Loe raamatut: «Ты мне нужен», lehekülg 9

Font:

Глава 21

Алиса

«Нужно поговорить», – перечитываю смс от Стаса, которое не стало неожиданностью. Мне кажется, я даже чувствую ледяную мощь его злости исходящую от двух этих слов.

«Я все сделала правильно» – повторяю себе уже который день. Но нет ощущения той самой правильности в моем поступке.

На самом деле, во мне все эмоции выжжены за последние пару недель. Так что даже не стала сопротивляться, когда в очередной раз его ненормальный папаша пришел ко мне со своими требованиями.

«Я не виновата», – но послужит ли это достаточным оправданием?

Сижу на скамье в парке, даже не ощущая осеннего ветра, пронизывающего насквозь. Кутаюсь в дорогую кожаную куртку, а короткая юбка, которую я бы ни за что не надела, если бы не этот спектакль, сейчас нервирует.

Мужчина приезжает очень быстро и так же ураганом настигает меня.

Я не боюсь. Я знаю все что будет дальше.

– Привет, Стас, – изображаю улыбку.

Густые брови нависают над глазами придавая хмурости.

– И как давно ты с ним, Алиса?

– Даже не поздороваешься? Мы давно не виделись, – задеваю его своим равнодушием.

– Я вопрос задал, – сует руки в карманы своей куртки, но я заметила сжатые кулаки. – Только не нужно говорить о том, что вчера. Я уже знаю, что как минимум несколько недель.

Лениво поднимаю голову и гляжу в черную бездну его глаз. Там больше не видно плавленого шоколада с искрами огня. Там целый ад злости и ярости. Оправданной к тому же.

– Сначала скажи, как узнал? – закидываю ногу на ногу, забыв о холоде, потому что превратилась в лед сразу же как увидела его, такого родного и такого далекого одновременно.

В меня летят фотографии, которые я уже лицезрела. Для которых я лично позировала, изображая влюбленную в другого мужчину… Целовала… Его друга в прошлом и врага в настоящем.

Воспоминания об этом отзываются тошнотой, но я сдерживаюсь и вновь возвращаюсь к своему образу.

– А какая разница? Хочешь понять, как долго…

– Именно, – срывается с места и нависает надо мной, не дав договорить.

Обдает своим ароматом, смешанным с опасностью.

– Хочу понять, как долго держал рядом с собой подлую лгунью, – цепляется за мой подбородок двумя пальцами неприятно его сжимая.

Глаза в глаза, но он не видит в моих боли. Не видит того, как сильно нужен мне сейчас. Как я нуждаюсь в поддержке. Неужели я такая хорошая актриса? Или пара фото достаточно, чтобы пустить по ветру все?

– На самом деле не очень давно. Так что можешь не сильно переживать за свое эго.

Отталкивает меня прожигая полным отвращения взглядом и встает на прежнее место.

– Ты изменилась, – рассматривает мой образ.

«Да уж, постаралась».

– Тебя не было семь дней, или больше, так что вряд ли настолько сильно.

– Я считаю с того момента как познакомился с тобой. Мир больших денег тебя так сильно взволновал?

– Есть те, у кого их побольше твоего. Так что… – пожимаю плечами коварно улыбаясь, но внутри все выворачивается наизнанку от отвращения к себе.

Вот только никому из нас выбора не предоставили. И я сейчас здесь тоже не просто так.

– Вот в чем дело? – кивает, будто понимающе. – Успела залезть к Егорову не только в штаны, но и в счета в банке?

– Может пора открыть уже глаза? Ты как маленький, Багров.

– Нет, я дебил, что проглядел в тебе это все, – обводит меня взглядом в который раз.

– Давай не будем говорить о несовершенствах самих себя и переходить на оскорбления?

– Я просто не могу понять, как ты могла быть с ним после того, что он пытался сделать?

Коробит воспоминание о произошедшем, но я держу лицо.

– Все ошибаются, – пожимаю плечами.

– Это уж точно, – переступает с ноги на ногу. Удивлена, как он еще держится, чтобы не разораться на весь парк.

– Ну что, мы поговорили? Я спешу, – нажимаю на кнопку смартфона, словно время проверяю.

– Знаешь, я ведь впервые согласен сейчас с отцом.

– Надо же и что смогло вас так примирить и поставить на одну ступень взаимопонимания?

Хочу открыто смеяться от всего происходящего.

– Не поверишь – ты.

– А вот это удивительно. Он ведь так «добр» был ко мне после того, как ты привел меня на знакомство с твоей «замечательной» семьей.

Прошу мысленно у него прощения, ведь эта тема самая болезненная для Стаса, но у меня тоже есть семья, которая теперь никогда не будет прежней из-за его отца. Из-за нас…

– Вот именно. Он впервые был прав, говоря, что ты себя еще проявишь как последняя дрянь. И в итоге ты спуталась не с кем-нибудь, а именно с этим отморозком.

– Он у тебя прямо пророк. И я не спуталась, а встречаюсь с парнем. И может быть тебе это не по нраву, но я имею право поступать так, как считаю нужным.

– Даже несмотря на то, что очевидно делила постель с нами обоими поочередно? – кривится от своих слов, как и я от мысли о подобной перспективе.

– Ты пришел закатывать истерики? Но я не намерена их слушать, – встаю на ноги, поправляю юбку и тут же он хватает меня за руку, больно дергая, словно пытается встряхнуть.

– Да что с тобой не так? – прикрикивает, прожигая глазами полными непонимания.

– Не трогай меня, – дергаюсь, пытаясь вырваться.

– В кого ты превратилась, Алиса? Чего тебе не хватало?

– То, чего мне не хватало я нашла в другом. Это единственное что тебе нужно знать. Имей гордость не ходить за мной по пятам, Стас.

– Какая ты все-таки дрянь, – выплевывает свою ярость мне в лицо.

– А ну убрал от нее свои руки, – слышу противный голос позади.

– Ты посмотри кто пришел, – Багров отходит назад, а меня прижимает к своему боку Паша.

– Чего тебе? – спрашивает он Стаса, который смотрит на нас, кажется, до сих пор не веря в мое предательство.

– Ничего, – отвечает, делая шаг назад, стараясь увеличить, между нами, расстояние. – Катитесь оба к черту.

Разворачивается и сунув руки в карманы уходит. Из парка и из моей жизни… Навсегда.

Отталкиваю от себя этого мерзкого гада, который начинает громко смеяться.

– Мы вроде как встречаемся с тобой, может поедем ко мне? – тянет свои противные руки в мою сторону.

– Я свою задачу выполнила. Можешь передать это его отцу. А теперь оставьте меня в покое все.

Застегиваю куртку, пряча под ней вульгарный образ и роняя слезы обид и несбывшихся надежд ухожу туда, где мой ад только начинается. Сестра, прикованная к кровати и безрадостное будущее.

Преодолеваю расстояние и выхожу за ворота сквера, но мне путь преграждает Паша.

– Не так быстро, детка. Прыгай в тачку и без вопросов. Багров может быть еще тут.

– Будь ты проклят, – кидаю ему и обогнув машину сажусь на пассажирское сидение.

– Сейчас поедем в магазин выберешь платье вечернее. Будем отмечать. Старайся быть покладистой мышью и желательно молчаливой. Этот ужин вишенка в моем торжестве. Так что ты обязана быть там. Потом катись нахрен, поняла?

– Мы об этом не договаривались. Стас уже, итак, все понял. Он не дурак возвращаться и снова задавать вопросы после такого.

– И не поймет, почему я отмечаю победу без тебя? Мы навели много шума вчера и моя рожа похожа на волейбольный мяч по цвету, что еле замазать удалось. Мне в любом случае нормальную цыпу не найти. Да и Багров старший сказал не рыпаться.

– Надеюсь, что когда-нибудь вы будете гореть в аду.

– Я и там найду приключения поверь.

Смеется и утапливает педаль газа до максимальной отметки.

За столом в ресторане я ощущала себя прозрачной стеной, как и все девушки, находившиеся по левую руку от нескольких мужчин. Кажется, что они, как и я лишь приложение к дорогому костюму. И если им этого не нравилось, потому что они отчаянно цеплялись за руки «кавалеров» и ловили толику внимания, я сидела ровно, даже не смея наслаждаться вкусно пахнущей едой.

Уловила движение слева от себя и столкнулась со взглядом таким же непонимающим, что был у Стаса.

Улыбнулась женщине, сразу же вцепившись в руку Паши.

– Алиса… – отходя от ступора проговорила она.

– Добрый вечер, Татьяна Романовна.

– Добрый… вечер.

Мы с мужчиной встаем, извинившись перед гостями за столом и отходим в сторону с ней.

Егоров обнимает меня по-хозяйски и слишком вульгарно, но я его не усмиряю, потому что не могу этого сделать.

– Здравствуйте, Татьяна.

– Павел, рада видеть… вас. Что-то отмечаете?

– Ага, мою победу.

– Победу? – непонимающе спрашивает, но думаю уже догадывается о чем речь.

– Крупная победа, которую мне принесла, моя Алиса, – обнимает и целует в щеку, на что я лишь улыбаюсь.

– Поздравляю, – совсем рассеянно отвечает.

– Прошу меня извинить, гости ждут, – щипает меня больно за поясницу, напоминая видимо о моем поведении и дальнейшем диалоге.

– Значит, Паша? А я еще не верила желтым газетенкам и интернет-изданиям.

– Такое иногда бывает, – пожимаю плечами, как можно более ровно не проявляя эмоций.

– Когда Стас впервые застал любовницу отца дома, буквально за стеной моей комнаты ему было шестнадцать и он мало мыслил о любви, – внезапно начала она. – Но уже тогда он, упрекнув меня за то, что я молчала и оставалась с ним под одной крышей сказал, что предательство и измена – это единственное, чего он не потерпит в своей жизни и не простит. И он страшился этого. Я видела, как он боялся идти на сближение с девушками каждый раз находя новую, не задерживая ни одну так долго рядом, – она подняла глаза и посмотрела в мои глаза, которые только чудом оставались сухими, – кроме тебя. Я впервые увидела, что мой сын испытывает настоящие чувства. Что он любит и была за него рада.

Если сейчас меня расплющит потолок этого заведения, или ад раскроет свои врата заживо меня сжигая, я не почувствую и толику той боли, которую испытывала сейчас, стоя перед ней.

Какую же боль причинила я всем. Да именно я, потому что порой, мы сами того не ведая идем не той дорогой, хотя внутри все переворачивается от напряжения. И ведь признаком будущей боли служило слишком красивое счастье. Слишком…

– Мне жаль, – кое-как выдавила из себя два слова.

– Нет, Алиса. Тебе не жаль, – нервно улыбнулась одним уголком губ, а глаза женщины блестели… от слез, от обиды за своего сына. – Хорошего вечера.

Осталась стоять посреди галдящего зала изнемогая и не понимая, как долго я еще протяну.

Глава 22

Стас

Поговорили, черт возьми.

Впервые я не желал доверять своим глазам, но мне пришлось.

На самом деле я ощущал себя лохом. Полным неудачником, об которого вытерли ноги. А еще… еще в области левой половины груди ломало кости бешено стучащее сердце.

Я задавал вопрос: «Как она могла?». И тут же отвечал: «А почему нет?»

Люди предают. Лгут. Ранят. Люди жестоки.

«Просто ты впервые позволил себе думать о ком-то больше, чем о ком-либо до этого», – сказал мой внутренний голос и это было правдой.

Приехал домой, который перестал радовать меня, потому что пропитался ею. В каждом углу была Алиса. Улыбалась. Танцевала. Обнимала меня.

Сдернул к черту простыни с наволочками с подушек и вынес их в мусорный контейнер.

Выключил свет в комнате и пошел в кабинет. Мои мысли посетила победа Егорова. Как он меня обошел? Как? Если я все учел, каждую деталь. Посмотрел на стол и…

– Папка, – слишком громко воскликнул.

Я оставлял ее тут. Перед самым отъездом. Начал перебирать все свои документы, но тут было все, как и оставлял, учитывая какой порядок я люблю в моих бумагах ее не было.

– Отец, – зарычал я вслух и схватив ключи от машины ринулся на улицу.

Ворвался в родительский дом сразу же зовя отца.

Мама прибежала на мой крик и ничего не понимая пыталась до меня докричаться.

– Что такое? Стас? Да в чем дело? – ходила за мной пока я обыскивал комнату за комнатой в огромном особняке.

Кабинет его оказался заперт, но там была абсолютная тишина.

– Где он, мама?

– Твой отец не приезжал еще. Скажи в чем дело?

– А в том, что он собственноручно отдал мою победу этому подонку, только бы меня вновь оставить не у дел. Ткнуть носом в то, что я якобы заигрался в любовь и стал невнимательным. Но это все он сделал нарочно, – орал как сумасшедший, сгорая от гнева.

А вот мама вдруг притихла.

– Ма?

– Может быть он не виновен, сынок? – тихо начинает.

– А вот эту ересь даже слушать не стану. Он делал так всегда. И не пытайся его обелить, не в этот раз.

– Но ты можешь ошибаться.

– Нет, не в этот раз. Папка с расчетами была дома. На столе и сейчас ее там нет. Я после приезда ее даже не трогал и как ты уже поняла не видел.

– Стас… – пытается что-то снова сказать, но я не даю.

– Нет, не защищай этого подонка.

– Я просто хочу, чтобы ты подумал еще раз.

– Мне не думать, а говорить надо и не с кем-нибудь, а с ним.

– Я знаю, что ты зол на него по многим причинам, но в этот раз, ты ошибаешься.

– Да ладно? А я вот в этом совершенно не уверен. И знаешь, не тебе рассуждать о правде и правильных решениях. Ты живешь с ним и терпишь его измены и не пойми что еще.

Я не нарочно ее обижал, но во мне сейчас говорил гнев, за который мне потом придется извиняться.

– На все имеются причины. Но тебе о них знать не нужно.

– Один и тот же ответ на протяжении нескольких лет. Можешь не повторять его снова, я давно запомнил. Ключ от дома есть у двух людей, и я сомневаюсь, что документы взяла Алиса…

– А почему нет? – врывается в наш диалог отец.

– Потому что ей это было ни к чему. А вот тебе еще какой резон. Так что не пытайся себя обелить.

– Из-за девки, ты пришел в мой дом, обвиняешь меня в том, что я тебя как-то там подставил, обидел мать и мнишь себя умником? А не кажется тебе, что ты слишком сильно доверился ей?

– Я…

– Ты, ты. Пришел тут, орешь на всех кругом который день. Самому не противно? Если бы я и сделал так, чтобы тебя зацепить и указать на то, что ты еще мелкий сопляк, то не отдавал бы прибыльные куски конкуренту. Это бизнес, и тут нет места подобным ошибкам. Щелкнуть тебя по носу я могу и другим способом, но не миллионами прибыли.

В его словах была правда, потому что отец свой бизнес холил и лелеял как говорится. И все же…

– Сын, – подается вперед мама, – послушай, я понимаю как это сложно, но я сама видела их…

Невыносимо было все это слушать, поэтому я развернулся чтобы уйти.

– А камеры ты смотрел? У тебя же стоит несколько штук на улице. Если это не девка, то поедем в полицию.

Дослушал его речь и не поворачиваясь вышел из дома.

Все смешалось. Правда стала ложью, ложь оказалась приправлена истиной. Но не было ничего, что помогало мне все принять.

Кажется, я просто отказывался верить.

Приехал к себе и долго ходил около ноутбука. Не хотелось увидеть подтверждение всего от чего я отмахивался, обвиняя во всем других, кроме Алисы. Но все-таки я залез в облачное хранилище и на третий день моего отъезда она приехала.

Внутри я камеры не ставил, поэтому спустя пару часов девушка вышла с чемоданом наружу. И черт его знает, была ли там папка. Я снова стал ее оправдывать тем, что не видел ее в руках или торчащей из сумки. Но промотав вперед все две недели больше никто так и не появился на пороге моего дома.

Во мне клубилась ярость. Злость. Гнев. Я был переполнен этим всем.

Я не мог поверить в эту правду. Я не видел в ней подлой предательницы, но слишком многое указывало именно на это. Не может обманывать весь мир, а она оставаться белой и пушистой. Все против нее, только сердце еще на что-то надеялось.

На часах уже слишком поздно, но мне так хотелось пойти прямо сейчас к ней и спросить обо всем. Вот только есть ли смысл?

Я думал, что есть и поехал к ней на следующий день. Если и предстоит мне все узнать, то только сейчас. Приму правду и свалю из города к черту. Надоело все.

Алиса

Каким бывает опустошение? Насколько ты стираешься как личность в итоге? Где находится то самое дно?

Эти вопросы клубились темной мглой в голове раздражая и вытягивая последние силы.

Собралась потеплее одевшись, потому что август в конец разогнался и не давал тепла совершенно, поехала к сестренке.

За все эти дни пока убивалась о разбитом сердце совсем не было времени прийти к ней.

Пока ехала пыталась замазать синяки под глазами. Она уж точно сразу догадается что со мной случилось нечто плохое, плюс снова придется сдерживаться и не подавать вида о том, как сильно мне жаль ее. Тем более по моей вине.

Именно чувство вины давило на меня сильнее всего.

Вошла в стены больницы, поднялась на нужный этаж. Взяла необходимое «обмундирование» и вошла к ней.

– Привет, солнышко, – улыбнулась совершенно искренне.

Она, как и должна теперь всегда, лежала на спине полностью обездвиженная, скованная щитами. Ей нельзя шевелиться и создавать давление на позвоночник, иначе проклятый осколок сдвинется и принесет огромную боль, плюс повысит риск инвалидности на всю жизнь.

Она вымученно улыбнулась мне и пригладила свои волосы.

– Привет, давно тебя не было.

– Прости, немного забегалась с разными документами. Теперь я вся твоя.

– Ага, у тебя учеба на носу.

Этот факт оставался для меня пока что не решенным. Я же понимаю, что сейчас начнутся не лучшие времена. И возможно я встану перед выбором.

– Значит после нее. От меня не избавишься так просто. Яблоко хочешь? – вытаскиваю ее любимые Гренни смит.

– Ооо, ты знаешь, чем меня подбодрить.

Иду к раковине и мою все сразу, раскладывая их в корзинке.

Пока режу одно для удобства на дольки, Аня не сводит своих глаз с меня.

– Ну вот, готово, – улыбаюсь и подаю ей одну.

– Алис, – берет не яблоко, а мою руку в свою кисть, – что с тобой?

– В каком смысле? – улыбаюсь ей, ласково и нежно, как могла смотреть только на нее, с самого детства.

– Не нужно, ты вся бледная и обмазанная тоналкой под глазами. Что-то случилось?

– Анют, ну что могло случиться? – сажусь к ней, все-таки вручая ей яблоко. – Все по-старому.

– Ладно. Но я спросить хотела, на счет той операции моей, она дорогая, наверное, да?

– Ань. Вот что-что, но не нужно таких вопросов, серьезно.

– Я не стану отговаривать от радикальных мер, честно. Я ведь понимаю, что окажись в таком положении кто-то из вас почку отдала бы. Просто знать хочу.

– А ты уверена, что оно важно? Вдруг сдашься и скажешь, что не нужно и никакие операции потом не помогут тебя на ноги поставить.

– Вот еще. Я дура что ли? Жить хочу. Бегать хочу. Колись давай.

Тяжко вздыхаю, уступая ей.

– Дорого, там в долларах что-то не помню. Но я офигела, когда услышала.

– И что нам делать?

– В фонды ходила, квартиру разменяем.

– Понятно. Ну фонды обычно помогают хорошо, да?

– Помогут, – улыбаюсь ей, зная, что нам месяц ждать, потом еще сам сбор займет время.

– Долго мне так валяться?

– А… ну…

– Говори уже. Год, да?

– Нет, что ты. Я надеюсь, что пораньше. Ну там потом еще реабилитация будет. В любом случае будем верить, что не так долго.

– Если раньше, то я не против. А то настраивала себя на целый год таких мучений.

– Я тебе книг принесу.

– Жаль вы мне подарили ноутбук, а не планшет, там в одном куча книг была бы, а так держать по одной, а вдруг не понравится?

– Ну может тогда обменять его? Мы просто сейчас купить вряд ли сможем, – опускаю грустно голову, чувствуя, как саднит горло.

– Ой, да брось. Тащи книги, да побольше.

Почти до обеда я просидела с сестрой, а как только пришли врач и медсестра на процедуры я ушла.

На обратном пути домой было немного спокойно на душе, но лишь потому, что смогла поговорить с сестрой, которая кажется держится изо всех сил, то, что мне тогда сдаваться? Да мне больно и душа не на месте. Про сердце и вовсе молчу, но я сейчас важна моей семье. Ведь я все сделала для того, чтобы сейчас они были в безопасности.

Вылезла из автобуса и уже почти дошла до подъезда, как вдруг меня окликнул слишком знакомый и родной голос.

«Ну что же ты снова пришел? Я устала разбивать тебе сердце».

Развернулась к нему лицом и не узнала в этом чуть разлохмаченном парне, с щетиной того Стаса.

– Чего это ты автобусом пользуешься, а не личным такси? – спрашивает усмехнувшись.

– Захотелось. Тебе то что? – грубость давалась тяжело, видимо потому, что я как изношенная деталь стала.

– Мне ничего, – мужчина лениво осматривал меня, и этот взгляд был таким ядовитым, что мне казалось он поражает меня так глубоко своей токсичностью. – Как отметила победу своего…

Он запнулся, видимо не находя больше слов.

– Парня? Отлично. В ресторане посидели, потом наедине. Ты зачем все это спрашиваешь? Неужели так интересно?

– Ни капли. Пытался понять, насколько легко тебе удалось так подставить меня, ради него. Нигде совесть не свербит?

– Так вот зачем пришел? Может уже угомонишься? – сложила на груди руки в защитном жесте.

– А я ведь до последнего не верил, что это ты документы из дома вытащила, – я подвисла на секунду, не понимая, о чем речь, но догадавшись что он о той самой фразе Егорова, что я помогла ему победить, поэтому оставалось лишь единственное – играть дальше.

– Ну так подай на меня в суд, – безразлично повела плечами.

– Нет, Алиса, – сует руки в карманы став на миг таким холодным, что у меня внутри все перевернулось. – От этого лгуньей и предательницей ты не перестанешь быть.

– К совести моей взываешь, обзывая? Разберись со своей жизнь для начала.

– Как раз этим и собираюсь заняться, и не видеть тебя в ней больше никогда.

– Мечтаю о том же.

Он уже развернулся чтобы уйти, но потом вдруг посмотрел на меня тем же взглядом, который когда-то ласкал мое юное влюбленное в него сердце, которое сейчас больше походило на дуршлаг.

Он хотел что-то сказать… что-то важное, что-то в чем мы так и не успели признаться друг другу… Но лишь кивнул и ушел.

Я знала, что в этот раз он не вернется вновь посмотреть в мои глаза, задать вопрос…

И я была права. Прошла неделя, за ней вторая… Я больше его не видела. Не слышала…

Только по ночам так скулила, что сил не хватало на новый вздох. А однажды проснувшись с утра на пары, я посмотрела в комод и увидела прокладки, которыми пользовалась в последний раз еще в июле.

– Ах… – не сдерживая шока прикоснулась к плоскому животу и все сразу поняла, тут и тошнота, и увеличившаяся грудь подсказали. А через полчаса и тест на беременность.

– Что же делать? Боже…

Сегодня была назначена встреча с фондом и я надеялась на хорошие новости от них, еще и это?

Как быть? Я не понимала своих чувств и своих эмоций. Во мне скользила радость сплетаясь с грустью и болью.

– Что мне делать, малыш? – внезапно обратилась я к тому маленькому существу во мне.

Кто там? Мальчик или девочка? Или нет разницы? Это ведь ребенок. Наш с ним ребенок…

И вот тут накал радости упал до нуля.

Сказать Стасу, или нет? А если узнает его отец…, да он меня собственноручно на аборт отправит. Нет. Я не могу и не стану рисковать жизнью, этого маленького малыша.

Уехала на пары, поцеловав дедушку.

Тут я больше не веселилась. Не сидела рядом с Машей, сама же от нее отгородившись. Меня больше не интересовали клубы и разговоры о всякой ерунде. Я изменилась и плевать какой видели меня люди. Я была той, в кого превратила меня жизнь.

Приехала в фонд к двум, на этом радость данного дня исчезла.

– К сожалению, пока что мы не можем вам помочь, Алиса. Снова дети с более сложными и опасными болезнями. Они всегда в приоритете.

– Тогда, что делать нам? – спросила, стирая слезы с глаз. – Мы ждали месяц в надежде, что… Моя сестра лежит не шевелясь. У нас осталось два месяца и ее выставят из больницы с бесплатного лечения домой. Мы почти продали нашу квартиру и переезжаем на окраину города в трешку размером с собачью будку, – я тараторила вслух правду моей жизни человеку, который не мог мне помочь. – Я беременна. А мама увольняется с работы, чтобы работать сразу на двух сменах, так как разница в зарплате составит двадцать тысяч. Что делать нам, скажите? – мой голос осип, меня почти не было слышно, но я улыбалась ей нервно, сжимая в руках документы.

– Мне жаль.

Все что она ответила, заканчивая разговор.

Выскочила на улицу потерявшись в пространстве. Даже не знала куда мне идти теперь.

Погода в конец испортилась и полил дождь, не остужающий мою горящую огнем боли душу.

Неужели это конец? Неужели… Как я буду рожать ребенка? На какие деньги содержать?

Быстро возвращаюсь в институт и забираю документы, промучившись с этим вопросом целых три часа. И все равно сразу все не решив.

Приехала домой, где меня встретила мама.

– Алиса? Боже мой, ты попала под дождь? Я решила, что ты уже дома. Ну как же так? – она говорила и говорила снимая с меня промокшую одежду и когда лицо осталось сухим она поняла что влага на нем не результат дождя. – В чем дело? Дочка, не пугай.

– В фонде отказали, сказали, что там много тяжелобольных детей, – всхлипывая ответила первую часть правды.

– Найдем другой. Не страшно. Главное не опускать руки.

– А еще я… я беременна, мам.

Тут она подвисла и смотрела то на мой живой, то мне в лицо.

– Как же мы справимся с этим всем, мамочка? – кинулась в ее объятия. – Как же мы справимся? Я ведь не хочу от него избавляться, мам. Это же мой ребенок…

– Что? Зачем избавляться? Я тебе дам, – строгим голосом заговорила она. – Выдержим, вот увидишь. Все выдержим, да пап? – видимо рядом стоял дедушка, потому что она обратилась к нему.

– А как же, – меня обняли еще две руки, и я ощутила себя защищенной. В объятиях родных мне людей. Большего и не надо.

Они правы, мы со всем справимся сами.

***

Ты босиком по выжженой траве…

Израненная кем-то так жестоко…

Идешь туда, где танцы на воде,

Залечивают души одиноких…

Ты босиком по тлеющим углям,

Бредешь туда, где сердце пожалеют.

Не предадут его, не отдадут врагам.

Сожмут в руках и с нежностью согреют.

Ты босиком по тонкому стеклу,