В джунглях большого дэйтинга. Есть ли жизнь после развода?

Глава XIII. Кораллы, которые всегда со мной

В те дни мне не дали умереть от боли верные подруги. Почти не глядя, левой пяткой мы купили билеты в Шарм, забронировали отель и улетели на неделю к морю и солнцу.

Нас было трое: я, Кристина и Алина. За два дня до поездки Кристина попала в аварию, в ее машину врезались сзади. Врачи подозревали смещение шейных позвонков. Поэтому она летела в поддерживающем воротнике на шее, с которым ее чуть было не остановили на регистрации рейса – по правилам лететь с этой штукой нельзя. Пришлось нам срочно спрятать воротник в багаже и попытать счастья по-новой.

Алина была на третьем месяце беременности. Я невероятно благодарна ей за то, что она рискнула и полетела со мной. Все же перелет с пересадкой, страна третьего мира, столько рисков…

Наш рейс с пересадкой в Каире задержался на два часа, в Шарм мы прилетели заполночь, и еще больше часа ждали свой багаж.

Девочки были совершенно измучены перелетом. Я себя чувствовала ужасно виноватой: Кристине нельзя было долго ходить или сидеть, нужно было лежать, чтобы отдыхала шея. Алина не могла говорить от усталости.

Нас встречал старый друг – египтянин Мохаммед. Он историк из Каира, но работает в Шарме гидом.

Сотрудник аэропорта, в произвольном порядке проверяющий паспорта и багаж (да-да, все вместе), почему-то из всех возможных вариантов выбрал именно мой чемодан. Может, ему цвет понравился, не знаю. А может, наоборот, бирюзовые чемоданы вызывают у него стойкое отвращение, или по статистике в них чаще всего бывает двойное дно с намибийскими алмазами, оружием и наркотиками?

Он подозрительно нахмурился и спросил, что я везу. А везла я две огромные банки протеина из магазина спортивного питания – подарок Мохаммеду.

Конечно, весь штат аэропорта в полном составе при виде протеина пришел в восторг.

Как там было у Ильфа и Петрова? «Бранзулетка!»– взвизгнул румынский офицер.

Сначала им показалось, что я должна заплатить пошлину. Я сказала, что это подарок, и даритель никаких налогов не платит.

Не шибко сильные в международном праве египтяне призадумались, но не отчаялись. Потом их посетила свежая идея – содержимое банок показалось им похожим на кокаин или героин.

Я терпеливо и вежливо пыталась объяснить, что это – протеин, его принимают люди, занимающиеся спортом, для роста мышечной массы, они смотрели на меня квадратными глазами и молча многозначительно переглядывались друг с другом.

Видно, я их не убедила, потому что они велели ждать и скрылись во мраке в неизвестном направлении на неопределенный период времени, как это бывает в Арабиях. Прошло еще 30-40 минут.

На улице нас уже почти два часа ждал Мохаммед после рабочего дня, который у него начинается в 6 часов утра. Наутро ему снова надо было везти туристов на экскурсию.

Девочки сидели, прислонившись к стенке и закрыв глаза. Алина была пугающе бледная. Кристина выпила таблетку Панадола.

И тут у меня в голове щелкнул какой-то тумблер, и Остапа понесло. Сказался стресс последних недель.

Я залезла на символический броневик и «дала Божену», вложив в свое пламенное выступление всю душу.

Зашла с тузов: сказала, что я русский журналист и устрою им кошмарный скандал в СМИ. И вообще – к туристам так относиться нельзя.

Надо сказать, я имела большой успех в своем новом амплуа.

Большой аэропортовый начальник, которого вызвали перепуганные подчиненные, послушав меня пару минут, побледнел и попросил «узбагоиться».

Меня это взбесило еще больше, я перешла на ультразвук (мне до сих пор за это стыдно).

Зато после моего гневного выступления все решилось, как по мановению волшебной палочки. Сотрудники аэропорта взяли по пригоршне неведомого белого порошка из банки, понюхали, потерли между пальцами, пожевали в недоумении. По результатам блиц-экспертизы, нас, наконец, выпустили на свободу.

На следующее утро море штормило, на пляже были красные флаги. Но я так по нему соскучилась, так давно о нем мечтала… Мое чудесное Красное море.

В первые недели после расставания с Антуаном я принимала антидепрессанты – наверное, они притупляют чувство опасности и заглушают инстинкт самосохранения.

Я прыгнула в бушующее море с понтонного моста и почти успела отплыть от рифа на безопасное расстояние, но тут пришла большая волна, накрыла меня с головой и плашмя забросила на риф. Ногами по кораллам. Это было незабываемое ощущение. Если бы я просто ободрала ноги, это еще полбеды. Кораллы выделяют ядовитое вещество, вызывающее аллергическую реакцию, и в первые несколько дней это очень больно. И страшно зудит.

Я отплыла от рифа, что стоило мне невероятных усилий, выгребла на глубину, подплыла к мосту с другой стороны и забралась на него. Из глубоких ссадин по мокрым ногам ручейками стекала кровь. Вышла на берег. По ногам струилась кровь, за мной тянулся кровавый след – как за красным командиром Щорсом в песне времен гражданской войны, подумала я. Господи, какие удивительные вещи застревают в наших головах в детстве и хранятся там всю жизнь неведомо зачем.

Перепуганные туристы вскочили со своих шезлонгов и побежали ко мне, наперебой спрашивая, что случилось. Я была совершенно не в состоянии общаться, от боли хотелось выть, и лишь буркнула «тигровая акула». По пляжу пронеслась паника: Tiger shark! Какой ужас! Спасайся, кто может!

Неторопливо, вразвалку подошли спасатели, посоветовали полить ссадины лимоном для нейтрализации коралловых токсинов. Принесли лимон из бара. Лимонный сок на свежие раны – сомнительное удовольствие, скажу я вам. Еще они зачем-то приложили к ссадинам вату, которая прилипла намертво. Надо сказать, мне было так плохо, что я отчасти обрадовалась физической боли, как бы странно это ни звучало – она заглушала душевную, которая в разы сильнее.

Увидев меня, девочки пришли в ужас. Это было жутко и с виду, и по ощущениям. Не помогали никакие анальгетики. Отпуск начался превосходно.

Итак, три подруги в Шарме. Мы изо всех сил пытались отдыхать и веселиться, но получалось, прямо скажем, не очень. Алина на третьем месяце, Кристина с поддерживающим воротником, и я, слегка не в себе от антидепрессантов и бессонницы.

У Алины был токсикоз, ее тошнило, она почти ничего не ела и, конечно, ей не хотелось ни пляжа, ни экскурсий. У Кристины шла переписка на повышенных тонах с ее сложным бойфрендом. Из-за этого она пребывала в крайне нервном состоянии, и мы старались обращаться с ней осторожно, как с нейтронной бомбой в авоське. У меня уже несколько недель была перманентная бессонница, а боль в ободранных ногах лишь добавила интриги.

Я не могла спать на животе (а по-другому не могу). Невозможно быть укрыться, даже легчайшая простыня причиняла боль.

По моей просьбе девочки выключили кондиционер и открыли балконные двери – с кондиционером мне было холодно, а укрыться или надеть пижаму на мои распухшие от коралловых токсинов ноги было нереально. На ночь я пила Panadol Night – обезболивающее с седативным эффектом – но и его было недостаточно, чтобы отключить мозги.

Wifi до нашего номера почти не добивал (Египет – это страна, победившая интернет). Читать книги я не могла, свет мешал бы спать подругам. Иногда я по ночам ходила с книгой к бассейну, где было светло от фонарей, но это было контрпродуктивно в плане сна.

На вторую ночь, лежа без сна и таращась в потолок, я вдруг услышала какой-то странный шум в саду у нашего домика и в свете фонарей увидела силуэт человека. Высокий мужчина.

Пока я с оторопью смотрела на него, соображая, что делать, и думала, как испугаются подруги, если я заору, он перемахнул через наш балкон и встал у балконной двери, заглядывая в комнату. Так он простоял, наверное, несколько секунд, но мне они показались вечностью.

Кристинина кровать находилась у окна, от шороха она проснулась, тоже увидела силуэт человека и от ужаса пронзительно завизжала. Неизвестный выпрыгнул обратно и ускакал в сад с ловкостью кенгуру. В своей кровати подскочила Алина, в ужасе глядя на нас и ничего не понимая спросонья.

Мы наперегонки бросились звонить на респешн с требованием вызвать полицию. Они принялись нас успокаивать, уверяя, что «нам показалось» и никто чужой не смог бы пробраться на территорию отеля, который круглосуточно охраняется как со стороны центрального входа, так и со стороны пляжа. Это нас разозлило: мужчину видели и я, и Кристина, не надо делать из нас дур, двоим сразу привидеться не может! Чужой не мог? Значит, был «свой» – какой-нибудь, простите, дрочер-садовник.

Я была готова снова включить Божену – ободранные ноги не добавили мне человеколюбия, еще и в 3 часа утра, но люди с респешн вдруг сменили тональность и предложили нам complimentary upgrade – президентский номер с личным бассейном, хаммамом и видом на море, разве что без гарема и евнуха с опахалами.

Мы хотели переселиться прямо сейчас – было боязно оставаться в номере, куда можно перемахнуть одним прыжком из сада. Сотрудник отеля заверил нас, что бояться нечего, до утра они выставят охрану у нашего балкона, а утром персонал перевезет наши вещи в другой номер, пока мы будем завтракать.

Делать нечего, мы согласились и попытались снова заснуть, но на эмоциях проговорили до рассвета, решив по возвращении на родину передать координаты отеля ракетным войскам.

А утром Кристина получила ужасное известие – умер ее любимый кот. У Кристины было два сиамских кота, которых она любила больше всего на свете: один – молодой, второй – старичок. Пожилого кота она привезла с собой, когда переехала на Кипр, второго завела позже.

Старшему коту было 13 лет, он давно болел и в последнее время был совсем плох. Кристина знала, что дни его сочтены, но надеялась, что успеет вернуться и побыть с ним еще несколько дней.

Узнав о смерти кота, Кристина начала безудержно рыдать, и продолжалось это несколько часов. Мы с Алиной, поняв, что лучше ее пока оставить в покое, вдвоем пошли завтракать, потом – на пляж. Через пару часов Кристина нам сказала, что поменяет билет и уедет раньше, оставаться тут у нее не было никакого желания. Даже наш новый номер с видом на море и остров Тиран ни на йоту не улучшил ее настроения.

Ей нужно было организовать похороны. Кристина попросила подругу, которая кормила котов во время ее отсутствия, завернуть покойного кота в несколько полиэтиленовых пакетов и положить в холодильник (или в морозилку, точно не помню). Своему бойфренду она наказала купить «красивую коробку». И начала собирать вещи.

Через полчаса ко мне подошла Алина.

– Анжи, ты не обидишься, если я полечу домой с Кристиной?

– Что случилось? Почему?

– Неважно себя чувствую, никакого удовольствия от этой поездки. Надоело тошниться у вас на глазах, дома мне комфортнее. К тому же усилился гипертонус, я переживаю

– Ох, солнце. Конечно, возвращайся домой. Там доктор рядом, будешь чувствовать себя спокойнее.

– Ты не обижаешься? Не боишься оставаться тут одна?

– Ну что ты, на что мне обижаться! Полностью тебя понимаю. Спасибо, что была со мной все это время. Люблю тебя сильно.

– Я тебя тоже.

Мы обнялись.

После обеда мы с Мохаммедом поехали провожать девочек в аэропорт. Его внутрь не пустили, он остался ждать меня снаружи.

Кристина продолжала всхлипывать. У меня зверски болели раны на ногах. Ради поездки в аэропорт пришлось надеть длинное платье, и каждое прикосновение ткани к ссадинам причиняло боль.

В людных местах я старалась ходить очень аккуратно и обходить людей с запасом, чтобы никто меня не толкнул и не врезался в мои несчастные израненные ноги.

Мы сидели в ряд: Алина посередине, мы с Кристиной справа и слева от нее. Кристина рыдала. На меня тоже снова нашло, и я кусала губы, чтобы не заплакать. Бедная Алина, которой не помогали даже наушники с мантрами, отсела от нас подальше.

Кристина параллельно продолжала переругиваться со своим бойфрендом, который сам сейчас только возвращался из командировки. Он написал ей, что к тому времени, когда он доберется до города, магазины будут закрыты, и он не сможет купить «красивую коробку».

Кристина сказала ему, что он «некреативный дурак, напрочь лишенный воображения», ведь можно купить большой подарочный набор с духами в дьюти-фри – Gucci там, или Armani, выбросить содержимое и вуаля! – будет коробка.

Я представила замороженного кота в «красивой коробке» с золотым тиснением, и меня впервые за долгое время разобрал смех. Это жестоко по отношению к Кристине и ее чувствам, но бесстрастно наблюдать этот сюр было выше моих сил.

Подруги улетели, мы с Мохаммедом поехали гулять по Нааме. Около десяти вечера я вернулась в наш роскошный номер, где я осталась совершенно одна.

На остаток моего отпуска надо мной взял шефство Мохаммед – может, девочки его попросили приглядывать за мной, пока я была слегка не в себе. Не знаю.

Он возил меня со своей группой туристов в Дахаб – бедуинский городок на берегу Красного моря. Там есть место, которое называется Blue hole – Голубая бездна.

Часть пути до Бездны я проделала на верблюде. Ах, если бы я только знала заранее! Мохаммед, понятное дело, не подумал, что мне даже ходить трудно на своих ободранных ногах.

На джипе мы доехали до бездорожья, там нас ждали оседланные верблюды. Отступать было некуда, оставаться в джипе в пустыне до вечера я не могла, и пришлось мне, закусив губы, вскарабкаться на верблюда и сесть в седло, превозмогая боль.

Помимо того, что каждое движение отзывалось тысячами игл в моих ногах, это было довольно страшно. Когда окаянная животина, подгоняемая бедуинскими детьми, ускорялась и припускала вдоль моря рысцой по адским колдобинам, в эти моменты думалось, что если я с нее улечу, моя крутая страховка – золотая Bupa – будет здесь, в пустыне, совершенно бесполезной.

Однако мне снова повезло. Я не влипла в стену на мотоцикле в Париже, не улетела в пропасть с трассы с Антуаном на Кипре, и не свернула шею, упав с верблюда в Синайской пустыне.

И я добралась до Голубой бездны.

Голубая бездна – это потрясающая, неописуемая красота, дайверский рай. Считается одним из лучших мест для дайвинга во всемирном рейтинге. Ради этого великолепия туда едут, летят, плывут и добираются на верблюдах сумасшедшие со всего мира. Для некоторых из Голубая бездна стала последним пристанищем.

В скале у моря есть мемориальные доски, установленные в честь дайверов, не вернувшихся из Бездны. Да, рискованное хобби. Медленная мучительная смерть от нехватки кислорода – страшно даже на секунду представить, но когда ты ныряешь… это невозможно передать словами.

Я долго читала надписи на символических надгробных плитах, установленных в скале в память о дайверах, которые там погибли. Сумасшедшие чуваки, вроде альпинистов, но как же я их понимаю! Это такая невероятная красота. Ради нее можно рискнуть жизнью.

Я сфотографировала мраморную мемориальную плиту, установленную в память о двух погибших друзьях:

 

Life is eternal and
love is immortal аnd
death is only a horizon
And a horizon is nothing
But the limit of our sight³⁰
 

Жизнь вечна, любовь бессмертна, смерть – это лишь горизонт, а горизонт – не более чем предел нашего видения.

Это очень отзывалось во мне в те дни. Я до сих пор иногда думаю о глубине этих слов. Это не о смерти. Совсем наоборот.

А ведь и правда, думалось мне, рано или поздно мы все умрем. И, может, это судьба – то, что они навсегда остались здесь, в этом месте, где были так счастливы.

В самом Шарм-эш-Шейхе тоже безумно красивые рифы вдоль побережья. Но в Дахабе, кроме обычного красноморского подводного пейзажа в виде кораллов, рыбок и прочей потрясающей флоры и фауны, еще и уникальное расположение береговой линии относительно траектории солнца. К тому же там кристально чистая вода, потому что в Красное море не впадают реки, несущие ил, который влияет на прозрачность морской воды. В сочетании это дает тот самый магический эффект танцующих лучей, уходящих в лазурную глубину.

Я не уверена, что смогу передать эти ощущения словами… Если мыслить какими-то осязаемыми категориями, можно сказать, что на поверхности вода напоминает шифон лазурных оттенков – от дымчатого, нежного, до яркого и насыщенного. Постепенно лазурь переходит в ультрамарин, а шифон становится шелком.

И когда смотришь в глубину, видишь глубокий бархат Royal Blue – королевский синий. И эти танцующие солнечные лучи, уходящие в глубину и образующие калейдоскоп из множества оттенков синего разной степени насыщенности…

Как описать вам словами, дорогой читатель, эти затонувшие корабли, кораллы, рыбок, зеленых черепах, стаи дельфинов, жутких мурен, невероятной красоты рыбу-наполеона, рыб-ангелов и рыб-бабочек, рыб-клоунов, рыб-львов, великолепных султанок, неопознанные морские организмы, похожие на гигантский пуф, балетную пачку или скопления экзотических цветов. Этих милых голубых рыбок с раздвоенным хвостиком, как у ласточек, которые всегда плавают стайками, они почти одного цвета с лазурной водой на поверхности, и я могу подолгу зависать поблизости и наблюдать за ними и солнечными бликами на их спинках.

Не передать словами, как мне не хотелось выныривать в реальность.

А еще – марсианские пейзажи Синайской пустыни, холмы всех оттенков охры, уходящие за горизонт, дрожащий в полдень раскаленный воздух пустыни, прохладные вечера у моря под шелест волн под огромными близкими звездами на черном бархате тропического неба…

***

Но вернемся к нашим, с позволения сказать, баранам. Антуан продолжал мне писать, как ни в чем не бывало. Я отвечала через раз, прохладно и коротко. Он спрашивал про отдых, просил прислать фотографии и периодически присылал мне фотографии себя и мальчиков… Был такой классный и заботливый – до боли, но лейтмотивом сквозило: «это ты все разрушила».

Фото большой чашки кофе с комментарием: «Тут четыре эспрессо, чтобы дожить до вечера – я опять не спал всю ночь». Или какая-нибудь песенка-картинка: «А помнишь? Все бы отдал, чтобы вернуть то время…» Еще бы мне не помнить! Столько воспоминаний, и никуда от них не спрятаться…

Глава XIV. «Мадам, ваш самолет улетел 10 минут назад»

Пролетели последние дни моего отпуска. Ссадины на ногах начали затягиваться, боль понемногу отступала. Смена обстановки и все эти приключения пошли мне на пользу и я начала понемногу приходить в себя: спать, есть, читать книги, разговаривать с людьми.

Пришло время уезжать. Я попрощалась с Мохаммедом и рано утром улетела в Каир. До вылета в Ларнаку у меня было целых 8 часов, и я раздумывала, а не сгонять ли мне в Гизу посмотреть пирамиды.

В детстве я увлекалась историей древнего мира и хотела быть археологом. В Египте в общей сложности я прожила несколько месяцев (неделю-другую в Шарме много лет подряд). А пирамиды так и не видела.

Однако благоразумный таксист отговорил меня от этой затеи, сказав, что до Гизы 80 км, на дороге постоянно случаются аварии, и я могу опоздать на свой рейс. Я поверила и решила не рисковать. Попросила отвезти меня в City Stars Mall – это огромный торговый центр, на его сайте написано, что он является самым большим во всей Африке.

City Stars Mall, находящийся в двадцати минутах езды от аэропорта, и на самом деле оказался громадным. Каждое крыло по площади – как несколько футбольных полей, и таких крыльев четыре или пять, каждое состоит из нескольких этажей.

Я там бродила несколько часов – разглядывала усыпанные стразами свадебные платья – они сияли так, что свадьбу можно было бы увидеть с Луны без телескопа, огромные телевизоры, причудливые флаконы с духами, ковры ручной работы, последние коллекции западных брендов, абайи и хиджабы (и даже примерила один ради интереса). Настроения покупать что-либо не было от слова «совсем».

Каждое увиденное красивое платье, пара туфель или комплект белья, в первую секунду привлекавшие мой взгляд, следом вызывали странное чувство: мне это все теперь ни к чему, я больше никогда такое не надену… Я морщилась от нелепости самой мысли об обладании этими вещами, как от боли – зачем, для кого стала бы я стала такое носить в этой новой реальности, в которой нет Антуана?

Тем не менее, City Stars был действительно увлекательным, я даже забыла, что не завтракала и не обедала. Когда я очнулась, было уже около 15.30. Вылет был в 18.10. Меня ждал на улице мой утренний таксист Абдул – мы с ним заранее договорились.

Я вышла из этого лабиринта – торговый центр соединен с отелем Intercontinental – и немного заблудилась, пока искала путь на свободу.

Едем в аэропорт, Абдул спрашивает номер терминала, я достаю из сумки свой билет, смотрю на него и в ужасе обнаруживаю, что boarding time 15.00 а вылет в 16.10!

Egyptair сегодня утром поменяли время вылета, не предупредив. О боже.

Таксист вжал педаль газа в пол, и мы помчались в аэропорт на бешеной скорости. Я перестала смотреть на спидометр, когда стрелка дошла до 180.

Я никогда не забуду эту гонку по каирской трассе, где движение строится по принципу броуновских частиц, из трех полос спонтанно получается пять, и остается только вжаться в сиденье и сказать «Иншалла, авось доедем живыми».

Мы примчались в аэропорт, я на бегу бросила Абдулу все оставшиеся у меня египетские фунты, пробежала вперед через всю очередь на проверке безопасности и потом на паспортном контроле, по ходу объясняя пассажирам и работникам аэропорта, что опаздываю на самолет и беспрестанно благодаря слегка обалдевших от моей экспрессии людей.

Когда я прибежала к нужному выходу на посадку, оказалось, что рейс в Ларнаку перенесли в другой отсек аэропорта, я помчалась туда на бешеной скорости, путаясь в своем длинном платье, с пересохшим горлом и искрами из глаз… Уф, наконец, добежала.

Было 16.20. Флегматичный эбонитовый мужчина у выхода на взлетное поле, поочередно поглядев несколько раз в мой паспорт и в монитор своего компьютера, со вздохом сказал: «Ma'am, your plane departed 10 minutes ago» (мадам, ваш самолет улетел 10 минут назад). Мои чувства в этот момент вряд ли удастся описать словами.

Пожалуй, это был единственный рейс в истории авиакомпании Egyptair, улетевший вовремя.

Эбонитовый мужчина велел мне аннулировать выезд на визе в иммиграционной службе, а потом идти в офис Egyptair за новым билетом.

Я нашла эту тусклую контору с потемневшими от времени стенами и мутными окнами, поведала им свою историю, чем немало повеселила весь персонал иммиграционной службы. На меня пришли поглазеть обалдуи из других кабинетов. Неужели тетки, опаздывающие на свой рейс из-за шоппинга – такое уж редкое зрелище?

Сотрудники расспросили о деталях, еще погоготали, стали куда-то звонить, пытаясь со мной общаться на отвлеченные темы, но мне было совсем невесело.

Напомнила о себе боль в коралловых царапинах. В суматохе я забыла о ней на какое-то время, но теперь от всей этой беготни ссадины заболели с новой силой.

Я пыталась понять, какие у меня варианты и как (а также где) я проживу эти сутки до следующего рейса на Кипр. Сейчас предложат купить новый билет на завтра евро за 600, потому что в последний момент, думала я. И оставят куковать сутки в какой-нибудь транзитной зоне на железной лавочке.

Как выяснилось, мой чемодан не улетел. Оказывается, в случаях, когда транзитный пассажир не является на регистрацию рейса, багаж остается в аэропорту. Уф, хоть в этом повезло. А я-то ломала голову, кого из друзей попросить съездить в Ларнаку за моим чемоданом.

Это был первый в моей жизни пропущенный рейс (и, надеюсь, последний), и у меня не было опыта в таких делах.

Когда Большой Иммиграционный Босс спросил, желает ли мадам забрать свой багаж.

Ввиду перспективы куковать до завтрашнего вечера на железной лавочке мадам, конечно же, предпочла бы забрать свой чемодан, чтобы завернуться в парео и подложить под голову ласты. К счастью, мадам не сказала этого вслух. Лишь спросила Большого Босса: «А какие у меня варианты?». Имея в виду, выпустят ли меня на волю, в отель, или придется ждать вылета в транзитной зоне.

Большой Иммиграционный Босс долго удивленно меня разглядывал и потом медленно, чуть не по слогам ответил:

– Варианты: взять. Или не взять,– удивившись про себя, наверное, как родственники вообще выпускают из дома такую тупую женщину.

Общительные пограничники спросили, что я буду делать в свои свободные лишние сутки в Каире. Я посмотрела на постер с Хеопсом на стене над головой Большого Босса и мечтательно сказала: «Поеду к пирамидам».

Мой ответ вызвал очередной взрыв веселья. Единственным человеком, сохранявшим серьезность, был Большой Иммиграционный Босс, у которого, наверное, случился уже не первый внутренний фейспалм.

Он снова медленно и членораздельно сказал:

– Завтра в два часа дня ты должна быть здесь. В два. Часа. Дня. Четырнадцать, – он на всякий случай повторил по-французски.

И для верности написал мне цифры ручкой на билете, по-арабски начав справа, с нулей: 0 и еще 0, потом 4 и в конце 1. Я до сих пор храню этот билет в обложке паспорта, как напоминание о собственном идиотизме.

Похоже, у дебилов есть какие-то супермощные ангелы-хранители, которые все устроили по наилучшему варианту: мне аннулировали выезд, бесплатно поменяли билет (несмотря на то, что я не попала на рейс по своей вине), какими-то подземными лабиринтами вывели из аэропорта и отпустили на все четыре стороны.

Фантастика.

Когда мне сказали, что выезд на визе аннулирован и я свободна, как вольный ветер, от багажа я, конечно, отказалась, решив, что куплю все необходимое в Каире. Я просто сияла от того, что все мои проблемы так легко и просто разрешились – вот уж никогда бы не ожидала этого в Египте!

Самое обидное, что в молле я ничего не купила – пара бутылок воды и сэндвич не в счет.

Я с шиком переночевала в отеле Le Meridien, примыкающем к терминалу 3. Вечером мне посчастливилось из окна наблюдать роскошную египетскую свадьбу у бассейна.

В отеле мне повезло еще раз: на ресепшн работал хороший парень Мохаммед, который сказал мне, что цена номера, если бронировать напрямую – 215 долларов, а на booking.com – 143, и я могу сесть в лобби, где есть открытый WiFi, забронировать отель на букинге и опять подойти к нему. Так я и сделала. Мохаммед посмеялся над моей историей и спросил, чего мне не хватает для счастья.

Я сказала, что мне бы зубную щетку с пастой, а если еще и расческу, счастье мое будет поистине безгранично.

Через несколько минут мне в номер принесли все недостававшие составляющие счастья.

Я приняла душ, надела пушистый меридьеновский халат, рухнула на огромную кровать, закрыла глаза и впервые за все время вспомнила об Антуане. Да, экстрим и адреналин неплохо отвлекают от грустных мыслей.

Утром я проснулась в 6.30. Теоретически я успевала съездить в Гизу и вернуться в отель к двум, но нечеловеческим усилием воли заставила себя остаться. Рисковать было нельзя. Пропустить второй рейс подряд за два дня – это как-то слишком даже для меня.

Отель был отличный, сервис изумительный, я чувствовала себя как минимум героиней фильма Одри Хепберн или богатой наследницей, путешествующей инкогнито.

Утром мне в номер привезли завтрак: яйца «Бенедикт» с копченым лососем и спаржей, свежий сок, и фрукты от отеля – потому что они «немного задержались с доставкой завтрака».

Итак, я решила не рисковать и погулять до вылета в том же City Stars, благо, он совсем близко.

Я снова пошла бродить по магазинам, постоянно глядя на часы. Вышла на улицу в 13.30, такси нашлось прямо у входа. Я выдохнула и похвалила себя за организованность. Но я рано радовалась – на этом мои приключения не закончились.

Таксист-бедуин из слов «Le Meridien airport» (отель так и называется) понял только первые два. И привез меня в другой Le Meridien – в Гелиополисе. Я уже по пути поняла, что это другая дорога, и слегка испугалась, что меня сейчас завезут в какие-нибудь трущобы, ограбят и убьют. Или что похуже.

В ходе переговоров с группой охранников у ворот отеля, которые впятером разгадывали слово «airport» и мои отчаянные жесты типа «мне бы в небо» я узнала, что по-арабски «аэропорт» – «матаар». Запомнила на всю жизнь.

Я пулей метнулась на противоположную сторону дороги и прыгнула в другое такси. Бедуин побежал за мной – требовать свои деньги – за то, что увез меня черт знает куда!

Они начали грозно переругиваться с новым таксистом по-арабски. Звучало это вроде: «Шерхан, это моя добыча!». Новый, к счастью, объяснил старому, что мне нужен аэропорт. Мы помчались туда с первым таксистом – отбил-таки свою добычу. Я примчалась в отель в 14.40, карточка-ключ для двери, активирующая лифт, уже перестала работать.

Я договаривалась насчет late check-out³¹ на 14.00, мое время вышло 40 минут назад. Никаких чудес, сим-сим не открывался. Лифт не едет! Лестницу в панике не нахожу! До респешн бежать далеко! Следующий самолет на Кипр через четыре дня!!!

Пришлось мне нестись на респешн сломя голову и просить их активировать карточку, и желательно побыстрее.

Сим-сим открылся, джин лифта смилостивился и отвез меня на мой этаж, я забежала в номер, выгребла свои документы и кредитки из сейфа, зашвырнула их в сумку. Хорошо, что никаких вещей у меня не было. Как же я обрадовалась, что не забрала свой багаж. Если бы мне пришлось собирать вещи, я бы точно опоздала.

Я на бегу попрощалась с Мохаммедом, поблагодарила его от всей души и написала потом отзыв с благодарностью на сайте отеля, хотя он мне сразу сказал, что начальство все равно не поймет, какой Мохаммед из всех. Оказалось, что они все там тезки, и вообще по статистике каждый четвертый мужчина в Египте носит имя Пророка. С Мохаммедом мы с тех пор друзья на фэйсбуке.

Я побежала в зал вылетов. Отель соединен с аэропортом тоннелем. Прошла все проверки, наконец, погрузилась в самолет и с облегчением выдохнула, сев в свое кресло…

Это была поистине незабываемая поездка!

***

Раны на ногах заживали долго, месяца полтора, и в первые недели было сущим мучением надевать тесную офисную одежду, садиться и вставать.

Но мой прыжок в кораллы и смерть Кристининого кота – это было не самое плохое, что случилось с нами в той поездке. Вскоре выяснилось, что у Алины замершая беременность, причем она узнала об этом в свой день рождения, когда у нее была назначена плановая проверка. И это был ужас.

Вместо праздника в компании близких и друзей – больничная кровать… Мы снова собрались втроем у Алины в палате. Первая долгожданная беременность, они с мужем столько лет мечтали о ребенке… Я до сих пор думаю – а вдруг повлияли все эти перелеты и стресс той поездки?

Кристина все еще горевала по коту, я до сих пор не могла садиться и вставать, не поморщившись от боли, но хотя бы немного отступили воспоминания об Антуане. В общем, это был грустный вечер. Год заканчивался неважно для всех нас.