Loe raamatut: «Виктория», lehekülg 14
– Меня зовут Дмитрий, Дмитрий Ветров, – волнуясь, сказал он, протягивая ей паспорт. – А это жена моего старшего брата с сыном Матвеем, – говорил он, показывая фото. – Ему исполняется три года в мае. Я видел фото вашей семьи в журнале. Скажите: Ваш муж имеет возможность нам помочь? У него свой бизнес, он вращается в таких кругах, к тому же Вы знакомы с Тихомировым. Я не прошу безвозмездной помощи. Мне нужен займ, – говорил он, называя сумму и сроки.
– Деньги нужны на операцию племянника? Грачев вернется через пару дней, не раньше. Вам лучше встретиться с ним. К Тихомирову мне неудобно обращаться даже с такой просьбой. У нас с ним отношения не те.
– Тогда мне придется похитить Вашего ребенка. У меня нет другого выхода. Одну третью часть суммы нам удалось собрать, кредит нам не дают, так как мыс женой брата официально не работаем, да и живем в другой области. Брат три месяца на заработках, но это пока большого результата не дает.
– Дмитрий, вы в своем уме? Делаете мне такие заявления. Вас не смущает, что я могу пойти в полицию и рассказать об угрозах и готовящемся похищении? Вы мне угрожаете. Почему? На что Вы надеетесь?
– У меня нет другого выбора. Если я не сделаю то, что задумал, Матвей умрет, я не могу допустить этого. Я не хочу причинять неудобства Вашим детям, я готов нести наказание, но только после того, как помогу племяннику. Что Вы скажете полиции? Что отчаявшаяся семья, готовит похищение Вашего ребенка? Вам поверят на слово? Мне нужно бояться ни полиции, а службы безопасности Вашего мужа. Поэтому я и разговариваю с Вами открыто. Да, я очень рискую оказаться трупом раньше, чем сумею помочь, но в этом риске есть маленький шанс.
– Тебя же возьмет при передаче выкупа, если не полиция, то служба безопасности.
– Вы кино насмотрелись? Мне не нужны наличные деньги. Вы оплачиваете операцию, а я возвращаю ребенка. Парень у Вас взрослый, он поймет, что по-другому не получается и с ним ничего не случиться.
– Ты что-то не додумал в своем плане, раз рассказал мне об этом.
– План действительно «сыроват», но у меня есть два-три дня до их возвращения. Думаете, мне приятно обсуждать эти вопросы с Вами? Дайте мне стоящий совет, и я откажусь от задуманного.
– Почему я?
– Да потому, что Вы можете попросить, и Вам не откажут. Я проходил практику в компании Тихомирова, но сейчас меня не пустила охрана даже на порог, хотя отзыв я получил вполне достойный. А Ваш муж, как-то помог моей сестре. Она узнала его по фото в местном журнале, рассказала мне, я навел справки. Я Вам скажу больше: Ваш Грачев никогда не был знаком со Светой, матерью Матвея, никогда не встречался с ней, хотя видел ее один раз и помог.
– Дима, похищение решит одну проблему, но создаст новые. Тебя арестуют, если ни как исполнителя, то, как заказчика. Ты это понимаешь? Вместо диплома, ты получишь срок, если не за похищение, то за шантаж. Должен быть другой выход. Сестра обращалась в фонды, к спонсорам?
– Вы, видимо, невнимательно меня слушали. Мы не местные, и всем здесь до нас нет дела. Где же найти такого доброго дядю? Операция, это ни гора разбитой посуды. Среди моих сокурсников много ребят из состоятельных семей. У нас с ними нормальные отношения, но никто из них не предложил мне больше пяти тысяч. Виталий, муж Светы, за три месяца заработал одну пятую часть операции. Мне нужны эти две третьи от суммы операции, и я должен добыть их любым способом.
– А, если Грачев оплатит операцию добровольно, похищения не будет?
– Не будет. Только он не пойдет на это. Под возврат денег нужна гарантия. У нас одна гарантия – «трешка» в нашем городе. Но кто ее купит на пятом этаже в «хрущевке»? – говорил он, не глядя на Викторию. – Вы дадите мне деньги без гарантии, под расписку у нотариуса лет на пять? Тоже не пойдете на это? Думаете, мне самому это все нравится?
– Я пойду! Матвей лежит в нашей больнице? Я слышала вашу фамилию, но это не мой пациент.
– Здесь, в Вашей больнице.
– Пойдем, горе похититель. По-хорошему, тебя надо бы сдать в полицию. Тебе сколько лет? Веди меня к вашему врачу.
– Двадцать три. Я университет оканчиваю летом. Брату скоро двадцать шесть, Света на год моложе. Она по специальности медсестра. Доктора зовут Олег Николаевич.
– Жди меня здесь и без фокусов. Не заставляй тебя искать.
Она отсутствовала минут пятнадцать. Переговорив с врачом, которого хорошо знала, Виктория взяла реквизиты больницы и вышла из кабинета.
– Поехали, заберем мою дочь из сада и будем действовать дальше. Но прежде, я хочу поговорить с твоей сестрой. Пригласи ее, я подожду.
Мама Матвея оказалась молодой женщиной невысокого роста, худощавая, с темными кругами под глазами от недосыпа и частых слез, но аккуратно причесанная и опрятная.
– Здравствуйте Светлана. Я разговаривала с доктором, сына вашего прооперируют на следующей неделе. Вам осталось немного потерпеть. У меня к тебе один вопрос: как ты познакомилась с Виктором и что между вами произошло? Говори, как есть. Мне твой помощник рассказал о своем плане, но я хочу услышать от тебя совсем о другом.
– Я подрабатывала по вечерам в ресторане небольшой гостиницы. Клиенты бывали разные. Один, подвыпивший, за мою несговорчивость, ударил по подносу и вся посуда, вместе с ужином оказалась на полу. Был скандал, а Виктор сумел конфликт уладить, и все расходы оплатил. Еще утешал меня и сказал, как его зовут. Больше мы с ним не виделись. Вы не сдадите Диму в полицию? Это я нашла здесь журнал, с фотографией вашей семьи на обложке, но не думала, что Димка придумает такой выход из ситуации. Одно я знаю точно, он бы не причинил вреда вашему ребенку.
– Не переживай. У меня нет пока причины жаловаться на него. Извини, нам еще сегодня многое нужно успеть сделать. Пока, – она, не оглядываясь, пошла к выходу, уверенная в том, что Ветров следует за ней. Уже сидя в машине, Вика набрала номер телефона Тихомирова.
– Добрый день, Сергей Викторович. Карпова беспокоит. Вы не заняты? Я могу говорить?
– Что у Вас случилось, Виктория Андреевна? Вы не балуете меня звонками.
– Сергей Викторович, Грачев приедет не раньше чем через два дня, а мне срочно нужны деньги, – сказала она и назвала сумму. – Вы мне ее одолжите на время?
– Вы решили в его отсутствие сбежать от него за границу? – пошутил Тихомиров.
– Деньги нужны на операцию трехлетнего Матвея Ветрова. Завтра пятница, потом два выходных, а время не ждет.
– Кто родители мальчика?
– Мама медсестра, отец временно нефтяник, а дядя студент, оканчивает университет.
– Подъезжай, Виктория Андреевна, в офис. Будем решать Вашу проблему.
– Вот так, одним звонком Вы решаете чужие проблемы?
– Со стороны, я согласна, это выглядит довольно просто. На деле все далеко не так. Одно время, мне предлагали создать фонд помощи, но я отказалась, – говорила Виктория, глядя на дорогу. – Надо либо руководить фондом, либо лечить. Лечить детей у меня получается лучше, чем знаний контролировать нечистых на руку чиновников, поэтому, изредка, обращаюсь к состоятельным людям за адресной помощью. Поверь, положительных результатов от подобных просьб гораздо меньше, чем отказов. А этот звонок, мне может обойтись очень дорого. Видишь ли, у меня есть, как это ни странно, и свои понятия о чести, кроме чувства ответственности и долга.
– Простите меня, Виктория Андреевна. Я не мог не рассказать всего. Во-первых, я очень надеялся на помощь, а во-вторых, Вам было бы легче морально перенести то, что я задумал, не получись первого.
Забрав Дашу из сада, они втроем поехали к Тихомирову. Он сам разговаривал не менее получаса с Дмитрием, вызвав к себе кого-то из подчиненных.
– Я оплачу счет полностью, а деньги, собранные вами, вы оставите на реабилитацию мальчика. Но у меня будет к тебе одно условие: ты напишешь мне расписку на одну третью суммы с погашением в течение пяти лет. Я хочу, чтобы ты после окончания университета работал в одной команде со мной. Это будет моей небольшой гарантией, получить молодого и перспективного специалиста. Согласен? А сейчас, пригласите ко мне Викторию Андреевну.
– Спасибо Вам огромное. Я Вас не подведу.
– Виктория, присядь на секунду, – попросил Тихомиров. – Где ты нашла этого парня? – спросил он, глядя на нее пристально. – Я приобрел почти готового специалиста.
– А я, кажется, приобрела головную боль. Я обещала Виктору больше не встречаться с Вами, и не обращаться к Вам ни с какими вопросами и просьбами, – говорила Вика с досадой. – Я знаю, что поступила в данном случае правильно, но нарушила слово.
– Я поговорю с ним сам. Дай мне такую возможность. Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы не понимать, что рубишь сук, на котором сидишь. Сама как? Про сына и его достижения я знаю. Ты запомни одно: Грачев не может тебе запретить всего того, чего ты хочешь. Он может посоветовать, ограничить, но не лишить тебя возможности самостоятельно принимать решения в ситуациях, которые он сам не может оценить. Как дела в семье?
– Сергей Викторович, я очень счастлива. Не знаю, как долго это продлиться, но мне так хочется надеяться, что все надолго. Он очень изменился и мне это нравится. Для меня у него нет запретов. Это, скорее всего, ревность, которая не имеет под собой основания. Я пойду? Спасибо Вам за помощь.
Потом Вика пригласила Дмитрия к себе домой. Здесь за ужином она многое узнала из жизни братьев и семьи одного из них. Провожая гостя, Виктория просила забыть о разговоре, который состоялся в парке. «Нам с тобой будет легче общаться, если мы забудем о первых минутах нашего знакомства. Согласись», – говорила она. «Спасибо Вам огромное. Простите меня. Я ничего плохого не желал ни Вам, ни детям, – отвечал он. – Я Ваш должник».
Глава 12
Больше недели Егор рассказывал и показывал матери фото с подробными комментариями. Вике казалось, что при воспоминании о недельном путешествии у сына в глазах появляются блестки.
– Мам, я так за вами с Дашей скучал. Целый день на ногах, а к вечеру они уже не идут. Кажется, сейчас до подушки и усну, а вспомню вас и заскучаю. Без поцелуя на ночь, без пожелания доброй ночи, так и засыпал. Мне очень все понравилось, но вас не хватало.
Виктория рассказала Виктору о звонке Тихомирову и о визите к нему. Реакция его была неоднозначна. Он сразу вспылил, метал гром и молнии. Вика пережила «бурю» эмоций. Успокоившись и подумав немного, пришел к выводу, что она поступила правильно. Матвею была сделана операция, мальчик быстро шел на поправку. Три недели Виктория Андреевна начинала свой рабочий день с визита в его палату. Дмитрий Ветров получил диплом экономиста и теперь работал в компании Тихомирова. Окончив шестой класс с пятеркой даже по английскому языку, Егор перешел в седьмой, опережая своих сверстников на три года. Десятилетний Юбилей в июне отмечали «с размахом». Пятнадцатое июня был четверг, но праздник переносить не стали. На семейном совете было принято единогласное решение: утром отправиться в парк, куда их отвезет отец, на развлекательную программу (автодром, ролики, тир, батут, мороженое), а потом пообедать с приятелями дома, задув на торте свечи. Вечером поужинать своей семьей. Пока друзья из секции переодевались к праздничному столу, Вика отправила Егора в супермаркет за молоком для коктейля. За Егором увязался Никита Тихомиров. В последние полгода мальчишки, как-то незаметно, сдружились. Встречались они не часто и всегда на нейтральной территории, но отношения поддерживали и в телефонном режиме.
Ребята, сделав покупки, шли мимо стоянки, когда задняя дверь одной из машин открылась, и, человек, шедший за ними следом, просто втолкнул их в машину на заднее сидение. Все заняло секунды, и оба мальчика «отключились». Машина, не нарушая правил, выехала со стоянки, оставив пакет с продуктами на земле. Картина, показанная камерами по периметру, показалась охране странной. Проверили пакет, где лежали продукты, чек и смартфон, она позвонила абоненту «мама» и в полицию. Виктор позвонил Полянскому, и они вдвоем поехали в супермаркет, который был рядом. Виктория позвонила Тихомирову и пригласила его приехать к себе домой, как можно быстрее. После беседы с полицией и просмотра телекамер, они уже знали, что машина в угоне, а лица похитителей видны не четко. День рождения был испорчен. Гости, не успев собраться, разошлись, а Виктория не могла сдержать слез. Она ждала звонка от похитителей, но его не было.
– Вика, они не позвонят, – говорил Полянский. – Почему они не воспользовались телефоном Егора? Они позвонили бы по нему, а потом избавились, а они второй час молчат, не звонят ни вам, ни Сергею Викторовичу. Здесь что-то не так. Вспоминайте, мужики, кому в последнее время перешли дорогу? Кто на вас имеет большой зуб, что рискнул на похищение? Кто им нужен в первую очередь? – спрашивал он, когда на телефон Тихомирову пришло сообщение: «Завтра передашь пять миллионов. Место и время сообщим позже». Сообщение было отправлено с телефона Никиты.
– Теперь хотя бы ясно, кто объект похищения, – говорил он. Вспоминайте, Сергей Викторович, думайте.
– Кроме увольнения водителя Никиты, он же был его охраной, за мной нет больше грехов, – ответил Тихомиров нерешительно и назвал фамилию и имя. – Я никому ни в чем не отказывал. Новых контрактов не подписывал. Я вообще собирался в отпуск через неделю. А увольнение было не моей прихотью, а необходимостью. Расстались мы мирно, но я до сих пор сомневаюсь в его профессионализме и бескорыстии. Мутный он какой-то. Он проработал больше года. Возил в школу и обратно сына, в бассейн, на тренировку, но в последнее время вел себя, как будто он не работает в доме, а, в мое отсутствие, хозяин в нем. Он, кстати, знал, что Никита будет на дне рождения Егора.
– Сергей Викторович, позвоните ему, попросите помощи в поисках, обещайте взять назад. Ссылайтесь на то, что он лучше знает Вашего сына, – попросил следователь. – Пусть это будет холостой выстрел, но начинать с чего-то надо, или Вам трудно это сделать морально?
– Какая мораль, если ребята пропали? Я позвоню прямо сейчас. Пусть сюда едет?
– Звоните, но до этого продиктуйте мне его телефон, – говорил следователь, записав номер и передавая его Полянскому. – Нужно проследить, кому и куда он будет звонить. Я задницей чувствую, что он может быть причастен. Не смотри на меня так, нет у меня другой версии, а о педофилах я стараюсь не думать. Запись с камер ничего не дает. Физиономий и отпечатков с машины в нашей базе нет. Что ты предлагаешь? – обращался он уже к Полянскому.
Они сидели за кухонным столом, переговариваясь в полголоса, отправив Викторию с Дашей в детскую. Вика слышала по тону, что они: то спорят, то мирно ведут беседу. Кто-то приходи, уходил, был шум, который быстро закончился. Прошло часа три, после того, как она отправила сына в магазин. Виктор вошел в детскую.
– Вика, мы сейчас на время уедем. Не открывай никому. Будем надеяться, что отыщем Егора.
В это время, в подвале дома, расселенного под снос, сидели Егор и Никита. Они были связанны между собой за запястья веревкой. Один из похитителей, забрав телефон Никиты, уехал, а второй сидел на ступенях у входа в подвал.
– Никита, нам надо отсюда выбираться. Пока он один, мы можем это сделать, – говорил Егор шепотом, совсем не уверенный в успехе. – Ты бегаешь хорошо? Я начну сейчас притворяться, а ты испугайся по-настоящему, чтобы он поверил. У меня астма раньше была, я знаю, как это выглядит со стороны.
– Мне страшно, Егор. А если у нас ничего не получиться? Пока они нас не бьют, может, сидеть тихо? – прошептал Никита.
– А ты подумай: если нас украли не ради выкупа, а с другой целью, что с нами могут сделать? Давай попытаемся. Слушай меня и не трусь, мне самому жутко.
Егор начал сразу кашлять, потом ему стало не хватать воздуха, и Никита закричал. Спустившийся охранник вывел мальчишек на свежий воздух, усадив у входа в подвал. Он не на шутку испугался и присел на корточки рядом с ребятами спиной к спуску в подвал. «Ты парень как? Тебе легче?» – спросил он, а вместо ответа Егора, получил от него удар в лицо ногой, не удержал равновесие и скатился по немногочисленным ступенькам к двери подвала. «Бежим! – сказал Егор, хватая Никиту за руку, к которой сам был привязан. – Смотри только под ноги, нам нельзя спотыкаться», – говорил он на ходу, держа курс на высотные дома. Они бежали минут десять, и Егору становилось плохо по-настоящему. «Аптека? – спросил он редкого прохожего, и, получив указания, потянул Никиту за собой. – Мне плохо, «Сальбутамол», – сказал он, переступив порог аптеки, садясь прямо на пол. « Позвоните в полицию, нас украли, – показал веревку на руках, сказал Никита. – Помогите ему». Аптекарша взяла с полки упаковку и протянула Егору. Он перевернул баллончик и на вдохе впрыснул лекарство, прикрыл веки.
Прошел еще час. Виктория была, как во сне. Она даже не поняла, что звонит ее смартфон. Номер был не знаком, но она ответила на входящий звонок.
– Виктория Андреевна? Я работаю в аптеке на Сизова 21/ 1. Здесь у меня два мальчика прячутся. Попросили позвонить в полицию и Вам. Вы когда приедете?
– Приедет мой муж. Они с полицией уже ищут мальчишек. Я сейчас позвоню. Спрячьте ребят. Можно, трубку Егору? – Сынок, как ты родной? Как Никита? Потерпите, папа скоро приедет, – говорила она, плача, захлебываясь слезами, набирая телефон Виктора. – Витя, мальчики на Сизова 21/1, это аптека. Поторопись, – рыдая, просила она. – Они нашлись, – обняла Дашу, которая, глядя на слезы матери, начинала плакать. – Все хорошо, моя радость. Все с мальчиками хорошо. Успокаивайся, я тебя сейчас покормлю. Дождемся Егорку, все вместе задуем свечки на торте. Не плачь, солнышко мое. Мама тебя напугала? Прости меня, – беря дочь на руки, говорила она. – Я и сама сильно испугалась. Мы с тобой сейчас умоемся и нарядимся для праздника.
В квартиру приехали Виктор с Егором, Тихомиров с Никитой, следователь и Полянский. Отцы решили, что сыновьям домашняя обстановка поможет при снятии показаний. Когда процедура была закончена, следователь ушел. Егор больше молчал, а Никита в очередной раз рассказывал, какой план придумал Егор, как он ударил мужчину, как они быстро бежали, и как потом Егору стало по-настоящему плохо.
– Егор молодец! – сказал отец, похлопав сына по плечу. – Мало придумать план, надо его еще попытаться осуществить. Сын не побоялся рискнуть, а это поступок.
– Парень поступил, как настоящий мужчина, – поддержал его Полянский.
– Мам, теперь астма снова вернется? Жалко ребят подвел. Сам пригласил, и исчез, – сокрушался Егор, сидя на диване и положив голову на плечо матери, которая крепко его обнимала.
– Ты же знаешь, что тебе быстро бегать нельзя. Плюс к этому страх за Никиту, сильное волнение. Посмотрим неделю, может все и обойдется. Не нужно раньше времени паниковать. У тебя, как с настроением? Хочешь, позвони ребятам, у нас все же готово. Вместо обеда устроим ужин. Бабушка с дедом приедут в субботу, а вот умыться и переодеться вам с Никитой придется. Ну, как? Давай звони, я накрою стол в кухне, а взрослые устроятся в гостиной. Не дадим испортить праздник, – говорила Вика, глядя на сына.
– Спасибо, мам. Я позвоню и в ванную. – Никита, праздник не отменяется, – обратился он к Никите, сидевшему со своим отцом напротив них.
Компания ребят собралась быстро. Всем было интересно: куда пропали Егор и Никита и что вообще произошло? Вика накрыла на стол, помощников было много. Взрослые оставили детей в кухне за столом, а сами расположились в гостиной. Им самим необходимо было прийти до конца в себя. В ход пошел даже коньяк. Свечи на торте Егор с Дашей задували около девяти вечера. Тихомиров уезжал с сыном в десятом часу, вызвав водителя.
– Сергей Викторович, понаблюдайте за Никитой в выходные. Пока они с виду такие же, но как бы ни пришлось нам обращаться к психологу. Хорошо, если все это пройдет без следа. Мне, скорее всего, придется пить успокоительное средство литрами.
– Вика, ты сильная, и ты справишься. Ты вообще молодец. Сама держишься, ребятам помогла переключиться, а ведь тебе ни до этого. Думаю, мальчики справятся. Для них все обошлось без насилия, а значит, похоже на приключение. Спасибо за ужин и приятную компанию. Береги, Грачев, жену и помни наш разговор.
Убрав остатки праздничного ужина, перемыв посуду и наведя порядок, занялись водными процедурами. Внешне Егор выглядел спокойным, но Вика настояла на успокоительном на ночь. Уложив детей спать, родители еще долго переговаривались в полголоса, обсуждая сегодняшнюю ситуацию. Виктор, скорее почувствовал, чем услышал, что Вика уснула. Ему вдруг пришла в голову мысль о том, что вот так же, как он сегодня переживал за сына какие-то три-четыре часа, она переживала за него больше трех месяцев. «Как же трудно и больно жить в неизвестности? – думал он. – Каким нужно обладать характером, чтобы не сломаться, не впасть в истерику и не показывать окружающим свою слабость. Она у нас особенная. Таких женщин, как она больше нет. Наверное, бывают лучше, хуже, но Вика единственная и неповторимая для нас. А Егор? Ему всего десять лет, а он не только силен в математике. Как же верна пословица: «Что имеем, не храним, потерявши – плачем». Когда я научусь хранить то, что так дорого и необходимо»?
Виктору исполнился в июле сорок один год, тридцать шесть лет исполнилось Вике. Даше через два месяца исполнялось четыре года. События месячной давности постепенно ушли на второй план. Отпуск они решили провести все вместе. Билеты были куплены на двадцать третьего июля, которое было воскресеньем. Сегодня была среда, и до отпуска Вики оставалось два рабочих дня. Егор с нетерпением ждал поездки. Вчера он приехал к матери на работу самостоятельно на маршрутке. Он хорошо знал маршрут, и мог спокойно добираться из дому до клиники, от школы домой или от школы до клиники. Ему стоило только позвонить и сказать, что выезжает или приехал. Нельзя было убивать инициативу на корню. Он с ребятами со двора мог пойти в кино или на аттракционы, при этом Вике не обязательно было просить его друзей, которые были старше, за ним присматривать. Егор был ответственным малым и не давал пока матери повода лишний раз волноваться. Хотя, при необходимости, он, наверняка, мог и соврать. Мальчишка отдыхал на каникулах, имея свои небольшие поручения по дому, и родители старались ему больше доверять.
Виктория Андреевна ехала привычным маршрутом в детский сад, придерживаясь крайней правой полосы, показывая правый поворот. Впереди загорелся зеленый свет, и притормаживать на светофоре не было необходимости. Перед ней ехала машина, которая тоже поворачивала направо. Она уже повернула, и откуда взялся внедорожник, летящий на красный свет, она не видела. Удар в левую часть машины, развернул ее Тойоту, а внедорожник уже въехал в зад машины, ехавшей перед Викой. Если бы ни правый руль в ее машине, смерть была бы мгновенной. Левая передняя дверь ее Ауриса, была искорежена и вдавлена в салон. Пострадала сильно и Мазда, машина, ехавшая впереди. До приезда медиков Викторию трогать не стали. Полиция и неотложка приехали почти одновременно. Теперь две кареты скорой помощи доставляли пострадавших в ближайшую больницу. Вика была без сознания, но пульс, хотя и очень слабый, был. Правая часть головы и лица были в ссадинах, а в правой нижней части груди была рана. Доктор, принимавший Викторию, подсказал, кого нужно искать в телефоне пострадавшей. Виктор приехал в больницу, когда там уже минут сорок шла операция. По дороге он позвонил в детский сад, потом своей матери, попросив взять такси и забрать Дашу из детского сада. Ждать его в квартире и не вдаваться в подробности в разговоре с Егором до его возвращения. Теперь он не находил себе места, узнав подробности о состоянии Вики. Сердце от волнения готово было выскочить из груди, а часы, как будто замерли. Ему хотелось кричать, выплеснуть страх и боль, скопившуюся в груди и распирающую ее, наружу. Его крепкие нервы не выдерживали, понимая, что его Вика находится на грани.
– Не падайте духом, – сказала пожилая санитарка, глядя на Виктора. – У Алексея Михайловича золотые руки, он обязательно справится. Вы сходите в часовню во дворе, поставьте свечку, да молитву прочтите, Вам самим легче станет.
– Я и молитв не знаю, и иконы для меня на одно лицо, – тихо и растеряно говорил он. – Вы думаете, все обойдется? Как бы мне хотелось в это верить.
– А Вы и верьте. Как же без веры? Вы просите своими словами у той, на которую, взглянув, поверите. Хуже не будет, ступайте.
Виктор вышел из больницы и направился к больничной часовне. Она была пуста. Со стен на него смотрели святые лики. Он был в храме крайний раз, когда крестили Егора, лет семь назад. Его тронули за плечо. Обернувшись, он увидел немолодую женщину, которая держала в руках тоненькую свечку.
– Здесь нет никого, да и стесняться не время. Сюда все идут за помощью, с верой и надеждой. Я Вас провожу. Поставьте свечу, и попросите о помощи, как чувствуете. Бог милостив, – тихо сказала она.
Виктор смотрел на икону, и тихо просил, ему казалось, что она обязательно ему ответит. Слезы сами, помимо его воли, бежали по щекам, а он их даже не замечал. Он зажег свечу, поставив ее рядом с другими, и правая рука сама поднялась перекреститься. «Спаси ее! Умоляю! Ради детей наших, – просил он. – Нам нельзя ее потерять». Он вышел из часовни и вернулся в отделение чуть спокойнее и увереннее в успехе операции. Когда из операционной вышел доктор Данилов, Виктор не хотел верить своим глазам.
– Что с Викой? – спросил Грачев, не узнав своего голоса.
– С Викторией Андреевной все будет хорошо. Пройдемте в кабинет. Присаживайтесь, – предложил Данилов. – Операция была сложной, но мы справились. Был разрыв доли печени, отсюда большая кровопотеря. Сломаны два ребра. Отойдет от наркоза, ее посмотрят невропатологи. Ссадины и раны на лице неглубокие. Мы их не зашивали, а просто обработали. Переливание крови поможет нормализовать давление. Успокойтесь. Она сильная, справится. Хотите выпить?
– Нет. Спасибо. Меня дети дома ждут, да и за рулем. Когда я смогу увидеть ее? Опасность остается? Чем я могу ей помочь? Что-нибудь нужно? – взволновано задавал Виктор вопросы.
– Ее жизни, в данный момент, ничего не угрожает. Ее скоро из операционной переведут в реанимационное отделение. Туда Вам нельзя. Она будет находиться под постоянным наблюдением, – говорил он, наливая в небольшой стакан коньяк. – Сейчас не самое лучшее время для подобной беседы, но другого может, не случится. Вы простите мне мою предыдущую встречу с Вами. Мне очень нравится Виктория, но она мне не давала даже повода. Мне трудно сказать, на что я надеялся. Она предотвратила трагедию в моей семье, дружит с моими детьми, считайте, что я сегодня сумел вернуть ей часть своего долга, – говорил он усталым голосом, выпив коньяк. – Она права в том, что я научился брать, и не умею отдавать. Мало того, что в свое время оставил ее, умудрился и оскорбить, – говорил Данилов, словно оправдываясь. – Через десять лет, теперь уже пятнадцать, она меня просто не замечает, хотя дружит с дочерью и сыном. Я запретил им эту дружбу. Но кто меня из них послушал? Моей дочери Женьке семнадцать, и я вдруг подумал: а что будет с моей дочерью, если с ней поступят вот так? Я не просто испугался, я был в ужасе. Это ведь моя дочь! Я перестал докучать Виктории в день ее рождения два года назад. Я видел, как она приняла букет от Вас, потом от моих детей. Мои цветы, какими бы они роскошными не были, находили место в урне. Вы следили за ними, а я за Вами. Кстати, кто этот седой мужчина, который был с ними?
– Ее отец. Зачем вы мне все это рассказываете? Это ведь Вы подтолкнули меня к разводу, – вспоминая прошлое, сказал Грачев.
– Неправда. Вы знаете лучше меня, что это ложь. Я лишь предположил развитие тех событий, о которых мечтал сам, а Вы свои решили ускорить. На развод подала Виктория. Вы ведь не рассказали ей о нашей встрече? Знай, она о ней, Вам не надо было бы уходить, для этого не было повода. Но он Вам был нужен, и Вы его нашли. Мы оба с Вами осознаем, что не созданы для семьи не изменив чего-то в себе, мы боимся этих перемен, как черт ладана. Боимся, что не станем другими, такими, какими нас ждут увидеть, но не будем уже и прежними. Разница лишь в том, что ваших детей воспитывает хороший человек, а мои воспитывают себя сами. Ваша Виктория обязательно поправится. Я сделаю все, что от меня зависит. Езжайте домой, и приезжайте утром. Заберите ее вещи в приемном покое, а телефон на посту. Простите за откровенность. Она нужна была скорее мне, чем Вам.
Возразить Данилову было не в чем, и Виктор, попрощавшись с ним, покинул кабинет. Проезжая мимо злополучного перекрестка, Виктор отметил, что, скорее всего, машины увезли на эвакуаторах, но это в данное время его мало интересовало. «Вика жива, а это главное. Егор взрослый он поймет, что с матерью что-то случилось. Как ему все помягче объяснить? А Данилов? Он во многом, если ни во все, прав, и профессионал. Я слышал разговор двух докторов в коридоре. Господи, дай ей силы справится со всем этим», – думал он по дороге домой.
– Егор, сынок, тут такое дело. Мама попала в аварию. Сделали операцию. Доктор говорит, что все будет хорошо, – выдавил из себя Виктор, не зная как преподнести это сыну.
– Мама аккуратно водит машину. Как это произошло?
– Ее и еще одну машину сбил внедорожник. Пострадавших пятеро, двое тяжелых. Это пока все, что я знаю. Пока мама не придет в себя, полиция ее тревожить не будет. Свидетели, конечно, найдутся, да и регистратор с машины снимут.
– Когда мы ее увидим? – спросил Егор, на глаза которого наворачивались слезы. – С мамой все будет хорошо?
– Утром поедем. Сейчас она после наркоза в реанимации. Я тебе обещаю, что все с нашей мамой будет хорошо. Ее оперировал отец Жени и Темы. Мне не веришь, позвони ему. – Мам, ты останешься или поедешь домой?
– Я позвоню отцу, сынок, что остаюсь. Ты, если хочешь, чтобы Егор был спокоен, успокойся сам. На тебе лица нет. Иди, прими душ, а я разогрею ужин. Завтра я пришлю Оксану, и не спорь. Пока Вика в больнице, она и за детьми присмотрит и вас голодными не оставит. Как же теперь с отпуском быть? Вика его так ждала.
– Поедем позже, пусть только поправится. Ты помнишь меня в клинике? Теперь я понимаю, что ты чувствовала. Как же мне плохо, мам. Я там чуть с ума не сошел. Господи, пусть она поправится!
– Будем надеяться на хорошие новости. Держись, не раскисай. Доктор сказал: ждать до утра. Будем ждать!
– Пап, я позвонил Теме, а мне перезвонил его отец. Он уверен, что мама обязательно поправиться, – доложил Егор.
