– Илюша, мама собирается навестить меня, и я рассказала о тебе. Она прилетает без звонка, говоря: «Когда что-то планируешь заранее, как правило, что-то помешает. Позвоню тебе за пару дней и скажу».
– Правильно сделала. У вас с мамой будет возможность познакомиться с моими родителями. Мне надоело убеждать их, что я не блудливый кот.
– Мы с тобой полгода вместе, а мне кажется, что я знаю тебя давно. Я лечу домой с работы на крыльях, а уходя на дежурство, скучаю. Назаров, может я влюбилась? А что? Мужчина ты видный, заботливый, нежный. Скажи мне откровенно: тебя всё устраивает?
– Абсолютно. Ты отказалась от переезда в мою квартиру, и я смирился. Мне здесь не тесно и очень комфортно. Я ко всему привык – это в бытовом плане. Ты меня больше чем устраиваешь. Мне уютно с тобой. Даже, когда тебя нет рядом, я чувствую твоё присутствие. Ты разницу между вопросами «Ты голоден?» и «Ты поел?» улавливаешь?
– Нет.
– А для меня вопрос: «Ты поел?» в твоё ночное дежурство, звучит как песня. Или говоришь с утра: «Завтрак на столе» и убегаешь, а встречая с работы, спрашиваешь: «Как прошёл день?». Это, Вика, забота. Возможно, это норма для некоторых семей, но за последние десять лет, ты единственная, кто мне об этом напомнил, – Илья обнял Викторию и прижал к груди. – Ты не отмахиваешься, не злишься, не требуешь, а предлагаешь. Я тебя ни разу не видел хмурой, чем-то недовольной. Уставшей? Да. В такие минуты мне хочется тебя чем-то поддержать, утешить, пожалеть. Мне хочется возвращаться в этот дом, где меня ждут. Ты меня стимулируешь, заряжаешь своей энергией. Я соглашусь, что мы во многом разные, но душа у нас, как будто, одна на двоих. Ты не заметила, что я стал чаще бывать дома, когда ты свободна? Свои визиты к родителям и друзьям переношу на дни твоего дежурства, и даже они заметили, что я стал меняться. Стал воспринимать всё как-то спокойнее, а не «взрываться», почти не попадаю в ситуации, после которых хочется извиниться, учусь уважать чужой выбор, мнение, а не рубить с плеча. Мне очень помогла наша беседа, ты говорила об избегании конфликтов. Помнишь? «Если проблемы по работе не остаются за порогом и тянутся за тобой хвостом домой – возьми паузу, чтобы утром не извиняться за срыв, сказав: «Неудачный день – это временно». В такие дни ни ты, ни я не задавали вопросов друг другу, а на утром хотелось самому поделиться, но уже спокойно и без нервов. Я понимаю, что наши профессии далеки друг от друга, и ты не можешь мне дать совет по делу, но ты умеешь поддержать: «Успокойся. Все проблемы и вопросы нужно решать на свежую голову. У тебя всё получиться. Я в тебя верю», – говоришь ты. В такие минуты мне кажется, что ты старше и мудрее меня.
– Глупости! Это слова моего отца. Он, зная мой непростой характер, очень часто повторял их, пока я не стала прислушиваться, а потом и придёрживаться их. Со временем взяла на «вооружение». Вот и вся мудрость, – смутилась Виктория от его откровения.
– Вика, ты мой добрый Ангел! Я счастливый человек! – подхватывая Викторию на руки, выкрикнул Илья и закружил её по комнате…
Татьяна Ивановна прилетела как всегда без звонка. Вика немного смущалась, рассказывая матери историю знакомства с Ильёй и об их романе.
– Девочка моя, ты ждёшь от меня осуждения? Живи сердцем. Если это твой человек, он тебя не оставит, а если нет, ни один штамп его не удержит рядом. Одно мне непонятно: если у него есть жилплощадь, почему вы живёте в съёмной квартире?
– Мам, мне на моей территории удобнее. Илья предлагал переехать, возил на «смотрины». Квартира хорошая, но…
– Ты теперь знаешь город, можешь снять квартиру, когда и какую захочешь, если не уживётесь. А пока зачем платить дважды? Я понимаю, что теперь за аренду платит Илья, я не понимаю твоей позиции.
– Татьяна Ивановна, уговорите дочь переехать. Упёрлась и не хочет меня слушать. До работы добираться на пять минут дольше. Можно на метро, маршрутке. Можно на машине – мне по пути на работу. Знаете, какую причину она назвала? Высоко! Здесь седьмой этаж из десяти, а так восьмой из двенадцати, – присаживаясь завтракать, говорил Илья. – Но здесь всё чужое, а там своё.
– Отвези меня на квартиру, я посмотрю на твою жилплощадь, а потом решу, стоит мне дочь уговаривать или принять её сторону.
– Договорились! Завезём Вику на работу и поедем.
Квартира с мебелью Татьяне Ивановне понравилась. В ней не было лишнего, но при этом было всё. Зеркала и светлая отделка делали её визуально больше. Большой гардероб в прихожей, два санузла, две спальни и кухня-гостиная.
– Здесь же так уютно. Почему ей не нравится?
– Может потому, что я жил здесь с женой?
– Значит так. Виктория сутки на смене. За это время мы должны не только здесь убрать, но и кое-что переделать. Скажем, поменять спальни местами, пропылесосить, помыть, постирать, выбросить всё из прошлой жизни. Думаю, до утра успеем. Утром привезёшь её сюда. Будет упираться, ссылайся на меня. Может она не соглашается из-за твоих нерешительных действий?
– Вы думаете, сработает?
– Сработает! Сработает гораздо быстрее, если ты сегодня же купишь новую кровать, – улыбнулась Петровская.
Утром Илья ждал Викторию у входа.
– Привет! Как вы разместились с мамой?
– Она ждёт нас по месту моей прописки и не одна, а с вещами.
– А ты меня спросил: хочу ли я переезжать?
– Я знаю, что хочешь, но ждёшь от меня решительных действий. Там сейчас стерильная чистота, пахнет розами, а в спальне стоит новая кровать. Не упрямься – тебе там будет удобно.
– А если…
– А если не будет, – перебил её Илья. – За тобой ещё знакомство с моими родителями. Пока Татьяна Ивановна здесь, тебе будет проще.
– Мне жалко уезжать отсюда, – входя в квартиру, говорила Вика. – Вы уже и вещи собрали, и всё за меня решили.
– Не грусти. Мы обязательно будем счастливы и на новой жилплощади, – обнимая и целуя Вику, говорил Илья. – Мой Ангел, я сделаю тебя счастливой…
Через неделю в выходной день Илья вёз Викторию и её маму в дом своих родителей. Встретили их радушно. Познакомились. Пока на террасе накрывали стол к обеду, хозяйка дома, она же мать Ильи беседовала с Викторией и её мамой.
– Ты меня, Вика, приятно удивила, а мой муж в тебя заочно влюблён. Илья никогда не дружил с девушками из состоятельных семей. Он не признавал брака по расчету, хотел жениться по любви на обычной девушке. Только его знакомые были далеко не ангелы. Да, мы с мужем интеллигенты в пятом поколении, но с развитием бизнеса поняли одно: дело даже не в образовании человека, а в его порядочности. Ты можешь делать деньги сам, а если сам не в состоянии, но тебе их дают, должна быть отдача. Плевать какая она будет, физическая, моральная, духовная, но она должна быть. Наш зять, дочь и сын, умные люди, но далеко не гении, а трудоголики. Таким отдыхать можно и нужно. А отдыхать от безделья – абсурд! Думаю, будь на твоём месте другая, не жила бы полгода в съёмной квартире, не перерабатывала столько часов, а переехала и сидела на шее Илюши. Это говорит о самостоятельности, бескорыстии и порядочности, это говорит о воспитании. Как говорил мой отец: «Не бери больше того, что можешь унести». Я полгода радуюсь за сына. Ему как будто опять двадцать. Он влюблён и полон идей. Вы не думаете о браке?
– Нет. Мы не говорили на эту тему. Я приняла предложение о переезде, но это пока всё. Илье предыдущий брак ничего не дал, да и я не спешу замуж. Пусть всё идёт, как идёт. Я получу категорию, наберусь опыта и, возможно, стану востребованным специалистом.
– Зарплата, которую ты получаешь – смех. Как на неё можно прожить?
– Мне её хватало, даже с учётом арендной платы, – Виктория начинала сердиться. – Вы разве заметили, что ваш сын похудел? Я не экономлю на продуктах, завтраки и ужины готовлю, а за аренду Илья платил сам после своего переезда.
– Я приезжаю без звонка в третий раз и холодильник не был пустым и без вашего сына. Вика у нас не из богатой семьи, но из среднеобеспеченной, а что касается интеллигентности, то мы вас переплюнем на два порядка, – говорила Татьяна Ивановна, глядя на мать Ильи. – Виктория всегда знала, как достаются деньги. Я вас не понимаю. Вы радуетесь за сына, говорите о порядочности моей дочери, и при этом «держите в уме» её финансовое положение. Это упрёк? В Питере у неё есть бабушки и дедушка, которые не оставят её без финансовой поддержки. Сказать, что я в восторге от этого союза, я не могу. Я не раз наблюдала отношения между парами разного социального круга. Обычно они длятся недолго. Если я хорошо знаю свою дочь, то с вашим сыном я знакома неделю. Рано делать выводы.
– Татьяна Ивановна, я не хотела обидеть Вику или вас, говоря о деньгах. Я рада, что мой сын нашёл хорошую девушку.
– Я тоже порадуюсь за него, если он сделает счастливой мою дочь.
– Почему за него, а не за неё?
– Если Вика будет счастлива, она не сможет сделать вашего сына несчастным. Значит, будут счастливы оба.
– Вы отпуск планируете? – вмешался Назаров старший у Вики и сына, чтобы сменить тему разговора. – Может, махнём в Питер?
– Только в сентябре. Вику раньше не отпустят. Да нам вдвоём везде хорошо, а Ирина хотела посмотреть северную столицу.
– Приезжайте. У нас есть, что вам посмотреть, а нам показать. Мы все живём в Калининском районе – это недалеко от центра, у нас у всех есть жилплощадь. Нам не составит труда разместить вас.
Переехав в квартиру Ильи и познакомившись с родителями, Виктория могла считать себя в гражданском браке. График работы у молодого доктора во время летних отпусков был сумасшедший, но они находили время для встречи с друзьями Ильи, иногда ездили к его родителям в гости. Ровно через год после знакомства, Илья сделал Вике предложение, устроив в квартире романтический ужин.
– Мне очень приятно твоё внимание и решение. Я приму твоё предложение, если объяснишь, что в нашей жизни изменится после загса. Чего ты ждёшь? – немного растерялась Вика, разглядывая кольцо.
– Разве тебе не хочется узаконить наши отношения и стать официальной женой? Устроим свадьбу, отправимся в свадебное путешествие.
– Мне очень хочется почувствовать себя невестой, но что изменится после свадьбы? Я себя прекрасно чувствую рядом с тобой. Зачем нам что-то менять?
– Ты не уверена во мне или в себе?
– Не знаю. Илья, ты не обижайся. Я тебя люблю, но что-то меня останавливает, чтобы сказать: «да». Посмотри на меня и ответь честно: ты принял это решение спонтанно? Решил таким образом отметить годовщину знакомства?
– А что в этом плохого?
– Это замечательно. Значит, ты не будешь настаивать на скором ответе и дашь мне время подумать. Думаю, год-два будет достаточно.
– Вика, ты соглашаешься или отказываешь мне?
– Соглашаюсь, но через год или чуть позже. Илья, мы никогда не говорили с тобой о браке и при этом чувствовали себя парой, – глядя ему в глаза, говорила она. – А, если я, став законной женой, превращусь в сварливую и недовольную всем особу, что будешь делать? А что буду делать я, если ты надумаешь сделать из меня домохозяйку? Твой добрый Ангел станет злой Бабой Ягой.
– Странная ты. Другая бы ухватилась за предложение, а ты раздумываешь, – не понимал Вику Илья.
– Нормальная я, и время мне нужно не на раздумья, а на сохранение того что есть. Лучше уже некуда, а хуже я не хочу. Так понятнее? Мы живём с тобой в одной квартире, спим в одной постели, и я считаю наши отношения вроде гражданского брака. Что может изменить штамп в паспорте?
– Не отказываешь – уже хорошо, я подожду. Пусть кольцо будет подарком к годовщине знакомства. Романтический ужин отменять не будем, ещё и маленький концерт устроим. Согласна?
– Солидарна! Мне понравилась песня Алсу. Хочешь послушать? – Вика включила синтезатор и села за инструмент.
«Сердце знает главное – я тебя ждала,
Как еще недавно я без тебя жила.
Я сама не знаю, но в моей судьбе,
То к чему стремилась, я нашла в тебе.
Ты меня не придумал такой,
Я тебя не придумала тоже,
Просто мы, просто мы, просто мы повстречались с тобой.
Просто мы, просто мы, просто мы друг без друга не можем…
Илья сдержал слово, хотя Вика ни разу не поднимала вопроса об обещанной поездке в Лондон. Она сама не давала обещаний, если сомневалась в реальности и не напоминала другим об этом. «Если он молчит, значит что-то не получается, – думала она. – Забыть или передумать он не мог. Поездку в Лондон можно заменить поездкой в Питер, а иначе отпуск мой «пропадёт». Илья заговорил об отпуске в середине ноября.
– Вика, тебе дадут отпуск в середине декабря? А что с дежурствами в Новый год?
– Я в новогоднюю ночь дежурила два года подряд. Думаю, этот Новый год буду встречать с тобой. А вот сутки первого числа могут достаться мне. Я не видела графика дежурств. Ты что придумал? Для какой цели я должна выпросить отпуск?
– Здравствуйте! А как же наша поездка в Лондон?
– Мы летим в Лондон? Когда?
– С девятнадцатого по двадцать пятое нас ждут в Королевстве, а после этого мы летим не домой, а на три дня в Питер. Ты должна оформить отпуск с восемнадцатого. Нас двенадцать дней устроят, – улыбался Илья, довольный реакцией Виктории. – Я должен познакомиться с твоим отцом и посмотреть колыбель революции.
– Илья, ты это сделал или только планируешь?
– Тур оплачен. Переводчик нам не нужен. Почему Лондон, а не Париж?
– Мне с тобой романтики хватает и без Парижа, а ещё я не хочу увидеть Париж и умереть, – весело говорила Вика, повиснув у Ильи на шее. – Я не знаю чем объяснить своё желание попасть в Лондон. Возможно, потому, что в последние годы он у многих на слуху, многие рвутся там учиться. Поговорю с заведующей, возьму все возможные дежурства до восемнадцатого. Скучать не будешь?
Поездка Виктории понравилась. Теперь они отдыхали в отпусках, планируя их заранее. Виктория выбирала страну для поездки, а всё остальное доверяла Илье. Для неё каждый маршрут был новым и совсем незнакомым. Они выкраивали неделю отпуска, чтобы побывать у родителей Виктории в Питере. Даже Софья Михайловна принимала Илью, как потенциального зятя, хотя ей очень хотелось побывать на свадьбе внучки. Три года не прошли, а пролетели.
Глава 6
В день тридцатилетия Викторию ждал сюрприз. Он начался с самого утра, едва она открыла глаза. Их спальня превратилась в цветочную оранжерею. В двух вазах, напротив кровати, стояли белые розы, а рядом с кроватью на тумбочках – бледно розовые. Они источали тонкий аромат. Вика улыбнулась, заметив в дверях Илью.
– Ты когда успел, сумасшедший? Зачем так много?
– Вместо обычного «Спасибо, дорогой»?
– Не просто спасибо, а огромное спасибо! – Вика повисла у него на шее, выпрыгнув из кровати. – У меня никогда не было такого количества цветов. – Сколько я должна тебе поцелуев?
– Если судить по количеству цветов, то шестьдесят. Четыре раза по пятнадцать, – он обнял её и поцеловал в висок. – Доставили сегодня утром. Дата у тебя «неприличная», чётная. Ирина просила поздравить тебя утром, заказав букет. Татьяна Ивановна звонила, предупредить о курьере с букетом. Один от родителей и один от меня. Только это ещё не всё. Давай завтракать, потом продолжим. – Времени на завтрак за разговорами ушло больше чем обычно. – Вика, я сегодня не смогу тебя подвезти на работу, хотя время у меня ещё есть, – говорил Илья в лифте. – У тебя пакет для коллег не тяжёлый? Доберёшься сама?
– Не волнуйся, я справлюсь, – ответила она, выходя из лифта и собираясь направиться к выходу.
– Виктория Сергеевна, держите ключи и добирайтесь сами на своём авто, а я поеду следом и прослежу. Документы в твоей сумке – я их подкинул. Нравится?
Во дворе дома, рядом с машиной Ильи, стояла машина Toyota Auris 2011 года, хэтчбек красного цвета с объёмом двигателя 1,6 и левым рулём.
– Ты, действительно, сумасшедший! – Вика уткнулась ему в грудь, – но я тебя люблю. Будешь сопровождать? – заглянув ему в глаза, спросила она. – Не переживай, я буду осторожна на дороге.
Она ехала знакомым маршрутом и думала о том, что Илья придумал хитрый ход, сажая её за руль своего авто. Ему стоило убедиться, что она водит машину, и водит хорошо. Поставив машину во дворе, она поднялась в отделение. Прошли почти пять лет с тех пор, как Виктория начала работать в роддоме. В конце смены в ординаторской собрался коллектив сотрудников, чтобы отметить её день рождения. После небольших посиделок с тостами, зашёл разговор о виновнице торжества, о её таком недалёком приезде и о работе. Чтобы как-то сменить тему, Вика улыбнулась и сказала:
– А вы знаете, что я родилась в этом роддоме ровно тридцать лет назад. Теперь сама принимаю детишек.
– А я тридцать два года назад пришла сюда работать после училища, а теперь выхожу через три года на пенсию, – акушерка посмотрела на Петровскую. – Может, я и вас принимала.
– Екатерина Семёновна, а в ваше время отказников было меньше? Я понимаю, что было проще – ясли, сад, стабильная работа и жильё, но нерадивые мамочки были всегда.
– За тридцать лет было всякое, но одно дело, когда ребёнок с патологией, мамаша пьющая, беременность нежеланная, а другое, когда обеспеченная семья оставляет ребёнка без всяких причин, просто потому, что так будет проще и легче. Был один случай, который оставил в моей душе глубокий след. Я года два уже отработала, когда молодые студенты отказались от одного ребёнка из двойняшек. Как отказались? Подписали документы под нажимом и обманом. Думаю, молодые родители так и не узнали об отказе.
– Как такое возможно?
– Возможно, Виктория Сергеевна. Ребятам было по двадцать лет. Студенты третьего курса, а дедушка близнецов профессор. Он всё и устроил. Девочка родилась первой и была, такой маленькой и худенькой против братца карапуза. Мальчика через сутки с мамой выписали в нарушение всех норм, а от неё отказались. Я думала, так бывает только в кино, но оказалось, возможно, и в жизни. Был случай, когда жена, родив ребёнка, из роддома вышла с двумя, забрав и ребёнка любовницы мужа, которая от него отказалась. Были случаи, когда мамаши одумывались через два-три дня, но они были редкими.
– На моём счету четыре случая отказа от ребят, которых я приняла. Сколько я не пыталась поговорить с мамашами, упиралась в глухую стену.
Она возвращалась домой, вспоминая рассказ акушерки. Вика знала, кто её предполагаемые биологические родители и где они работают. Светлана Андреевна и Алексей Иванович Климовы работали в клинике «Мать и дитя». Заведующая роддомом, где работала сама Виктория, была знакома с Климовыми. Её дочь Ирина училась в медицинском университете с сыном Климовых Виктором и была тайно в него влюблена. Знала она и профессора Зиновьева.
В начале сентября Викторию и Ирину отправили на областную конференцию акушеров-гинекологов и неонатологов. Здесь Ирина и познакомила Викторию с Виктором Климовым.
– Вика, а какой у тебя стаж? – разглядывая новую знакомую, спросил он.
– Пять лет здесь, год в Питере. Год назад я подтвердила сертификат, недавно получила первую категорию. Есть ещё ко мне вопросы? – она улыбнулась, с интересом глядя на молодого человека. Чем-то он напоминал её саму. – Тебе это зачем нужно? – спросила она и поняла: «Глаза! Только что они были голубыми, но стали менять цвет на более тёмный. Так бывает, когда я волнуюсь или на душе неспокойно».
– Нам в родильное отделение нужен врач. Я могу поговорить с матерью. Понимаешь, Светлана Андреевна берёт на работу только проверенных людей или по рекомендации специалиста, и не любит протеже нужных, но далёких от медицины людей.
– Думаю рано.
– Ты поговори о приёме, а я поговорю об увольнении. Вике нужно расти и развиваться, а у вас для этого условия лучше и зарплата.
Раиса Степановна Кострова пригласила Викторию через пару дней.
– Присаживайся. Мне Климова звонила, интересовалась тобой и твоей работой. Ирина рассказала о встрече с Виктором. Будешь увольняться?
– Меня никто не приглашал. Или я вам уже не подхожу?
– Сходи на собеседование после ночи, а решишь уволиться, не забывай о двух неделях. Заявление я подпишу. Мне за тебя не будет стыдно. Кто знает, как тут всё сложиться без меня, когда через год уйду на пенсию. Но хочу тебя предупредить: окончательное решение о приёме на работу принимает отец Климовой. У меня с этим старым козлом свои счёты, – Кострова замолчала на секунды, внимательно посмотрела на Викторию, вздохнула и продолжила: – Он у нас преподавал акушерство. Немолодой красавец профессор не пропускал ни одной юбки, а его дочь всего на четыре года моложе меня. Он её к нам рожать и привёз. Родилась двойня. От слабой девочки отказался сразу, а всё обставил так, подлец, что дочь была уверена, что девочка умерла и подписала отказ, думая, что подписывает согласие на захоронение. Ты, представляешь, как это «выглядело»? Восемьдесят второй год, где партия наш рулевой приказала, и член берёт под козырёк, если не хочет вылететь с волчьим билетом. Юридически всё законно, а совесть у кого можно купить, чью-то запугать. Выдали смене премию наличными и приказали молчать. Дочь он через сутки забрал, а взглянув на отказницу, сказал: «Прости, девочка». Что он при этом подразумевал, я не знаю. Может, испугался, что потеряв жену и воспитывая дочь в одиночку, не справится с двумя детьми? Девочку через время семья военного забрала. Заведующую, самую главную мошенницу, сразу перевели с повышением, а Катю и меня купили. Одно нас утешало – девочка попала в хорошую семью. Пока она не набрала вес, её приёмная мама каждый день приходила к нам. Чтобы ты сделала в той ситуации?
– Не знаю. Родившую мать, конечно, жалко. Она считала, что дочь мертва, но вашей вины в этом нет. Родившийся ребёнок попал в семью, а как он был оформлен неважно. Всё на совести тех, кто это придумал. Что вы могли в той ситуации? Всплыла бы правда наружу и что? Полетели бы чьи-то головы. Самое простое – отец и дочь поссорились, и матери вернули ребёнка. Только наши суды так нерасторопны, что процесс длился ни один год. Вот и вышло, что приёмная семья обязана вернуть ребёнка, к которому успела привязаться и полюбить. Кто знает, как было бы лучше?
– Ты так считаешь? Я не просто ненавижу профессора, я его презираю, а Ирину угораздило влюбиться в его внука. Меня одно утешает, что ему уже за семьдесят и век его не так долог. Ты, Вика, попробуй, а не получится, мы найдём другое место.
– Спасибо. У меня в этой клинике свой интерес. Я не могу пока рассказать всего, но позже поделюсь.
– Догадываюсь я о твоём секрете, но промолчу. Придёт время, сама всё расскажешь, если ни мне, то Ирине.
Перед встречей с Климовой Виктория всё же волновалась. Не знай, она подробности отказа, вряд ли приняла это предложение о работе. Теперь ей не просто было интересно посмотреть на семью Климовых, но и узнать, что они за люди. Она вошла в кабинет, где за столом сидела заведующая. При виде Вики она сняла очки, предложила присесть и, извинившись, ответила на телефонный звонок. Она минуты две разговаривала по телефону, видимо, отвечая невпопад, и рассматривала посетительницу. Лицо то бледнело, то приходило в норму. На вид ей было лет 45-50. Рост было не определить, а комплекция была средняя. Светлые волосы без седины были собраны в аккуратный пучок. Она хмурила брови, и взгляд голубых глаз становился синим. В нём отражался живой интерес.
– Я не вовремя? – смутилась Виктория.
– Эти рабочие моменты никогда не заканчиваются. Давайте ваши документы и расскажите коротко о себе. Раиса Степановна о вас хорошо отзывается, – она листала бумаги и продолжала: – вы же понимаете, что я должна убедиться в правдивости её слов. Почему вы не остались в Питере?
– После интернатуры я проработала там чуть больше года, но вынуждена была уехать по семейным обстоятельствам. Это не касалось профессии. Здесь друг моего отца нашёл мне работу. Так я прижилась здесь на пять лет. Я знаю, что вы не берёте людей со стороны, и не буду убеждать вас в том, что работу в роддоме мне нашёл уважаемый в вашем городе врач – решайте сами.
– Получить через шесть лет первую категорию – это прогресс.
– Это ещё и ответственность.
– Я возьму вас с испытательным сроком в две недели и сама посмотрю на вас в работе. Чем быстрее вы сумеете уволиться с прежнего места работы, тем раньше мы начнём сотрудничать, – говорила она, возвращая Виктории бумаги. – Я позвоню старшей сестре, она ознакомит вас с отделением, расскажет о порядке, ответит на все ваши вопросы. Вы должны знать, что вас ожидает в будущем. После увольнения с прежнего места, идите сразу в кадры, – Климова надела очки, позвонила и «передала» Вику старшей сестре. «Кого же ты мне напоминаешь, Виктория Сергеевна?» – думала она, оставшись в кабинете одна.
Через неделю после принятия на работу Вика, дежурившая в ночную смену, познакомилась ближе с Виктором Климовым. Он охотно рассказал о себе и своей семье, после того, как засыпал её своими вопросами и получил на них исчерпывающие ответы.
– Единственное, что портит мне жизнь последние двадцать лет – это поход матери в день моего рождения на кладбище. Ни на день раньше, ни позже, а именно в этот день. Пока я был ребёнком, мне было это неважно. А с возрастом я стал ощущать себя виновником. Как будто я виноват в том, что я здоровый лось, а сестра умерла при рождении.
– А что тебя раздражает? Я думаю, твоя мама навещает дочь в этот день утром, потом поздравляет тебя, или делает это наоборот. Трагедия в чём? Ты был лишён веселья или подарков? Отказывали в проведении праздника?
– Нет. Были и праздники, и подарки, и веселья, но мама была не со мной.
– Вить, ты меня за дурочку держишь? Когда мама была нужна в компании подростков, отмечающих день рождения или другой праздник? Я твоя ровесница, ты не забыл? В тебе говорит не обида, а эгоизм. Мама в память несёт сестре букет, а тебе устраивает банкет. Ты об этом не думал? Я уверена, что ты и не был с мамой у сестры. А пошёл бы, возможно, всё было бы по-другому. Тебе тридцать лет, а маме тяжело смириться с потерей даже теперь. Попробуй разделить с ней эту боль, поддержи, а не обижайся и всё изменится.
– Думаешь? Давай, сходим после работу куда-нибудь.
– Не могу. У меня есть друг и ему вряд ли это понравится. Мы можем дружить, как коллеги. Ты помог мне с работой, а на особую благодарность не рассчитывай. Лучше обрати внимание на Ирину Кострову. Как думаешь, я смогу присутствовать на операции твоего деда?
– Ему всегда ассистирует Светлана Андреевна. Поговори с ней. Деду всё равно, кто присутствует на его операции. Он не заметит ни присутствия группы студентов, ни отсутствия кого-то. Есть он, пациент и ассистент.
Виктория Сергеевна Петровская слышала о Зиновьеве не только негативные отзывы. Если он и был не очень хорошим человеком, то врачом он был первоклассным. В свои семьдесят два года он не ушёл из профессии, а продолжал консультировать сложные случаи и оперировать. Проработав в клинике полгода, она не пропустила ни одной операции, которые Андрей Степанович проводил в её стенах. Но, ни разу не видела его лица, а голос слышала только через маску. Февраль тринадцатого года она запомнила надолго. Стоя чуть левее и сзади от профессора, Вика наблюдала за его работой. Что-то случилось с ним в самый ответственный момент. Она не видела его лица, но поднятая рука к голове, говорила о проблеме с доктором. «Замените меня», – чуть слышно сказал он и отошёл в сторону. «Чего вы ждёте?» не выдержала Вика и, через секунду, встала на место Зиновьева. Источник кровотечения был устранён. Она вопросительно посмотрела на профессора. «Заканчивайте, – сказал он. – Спасибо. Зайдите позже в кабинет заведующей». Через полчаса Виктория Сергеевна Петровская стояла у кабинета Климовой. Осторожно постучав в дверь, она не ожидая приглашения, вошла и разглядела профессора без «операционной» одежды. Пожилой мужчина с короткой стрижкой седых волос без признаков лысения, смотрел на неё с нескрываемым интересом, слегка щурясь, голубыми глазами. Он был худощав, но не худой, с бледным, чисто выбритым лицом.
– Присаживайтесь, Виктория Сергеевна, – он снял очки. – Спасибо вам за помощь.
– Вы можете объяснить, что с вами произошло? – Виктория присела к столу в метре от Зиновьева.
– Зрение подвело, возможно, давление подскочило. Я, как вы заметили, далеко немолод. Почему вы решили помочь? Рядом был специалист высшей категории, но он медлил, а вы приняли решение сразу.
– Я видела ни раз, как вы работаете, о субординации и не думала, попыталась и сделала.
– Я слышал ты из Питера. Как ты оказалась у нас?
– Сбежала от неадекватного жениха. А бегут обычно туда, где не будут искать. Я родилась и, какое-то время, жила здесь. Мои родители из Питера, там живут мои предки, там я окончила университет и проработала год. С сентября две тысячи седьмого работала в роддоме на Власова, а сюда меня пригласила Светлана Андреевна, после моего знакомства с её сыном Виктором.
– Вернуться в Питер не хочешь?
– Я об этом не думала. У меня есть молодой человек, есть работа и крыша над головой. Наберусь опыта, чему-то научусь и, возможно, вернусь, – Виктория говорила спокойно и всё время смотрела на собеседника.
– Мы раньше не встречались? Мне лицо твоё, как будто, знакомо. Чего молчишь? – он улыбнулся.
– Вы позволите сказать правду? Мне сделать это непросто, да и вам услышанное, скорее всего, не понравится.
– Это интересно. Говори, я послушаю и сам сделаю вывод.
– Я родилась в один день с вашим внуком, а напомнила вам вашу дочь в молодости. Это покажется невероятным, но, скорее всего, я ваша внучка. Слишком много совпадений. Не ожидали?
– Бумеранг всегда возвращается, – грустно сказал он. – Ты приехала мне отомстить или наказать?
– За что? У меня прекрасные родители. Я выросла в семье, где меня любят. Я вообще первые годы о вас не знала. Да и зачем мне было ждать пять лет, если моей целью была месть? Это ваш грех, вам и расплачиваться. Захотите – покаетесь, не захотите – ваше право. Ваша дочь тридцать лет оплакивает своего живого ребёнка. Вам её не жаль? Да, девочка была слабой, но здоровой, а дед, ради своих амбиций, решил её судьбу. Я думаю, вам хотелось, чтобы дочь достигла большего, сделала то, чего не успели или не сумели вы. Получилось? Вы можете руководить факультетом, клиникой, чем угодно, но вы не можете изменить чужую судьбу, не сломав её.
– А как же ваши отношения с Виктором?
– Андрей Степанович, я похожа на сумасшедшую? С ним мы коллеги. Виктор знаком с моей подругой. Вы единственный, кому я призналась в возможном родстве. Заметьте, я не утверждаю, а лишь предполагаю. Об этом не знают ни мои родители, ни ваши дети. У меня не было и нет желания раздувать эту историю.
– Я видел, как страдает дочь. Я попытался всё исправить, но было поздно. Надеялся, что время излечит, а сказать правду с каждым годом становилось труднее.