Loe raamatut: «Смотрящая в ночь»

Пролог

Посвящается самой нежной девушке на свете – Ребекке

"…почти каждая женщина в любви способна на героизм. Для неё, если она любит, любовь заключает весь смысл жизни – всю вселенную!"

А. Куприн "Гранатовый браслет"

"Сотру навеки твой образ, что сердце хранило так трепетно,

Мечтаю, чтобы ты забыл обо мне и позволил уйти…

Я лишила себя счастья сделать шаг тебе навстречу,

Сердце сжали тиски страха…

Забери наши воспоминания с собой и преврати их в прах

Ради меня…"

Punch «Done for me» (OST "Отель дель Луна")

– Какая яркая луна… светло, как днём, – безмятежно протянула Рене.

Сидевший за рулём Такэо с тёплой улыбкой взглянул на жену: удобно откинувшись на спинку сиденья, молодая женщина наслаждалась свежестью ночного бриза, доносившегося со стороны моря.

Дорога, пересекавшая город, была пустынна; золотистое мерцание фонарей, охранявших её, блекло в щедром серебре полной луны, одиноко сиявшей во тьме полночного небосклона. Терялись очертания коттеджей, скрытых могучими кронами деревьев и листвой неухоженных живых изгородей, безмолвие мрака едва ли нарушал шорох далеких волн. Такэо огляделся в поисках мотеля или гостевого дома: ночь застала супругов в пути, и они уже несколько часов тщетно искали место для ночлега.

– А может, заночуем в машине? – бодро предложила Рене, посмотрев на мужа.

Тот покачал головой и мягко промолвил:

– Нет, родная, не в твоём состоянии.

Рене расстроенно насупилась, выпятив губу и вызывав у Такэо привычную полуулыбку. Мужчина протянул руку и сжал её холодную ладонь:

– Потерпи немного, мы скоро найдём какую-нибудь гостиницу.

– Смотри, отель! – воскликнула выглянувшая в окно жена.

Такэо проследил за её взглядом и хмуро оглядел окруженный клумбами невысокий дом и плетистые стебли девичьего винограда, покрывавшие стены и козырек небольшой веранды.

– Маловат для отеля, – резюмировал он, паркуя машину на стоянке перед домом.

Но Рене его не слушала: сцепив руки в замок, она с детским восторгом и непосредственностью поспешила к отелю и взбежала на крыльцо. Мужчина выудил у багажника сумки, заблокировал дверцы машины и последовал за женой.

– Дорогая, ты уверена, что это отель? – удивленно протянул он, шагнув внутрь.

Перед глазами его вместо холла отеля предстал цветочный зал, заполненный роскошными букетами и живыми цветами в подвесных кашпо. Вдохнув напоенный цветочной свежестью воздух, он оставил сумки возле входа и зашагал вслед за женой, скрывшейся за дверью в подсобное помещение:

– Рене, куда ты?

– Посмотри, как здесь красиво, – прошептала молодая женщина, когда он нашёл её в саду, раскинувшемся за домом.

Такэо огляделся и не сдержал восхищенной улыбки. Щедро залитый алмазным светом луны и погруженный в прозрачные сумерки сад пестрел всевозможными цветами: кудрявыми рододендронами, лиловыми геранями, лохматыми пионами, солнечными бархатцами, элегантными петуньями, нежными гортензиями и роскошными розами. Богатый коктейль ароматов наполнял легкие, опьяняя и без того затуманенное усталостью сознание.

– Давай поищем владельца, – первым пришёл в себя Такэо.

Рене рассеянно кивнула, завороженно глядя на возвышавшуюся посреди сада каменную арку, венчавшую засыпанный розовыми лепестками алтарь. Мужчина опасливо оглядел колебавшееся в арке полупрозрачное дымчатое полотно и схватил направившуюся к нему жену за руку:

– Дорогая, пойдём отсюда.

– Да я только посмотрю, – беспечно отозвалась молодая женщина.

– Только не касайся арки, – попросил Такэо.

Поднявшаяся на алтарь Рене обернулась и неожиданно вскрикнула; бросившийся к ней мужчина заметил лишь блестящую струйку куфии*, с шипением уползавшей прочь.

– Нет… – выдохнул он. – Нет! Рене!..

Молодая женщина без чувств упала на его руки.

– Рене! Рене! Очнись, милая, прошу… Приди в себя, приди в себя! – молил Такэо, с ужасом оглядывая вмиг побледневшее лицо жены.

Осторожно уложив женщину на алтарь, он нашел рану на её лодыжке и, открыв маленькие проколы от змеиных клыков, принялся отсасывать яд.

– Дорогая, очнись, прошу тебя, – вновь воззвал он к Рене, но недвижная женщина хранила безмолвие.

Такэо ещё несколько мгновений вглядывался в любимые черты, затем со стоном прижал к себе жену и глухо заплакал, повторяя:

– Не уходи, милая, не уходи…

– Она тебя не слышит.

Ледяное презрение в мелодичном голосе, неожиданно волной прояснившем сознание мужчины, заставило его вздрогнуть. Такэо поднял заплаканное лицо и окинул шокированным взглядом стоявшую возле подножия жертвенника прекрасную девушку.

Струившиеся по спине и плечам волосы её сияли в лунном свете, тёмные глаза на бледном лице казались бездонными, пухлые алые губы кривила усмешка; облаченная в воздушное платье из белоснежной ткани, со вдетой в локоны винно-красной розой и обвивавшей шею змеёй она показалась Такэо языческой богиней.

– Н-не слышит?.. – повторил он, чувствуя, как слабеют руки. Рене безвольно упала на алтарь. – Н-но… Это… Это всего лишь укус змеи, и я…

– Яд Хранительницы Алтаря убивает в считанные секунды, – констатировала девушка, со слабым интересом разглядывая маникюр на ногтях.

Такэо перевёл полный отчаяния взгляд с бесчувственного тела жены на незнакомку.

– Рене… она ведь ещё жива, – прошептал он. – Жива ведь?

Перекладывавшая между пальцами гибкий стебель розы девушка пожала плечами:

– Может быть…

Мужчина с минуту наблюдал за ней, затем окинул взглядом цветы вокруг, что расцвели от одного присутствия незнакомки, и бросился к её ногам:

– Умоляю… Умоляю, спасите Рене! Я сделаю всё, что угодно, я заплачу…

Девушка презрительно фыркнула:

– Плата слишком непомерна.

– Мне всё равно! – выдохнул Такэо. – Верните Рене, прошу вас!..

Незнакомка склонила голову к плечу: в шоколадном бархате её выразительных глаз плясали смешинки. Приподняв указательным пальцем подбородок скорчившегося у её ног мужчины, она прищурилась, встретившись с ним взглядом, и промолвила:

– Я верну душу твоей жены… В обмен на душу мальчика, которого она носит под сердцем.

Такэо отпрянул, вызвав у неё звонкий смех, серебристой капелью наполнивший ночное безмолвие, но миг его раздумий был слишком краток:

– Хорошо!

Девушка ответила кривой усмешкой и протянула руку:

– Согласен заключить сделку?

– Согласен, – ответил на пожатие мужчина.

– Уходи, – взглянула незнакомка на куфию.

Змея бесшумно уползла в траву; склонившаяся над Рене девушка коснулась её лба изящными пальчиками и обронила:

– Посмотри на меня!

Такэо невольно втянул в себя воздух, когда жена послушно открыла глаза и взглянула на свою спасительницу.

– Забудь меня, забудь этот дом и дорогу к нему, – прошептала девушка.

– Что вы с ней сделали?! – вскричал мужчина, когда вновь лишившаяся чувств женщина безвольно обмякла на алтаре.

Незнакомка скрестила на груди руки:

– Твоя жена просто заснула, Тамура Такэо-сан. Можете провести эту ночь в моём отеле. Глория, – она кивнула на неизвестно откуда появившуюся белокурую девушку, – проводит вас в свободный номер.

Такэо поднял жену на руки, проследовал за Глорией несколько шагов и обернулся:

– Спасибо… Спасибо, что спасли Рене.

Поклонившись девушке, мужчина зашагал прочь из сада. Хозяйка отеля проводила его насмешливым взглядом и грустно усмехнулась:

– Глупец… Сколько не прячь, судьба всё равно приведёт твоего сына ко мне.

Примечания к главе:

Куфия – представительница копьеголовых змей, населяющих Азию.

Глава 1

Консекон, Онтарио. Канада

Он шел вдоль дороги.

Ранняя весенняя ночь обещала быть безлунной, чернильное небо низко нависало над парком, пересекавшей его пыльной трассой, прошлогодними сорняками на обочине, которые колебал ночной бриз. Редкие порывы ветра шумом отзывались в кронах деревьев, морской свежестью лаская лицо путника в сером пальто.

Он остановился и поправил висевшую на плече сумку с фотоаппаратом. Невдалеке показались крыши коттеджей, вид которых вызвал у путника удовлетворенную улыбку. Усмехнувшись, он решительно зашагал вперед.

Резкий, неожиданно-громкий в мирной ночи крик сойки заставил его дернуться. Оглядевшись и с шумом переведя дух, он продолжил путь, но крик повторился.

– Вот же… Не спится ей, что ли? – буркнул мужчина, нервно потирая разболевшееся от тяжести фотоаппарата плечо, и ускорил шаг.

Третий зов птицы сменил чей-то тихий смех, и путник, невольно замерев, оглянулся назад. Сомнений быть не могло, смех не стихал, постепенно становясь все громче и громче, пока в безмолвном мраке новолуния не показался совсем оглушительным. Мужчина бросил сумку и сорвался с места, мысленно проклиная расписание междугородних автобусов, приведших его в город столь поздно. Чьё-то непонятное веселье отзывалось в его ушах зловещим эхом, подгоняя и переполняя душу инстинктивным страхом перед неизвестным.

До коттеджей оставалось всего несколько десятков метров, когда смех внезапно стих. Шок, подаренный нежданной тишиной, был так силен, что путник споткнулся и едва не упал.

– Чертовщина какая-то… – выдохнул он, замедляясь.

Мысль о брошенном на дороге фотоаппарате отозвалась в нем сожалением, он обернулся, сетуя на свой беспочвенный страх и размышляя над тем, забрать девайс сейчас или утром. Приняв решение, мужчина двинулся было назад и вновь остановился.

Звуки исчезли.

Ночь стихла, даже с моря не доносилось шороха волн, замолкли сверчки, листья перестали шептаться. Ветер застыл в каком-то вынужденном молчании.

– Это ваше?

Вежливый вопрос, вернувший в ночную мглу звучание, появившаяся на дороге словно из воздуха одинокая фигура в плаще, протянувшая ему его сумку, – мужчина завопил от испуга и упал. Рядом с хрустом рухнула фотокамера, чьи-то сильные руки схватили ноги путника и потащили. Дикий ужас заполнил все его существо и вырвался из легких пронзительным криком. И, уже теряя сознание, он подумал, что его никто не услышит так же, как он до этого никого и ничего не слышал.

Час спустя

– Солнышко…

Мария остановилась и вытянула руку, подставляя её теплым золотистым лучам. Сопровождавший девушку Хейвуд – тонкий, как тростинка, невысокий златовласый юноша, одетый в легкое пальто и шляпу, – чуть слышно выдохнул, не в силах отвести взгляд от тонкой белой руки своей госпожи, затянутую до запястья в черную кружевную перчатку. Он не мог привыкнуть к тому, что солнечный свет, столь губительный для его кожи, так милостив к Марии, рука которой даже не покраснела под снопом его лучей.

Девушка сдвинула назад изящный черный зонтик, подставляя лицо утреннему солнцу, и с тихим вздохом закрыла глаза. Слабый бриз разметал локоны цвета чёрного кофе, обрамлявшие нежный овал её молочно-бледного лица, коснулся каштановых дуг бровей, высоких скул, крыльев аккуратного носика, пухлых алых губ, плавной линии подбородка; забрался за расстегнутый кружевной ворот черной шелковой блузки, пробежался по складкам бархатной юбки и полам расстегнутого плаща, спустился по икрам к черным замшевым туфелькам.

– Госпожа…

Мария посмотрела на слугу – в дымчатом тумане густо опушенных ресницами карих глаз сумеречный взгляд её заставил слугу почтительно опустить взор.

– Вы ослабеете от солнца, госпожа, – пробормотал Хейвуд.

Девушка приподняла бровь, задумчиво закусила нижнюю губу и спрятала лицо от солнечных лучей:

– Пойдем, Хейвуд…

Легкий утренний полумрак, разгоняемый слабым светом весеннего солнца, обволакивал ведущую в город трассу; сопровождаемая следовавшим чуть позади слугой, Мария, загадочно, даже как-то лукаво склонив к плечу голову, молча шла вперед. Она хорошо знала дорогу, помнила его запахи, несмотря на то, что прошло уже много лет. Вдыхая знакомые ароматы, девушка невольно, как в пучину переливов давно забытой песни, погружалась в далекие воспоминания; вновь, как тогда, по этой же дороге входила в город и, словно наяву, видела взъерошенные чёрные волосы, скрещенные на груди руки, кривоватую улыбку юношеских губ…

– Извините, дальше нельзя. Вам придется идти окольным путем, – голос полицейского отвлек девушку от раздумий.

Сдвинув назад зонтик, она подарила детективу ясный, как ночное небо, взгляд.

– Почему?

Тихий голос ее, казалось, заворожил мужчину; несколько долгих мгновений он взирал на нее затуманенным взглядом, прежде чем отозваться неловко:

– Ч-человека убили, мисс. Район оцеплен.

Мария медленно взмахнула длинными ресницами и слабо улыбнулась:

– Мы вам не помешаем.

Детектив послушно кивнул:

– Конечно, мисс.

Полицейские безропотно пропустили их, не отвлекаясь от работы; казалось, присутствия незнакомцев они даже не заметили. Несколькими минутами позднее Мария, будто внезапно вспомнив о чем-то, прищурилась и посмотрела на Хейвуда.

– Ты забыл про защиту, – с упреком пропела она, склонив голову к плечу.

Слуга не осмелился поднять глаза:

– Простите, госпожа.

– И когда уже ты станешь достаточно сознательным для того, чтобы отвечать за свои поступки?

– Простите, госпожа, – чуть слышно повторил Хейвуд.

Мария улыбнулась мягко, ласково и, протянув руку, поправила складки шейного платка, видневшегося в вороте шоколадного кашемирового пальто, застегнутого на все пуговицы.

– Поторопимся, Хейвуд. Боюсь, солнышко мешает тебе больше, чем мне, – заметила она, вглядываясь в глаза слуги, видневшиеся между шляпой и закрывавшим половину лица платком.

Хейвуд почтительно склонил голову и последовал за направившейся к концу улицы госпожой. На детективов, окруживших мертвое тело мужчины, найденное на рассвете в парке, они даже не оглянулись.

– Пришли, госпожа, – отступив в сторону, промолвил юноша, когда они добрались до конца городка.

Девушка сдвинула назад зонтик и окинула задумчивым взглядом увитое плетистыми розами старинное строение из светло-серого камня, его изящные округлые контуры, башенки на чёрной крыше, колонны высоких эркеров, белую лепнину на окнах, серебристые узоры кованных балконов, изумрудные гибкие стебли, льнувшие к стенам, и нежно-розовые брызги миниатюрных бутончиков.

– Что ж, добро пожаловать домой, Хейвуд, – пропела она и ступила на лестницу, что вела к крыльцу, укрытому девичьим виноградом.

Слуга, завороженно изучавший вывеску, на которой значилось каллиграфически выведенное «Искушение», перевёл невидящий взгляд на хозяйку возвышавшегося перед ним отеля и поспешил следом за ней.

При виде вошедших стоявшая за стойкой регистрации стройная, как лань, девушка в тёмно-зелёной униформе с яркими пронзительно-голубыми глазами и блестящими локонами струившихся по спине белокурых волос чуть слышно ахнула:

– Госпожа!

Мария скользнула взором по шоколадному глянцу настенных маятниковых часов, фрескам на бархатных стенах просторного холла, золоту и тёмному изумруду роскошного декора, воздушной и прозрачной легкости чёрного тюля на окнах. Вскинув бровь и вмиг потеряв интерес к интерьеру, протянула зонтик блондинке, склонившейся перед ней в почтительном поклоне:

– Возьми, Глория… Моя спальня убрана?

– Ещё вчера, госпожа, – тихо откликнулась Глория. – Накануне вселились VIP-гости, – робко добавила она вслед хозяйке, устремившейся в сторону дубовой лестницы.

Девушка замерла и не оборачиваясь спросила:

– Они сейчас в номерах?

– Да, госпожа.

– Поприветствую их позже, – приняла решение Мария и сухо бросила: – Хейвуд, можешь отдохнуть до полуночи.

– Спасибо, госпожа, – кивнул юноша и слабо улыбнулся Глории, провожавшей хозяйку отеля встревоженным взглядом. – Скоро новолуние… Ты же знаешь, как госпожа не любит рождение нового месяца.

– Думаешь, стоит отнести в её спальню напитки? – подалась к нему девушка.

Хейвуд, который печально рассматривал замершие без жизни настенные часы, маятник которых не колебался долгие годы, снял шляпу и покачал головой:

– Мы охотились недавно.

Мария с плавной грацией скользнула по лестнице на второй этаж отеля, в правом крыле которого располагались её покои, и неспешно поплыла по залитому серебристым светом широкому коридору, касаясь беглым взглядом элегантных бра из красного дерева, винного жокарда стен, увешанных огромными зеркалами, матового фарфора белоснежных статуэток на одноногих столиках, хрустального перелива свисавших с потолка люстр. Бархатные бутоны кроваво-красных роз, росших на подоконнике и в подвесных кашпо, медленно распускались, расцветая и благоухая с каждым шагом вернувшейся в отель хозяйки. Скрывшаяся в своей спальне девушка, казалось, не заметила волшебных превращений, увенчавших её возвращение, но чарующая магия не осталась незамеченной гостями.

– Добро пожаловать в отель «Искушение», – скучающе поприветствовала Мария гостей, собравшихся в холле второго этажа.

Статные воины в чёрных плащах с капюшонами, тени которых скрывали их лица, лишь безмолвно поклонились в ответ; возвышавшийся в середине их круга мужчина ступил вперёд и протянул руку с едва слышным:

– Благодарим за гостеприимство, госпожа Акияма.

Девушка ответила на лёгкое пожатие:

– Слышала, вы направляетесь с визитом к главе клана, хэйсиро*.

– Всё верно. Мы пробудем в отеле до восхода луны и отправимся в путь, – кивнул воин.

Мария подарила ему полуулыбку:

– Приятного отдыха, – и, не добавив более ни слова, покинула высоких гостей.

Сиэтл, штат Вашингтон

– Тело двадцатисемилетнего Энди Нельсона обнаружено сегодня в пять сорок пять утра в районе парка Бейвью, в Консеконе. Причина смерти устанавливается. Пока известно только, что мужчина приехал погостить к своей сестре, живущей…

Насыщенные ночные сумерки в гостевой комнате едва рассеивались голубоватым светом включенного телевизора, отчего по красновато-коричневым панелям на стенах бегали черные тени. Висевшая на окне белая в красную клетку ткань лениво колебалась под редкими порывами ночного ветра, приносившего в комнату соленую свежесть. Морская прохлада приятной ноткой вливалась в мятно-хвойный аромат, который исходил от сосны-бансай на низком кленовом комоде у стены. Минимализм и некоторую аскетичность гостиной помимо телевизора и старенького тускло-салатового диванчика с дубовыми подлокотниками разбавляли только огромный пейзаж морского берега и высокий округлый абажур, да хаос шоколадных батончиков, сложенных газет и батарея металлических банок на деревянном столике нарушали одинокий порядок и чистоту комнаты.

Риен внимательно слушал вечерние новости, нервно сжимая пульт; несмотря на расслабленную позу откинувшегося на мягкую спинку молодого человека, упиравшегося правой ногой в край журнального столика, в часто вздымавшейся грудной клетке и проступивших на предплечьях сосудах читалось напряжение. Узковатые светло-серые джинсы не скрывали ровных линий стройных длинных ног, в такт каждому вздоху поднималось и опускалось белое каллиграфическое «My will is good» на черном полотне футболки, подчеркивавшей ширину прямых плеч и плоскость впавшего живота. В свете экрана бледное лицо молодого человека в контрасте с чёрными волнами густых волос, угольными полосками бровей и чернилами живых миндалевидных глаз напоминало матовый белый фарфор. Взор ласкали аккуратные, как у ребёнка, линии прямого носа и резкость волевого подбородка, выдававшего упрямый характер, равно как и толстый шрам на более пухлой, чем верхняя, нижней губе – результат давней драки в юношестве. Выключив звук телевизора, Риен отбросил на сиденье пульт и сокрушенно зажмурился, вспоминая мелькнувшее в новостях лицо покойного, застывшее в ужасе. Приоткрыв рот и выпустив вдох, молодой человек медленно подался вперед, облокотившись о колени, сцепил гибкие пальцы рук и опустил голову. Несколькими секундами позднее он взял со столика одну из металлических банок, открыл её с громким в тишине гостиной щелчком и глотнул светлого пива. Завибрировавший телефон отвлек молодого человека от размышлений; хмуро взглянув на экран, он ответил на звонок.

– Тони?

– Видел новости?

– Да…

– Джей-Джей еще не звонил? – в голосе Тони слышалась тревога.

Риен поджал нижнюю губу:

– Нет, а что? – глотнул он пива.

– Он хочет, чтобы ты был в команде.

– Так это не слухи, – молодой человек резко опустил банку на столик. – Я же сказал, что не собираюсь принимать участия в расследовании.

Тони шумно вздохнул прямо в трубку:

– Риен, ты…

– Тони, мы с ним ходили в одну школу, – оборвал собеседника Риен, – даже подраться успели…

– Можешь просто приехать? – настойчиво проговорил Тони, едва молодой человек смолк.

Риен закрыл глаза, эмоции душили его; привычным усилием взяв себя в руки, он тихо ответил:

– В нашей работе личное стирается, Тони.

– Как ненужный мусор, – усмехнулся Тони. – Когда тебя ждать?

Губы молодого человека скривила горькая улыбка:

– Об этом звонке тебя Джей-Джей попросил?

– Ну, не только он в курсе, что я единственный, кого ты станешь слушать, – в голосе Тони слышалась улыбка.

– У меня самолет завтра в шесть, – Риен задумчиво посмотрел на циферблат серебристых наручных часов, показывавших десять ночи. – Встретимся в штабе.

– До связи.

Молодой человек отбросил телефон на столик, встал и, спрятав руки в карманы, прошел к распахнутому окну. С моря доносился усталый шорох волн, набегавших на золотистую в свете луны полоску песчаного берега. Бриз разметал взъерошенные черные волосы, открыв хмурившийся лоб и сведенные на переносице брови; Риен скрестил на груди руки, невидяще наблюдая за ленивой игрой прибоя. Сон не шел, вытесненный из сознания воспоминаниями. Оглянувшись на настенные часы, молодой человек кивнул своим мыслям и направился в спальню. Снотворное подарило желанный отдых, но утром Риен с трудом заставил себя встать с постели. Дорога до аэропорта и регистрация прошли незаметно, а недолгий перелет в Торонто молодой человек проспал. Окончательно разбудило его только привычное негодование при виде шумной толпы репортеров, столпившейся у терминала и устремившейся к нему, едва он показался в проеме прозрачных раздвижных дверей. Солнечные очки скрывали половину его лица, рюкзак на плече, синий с белым полосатый джемпер, тускло-голубые брюки и белые кроссовки делали его незаметным на фоне остальных пассажиров, но уверенную походку соучредителя фонда «Justice Peyote*» журналисты не могли не узнать.

– Мистер Тамура! Мистер Тамура! Это правда, что дело Нельсона передали агентству «Карасума»?

– Как вы прокомментируете заявление прокурора Моси? Это дело рук серийного убийцы?

– Вы прилетели из Сиэтла в связи с расследованием?

– Вы действительно выросли в Консеконе, мистер Тамура?

Риен перевел дух; при виде бешено бьющейся на его шее жилки его знакомые обычно спешили скрыться из виду, но фотографов больше интересовала его стройная, как побег кипариса, фигура.

– Директор Джексон сделает заявление сегодня на пресс-конференции, – неторопливо промолвил он, едва шум немного стих. – Мне известно не больше вашего.

Не добавив более ни слова и не обращая внимания на посыпавшиеся вслед вопросы, молодой человек спрятал руки в карманы и направился к блестящей черной «Ауди», у водительского сиденья которой стоял Митч Картер – маленький смуглый телохранитель, одетый в коричневые клетчатые брюки и мятую голубую рубашку. Зоркие, чуть суженые гагатовые глаза, торчавшие во все стороны иссиня-черные вихры, ниточка усов над верхней губой, борозда глубокого шрама на трапециевидном подбородке, не покидавшая тонких губ ироничная ухмылка и папироса в уголке рта делали его похожим на морскую выдру.

– С приездом, мистер Тамура, – усмехнулся он, открывая дверцу машины и весело оглядывая толпу журналистов.

– Здравствуй, Хирург, – слабо улыбнулся Риен, по обыкновению сотрудников «Карасумы» используя прозвище Митча, и опустился на заднее сиденье.

– Вас в агентство? – завел двигатель Митч.

– Нет, в пентхаус, – молодой человек откинулся на спинку сиденья и снял очки.

– Как скажете, – хмыкнул водитель и выехал на трассу.

– Доброе утро, мистер Тамура, – поприветствовала Риена миловидная экономка, едва открылись дверцы лифта и молодой человек прошел в просторный холл. – Как вы перенесли перелет? – поинтересовалась она, забирая у него рюкзак.

– Прекрасно, миссис Беллир, – губы молодого человека тронула улыбка.

Заложив руки за спину, он направился в сторону спальни; Анна Беллир, статная и опрятная светловолосая женщина в строгом гагатовом костюме с серебристой блузой, умевшая смеяться одними глазами и бесконечно преданная Риену экономка, последовала вслед:

– Будете завтракать, сэр?

– Через десять минут, – тепло улыбнулся Риен, – мне нужно принять душ.

Выйдя из ванной в темно-синем банном халате, молодой человек включил стоявший в спальне телевизор и прошел в гардеробную. Вполуха слушая утренние новости, он рассеяно снял с вешалки элегантный костюм и задумчиво взъерошил волосы. От размышлений его отвлек рингтон.

– Ты едешь? – без приветствий спросил Риена Джейк Джексон, директор детективного агентства «Карасума».

– Буду через четверть часа, – ответил молодой человек.

– Изучил материалы по делу?

– Да, еще до вылета.

– Поторопись, – в голосе директора отчетливо слышалось возбуждение. – Появились новые детали, и, кажется, мы нашли свидетеля.

– Скоро буду, – обронил Риен, вешая трубку.

Двадцатью минутами позднее он припарковал «Ауди» перед зданием агентства и, кивнув сотруднику, поспешившему угнать машину на стоянку, зашагал к стоявшему на крыльце высокому астеничному детективу в черном костюме и футболке того же цвета. Сухое и узкое смуглое лицо с гладким лбом, выступающими надбровными дугами и впавшими щеками, лукавый блеск горького шоколада глаз, обозначенных сеточкой морщин, ассиметричная прическа длинных волос цвета спелого каштана, падавших на лицо косой челкой, белоснежный ряд зубов, мелькавший в открытой улыбке, – Тони Окамото был для Риена названным братом, лучшим другом и наставником.

– Точность – вежливость королей, – хмыкнул Тони.

– Что нового? – поинтересовался Риен, следуя вслед за ним в просторный холл агентства.

– Мы просмотрели записи с камер слежения в районе парка Бейвью, – начал Тони, нажимая на кнопку лифта, – но с ними творится что-то странное.

– В смысле? – нахмурился Риен, проходя в кабину.

– Пропадает сигнал, – ответил Тони, – картинка искажается. Эффект, как от глушилки.

– Что в этом странного? – фыркнул Риен. Лифт остановился на третьем этаже. – Это всего лишь говорит о том, что убийство было предумышленным, – преступник не хотел, чтобы его увидели.

Тони усмехнулся, оглядывая последовавшего за ним в коридор молодого человека – спрятанные в карманы руки, стильную прическу густых чёрных волос, белоснежный фарфор ровной кожи, стройную фигуру в тёмно-синем костюме с тонкой белой полоской по краю бортов пиджака в тон кипельно-белой рубашке. Взгляд, походка, самый облик Риена излучали уверенность в себе.

– Странно то, что кадр искажается не только в промежутке, когда произошло убийство, но и на недолгий период утром, когда на месте работала полиция, – пояснил Тони.

– Преступник вернулся на место преступления? – вскинул бровь Риен.

– В том-то и загвоздка, Риен, – со вздохом сообщил Тони, – мы опросили всех полицейских…

– И?

– Все в один голос говорят, что не только на оцепленном участке, но и поблизости никого не было. Было ведь раннее утро.

– Остаточный заряд? – задумчиво предположил Риен, не ожидая, впрочем, ответа на свой вопрос. – Или преступник оставил глушилку на месте?

– Давай ты посмотришь записи, – ответил Тони, открывая дверь в информационно-технический кабинет.

– Риен! – поднимаясь с удобного кожаного кресла, воскликнул директор Джексон. – Пришел наконец-таки!

– Доброе утро, мистер Джексон, – криво улыбнулся молодой человек, сбрасывая пиджак и кидая его на диван, стоявший у стены возле входа.

Невысокий, плотный и седой, одетый в дорогой костюм из блестящей серебристого цвета ткани Джейк Джексон излучал жизнелюбие и завидный энтузиазм; неизменно громкий голос и привычка потирать руки не раз вызывали в Риене желание закатить глаза.

– Давай, Мик, включай запись, – кивнул Джексон щуплому парнишке в мятых джинсах и голубой рубашке поверх белой футболки.

Мик, немой от рождения гений, друживший с техникой больше, чем с людьми, закивал и надел большие наушники.

– О каком свидетеле шла речь? – закатывая рукава рубашки, поинтересовался Риен и, положив руки на пояс, вгляделся в огромный, во всю стену, экран компьютера.

– Есть один детектив, – ответил директор Джексон, опускаясь в кресло, – говорит, видел какого-то парня в кашемировом пальто. Судя по его словам, он даже впустил его за линию оцепления, потому что тот, видишь ли, обходить не хотел.

– Кто-нибудь еще парня в пальто видел? – не отводя взгляда от экрана, спросил Риен.

– Нет… Вот тут останови, Мик! – директор даже подпрыгнул на месте. – Смотри, Риен…

Молодой человек прищурился.

– Помехи могло вызвать что-то другое? – проговорил он, переведя взгляд на Мика.

– Причиной могли быть любые электромагнитные волны, – жестами ответил парнишка. – Скачки напряжения или перебои с электроснабжением.

– В удобное для преступника время… – протянул Риен, с шумным вздохом скрестив руки на груди.

– Тогда он действовал не один, – потирая подбородок указательным пальцем, предположил Тони.

– Верни немного назад, Мик, – попросил Риен, – до того момента, как начались помехи… Кстати, что с заключением о причине смерти? Его точно вменяемый писал?

– А что не так? – со смехом в тёмно-шоколадных глазах спросил Тони, зная наперед, в чем причина вопроса.

– Жертва умерла от сердечного приступа в результате болевого шока. На теле не единого повреждения, но при этом результаты вскрытия показали немалую потерю крови, кровь же обнаружили на месте преступления и на теле жертвы в области шеи, левого плеча и грудной клетки… – процитировал Риен и взглянул на директора. – Вы осматривали тело?

– Осматривали, – вздохнул Джексон. – Все так, как написано в заключении судмедэксперта, он вменяемый, Риен.

– Но как же шрамы, которые мы обнаружили, директор? – подал голос Тони.

– Шрамы? – уточнил Риен.

– Да им несколько месяцев, не меньше, – отмахнулся Джексон.

Риен едва не закатил глаза и перевел взгляд на друга.

– Неровные и толстые отметины в области шеи, – отозвался тот, – как раз там, где на теле была кровь. Такие шрамы остаются от рваных ран, но директор прав: они старые.

– Где Нельсон мог их получить? – нахмурился Риен.

– Ну, он же работал National Geographic, – пожал плечами Тони. – У него богатая биография, ребята в отделе психоанализа уже работают с этим.

Риен покачал головой, возвращаясь к записи.

– Постой, – внезапно уронил он скрещенные руки. – Отмотай назад, Мик… Ещё. Поставь паузу…

– Что ты нашел? – нахмурился Джексон.

– Время, – ответил Риен. – Посмотрите на время.

– И что? – не понял вглядывавшийся в экран Тони.

– Записи с камер в районе убийства… Каждая запись показывает разное время.