданных в этой среде качества – скромность и ответственность. С ней было легко и приятно вести дела: она была очень пунктуальной, обсуждала вопросы, с уважением выслушивая точку зрения собеседника, у нее был острый критический ум. Она легко находила гениально простые решения в самых сложных ситуациях. Антуан был сражен наповал: он никогда не встречал женщину, хотя бы отдаленно похожую на Ноэль.
Они встретились еще несколько раз. Однажды она предложила ему составить ей компанию за ужином. Конечно же, он согласился.
С того дня у них завязался сумасшедший роман. Ему 22, ей 36. По дядиному офису поползли слухи. Антуан ничего не замечал: он жил от встречи до встречи с ней.
Через пару месяцев выяснилось, что Ноэль беременна. Это случилось впервые в ее жизни. Она была замужем 12 лет. Муж Ноэль, состоятельный ливанский бизнесмен, был одержим идеей о наследнике. Он души в ней не чаял, но мысль о том, что так и проживет всю жизнь в бездетном браке, невероятно его угнетала. К тому же давила его семья: «Ну когда же, когда? Почему у вас до сих пор нет детей?». Несколько раз они пытались зачать ребенка методом экстракорпорального оплодотворения, но попытки не увенчались успехом.
В итоге он подал на развод, оставив бывшей жене щедрые отступные: недвижимость в разных странах и пожизненное содержание.
Как она сама говорила со смехом – для женщины крайне важно успешно выйти замуж и еще важнее – успешно развестись. Иногда она была прагматичной, чтобы не сказать – циничной, но ей это придавало особый шарм.
Ноэль вполне могла себе позволить не работать, но ей нравилось быть в эпицентре событий, она обладала острым умом и несомненными деловыми качествами, и ее бизнес процветал.
Известие о беременности стало шоком как для Ноэль, так и для Антуана. Он был растерян, она – счастлива.
Они просидели всю ночь, обнявшись на патио ее роскошного дома на берегу залива, глядя на море и звезды. Ее глаза светились от счастья. По негласному уговору о будущем не говорили, беременность не обсуждали. Ей казалось, что все сложилось так, как должно быть. Он жил в каком-то параллельном мире и вообще ни о чем в тот момент не думал. Просто упивался своим счастьем.
А наутро Антуану позвонила мать и ехидно поинтересовалась, уж не собирается ли он жениться на «богатой старушке». Антуан опешил: слухи уже долетели до Франции?
– Ты о чем? – он попытался пойти ва-банк.
– Прекрасно знаешь, о чем. Точнее, о ком. Ноэль или как там ее. Ты, как всегда, в своем репертуаре!
– С чего ты взяла?
– Мой мальчик, перестань прикидываться дебилом. Твои братья работают, делают карьеру, а ты полетел на практику и влип в историю! Привезешь во Францию свою арабскую обезьянку?
Антуан вспылил:
– Это не твое дело! Моя жизнь, что хочу, то и делаю!
– Конечно, не мое! Только не забывай, на чьи деньги ты учишься и летаешь в бизнес-классе, mon petit. И твоя стажировка в Лос-Анджелесе осенью…
– Мама!
– Одно мое слово – отец позвонит в банк и аннулирует твои кредитки.
– Ну и катитесь к черту со своими деньгами! Мне ничего от вас не надо!
– Конечно. Ведь ты сможешь полностью перейти на содержание Ноэль. Какая карьера, альфонс! Ха-ха-ха-ха!
– Если ты немедленно не прекратишь…
– Ах, как страшно! Давай, целуй свою обезьянку на прощание и возвращайся домой.
Антуан в бешенстве швырнул телефон в стену.
После работы он поехал к Ноэль. Открывшая дверь служанка проводила его в дом. Играла негромкая музыка. Ноэль любила цветы, и в холле всегда стоял роскошный свежий букет. В этот день весь ее дом был в благоухающих белых цветах: розы, лилии, белые тюльпаны, ирисы, еще какие-то неизвестные ему цветы.
Ноэль сидела на патио с книгой в окружении цветов и больших напольных фонарей со свечами. На ней было алое шелковое платье. Услышав его шаги, она повернулась к нему. Ее глаза сияли, как черные алмазы. Она была так невыносимо прекрасна, что у него защемило сердце. Они обнялись.
– Ноэль, любимая… Я должен что-то тебе сказать.
– Скажи, ты так же счастлив, как и я, в этот вечер?
– Я невероятно счастлив, что познакомился с тобой… Ты самая прекрасная женщина на свете. Мне кажется, я никогда никого не полюблю так сильно, как тебя…
– Но?
– Что «но»?
– К чему было это предисловие? Что ты хочешь мне сказать?
– Любимая, дорогая… Ты знаешь, я все еще учусь. Я студент.
– Знаю. И что?
– У меня нет своих денег. Я пока живу на деньги родителей.
– Это ты сейчас к чему?
– Ты… Ребенок… Я не знаю, как я буду вас содержать. Я пока себя содержать не в состоянии.
Ноэль нахмурилась и отстранилась от него.
– Разве я у тебя чего-то просила? Мне ничего от тебя не нужно, мы с ребенком вполне обеспечены.
– Я так не могу! Это и мой ребенок тоже!
– И что ты предлагаешь?
– Я… Я правда не знаю… Это все случилось слишком быстро.
Ноэль испытующе смотрела на него, что-то обдумывая. Он опустил глаза, не в силах выдержать ее взгляд. Наконец, она заговорила.
– Мне нужна от тебя одна вещь. Всего одна. Ты должен на мне жениться, хотя бы формально, на время. И дать имя моему ребенку. Чтобы ты его признал, чтобы у него был отец
– Но…
– Не перебивай, дай мне договорить. Моя семья в Ливане откажется от меня, если я стану матерью незаконнорожденного ребенка. Мы клевые современные люди, мы учились в Сорбоннах и университетах Лиги Плюща – ее голос сорвался на крик, казалось, она сейчас расплачется – мы все такие современные и открытые, но когда дело касается матерей-одиночек, этих женщин готовы побить камнями.
– Что?!
– Ну, фигурально выражаясь, конечно. Не в прямом смысле. Меня все будут презирать. Большинство моих родственников и знакомых от меня отвернется. Потому что я – шармута, а мой сын будет «ребенок шармуты».
– Каменный век какой-то, – пробормотал совершенно убитый Антуан
– В Ливане-то? – Ноэль горько усмехнулась. – Поверь мне, я знаю, что говорю. У нас есть трансвеститы, стриптиз-клубы, эскорт, кабаре, мужчины-проститутки, и все, что только можно себе представить, но негласно. Формально мы все очень порядочные. Порядочные лицемеры и лжецы, – она в гневе выплюнула эти слова. – Женщина, родившая ребенка без мужа, становится парией…
В глазах Ноэль блеснули слезы. Антуан крепко сжал ее в объятиях.
– Ноэль, любимая. Я даже не представлял себе такое счастье – быть твоим мужем. И отцом твоего ребенка. Не формально, не на два месяца. Навсегда. Но как я могу сейчас принимать такие решения? Я полностью завишу от родителей… А они… Моя мать… Она никогда не согласится на этот брак. Сейчас. Мне нужно два года. Я должен закончить стажировку и начать работать.
– То есть попросить ребенка посидеть тихонько два года, пока ты соберешься с силами?
– Пожалуйста, не надо так. Я люблю тебя… Это все произошло так неожиданно… Знаешь, я всегда предохранялся. Всегда. Только безопасный секс. Мать крепко вбила в голову нам с братьями это правило, и лет в 12 каждому положила в карман презервативы.
– Ты что, включаешь заднюю?
– Ты мне сказала, что бесплодна…
Ноэль отшатнулась от него:
– Пожалуйста, уйди.
– Ноэль!
– Уходи. Немедленно.
– Мы не закончили разговор. Это и мой ребенок тоже.
Она села на диван, глядя на него с презрением.
– Катись к черту, студентик.
– Но зачем ты так со мной? Ты ведь знала, кто я, когда ложилась со мной в постель.
– Да. Но сейчас ты ведешь себя сейчас не по-мужски. Я не привыкла к слюнтяям.
– Это все слишком неожиданно…
– Это чудо, что я забеременела! Это настоящее чудо! Я не хотела жить, однажды я наглоталась снотворного, спасли… Я столько лет молилась, я выплакала все глаза, у меня была страшная депрессия… Меня лечили в клинике в Швейцарии. И вот это чудо случилось! А ты не ценишь!
– Ноэль, ты самая красивая женщина в моей жизни. Ты, пожалуй, самая умная. Интересная. Феерический секс. Я потерял рассудок… Но я не готов жениться! Мне пока некуда привезти жену и ребенка!
– Меня никуда не надо везти, я не мраморное изваяние! Брак на несколько месяцев – все, что мне от тебя надо.
– Согласись, это несколько неожиданно – пару месяцев назад я приехал сюда на практику, а теперь оказалось, что у меня есть ребенок и без пяти минут жена…
– Мне от тебя ничего не нужно, я тебе уже сказала об этом. Моих денег нам хватило бы на троих. С лихвой… А может, заплатить тебе? – она расхохоталась, запрокинув голову. Смех ее звучал горько и жутко
– Ноэль, Ноэль, ну вернись же ты в реальный мир! Я студент, ты бизнес-леди. Мне 22, тебе 36. И, на самом деле, представь себе семейку и психику ребенка, где папе 30, а маме 44!
– Ах ты, урод! – Она вскочила, ее глаза метали молнии. – Проваливай, пока я не вызвала охрану!
– Успокойся, пожалуйста. Давай поговорим об этом утром.
– Убирайся, ничтожество!
– Ноэль, мне очень жаль.
– Убирайся!
Антуан пулей вылетел из ее дома, снеся по пути столик в холле с причудливой вазой с огромным букетом цветов, которая упала на пол, разлетевшись на тысячу осколков. Он захлопнул дверь под причитания служанки.
– И… И что было дальше? – я смотрела на него во все глаза. – Ноэль… Она оставила ребенка? У тебя есть взрослый сын в Дубае? – почему-то я была уверена, что это мальчик. – Ему около двадцати сейчас?
По его лицу пробежала болезненная гримаса
– Нет. Позже я узнал от общих друзей, что она сделала аборт. Не смогла нести бремя «шармуты»
– О боже! Это ведь и правда было чудо…
Он пожал плечами.
– Я звонил ей домой, на работу, ждал ее на улице часами на дикой жаре, подкарауливал у офиса, писал записки, хотел поговорить. Она делала вид, что не замечает меня. А однажды и правда натравила охрану, и мне сказали, что если я не отстану, меня будут судить за сталкинг и домогательства, а в Эмиратах с этим строго… Мне ничего не оставалось, как собрать свои вещи и убраться оттуда.
– Как сложилась ее жизнь?
– Через пару лет она снова вышла замуж за английского продюсера, сейчас живет в Лондоне. Детей у нее так и нет. Ей сейчас около 55.
– Как жаль…
– Знаешь, сколько я об этом думал. И до сих пор думаю. Мне кажется, что она приняла то решение об аборте на эмоциях и впоследствии горько жалела. Думаю, она просто была очень зла на меня. Она добрая, щедрая, прекрасная. У нее большое сердце. Она помогает куче людей, собирает всяких бездомных животных… Но в тот момент ее обида затмила солнце…
– Вы больше не общались?
– Сталкивались пару раз на мероприятиях в Лондоне. Она делает вид, что мы незнакомы. Я чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Это самый подлый поступок, который я совершил в своей жизни. Наш с тобой ребенок – просто дежа вю, только наоборот… Я глубоко закопал и похоронил в себе эту историю. Даже бывшей жене не рассказывал. Ты единственная, кто об этом знает. Теперь ты видишь, каким ничтожеством я могу быть.
– Столько лет прошло… Ты все еще винишь себя?
– Да. Я поступил как подлец и негодяй. Иногда думаю, что мать была права в отношении меня… Я ношу маску для всех – успешный бизнесмен, прекрасный отец, душа компании… А на самом деле я ничто, пустое место
– О боже, Тоник. Зачем ты так? Мне страшно тебя слушать.
– Это ты еще всего не знаешь.
– Расскажешь?
Он опустил голову и замолчал. Вздохнул.
– Пожалуй, хватит на сегодня. В другой раз
– У всех свои скелеты в шкафу. У меня тоже.
– Поделись, если хочешь.
– Не сегодня.
Это была наша самая грустная встреча.
Глава XII. Письмо
У мальчиков были каникулы, и Антуан поехал с ними в какой-то средневековый французский городок в горах с необыкновенными старинными домиками, сложенными из серого камня. Каждый вечер, уложив детей спать, он сидел у камина с бокалом вина, рассказывал о том, как прошел их день, отправлял фотографии и писал, как любит, скучает и считает дни и часы до нашей следующей встречи.
Мы обсуждали планы на ближайшее будущее, смотрели расписание рейсов и ломали голову, где нам лучше встретиться, чтобы выкроить больше времени.
Следующие месяцы у него были заняты под завязку: куча новых командировок и сдача важного проекта, для которого ему нужно будет на пару недель погрузиться в работу с головой…
Все рухнуло в одночасье.
Как-то вечером от него пришел мейл с прикрепленным файлом. Открываю вложение – билеты в формате PDF. С удивлением гляжу на коды аэропортов и даты – ни о чем мне не говорящие – и машинально читаю приписку на французском (мы общались на английском):
«Et voilà, chérie, наконец, мы летим на Сейшелы – достойное место, чтобы отметить годовщину нашей свадьбы»
Что?! У меня потемнело в глазах, закружилась голова, меня согнуло пополам, как от удара в солнечное сплетение. Я отказывалась верить своим глазам в буквальном смысле слова, мне хотелось, как говорят в интернете, «развидеть», забыть, вернуть время на две минуты назад, в блаженное незнание, и никогда не открывать этот мейл.
Я замолчала. Антуан писал мне вечером, на следующее утро, звонил, я не отвечала. Он не понял, что отправил билеты мне, а не ей.
Несколько раз я порывалась его заблокировать, но так и не хватило духу. Вдруг это еще можно как-то объяснить, малодушно думалось мне…
Наконец, я решилась. Трясущимися руками написала ему дословно следующее: «Скажи мне, что правда, а что – ложь о твоем браке?».
Меня в буквальном смысле лихорадило, тряслись колени, стучали зубы, по коже волнами пробегал озноб. Поразила его реакция. Вероятно, он был внутренне готов к этому разговору, потому что ответил сухо и жестко:
– Все, как я тебе говорил. Мы separated, много лет не живем вместе. Развода нет лишь потому, что никто этим не занимался
– А путешествие на Сейшелы на годовщину свадьбы?
Пауза длиной в пару часов.
– Ты многого не знаешь. Нам необходимо сохранять видимость идеальной семьи для ее отца. Он – партнер моего босса и мажоритарный акционер компании, где я работаю. Если он узнает, что мы разводимся, последствия будут катастрофическими. Для всех. Ты же хочешь жить со мной в Ницце? Надо подождать…
– Слушай, мне нет никакого дела до твоего официального статуса. Женат, разведен, separated – мне абсолютно все равно. Я только хочу знать, что я ни с кем тебя не делю! – мне все еще очень-очень, изо всех сил хотелось верить ему.
– У нас с ней нет секса уже несколько лет. Ты же знаешь эту историю. У нее совсем умчалась крыша с ее фобиями (много блюющих смайликов)
– Но зачем ты мне врал все это время, что разведен???
– Ты бы не поняла.
– А сейчас лучше? Я не знаю, что думать и кому мне верить: своему рассудку или тебе.
– Как ты можешь во мне сомневаться! Если бы ты меня действительно любила, ты бы никогда не задала такой вопрос! – чувствуя мою неуверенность, он перешел в наступление.
– Согласись, это все выглядит слишком странно.
– Ты знакома с моими детьми! Мы ездили отдыхать все вместе, и не раз!
– И ты меня представил им, как жену коллеги!
– Я же тебе объяснял. Для них это все еще стресс, а мои дети – это самое важное в моей жизни! Я ни за что на свете не хочу причинить им страдания.
– Понимаю.
Я замолчала. Он снова пишет через несколько часов:
– Мне так больно от того, что ты смогла в одно мгновение вышвырнуть меня из своей жизни, как старый брелок… Я все понимаю, ты устала от этого бреда на расстоянии. Наверное, ты нашла кого-то более удобного на Кипре…
– Как ты можешь! Я безумно тебя любила…
– Я тебя тоже. А теперь вижу, как я жестоко ошибался.
Тут ко мне, наконец, вернулась способность мыслить логически и я поняла, что он пытается передергивать и манипулировать. В ситуации, где он неправ на 100%. С ума сойти. Высший пилотаж.
Он мне врал. Банальная история: женатый мужчина в поисках приключений. А я его безумно любила. Принимала все за чистую монету… Мне хотелось умереть.
Отвечаю ему:
– Слушай. Ради всего хорошего, что было между нами, давай прекратим этот разговор
– Ок. Твой выбор. Ты знаешь мое отношение к тебе. Я полюбил твоих детей и мечтал о совместном будущем. Ты сама все разрушила… Что ж. Удачи тебе. А я… Я просто снова замкнусь в своем одиночестве. Я не могу сейчас подать на развод. Я должен сначала обеспечить детей: образование, недвижимость… Если я все сейчас брошу, то останусь нищим. Я не могу так с ними поступить.
Ответила ему, что теперь мне все предельно ясно, и, конечно же, самое главное – благополучие детей, от души пожелала ему всего хорошего и попрощалась. Буквально две короткие вежливые фразы. Жирная точка, от которой меня потом долго рвало на части.
Я не почти не ела и не спала несколько дней, от стресса у меня пропал голос.
Как это советуют в глянцевых журналах – «займитесь собой, встречайтесь с друзьями, сходите в спортзал, сделайте новую стрижку». Какая ерунда… В таком состоянии поможет только лоботомия.
Спорт у меня и так каждый день, подруг грузить своими страданиями совсем не хотелось, стрижки-маникюры казались в те дни каким-то бредом.
Занимать мозги делами получалось с переменным успехом, но самыми страшными были бессонные ночи и все эти мысли по кругу. Я тогда еще не знала про такие чудесные вещи, как аудиокниги и мелатонин. И как же я скучала по Антуану и мальчикам…
Он не выдержал первый – через пару дней прислал картинку в инстаграме, потом вторую, третью…
Раньше мы обменивались фотографиями разных идиллических мест с припиской: «Здесь и с тобой». Сейчас он продолжал эту игру в одностороннем порядке.
Через несколько дней он написал мне длинное грустное письмо, в котором выставлял себя благородным мистером Рочестером, привязанным к безумной жене соображениями чести. Еще в этом письме были фразы вроде «Как же я буду по тебе скучать», «Ты была лучом света в моей жизни»… Я проплакала над ним несколько часов.
Но ответила холодно и коротко: «Я не хочу быть втянутой в игру, правил которой не понимаю до конца».
И долго еще подпрыгивала от звука сообщений в телефоне: «А вдруг он!»
Иногда и правда был он: с картинками или фотографиями из командировок, как раньше: вот я проснулся (селфи), вот вид из окна, а вот я один иду по берегу моря. Это так било по нервам. Каждое появление его имени на экране причиняло почти осязаемую боль. Но так и не заблокировала – не смогла. Слишком много добрых воспоминаний о нем, и они перевешивали его ложь и все то зло, которое он мне причинил. Наверное, как-то так выглядит стокгольмский синдром.
Позже я узнала, что на Сейшелы они не полетели – причины смены планов остались неизвестны. Он сказал, что все отменил, и я не стала уточнять, почему.