– Это из-за разногласий с дедом?
– Это из-за нового места работы. Не расстраивайся раньше времени.
– Митя не звонил? Не обещал приехать?
– Он знает, что ты в лагере, да и был он у нас в июне.
– Жалко, что он женился на Наташе, а не на тебе, – грустно сказал Макс.
– Ты опять за своё? Митя счастлив в своей семье, а мы в своей. Разве не так? – Ксения заметила, что Макс достаёт из рюкзака наушники и поняла, что разговор закончен, и парень будет слушать музыку. «Что-то у Мити в семье происходит. Он приехал в этот раз на неделю один, отправив жену отдыхать. Почему нельзя было поехать вдвоём? Может дело в деньгах? – думала она, глядя на дорогу. – Не будь он один, я вряд ли заметила перемены в его отношении ко мне, и посмотрела на него ни как на друга и брата, а просто как на мужчину. В выходной я приехала к «туристам» на озеро и осталась на сутки в их компании. Может, мне показалось, но Митя в моём присутствии был похож на влюблённого юношу. Он так на меня смотрел, что у меня сердце замирало. А может это я в него влюбилась? В Митю нельзя не влюбиться. Его полюбил даже Виктор Николаевич с женой. Он искренний и быстро находит общий язык с любым поколением. С ним интересно Максиму, но и с Каменским он находит общий язык. Они общаются так, как будто знакомы давно. Виктор Николаевич, глядя на нас, сказал мне тогда: «Вот за кого нужно было выходить замуж» и был прав. Случайные прикосновения его рук, вызывали во мне столько нежности. Ну, накинул он мне на плечи куртку, руки задержал на плечах – ничего особенного. Подал кружку с чаем, чуть коснулся рук – случайность. Усадил ближе к костру, набросил полотенце на меня после купания – необходимость. Мне так хотелось в эти минуты оказаться в его объятиях. Я точно влюбилась. И что мне с этим делать? Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь в том, что, после получения второго диплома, потенциальные ухажёры интересуются не мной, а моим положением в компании. Да, их немного, они прямо об этом не говорят, но думают. Максим прав. В мои двадцать восемь не иметь друга – это клиника. А где его взять? Новые знакомства я не завожу, а всем старым и проверенным знаю «цену».
Порог свой квартиры Ксения и Максим переступили после обеда, заказав на ужин пиццу, а перед ужином их навестил Виктор Николаевич. Ксения занималась стиркой. Внук открыл дверь деду.
– Привет! – протянул руку дед. – Мне кажется, что ты подрос.
– Привет, дед. Есть немного. Ты хочешь поговорить с Сеней? Её так наши ребята прозвали. Я буду у себя. Зайдёшь?
– Зайду, дипломат. – Ксюша, я здесь не как начальник, а как отец. Наговорил тебе много лишнего, Прости, – сказал он, проходя следом за ней в кухню. – Чего ты молчишь? Тебе пяти дней не хватило, чтобы понять меня и простить?
– А что вы хотите от меня услышать? – присаживаясь к столу, спросила она. – Я на вас не сержусь, но боюсь не смогу больше вам доверять. Я вам слишком много доверяла, делилась всем, а вы, не поговорив со мной, сделали выводы. С понедельника я по графику в отпуске. В компанию я не вернусь. Извините.
– Ты с ума сошла? Бросаешь меня?
– Не передёргивайте. Компания работает стабильно. Вы справитесь и беспокоиться не о чем.
– А вы? Что будете делать вы?
– Не драматизируйте, Виктор Николаевич. Я найду работу, опыт небольшой у меня есть. Максим пойдёт в восьмой класс. Проблем я не вижу.
– Где ты найдёшь работу с такой зарплатой?
– Сократим расходы. Если вы беспокоитесь о внуке, он может жить там, где захочет в свои пятнадцать лет.
– Ты можешь работать и не общаться со мной? У тебя были планы. Сможешь от них отказаться?
– Могу, но не хочу. Я ходила на работу с удовольствием, а работать из под палки я не умею и не хочу. А что планы? Будет желание – можно будет к ним вернуться в другое время и в другом месте. Возможно, после отпуска я изменю своё решение, а пока мне сложно. Не стоит меня торопить. Идите к Максиму, ему есть, что вам рассказать, я стол накрою и позову вас ужинать.
Вернувшись из отпуска, Ксения заняла кресло руководителя, а Каменский уехал отдыхать, забрав с собой внука. Максим в сентябре пошёл в школу, а отношения между Ксенией и Виктором Николаевичем стали налаживаться. В ноябре парню исполнилось пятнадцать. Новый шестнадцатый год и Рождество они отметили в горах, вернувшись десятого января. В конце мая на приём к Ксении в офис пришёл Антон. Вот уж кого она не ожидала увидеть, так это его. Последние три года он не звонил и не объявлялся. Закончив с комплиментами в адрес Ксении, и поговорив пару минут ни о чём, он, наконец, задал вопрос:
– Как Максим? Как дела у него в школе? Как переходный возраст?
– У него всё хорошо. Сильно подрос. Переходит в девятый класс, без троек в восьмом. До конца недели сдаём свои учебники, получаем новые и уходим на каникулы.
– Где собираетесь отдыхать?
– Поедет с дедом в отпуск, потом в спортивный лагерь, а дальше посмотрим. Максим занимается хоккеем в клубе. На лето на три недели они выезжают командой за город.
– Ты так и не вышла замуж. Почему?
– А ты не догадываешься? Предыдущее замужество как-то отбило охоту на брак. Давай на чистоту: какое у тебя ко мне дело? Я не поверю, что ты пришёл просто поинтересоваться нашими делами. Извини, но у меня нет желания хвалиться успехами или плакаться тебе в жилетку.
– Я действительно пришёл с протянутой рукой. Я женился и у меня растёт дочь. Сейчас ей три года. Она родилась здоровым ребёнком, а сейчас ей нужно дорогостоящее лечение. Диагноз тебе ничего не скажет. Ты могла бы выступить поручителем, если я буду брать кредит в банке? Я хочу оставить в залог свою квартиру, но если сумма будет выше, банку нужна гарантия. У нас с женой есть хороший автосервис, и проблем с погашением не будет, – говорил Антон, не глядя на Ксению.
– Сколько ты хочешь брать, и как скоро нужны деньги?
– Порядка трёх миллионов, а нужны они в ближайшее время. Аня у нас поздний ребёнок, а для жены первый и желанный. Ты нам поможешь?
– Как назвали дочку?
– Анна-Виктория Терновская. Я тоже взял фамилию жены.
– С таким именем девочка должна победить болезнь. У меня есть предложение: ты мне даёшь реквизиты клиники, куда будут перечислены деньги и сумму. Мы заключаем с тобой договор, что ты возвращаешь мне сумму без процентов, скажем, через пять лет или в течение пяти лет, и я перечисляю деньги.
– У тебя есть такие деньги? – удивился Антон.
– Лично у меня нет, но ради твоей дочери – я найду их. Ты просишь помощь, я тебе её окажу, но на своих условиях.
– Ты меня удивила. Ты готова дать мне три миллиона без процентов на пять лет?
– Я дам тебе эти деньги без процентов, под залог квартиры и только в безналичном порядке. Решай.
– Спасибо. Я поговорю с женой и перезвоню тебе. В любом случае нужно её согласие.
«Что-то в твоём визите не так, – говорила Ксения вслух, когда за Антоном закрылась дверь. – Я была бы последней, к кому ты обратился за помощью, да и то не сам. Что ты задумал?» Через минуту она уже звонила начальнику службы безопасности Сафину с просьбой зайти.
– Сергей Ильич, вы помните Антона Каменского?
– Ксения Сергеевна, у меня нет склероза, хотя я не так молод.
– Он был у меня минуту назад, – сказала она и передала коротко разговор. – У меня такое чувство, как будто должно случиться что-то плохое. Я не верю не единому его слову. Узнайте всё о девочке как можно оперативнее. Я должна понять, чего он хочет. Да, ещё мне нужна информация по его квартире, и просьба не говорить пока Виктору Николаевичу о делах наших скорбных. Сделаете?
– Сделаю. Когда Антон в одиннадцатом освободился, я взял его под контроль. Он действительно женился, но не на мадам Терновской, а на её бизнесе. Хороший автосервис, доставшийся ей от мужа. Я выясню, что с его дочерью и квартирой. Вы намерены дать ему деньги?
– Если и дам, то не наличными. Всё зависит от информации, которую вы раздобудете, – сказала Ксения, думая уже о своём.
Антон не позвонил и не пришёл, а по информации Сафина, дочь Антона Аня была здоровым ребёнком и посещала частный детский сад, мама девочки подала на развод, а квартира Антона была выставлена на продажу.
– К чему ему разыгрывать театр? – глядя на Ксению, спросил удивлённо Сафин.
– Антон всегда считал меня не очень умной. Он рассчитывал, что я соглашусь, стать поручителем, он возьмёт кредит, получит наличные или откроет счёт, продаст квартиру и уедет с деньгами. Я предполагала, что моё предложение ему либо не понравится, если он врёт, либо он за него ухватится, если девочка больна. Теперь я не знаю чего от него ждать. Как вы думаете, он откажется от денег, которые я ему обещала?
– Вы думаете, он пойдёт на шантаж? Есть то, чем можно вас шантажировать?
– Меня он не тронет – я для него банковская ячейка, да и нет за мною ничего ни криминального, ни аморального. Думаю, Виктор Николаевич с охраной для него сложный вариант, а вот Максиму может угрожать опасность.
– Максим его родной сын. Думаете о похищении и выкупе?
– Я не исключаю такую возможность. Вы сами говорили, что окружение Антона полукриминальное. Значит, методы будут от закона далеки. Поговорите с Олегом и подскажите: как мне Макса обезопасить? Подумайте и решите, как действовать в сложившейся ситуации. В одном я уверена точно – Антон не откажется от трёх миллионов, если не запросит больше.
Глава 7
Двадцать седьмого мая в десять утра Ксения и Максим вышли из здания школы и сели в машину. Прежде чем повернуть ключ зажигания, Ксения позвонила по телефону и доложила: «Едем в квартиру деда».
– Долго это будет продолжаться? – недовольно спросил Максим.
– Прими это как игру в супергероя и злодея. Мы говорили с тобой на эту тему, – ответила Ксения, выезжая на дорогу. – Скоро всё закончится.
Пятый день Ксения передвигалась на автомобиле только после телефонного звонка, доложив о маршруте. Её сопровождали один-два автомобиля, меняясь и дежуря у подъезда. Она поговорила с Максимом, объяснив, почему он неделю не может «передвигаться» один. Они подъехали к дому Каменского в десять сорок, не зная, что в сумке Ксении и рюкзаке Макса есть жучки. Во дворе стояла неприметная иномарка, в которой их слушали. «Слушатель» видя, что они направляются в подъезд, расслабился, но через минуту напрягся услышав: «Брыкается, сука! Давай тащи его на выход в машину». Он вышел из машины, подождал минуту, но из подъезда никто не вышел. Открыв дверь подъезда и не заметив на месте консьержки, молодой человек пошёл к лифту, наткнулся на рюкзак Макса и открытую дверь пожарного выхода. Ему удалось заметить синюю Ниву, которая выезжала на проезжую часть. Доложив о случившемся, он позвонил в полицию и остался на месте до её приезда.
В одиннадцать тридцать в кабинете Каменского собрались четверо.
– Это моя вина, – сказал Сафин. – Как мы не учли пожарный выход. Да, дверь выхода долгие годы не открывалась, но это надо было просчитать. Они вошли в подъезд, приехав раньше Ксении Сергеевны, узнав маршрут. Она последние дни ездила только в два места. Дальше действовали наверняка, усыпив консьержку, а затем и наших. Дверь просто вывернули. Но они были в подъезде не первый раз и знали об этом. Где теперь их искать?
– Похититель должен выйти на связь и это будет не Антон. Им может оказаться кто угодно. Передадут заказчику, получат деньги за работу и исчезнут. Вопрос: где их могут держать и как долго? Их телефоны уже не в сети и вряд ли появятся, – говорил Олег.
– Что слышно о самом Антоне? – спросил Каменский. Он не мог смириться с тем, что не уберёг внука и очень волновался.
– Антон в своей квартире. В четырнадцать часов у него в суде слушание дела о разводе. Его «ведут». Будут новости – сообщат.
Сообщение на телефон Каменского пришло в двенадцать тридцать. В нём говорилось о пяти миллионах, которые должны быть перечислены завтра до двенадцати часов на указанный счёт.
– Почему нельзя вычислить владельца счёта?
– Почему нельзя? Можно, но это ничего не даст. У нас нет основания для обращения в банк. Если мы обратимся в полицию с подобным вопросом, решение получим не раньше понедельника. Поступят деньги на счёт, и если он привязан к телефону, владелец получит уведомление о пополнении счёта и сразу может перегнать их кому угодно и куда угодно. Это может быть счёт посредника.
– Чёрт с ними с деньгами. Где мне искать внука и Ксению?
– Ксения Сергеевна не так проста. Просчитав ситуацию, она не будет сидеть, сложа руки, прежде всего из-за Максима, – рассуждал Олег. – Теперь всё внимание на Антона. Он должен начать действовать.
Ксения пришла в себя и осмотрелась. Она сидела рядом с Максом на полу у стены. Крохотная комната с одним окном, забитым досками, небольшой проём в стене, закрытый решёткой из арматуры, сквозь которые проникал дневной свет. Нечто, похожее на дверь, запертое снаружи. Голова кружилась, и очень хотелось пить. Она зажмурила глаза, вспоминая, что произошло, и открыла их вновь
– Максим, сынок, приди в себя, – просила она, нежно проведя ладонями по его лицу, и прижала к себе.
– Очень пить хочется, – сказал Максим, открыв глаза. – А ещё мне страшно. Нас похитили, и будут требовать выкуп как в кино?
– Не бойся, я с тобой. Всё будет хорошо. Им нужны деньги – они их получат. Твой дедушка нас не бросит, – говорила Ксения, обняв подростка за плечи и прижав к себе.
– Ты сказала мне: «сынок»?
– А ты мне кто?
– Так непривычно и так приятно. Меня так никто не называл. Кто нас похитил?
– Не знаю. Может нас и не караулит никто. Сейчас проверим, – сказала она и начала стучать в дверь. Дверь не открыли, а в проёме «появилась» часть туловища и послышался голос:
– Чего шумите? Оклемались?
– Дайте воды. Здесь очень холодно и сыро, пахнет плесенью, дышать нечем.
– Воды принесу, а дышите через раз, – усмехнулся он собственному «остроумию». По голосу ему можно было дать от двадцати до тридцати лет. Через пару минут он принёс пол-литровую пластиковую бутылку с водой, просунув её сквозь решётку. – Держите и сидите тихо, хотя здесь вас всё равно никто не услышит.
– Послушайте, у мальчика может начаться приступ. У него аллергия на плесень, а ингалятор у нас в рюкзаке, – забирая бутылку с водой, сказала Ксения.
– Перебьётесь.
– Сеня, какой приступ? – удивился Максим, делая несколько глотков и передавая бутылку ей.
– Который ты изобразишь очень правдоподобно, когда он придёт в следующий раз. Нужно что-то делать пока он один. Макс, вспомни, куда и как бить, всё, чему тебя учили. Мне тоже страшно, и я тоже боюсь не справиться, но попытаться надо. Смотри на меня внимательно и повторяй, а потом сделаешь то же самое, но громко с закатыванием глаз. Ты должен сыграть роль всего две минуты, а в удар вложить всю силу и мастерство. Вся надежда на тебя, сынок. Он или они будут «караулить» меня, могут не поверить, не принять мою игру. Ты наша надежда на спасение. Понимаешь? Ничего не бойся – я буду рядом. Мы можем сидеть и ждать неизвестно чего, а можем попытаться выбраться. Что предлагаешь?
– Сеня, а мы давно здесь? Может нас уже ищут?
– Может и так, но, как минимум, ночь мы проведём с тобой здесь. Мы не знаем, который час, а те, кто это сделали, знают, чтобы собрать деньги на выкуп, нужно время. Вот и думай. Теперь ты понимаешь, к чему были все меры, которые тебе не нравились?
– Давай попробуем выбраться отсюда.
Через пять минут Ксения забарабанила в дверь и закричала:
– Откройте дверь, парню плохо, он задыхается.
– Отойди от двери, я должен тебя видеть, – произнёс парень за дверью. – Ты чего, парень, – он наклонился над ним, держа в поле зрения Ксению, и получил удар сложенными лодочкой ладонями Максима по ушам.
«Злодей» от боли упал, а Максим с Ксенией выскочили из помещения, закрыв и заперев дверь, прислушались и, крадучись, вышли в коридор, прихватив сумку Ксении со стола. Они сделали не больше десяти шагов, когда услышали звук авто. Хлопнула дверца подъехавшей машины и в проёме двери, метрах в трёх, появился молодой человек лет двадцати пяти. В руках он держал объёмный пакет.
– Опаньки! Как вы здесь оказались и куда собрались? – спросил он, улыбаясь, ставя пакет на пол и доставая из-за пояса пистолет. Пакет упал, по полу покатились пивные банки. Парень передёрнул затвор и направил пистолет на Максима. – Иди сюда, щенок.
– Иди, сынок. Помни, о чём я тебе говорила, – сказала тихо Ксения. – Иди, не бойся, – добавила она громче.
– Не бойся. Ты мне нужен, – он одной рукой обхватил Макса, прижал его спиной к своей груди и приставил пистолет к его виску. – Вы, мадам, станете спиной к стене и будете стоять смирно. Я знаю, на что вы способны и не подпущу близко. А дернитесь, я его пристрелю.
– Успокойся, я стою смирно и жду дальнейших указаний.
– Нужно было бросить тебя в подъезде, а не тащить с собой. Мне легче тебя пристрелить, чем торговаться, – направляя пистолет на Ксению, сказал он со злостью. – Чего вам не сиделось на месте?
– Не трогай её, отпусти меня, – делая шаг вперёд, как будто собираясь вырваться, кричал Макс и, улучив момент, нанёс удар пяткой правой ноги в пах.
Пистолет выстрелил, а парень согнулся, разжав тиски и опускаясь на колени. Ксения уже была рядом с ними. Она пнула пистолет ногой и опустила руку на плечо Максиму.
– Расслабляться рано. Посмотри в его машине, чем можно его связать и есть ли аптечка. – Макс вернулся с аптечкой и рулоном скотча, понимая, что его мама «добавила» стрелку. – У него должен быть телефон. Вяжи ему руки и ноги, а потом проверишь. Очнётся – поговорим.
– Сеня, у тебя кровь, – испугано сказал Максим,
– Я знаю. Не волнуйся. Найдём телефон, позвоним дедушке и тогда отдохнём. Какой ты у меня молодец: победил страх и нашёл выход. Я тобой горжусь.
– У него мой телефон, только карту заменил, – протягивая аппарат, говорил подросток, довольный похвалой. Он снял с себя футболку, надев джемпер на голое тело. – Сеня, держи.
– Где мы находимся? – спросила Ксения злодея, связанного по рукам и ногам. – У меня, по твоей милости не так много времени и, поверь на слово, мне тебя не жаль, – говорила она, прикладывая к ране пакет, найденный в аптечке, и сложенную футболку Макса. – Сколько нужно времени, чтобы сюда добраться?
– Минут тридцать. Это контора старого кирпичного завода, – говорил он обречённо. – Здесь и бомжей не бывает. Мы доски с собой привозили и двери, чтобы окно заколотить и дверь навесить.
Ксения набрала экстренный номер: назвала адрес, сообщив о пулевом ранении. По памяти набрала номер Олега, повторив ему сказанное минуту назад, и продолжила:
– Кому мы понадобились?
– Я его не знаю. Неделю назад познакомились в баре, он нам предложил хорошие деньги за непыльную работу.
– Чем должна была закончиться ваша работа? Что нас ожидало?
– Ничего. Он должен был позвонить завтра, а мы уехать, оставив дверь открытой. Кто знал, что вы такие прыткие? Может, договоримся?
– Договариваться нужно было раньше, – садясь напротив прямо на пол, говорила Ксения. – Вы могли получить эти деньги от меня и не заниматься похищением. – Она замолчала на минуту, чувствуя головокружение и слабость. – Максим, чтобы он тебе не говорил, не подходи к нему. Олег скоро приедет. Не пугайся, если я отключусь. Посиди рядом со мной.
– Тебе плохо? Футболка уже мокрая вся. Мам, я выйду и встречу скорую, чтобы не искали. Дождись меня, – говорил, чуть не плача, Макс.
Карета скорой помощи увозила Ксению. Максим отказался ехать домой, и Олег повёз его в больницу. Теперь они сидели вдвоём и ждали, когда закончится операция. Часы показывали семнадцать десять, когда к ним вышел доктор.
– Пулю прошла на вылет, большая кровопотеря. Сейчас её переведут в реанимацию. Будем надеяться, что всё обойдётся, – сказал врач, положа руку на плечо Макса. – Приходите завтра с утра.
– Я не пойду, я останусь здесь, пусть и до завтра. Это всё из-за меня, – говорил Максим, глядя на доктора. – Я хочу быть рядом, я её очень люблю.
– Что ты всё якаешь? А я хочу, чтобы ты поехал домой, поел, принял душ, переоделся и вернулся сюда, скажем на пару часов, но не больше. Твоё присутствие ничего не изменит часов десять, а когда она придёт в себя, ты должен выглядеть отлично. Посмотри, на кого ты похож. Согласен?
Максим большую часть дня проводил рядом с Ксенией, пока она находилась в больнице, и всё чаще, оставаясь наедине, называл мамой. Они не вспоминали о том, что произошло, но стали ещё роднее. Пока Ксения находилась в отделении, Максим жил с дедом, и привозил ей завтраки, которые готовила Алла Ивановна. В один из дней её навестила старшая сестра Антона.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Ольга Ивановна, присаживаясь на стул и поглядывая на Макса. – Максим совсем взрослым стал. Сколько мы не виделись?
– Ему было восемь, сейчас пятнадцать. Вы тоже изменились. Чувствую я себя уже нормально. Что заставило вас сюда прийти?
– Антона обвиняют в похищении, это не так. Он не виноват.
– Хотите сказать, что два отморозка, которые нас не знали, устроили похищение по собственной инициативе? Вам самим не смешно?
– Ты Антону можешь помочь. Многое зависит от тебя, – говорила посетительница, пропуская вопрос Ксении без ответа.
– Что же вы, в своё время, не помогли ему стать человеком? Вы из-за денег помогли ему упрятать Каменского в дом инвалидов, потом потакали ему во всём, не замечая нас с Максимом. Знаете, что он просил взять кредит, ссылаясь на болезнь дочери, а она была здорова? Предлагал в залог квартиру, а сам выставил на продажу. Когда я поставила свои условия, решился на похищение. Ладно, ему плевать на бывшую жену, но похищать собственного сына ради выкупа – это слишком. Теперь приходите ко мне и просите помощи для человека, который любит только себя и деньги. Сколько он вам пообещал?
– Ты многого не знаешь.
– Чего я не знаю? Что вам купили квартиру за услуги? Что он женился на мне, чтобы стать опекуном наследника компании? Что возвращение Каменского поломало его планы? Что он женился в третий раз не на женщине, а на её бизнесе? Что пуля, которая угодила в меня, могла достаться Максу? Я не хочу о нём не только говорить, но и думать. Вам не было до нас дела семь лет. Это не я неблагодарная особа, это вы беспринципные и бессовестные люди. Заявление о похищении писал Виктор Николаевич. Если хватит смелости, обращайтесь к нему. Уходите.
Ксению, по её просьбе, выписали через неделю долечиваться дома. Тринадцатого июня она вышла на работу, проводив Виктора Николаевича с женой и внуком в отпуск. Чувствовала она себя хорошо и планировала отметить свой день рождения в выходной с Катей и её мужем, где-нибудь в ресторане. В среду двадцать второго числа ещё до работы она приняла три звонка и курьера. Курьер принёс букет и торт от Берестова, а позже позвонил и Алексей Иванович. Позвонили Каменские, отдыхающие в Италии, позвонил Митя. На работу она ехала в хорошем настроении и в красивом, элегантном наряде. Рабочий день начался с поздравлений коллег. Ксению не покидало ощущение небольшого праздника. Рабочий день прерывался на приём визитёров в лице партнёров с букетами и подарками, а в конце работы ждал ещё один сюрприз. Выходя из офиса, она увидела Дмитрия, который ожидал её с букетом.
– Заехал тебя поздравить, – вручая букет и целуя в щёку, сказал он буднично, как будто приехал не за двести километром, а с соседней улицы. – Ты отлично выглядишь.
– Почему не дождался выходных? Ты утром звонил, и я твои поздравления приняла, – растерялась Ксения.
– Скучал, а до выходных ещё три дня, – шутливо сказал он. – Знаешь, позвонил и так захотел тебя увидеть, что не мог отказать себе в удовольствии. Ксюш, я не нарушаю твоих планов? Что у тебя сегодня на вечер?
– А у тебя?
– Я намерен обо всём забыть часов на двенадцать, пока не надоем тебе, а потом вернусь к своим делам.
– Что-то случилось? У тебя всё в порядке?
– Не волнуйся. Всё как часто бывает в последнее время и без изменений.
– Раз у тебя есть двенадцать часов, мы едем домой, оставляем там подарки и цветы, и в ресторан. Если не напьёмся, то хотя бы поужинаем. Я с отъездом Максима живу на сухом пайке. Поехали.
Они сели каждый в свою машину и поехали в квартиру Ксении. Дмитрий помог с цветами и подарками. Пока хозяйка расставляла в вазы букеты, гость обошёл квартиру.
– Митя, почему вы не приезжали так долго? Мы виделись в ноябре, а сейчас июнь.
– Вы уехали на Новый год, а больше праздников и не было, кроме Женского дня. Три дня я решал проблемы отца. Да, и чем старше мы становимся, сестра, тем мне обиднее, что ты до сих пор одна. Может, хватит ждать свой идеал и осмотреться вокруг?
– Митя, у меня всё нормально и нет повода жаловаться на судьбу. Мне нравится работа, у меня есть семья, машина, квартира, нравится мой отдых, увлечения. Я довольна таким «одиночеством». Я не хочу заводить новые знакомства, мне хватит старых и проверенных друзей.
– Ты боишься повторить ошибки?
– Я давно ничего не боюсь, никому ничего не доказываю, знаю, чего хочу, и меня не смущает чьё-то мнение о моей персоне. Я далека от идеала и совсем не стремлюсь изменить мир, который меня окружает.
– Обещаю больше не затрагивать эту тему. Как Максим?
– Боюсь сглазить, но хорошо. Знаешь, после этого похищения, мы стали ещё роднее. Я, сама того не ожидая, назвала его сыном. Он так радовался, и теперь, когда мы одни, называет меня мамой, так робко и так стеснительно. Мальчишке пятнадцать лет, а он и не знал почти этого слова. В детстве ещё говорил: «Это Ксюша, она мне как мама», потом только Ксюша, а с лета прошлого года я для него и его друзей стала Сеней.
– Зубы не заговаривай. Что за похищение? Кого похищали?
– Мить, это было месяц назад. Не стоит эта история внимания.
– Рассказывай обо всём.
– Ну, хорошо, не сердись, – сказала она и коротко рассказала о событиях конца мая.
– Почему ты мне не позвонила, когда попала в больницу. Ты мне перестала доверять?
– Я перестала тебя расстраивать. Сколько можно плакаться тебе в жилетку? Митя, всё обошлось, я через неделю была уже дома. Не сердись.
Ужин в ресторане затянулся. Они танцевали не первый танец, когда Ксения поймала себя на мысли, что танцуют они впервые. Ещё никогда они не танцевали вдвоём. Были случаи, когда Митя, утешая, часто обнимал её, и она помнила его руки, но они никогда не касались так нежно. Она положила ему на грудь свою голову и почувствовала как дорог ей этот молодой мужчина. «Только музыка и любовь делают человека счастливым», – вспомнила она когда-то услышанную фразу.
Такси доставило их из ресторана домой около одиннадцати вечера.
– Как же я устала от этих каблуков, – присев на диван и сняв туфли, жаловалась Ксения.
– Ты редко в них ходишь, хотя на каблуках ты выглядишь сногсшибательно, а это требует жертв. Ты что-нибудь хочешь?
– Спасибо тебе за вечер, – улыбнулась она. – Я иду спать.
– Прими душ и отдыхай. Уеду рано, а доберусь – позвоню. Спокойной ночи, – сказал он, направляясь в комнату Максима.
Ксения приняла душ, погасила свет и прошла к себе, прикрыв дверь. «Я сказала Мите, что ничего не боюсь. Боюсь! Боюсь себя, боюсь, что не справлюсь со своими чувствами, – думала она, лёжа в кровати. – Когда началась моя любовь к нему? У него уже была и есть Наташа. Митя слишком порядочный, да и мне нельзя падать в его глазах. А если это не любовь, а интерес и желание заполнить пустоту рядом с собой? Митя не заслуживает такого отношения. Господи! Как же трудно делать вид, что у меня всё в порядке и при этом желать оказаться в его объятиях, почувствовать его дыхание, его руки и губы», – думала она, поднимаясь с кровати и подходя к окну, из которого струилась прохлада. Летняя ночь опустилась на город, но он ещё не спал. Лунный свет слегка освещал спальню, и в светильнике не было необходимости. Все мысли были обращены к Дмитрию. Тихий стук в дверь прервал их.
– Входи, я не сплю, – предложила Ксения, не поворачивая головы.
– О чём думаешь? – спросил он, положа руки ей на плечи.
– Если скажу: о тебе, поверишь? – повернув голову на бок, улыбнулась она.
– Я тоже думаю о тебе. Думаю больше, чем хотелось бы, – ответил он, развернул её к себе лицом и прижал к груди. – Прости, я не вручил тебе подарок. Здесь образ святой Ксении, – он положил футляр на подоконник. – Будет у тебя ангел-хранитель. Ксюша, ты не волнуйся, я сейчас уйду.
– Спасибо, – ответила она каким-то чужим голосом. – Ты всегда меня понимал, но не сейчас. Останься, – сказала она, глядя ему в глаза, в которых отражался лунный свет, и сама испугалась своих слов.
Дмитрий поцеловал её нежно. Поцелуй был не долгий, но далеко не братский. За ним последовал ещё один и ещё. Он снял с её плеч ночную рубашку, и она стала спадать. На мгновение она задержалась на бёдрах Ксении, сделав её похожей на ожившую статую. Он смотрел на неё, переводя взгляд сверху вниз. «Какая ты красивая», – сказал негромко, и тот же путь проделали его руки. От его жаркого поцелуя, на который ответила, перехватило дыхание. Казалось, что земля уходит из под ног, а сердце сейчас выскочит из груди. Рубашка упала на пол. Ксения почувствовала, что с ней твориться что-то странное. Она стояла неподвижно, а где-то в глубине сердца рождалась трепетная нежность. Её никогда не боготворили прежде. Никогда в жизни она не испытывала такого удивительного желания – отдать себя. Она почувствовала его дыхание, мир перевернулся, и её понесло куда-то далеко. Туда, где правят только чувства. Самовольное тело и отключенный разум не стремились «воссоединиться». Парение в невесомости сменилось падением в бездну. Они уснули, не разжимая объятий, с улыбкой на лицах.
За окном занимался рассвет, когда Дмитрий, смотревший на спящую Ксению минуты три, разбудил её поцелуем.
– Ксюша, мне нужно ехать. Прости, я не смог молча уйти, – говорил он, присев на край кровати, гладя её по голове. – Это была лучшая ночь в моей жизни.
– Ты кофе выпил? – спросила Ксения, садясь и прикрываясь простынёй.
– И кофе выпил, и душ принял, – улыбнулся он, беря её ладонь в свои руки. – У меня в четырнадцать суд, а в одиннадцать развод. Я приеду в пятницу после работы.
– Нет. Не нужно приезжать, – возразила она, не глядя на Дмитрия, и вынула ладонь из его рук. – Прости меня. Я виновата, что позволила себе лишнее, я не должна была этого делать. Всё что было – это ошибка. Что ты скажешь Наташе?
– Ничего. Я давно не бью копытом, имея роскошные рога.
– Что?
– Наташе не интересно, что происходит со мной. Обещай мне позвонить, когда придёшь в себя и примешь правильное решение. Я буду ждать, – сказал он, поднимаясь и целуя её в лоб.
Замок входной двери щёлкнул. Ксения поднялась с постели, обернулась простынёй, прошла в гостиную и посмотрела в окно. С высоты третьего этажа она видела, что Митя поднял голову и, заметив её в окне, помахал рукой. Проводив взглядом его машину, она направилась в душ. Часы показывали пять тридцать утра. «Я не идеалистка, я – идиотка. Почему я приблизила его и оттолкнула? Эта ночь и для меня была лучшей за всю мою небогатую жизнь. Ни с Романом, ни тем более с Антоном, я не испытывала того, что дал мне Митя. Чем он меня не устраивает? – спрашивала она саму себя вслух. – Я боюсь, что он перестанет быть мне другом, так и не став любовником. Митя замечательный, мы друг друга понимаем без слов, и внешне он мне очень симпатичен. Что мне ещё нужно? Мне двадцать девять, а я ещё верна своим принципам. Кому это нужно? Кто от этого страдает или выигрывает? Хватит рассуждать, подруга! Ты думаешь не о себе и Мите, а о Максиме. Парню будет шестнадцать. Он не ребёнок и понимает больше, чем тебе хотелось бы. Тебе не хочется, чтобы мальчишка наблюдал картину несложившихся отношений с кем-либо, не хочешь вызвать у него ревность. Отсюда вся неуверенность. Да. Если я и дальше буду об этом говорить и думать, мой мозг взорвётся, а выхода я так и не найду. Хватит!»