Loe raamatut: «Виктория», lehekülg 9

– Успокойся. Я тебя не обманывала. Я всегда говорила: «когда вернется папа». Я боялась тебе сказать о маме, да и не знала как. Как сказать, чтобы ты понял? Чтобы меньше тосковал, чтобы помнил и любил, как раньше, – говорила она, обнимая мальчика.

– Я тебя люблю, – плача, говорил он. – Сильно люблю. Она папу случайно толкнула или специально? – спрашивал он, глядя на Вику с надеждой.

– Ты сейчас о чем говоришь? Где ты это слышал и от кого? Меня рядом не было, и я не знаю таких подробностей.

– Дедушка с папой разговаривал по телефону. Я случайно подслушал. Он так и спросил: – «Она тебя случайно толкнула или специально?», а потом сказал: – « Если бы не погибла, сидела бы вместе с братом». Дядя Олег в чем-то тоже виноват?

– Давай не будем гадать. Ты пока не расстраивай деда этими вопросами. Бабушка вернется, расспросим ее. Папа задержится, но мы сможем разговаривать с ним по скайпу. Пусть это будет не так часто, зато мы его будем видеть и слышать. Потерпи, дорогой.

– Вика, а мы сможем сходить на кладбище? Я потерплю.

– Давай в выходной с утра. Договорились? Поехали домой.

Егор набрался терпения и ждал, а вот терпению Вики пришел конец. Она с чувством радости и одновременной тревоги шла на прием к врачу, а вышла с диагнозом: беременность шесть недель. Она была счастлива. Теперь она не думала о том, как сложатся их отношения с Виктором, она думала только о том, чтобы сохранить ребенка. У нее были хорошие отношения с Егором, волчий аппетит и прекрасное настроение. Четвертый месяц Макарские оплачивали Егору детский сад и передавали ей конверт с деньгами, через консьержку. У них не было ни финансовых, ни бытовых проблем. Одиннадцатого апреля она узнала пол ребенка, а тринадцатого числа вернулся Виктор. Он сам позвонил ей и попросил привезти Егора. « Зачем из возвращения делать тайну? Мы разговаривали с ним пять дней назад, и у него было прекрасное настроение. Что могло случиться?» – думала она, подъезжая к дому родителей Грачевых. По голосу Виктора, она поняла, разговор будет не из приятных, и не стала снимать плащ, чтобы скрыть под ним свой округлившийся живот. Виктор по дому передвигался в коляске. После бурной встречи и объятий с сыном, он попросил его дать возможность поговорить с Викой и пригласил ее в кабинет.

– Привет! Спасибо за Егора. Дай я тебя поцелую в знак благодарности. Я его не узнаю. Ты его случайно не заколдовала? – спросил он, пытаясь улыбнуться, но улыбка оказалась натянутой.

– Здравствуй, – поцеловав Виктора в щеку, сказала Вика. – Как твои дела? Какие планы? Как ты поступишь с Егором, пока не перейдешь на костыли? Если нужна моя помощь, я готова ее продолжить.

– Ты и так больше трех месяцев помогала. Мы теперь сообща справимся. Не переживай.

– Что произошло в горах? Или это семейная тайна?

– Большие деньги ведут к большим проблемам. Меня и Лизу просто хотели убрать. Меня, как основную фигуру с доски, а ее, как исполнителя и свидетеля всего замысла. Я кое о чем догадывался, кое-что сопоставил, предусмотрел. Но в живых, Вика, я остался не поэтому. Тебе нужны подробности?

– Уволь! Егор задал мне вопрос о том, как тебя толкнула Лиза: нарочно или случайно? Я сослалась на то, что ты сам расскажешь.

– Зачем ты это сделала? Как я ему это объясню? – вспылил он.

– Вить, ты сейчас хочешь меня в чем-то упрекнуть? А, как я могла ему рассказать о смерти матери? Я и молчала, пока он не подслушал разговор деда с тобой, и обвинил меня в том, что я ему соврала, и мама уже не вернется. Ты его отец. Найди такие слова. Я очень рада, что смогла вам всем помочь. Может не все получилось, но извини, как смогла. У меня опыта в общении с детьми маловато. Ты даешь мне отставку? Я правильно понимаю?

– Речь не о Егоре, а о нас с тобой. Я дал тебе надежду и не оправдал ее. Я не хочу, чтобы ты видела меня таким. Встану на ноги, тогда и поговорим.

– О какой надежде ты говоришь? Постой! Ты решил, что переспав с тобой, я согласилась взять Егора только ради того, чтобы привязать тебя и парня к себе? Вернуть, таким образом, приняв твое предложение? Ты это имеешь в виду?

– Не совсем так, но близко. Это ведь я предложил подумать и принять нас с Егором. Но я тогда не знал, что все обернется таким образом. Мало того, что ты возилась три месяца с Егором, теперь еще и за мной ухаживать надо.

– Грачев! У тебя не с ногами проблемы, а с головой. Я давала согласие или повод к этому? Почему ты уверен в том, что, будучи абсолютно здоровым, я дала бы тебе это согласие? Ты просил меня подумать, но я не приняла твоего предложения. Да, я поддалась своим желаниям, или, как ты говоришь, потребностям, но я ни на что не рассчитывала, – говорила негромко Вика. – Особенно на твою благосклонность. Я помогла по старой дружбе. Если ты не забыл, Егор мой крестный сын. Ты мог допустить мысль, что я отказалась бы помочь мальчишке, не пообещай ты вернуться ко мне? Ты глупец, Грачев. Если ты хотел меня обидеть, у тебя это хорошо получилось. Мы можем с тобой не видеться вообще, я не навязываюсь, но с Егором я буду встречаться тогда, когда мальчик этого захочет. Я буду проводить с ним столько времени, сколько смогу, нравится тебе это или нет. А с тобой, я разговаривать не буду даже тогда, когда ты сможешь отплясывать, если и не кадриль, то танго, и не надо мне ставить условия. Ты не только глуп, ты еще и слеп, и твоя самоуверенность в правильности своих поступков подтверждает это. Прощай. Да, детский сад оплачен до конца месяца, а ходить вам в него или нет, решайте сами. Кстати, именно там, он научился, хорошо, читать, считать и дружить. В машине вещи Егора. Будь добр, поручи их кому-нибудь забрать.

Вика была расстроена разговором. « Зачем ему нужно было затрагивать тему наших отношений? Разговор мог коснуться его здоровья, планов, вопросами о Егоре, а его понесло в призрачное будущее. Глупец! Ты сам все испортил. Пусть так и будет», – думала она, возвращаясь домой. Егор звонил ей через день, как правило, к вечеру. Через десять дней, она предупредила его, что уезжает на две недели в Москву, но связь по телефону продолжила, и легла в отделение на сохранение. Выписавшись из отделения, она уже знала, что Егор отдыхает с бабушкой в санатории, а потом едет с отцом на море. Он рассказывал ей обо всем, звоня по скайпу, минут по двадцать и всегда передавал привет от бабушки или отца. Но, ни разу Виктор не позвонил сам. Вика и Егор не виделись два месяца. Мальчику две недели назад исполнилось шесть лет, и они с Викой решили двадцать девятое число провести вместе. Виктория была с понедельника в очередном отпуске. Она подъехала к дому и ждала его у ворот, а когда он вышел из калитки, вышла из машины, чтобы обняться.

– Привет! – радостно сказал Егор. – Я тебя сто лет не видел, – обнимая за шею присевшую Вику, – говорил он. – Вика, у тебя будет ребенок? А когда?

– Девочка родиться в конце сентября. Будет у тебя названая сестра. Давай, мы с тобой поедем в настоящий лес и устроим там настоящий пикник? Я взяла все, что для этого нужно. Вот только резиновых сапог у тебя нет, но это поправимо. Будем ехать мимо кладбища, заедем навестить моих родных. Мне скоро трудно будет втискиваться в машину, а значит, я не смогу приехать туда.

Они купили сапоги в местном магазине. Прошли к милым сердцу Вики родным, положив цветы и конфеты, и поехали на окраину леса. Оставив машину, Вика взяла пакет с едой и второй с пледом, снарядила своего товарища и повела его знакомиться с природой. Они весь день провели вместе, и Егору удалось увидеть и шуструю белку и колючего ежика. Ему нравился и птичий пересвист, и то, как много знает Вика о лесе, травах и деревьях. Они дважды перекусывали, рассказывая при этом разные истории. Было около семнадцати часов, когда они возвращались к машине. Егор увидел рядом с машиной Вики машину отца, и его самого, который стоял рядом.

– Пап, мы такой пикник с Викой устроили, а сколько всего видели в лесу. Я тебе потом обо всем расскажу. У меня скоро сестра родится, – говорил он взахлеб.

– Не пугай папу. Сестра у тебя названая, – поправила его Вика.

– Да, пап, названая сестра. Но это, ни сколько не хуже, чем родная сестра. Вика ее хочет назвать Дашей. Она так смешно толкается, когда с ней разговариваешь. Как будто что-то понимает, но ответить не может.

– Что у вас еще нового, о чем я не знаю? Какие тайны? – спрашивал Виктор, разглядывая Викторию и сбитый этой новостью с толку.

– Нет у нас от тебя никаких тайн, а все секреты видны на мне невооруженным глазом. Егор это тоже заметил сразу. Ты его забираешь?

– Я хотел поговорить с тобой, – нерешительно начал он.

– А увидав меня в таком положении, передумал? Я понимаю, неожиданно. Но если разговор важный – я согласна поговорить, а если бредовый – дождись пока я рожу.

– Егор, давай в машину. Нам еще в бассейн надо.

– Пока, Вика, я позвоню, – сказал мальчик, целуя Вику в щеку и занимая место в машине отца.

– К чему было делать из всего этого секрет? – спросил Виктор, глядя на нее пристально.

– Вить, мы с тобой за полгода виделись один единственный раз, когда ты вернулся, да и разговора у нас с тобой не получилось. Так, что не было у нас ни возможности, ни повода для задушевных бесед. А в свои редкие звонки из-за границы, ты меня спрашивал: – «Как дела?» Я знала наверняка, какой ответ тебя устроит, да и у меня все было прекрасно, я так тебе и отвечала.

– Ты не обижайся. Это видимо ревность за Егора, да и как-то неожиданно все для меня. Но я рад, что ты станешь мамой. Ты в этом положении еще обаятельнее. Мы поедем. Пока.

– Пока. Удачи. А я, пожалуй, немного задержусь, – сказала она, помахав Егору рукой. «Он рад, – сказала она, глядя в след уезжающей машине. – А уж, как я рада, – улыбнулась она, положа руку на живот.

Уже на следующий день, она посетила детский магазин. Все что нужно, было в таком изобилии, что глаза разбегались, а внутренний голос прямо кричал: «купи, купи, купи». Вика сама себе дала слово, брать только на первые два месяца, только самое необходимое с учетом осени. Яркие цвета она не любила никогда, а вот бледно-розовый, персиковый, бежевый цвет ей нравился. Но конверт на выписку, она купила молочного цвета. Он был не просто нарядным. Он был легким, с виду, прямо воздушным, но для осени теплым. К нему были куплены в тон два чепчика и комбинезон из мягкого трикотажа. «Начало положено. Нарисуем, Даша, список всего необходимого, и будем, между прогулками, пополнять твой гардероб. Только я тебя, дочка, очень прошу: ты не спеши, будь умницей», – спускаясь по лестнице к выходу, тихо говорила Вика.

Глава 8

Виктор приехал первого июля к ее больнице и ждал ее у машины с букетом. Виктория была в отпуске, но приехала на работу забрать свои вещи, освобождая место для нового врача, так как после очередного отпуска уходила сразу в декретный. Здесь ее и застал звонок Виктора.

– По какому случаю цветы? – спросила Вика, подойдя к нему.

– Давай поговорим, – предложил он, вручая ей букет.

– Сделаем так: езжай за мной следом, остановимся у парка, там погуляем и поговорим. Мне полезно гулять, – сказала она, села в машину, положа букет рядом, и выехала со стоянки. Минут через десять остановила машину, вышла, перекинув сумку через плечо, поставила машину на сигнализацию и ждала, когда Виктор сделает то же самое.

– О чем пойдет речь? – спросила Вика, глядя на Виктора.

– О ком будет правильнее. Как ты думаешь, стоит ли Егора и дальше водить в сад? Сам он особым желанием не горит, но и дома начинает скучать.

– Вить, ему шесть лет. Ему интереснее со сверстниками, чем с бабушкой. В саду не только играют, они друг у друга что-то перенимают, пусть и не всегда полезное. Их там чему-то учат и не дают скучать. Вообще, по-хорошему, ему бы уже и в школу можно пойти. Но с одной стороны рано, с другой стороны было бы интереснее. Хотя я сама себе противоречу. Первый класс он у тебя одолеет за полгода. Мальчишка умеет читать, писать, считать. Какая там будет программа? Может, пройденный материал? Я не знаю, что тебе посоветовать. Дай ему самому выбрать, чем заниматься. Главное, не давай сидеть часами за планшетом. Пусть лучше читает.

– Где ты сейчас видела читающих детей? Они больше «сидят» в интернете.

– Будь хитрее, папаша. Скажи, что на интернет ты установил лимит, выбрал тариф не более часа в день. Что тебя еще волнует? Давай присядем за столик в кафе. – Она сделала заказ на пломбир с сиропом и пломбир с тертым шоколадом. – У тебя не изменился вкус?

– Я не помню, когда ел мороженое в последний раз, да еще в кафе.

– Егор любит пломбир с вишневым сиропом и молочный коктейль. Здесь его хорошо делают. Это тебе к сведению. На чем мы остановились?

– Ты на меня все еще сердишься за разговор по приезду?

– Я о нем даже не вспоминаю. Прошло почти три месяца. Я понимаю, что ты был расстроен своим положением, но обвинять меня было не в чем. Ты сказал, что справитесь без меня, и я не стала настаивать. Все в прошлом. У меня в квартире, в одной комнате, осталась мебель, купленная специально для Егора. Перед тем, как уехать, Макарский не стал перевозить из вашей квартиры некоторые вещи Егора. Счел, что купить новые будет проще и меньше мороки. Вещи я тебе вернула, а мебель осталась. Вам стоит ее вывезти.

– Пусть стоит. Тебе через время пригодится для дочери.

– Смеешься? Ей нужно родиться, и вырасти лет до пяти.

– Вика, а кто отец девочки? – решился на вопрос Грачев.

– Святой дух. Ни имя, ни фамилия его тебе, ни о чем не скажут. Зачем тебе это знать? – не глядя на Виктора, ответила она. – Мне проще считать, что его нет и дочка только моя.

– Если он не будет претендовать на отцовство, я мог бы стать для нее отцом, а для тебя мужем, – неуверенно предложил Виктор.

– Ты решил меня таким образом осчастливить? А ты спросил: хочу ли я за тебя замуж? Не хочу! Единственное, чего я хочу, это то, чтобы Даша родилась здоровым ребенком и в свое время. Остальное меня меньше всего волнует.

– Вика, не заводись. Я предложил то, что посчитал разумным. Мне нет разницы, кто отец ребенка. Я люблю тебя и буду любить нашу дочку, как ты любишь Егора, – говорил он, беря Вику за руку.

– Разговор на эту тему мы прекращаем и никогда к нему не возвращаемся. У вас своя семья с Егором, а у нас с дочерью будет своя. Извини. Я пойду, – она выдернула свою руку и неспеша направилась к машине.

В следующий раз он приехал через день в квартиру Виктории.

– Ты не сказала, что в очередном отпуске. Ты, как переносишь беременность? – спросил он с порога.

– Я теперь не скоро выйду на работу. А с беременностью все в порядке. Токсикоз не мучил, аппетит хороший, да и баловать меня было особо не кому. Ты сегодня с очередной миротворческой миссией? Чего-то ты вчера из нашего разговора не понял, Витя.

– Да понял я все. Ты выразилась доходчиво. Сегодня я с дружеским визитом. Специально сам заехал на рынок и купил для тебя овощи, фрукты, ягоду. Клубника местная, спелая, сметана домашняя. Все, как ты любишь, – говорил он, без приглашения проходя в квартиру и двигаясь в кухню. – Мы же можем с тобой быть просто хорошими друзьями?

– Вить, где ты, а где рынок? Не смешно. Дружить мы конечно можем. Вопрос: нужна ли тебе такая дружба?

– Можешь смеяться, сколько угодно. В следующий раз буду меньше наматывать лишних кругов, а двигаться в строго заданном направлении. Я теперь знаю, где молочные ряды, где овощные, а где мясо и рыба. В принципе, за столько времени, там мало что изменилось. Ты ужинала? Я хочу пригласить тебя в ресторан, как друга. Пойдешь?

– Пойду, но ненадолго и с условием, что ты привезешь меня назад. Дай мне минут пятнадцать, а свои дружеские изыски поставь в холодильник.

Вика действительно управилась за пятнадцать минут и вышла из спальни в наряде, который они покупали вместе восемь лет назад. Именно Виктор тогда настоял на том, чтобы купить ей удобную одежду. Срок был небольшой, но одежда для беременных имеет свойство «расти» вместе с хозяйкой. Тогда они и приобрели два комплекта одежды. Один, из которых был легкий, а второй осенний вариант. Сейчас на Вике были легкие прямые бежевые брюки и кружевная блуза с рукавом в три четверти на тон светлее. На ногах туфли без каблука. Волосы собраны у висков, ложились на плечи.

– В таком наряде я могу выйти в свет? – спросила она, вовсе не надеясь на то, что Виктор вспомнит о покупке и улыбнулась.

– Если этот наряд за восемь лет не съела моль, он достоин выхода в свет. Видишь, и он дождался своего часа. Ты выглядишь очаровательно.

Они вернулись часа через три. Поужинав в ресторане, они еще прогулялись. Виктор привез Вику к дому и не стал подниматься в квартиру без приглашения, которого не последовало. Он приехал на следующий день без звонка, но с цветами часов в девять вечера.

– Вить, чего ты добиваешься? К чему эти визиты? – задавала Вика вопросы, открыв ему входную дверь. – Я тебе все сказала, что хотела.

– Я буду приезжать до тех пор, пока ты не передумаешь и примешь правильное решение, – ответил он и, обняв Викторию, поцеловал. Один поцелуй переходил в другой, третий. – Ты ужинала? – спросил он, прервав поцелуи и протягивая букет.

– Я на ночь пью кефир. Ты на часы смотрел? Какой ужин?

– Поздний. Я бы съел чего-нибудь. Покормишь?

– Грачев, ты наглец! Почему это я должна тебя кормить? Ты мне кто?

– Старый знакомый, бывший приятель, папаша юного друга. Кто тебе больше нравится? Выбирай! Я пошутил на счет ужина, а вот кофе бы выпил. Держи, я со своим, но без сахара, – он протянул ей пакет. – Скажи мне честно: мой приход, действительно, тебя сильно раздражает?

– Твой приход меня не раздражает, он меня расслабляет, – она поставила цветы в воду и приняла пакет. – В твоем присутствии я говорю совсем ни то, что думаю, делаю то, чего мне совсем не хочется. Я сержусь не на тебя, а на себя. Нельзя быть, Вика, такой, скажем, бесхребетной и бесхарактерной. Тебя поцеловали и ты, как снежинка в ладони растаяла.

– Такой ты мне больше нравишься. Ты небесхарактерная, ты упрямая. Вбила себе в голову не общаться со мной, так и делаешь. Я очень виноват и признаю это, но и ты будь снисходительнее. Мне плохо без тебя, ты нужна мне и я хочу думать, что и я тебе нужен. К чему противится тому, что мы друг другу необходимы? Почему мы не можем быть счастливы вчетвером? Что это, какой-то грех? Кому и что ты хочешь доказать? Мы были с тобой счастливы. Что если попробовать еще раз? – Он говорил так убедительно, что Вика не могла не почувствовать этого.

– Ты твердо намерен связать себя со мной? Ты же видишь в беременных только мать, но не женщину. Как же мы будем с этим мириться? – язвительно спросила Вика, вспоминая его же слова. – У нас ничего не получиться. Мы привыкли каждый к своей жизни. Сломаем то, что есть, но можем не построить новых отношений. Мне первое время даже с Егором было непросто, а он ни ты.

– А ты рискни. Вспомни две тысячи третий и попытайся меня понять. Я обещаю быть с тобой очень бережным, внимательным, чутким и нежным. Никаких других женщин мне не нужно. Видишь ли, я за эти годы стал не только старше, но и умнее…

Виктор, которому исполнялось шестого июля тридцать семь лет, пригласил ее на день рождения. Вика поздравила его, но приехать отказалась, и тогда он приехал сам. Теперь Виктор с Егором жили в доме его родителей. Егор все уши прожужжал домашним о скором рождении Даши.

– И когда же родиться твоя названая сестра? – спросила его за ужином бабушка.

– В конце сентября. Вика сказала не позднее двадцать девятого. Я кружочком отметил в календаре, чтобы не забыть.

Дождавшись, когда внук покинет столовую, мать присела рядом с сыном.

– Сынок, скажи мне: ты спал с Викой перед Новым годом? До того, как улетел в, эти чертовы, горы? – спросила она, глядя на него пристально.

– Ты хочешь сказать…

– Вика женщина порядочная, – перебила его мать. – Я не первый год ее знаю. Если было что между вами, имей это в виду.

– Не может быть? Но, если это так, почему она это скрывает?

– Значит, все-таки, спал. Тогда чего ты ее и себя мучаешь? Тебе восьми лет мало? Не смотри на меня так. Я мать! Я сердцем чувствую, если глаза не видят, а уши не слышат. Ты понял, что любишь ее, как только она ушла от тебя. В первое время, после рождения Егора, я не понимала вашей дружбы втроем. Да, Вика и Лиза знали раньше друг друга, но они не могли стать подругами по определению. Ты и Лизу убедил в том, что Вика друг семьи и ее саму. Скрывал свои чувства, даря ей подарки три раза в год, лишь бы ее увидеть. Ты не мог видеть ее чаще, не раскрыв себя и зная, что Вика не примет твоих ухаживаний. Зачем ты так долго ждал, сын? Боялся, что получишь отказ?

– Я и сейчас боюсь, мама. Я был у нее перед Новым годом, я просил ее подумать о нас с Егором, а потом эта травма. Мам, ну как бы я сделал ей предложение, пусть и неофициальное, сидя куклой в инвалидной коляске? Думал, поправлюсь и все решу, а она ждать не стала.

– Вике нельзя ставить условия, ее можно попросить. А ты что ей сказал, когда вернулся? Я слышала ваш разговор. Именно после него ты так быстро пошел на поправку. Она тебя отчитала за твою слепоту и самоуверенность. Что ты собираешься делать?

– Предложение.

– Дело хорошее, но есть неприятный для тебя момент: что, если она откажет? Как ты думаешь: почему она не признается? Она не верит тебе, а привязывать ребенком она никогда не станет.

– Она уже отказывается. Я боюсь только одного, чтобы не навредить ни ей, ни малышке. Все остальное я переживу. Один раз, по моей глупости, она уже теряла ребенка.

– Ну, дай Бог, чтобы оно так и было. С тех пор, как ты начал свою самостоятельную жизнь, в моей жизни было всего два года абсолютного спокойствия за тебя. Эти два года, как не странно, мне подарила именно Вика. Ты не дави на нее. Дай ей возможность самой сделать выбор. Она заслуживает счастья просто потому, что она женщина. Ее дружба с Егором, может тебе помочь, а вот ей помешать. Она привязалась к нему, как и он к ней.

Десятого июля рано утром Виктор с Егором звонили в квартиру Виктории.

– Привет, – сказал Виктор, пропуская вперед Егора с букетом цветов.

– Вика! С днем рождения! Это тебе. Дай я тебя поцелую, – говорил он, вручая ей цветы. – Осторожно, они колючие. Ты еще больше поправилась.

– У меня в холодильнике торт. Будем пить чай? Проходите на кухню и руки не забудьте помыть, – говорила она, набирая в вазу воды, и ставя ее с цветами на столик. – Егор, доставай чашки, тарелки, ложки. Все, как и раньше, лежит на своих местах. Свечи в верхнем ящике стола, – говорила она, доставая большой торт из холодильника.

Когда чай был разлит, а свечи зажжены, Егор сказал:

– Загадывай желание и дуй изо всех сил, – смеялся он. Свечи тухли и загорались сами вновь. – Классно я придумал? Пап, теперь ты, – обнимая за плечи отца, предложил сын.

– Виктория Андреевна, выходите за нас замуж, – сказал Виктор, открывая футляр, который достал из кармана.

– А вы, мальчики, хорошо подумали? Если я соглашусь, назад дороги у вас уже не будет.

– А мы назад и не поедем. Давай мы переедем к тебе и будем жить все вместе. Я даже на детский сад соглашусь еще на год до школы. Я пойду к себе. Обещаю не сорить, а вы поговорите, – сказал Егор, выйдя из кухни, прихватив с собой кусок торта и чай.

– Как тебе удалось его перевоспитать так быстро. Вышел тихо, дверь прикрыл.

– Я его не перевоспитывала, я дала почувствовать ему себя взрослым и поступать по-взрослому. Сюсюкать с ним и потакать его капризам, у меня не было ни желания, ни возможности.

– Вика, ты не ответила на мое предложение. Я тебя очень люблю. Обещаю не повторять ошибок прошлого, быть хорошим отцом нашим детям, – надевая на ее палец кольцо, говорил отец Егора.

– Я должна подумать, не торопи меня. Мне будет трудно одной, но я не уверена, что с тобой мне будет легче. Видишь ли, нам будет очень непросто начинать совместную жизнь. Одно дело встречаться, а другое, изо дня в день жить рядом. Ты к этому готов? А Даша твоя дочь, – опустив голову, сказала Вика.

– Я догадался, да и мама подсказала.

– Я тобой воспользовалась, прости. Год назад я побывала в клинике, и узнала, что могу иметь детей без дополнительного лечения. В конце декабря у меня появилась возможность близости с любимым человеком ни один день, да еще и шанс стать мамой. Этого я не могла упустить.

– В те вечера ты «оторвалась» по полной программе. Кое-чего я от тебя и не ожидал. Но кто кем воспользовался, вопрос спорный. Я часто вспоминал ночь в доме деда и предновогоднюю неделю. А после трагедии, часто видел во сне именно эти картины прошлого и не хотел просыпаться. Знаешь, когда я окончательно понял, что люблю тебя? Когда вернулся в квартиру, где царил порядок, но не было, ни тебя, ни твоих вещей, – держа ее ладонь в своих руках, говорил Виктор. – Говорят, что любовь не воздух и без нее прожить можно. Можно прожить с человеком без любви на уважении, доверии, ради детей. Но если ты сам любишь кого-то, это очень трудно. – Обнимая Викторию, говорил он. – Хотел давно тебя спросить: кто пользуется мужскими вещами в ванной комнате? – он улыбался и уже знал ответ.

– Егору было чуть больше года, когда вы приехали меня поздравить с днем рождения. Лиза после вина разоткровенничалась и выдала такие подробности вашей интимной жизни, что я ей даже позавидовала. А потом поняла, что это было не что иное, как маленькая женская месть и намек на мое одиночество. Вот тогда я придумала присутствие мужчины в доме. Зубная щетка, мужская косметика, халат, тапочки. Все обратили внимание на наличие вещей, вопросов тактично никто не задавал, но никто и не заметил, что в течение пяти лет они не менялись. Я только иногда пыль с них стряхиваю. У меня и мужская рубашка висит в шкафу твоего размера.

– Меня мучили два вопроса, но очень важные: почему у твоего инкогнито мой вкус и мое пристрастие? Почему, в течение семи лет, я так редко бывал в левой половине твоей квартиры?

– Мне не хотелось, чтобы Его считали человеком без вкуса, а других вкусов я не знаю. Ты боялся увидеть в спальне нечто для себя неприятное? Тогда можешь провести экскурсию сейчас для себя. Увидишь, как устроился Егор. Он считает одну из комнат своей.

– Ты молодец! – обойдя квартиру, говорил Виктор. – Я завезу Егора в детский сад и поеду на работу. Вечером жди гостей. Нам о многом нужно поговорить, – говорил он, нежно целуя ее в губы. – Егор, на выход.

– До вечера, – целуя Викторию в щеку, сказал Егор. – К тебе в гости сегодня придут дедушка и бабушка. Особо не волнуйся, они ненадолго.

После ухода Виктора с сыном, Вика, глядя на кольцо на своем пальце, улыбнулась. «Дашуль, кажется, наша жизнь налаживается, – сказала она вслух. – Даже если наш союз продлиться недолго, ты родишься в браке. Папа сможет нам помочь. А, возможно, мы с ним сумеем начать все заново, не повторяя ошибок прошлого. В любом случае, я ни о чем не жалею». Теперь открыв дверь холодильника, она думала, чем удивить своих мужчин. Полдня простояв у плиты и просидев за столом, сделала три салата и горячее, оставив гарнир на вечер. Она знала, что больше любят Егор и Виктор, и сделала именно это. Вкусов родителей Виктора она не знала. Они виделись редко, общались еще реже, а соревноваться с кухаркой Грачевых она не собиралась. Всеволод Геннадьевич и Анна Ивановна прибыли одновременно с сыном и внуком.

– Вика, ты выглядишь отлично. Тебе это состояние прямо к лицу, – говорила мать Виктора, вручая ей букет. – Сева, оставь ты уже в покое эту адскую машину. Дети сами с ней разберутся. Можно я пройду, посмотрю, как вы здесь устроились с Егором?

– Проходите, Егор Вам все покажет и расскажет не хуже меня. – Мы будем ужинать в гостиной или обойдемся кухней? – спросила она Виктора.

– Давай останемся здесь, и я тебе помогу, пока госприемка оценивает мое новое место жительства.

За ужином Грачевы старшие оценили способности Вики в кулинарном искусстве.

– Неужели сама все приготовила? – интересовалась Анна Ивановна. – Ничего подобного из салатов я не пробовала. Что за рецепт?

– У Егора спросите. Он мне решил помочь, но промахнулся. Пришлось исправлять и добавлять что-то, чтобы не оставаться голодными. Мы вышли из положения, так родился новый рецепт.

– Бабушка, ты на вкус можешь отгадать, из чего это сделано? А ты, дедуль? Думаешь это десерт? Это самый настоящий салат. Я, между прочим, умею жарить и омлет, и глазунью. Только Вика стоит у плиты, чтобы я не обжегся. Я и микроволновкой умею пользоваться и пылесосом. Вам моя комната понравилась?

Под тосты за Вику, пробу блюд и комментарий Егора, вечер прошел на уровне. Уже под чай Анна Ивановна поинтересовалась, где наблюдается Вика, какой срок беременности, и где собирается рожать. А Всеволода Геннадьевича интересовал вопрос тонкостей с регистрацией.

– Через две недели мой очередной отпуск перейдет плавно в декретный отпуск. Я не настаиваю на регистрации. Мне лишние волнения ни к чему. Но, если Виктор будет столь категоричным, пусть все пройдет тихо, по-семейному.

Через два дня Виктор и Виктория подали заявление в загс, с датой регистрации брака четырнадцатого августа. А еще через две недели, Виктор сам предложил посетить торговый центр и купить «наряды».

– Пусть они будут не свадебные, но новые и праздничные.

Начали с покупок Егору, которого после примерки отправили в игровую комнату, чтобы парень не скучал. Сделали все покупки Вике, затем Виктору. Покупки делались, как говорят от шляпы до обуви. Виктория удивилась, когда Виктор не стал снимать после очередной примерки джинсы, поло и кроссовки, а вещи, в которых пришел, попросил упаковать. Оставив Вику в кафе, он отнес покупки в машину, вернулся и присел за столик.

– Проголодались? – спросил он, делая заказ. – Сейчас я устрою тебе и дочке перекус.

– Вить, ты же не носил раньше новые вещи без стирки или отпаривания. Решил изменить привычкам?

– Мне нужно поговорить с тобой не только в отсутствии Егора, но и без посторонних ушей. В последнем я не уверен, поэтому сменил гардероб. Ты помнишь, я рассказывал тебе о том, что произошло в горах? История повторяется. Мне очень жаль, Вика, но теперь я из разряда потерпевших, могу перейти в разряд либо подозреваемых, либо свидетелей. Мне нужно исчезнуть. Я отправляю документы в следственный комитет, и мое исчезновение заставит шевелиться не только полицию, но и моего конкурента. Это, дорогая, не будет бегством, поверь мне. Программа защиты свидетелей работает только на бумаге. Оставаясь на свободе исчезнув, я могу что-то доказать или опровергнуть. Но у меня есть и другая проблема: что мне делать с вами? С родителями проще. Они могут на время улететь к Инне, которая родила дочку, и это не вызовет подозрения. Куда я могу отправить вас? Тебе рожать скоро.