Loe raamatut: «Мрак во тьме»

© Лимана, 2023

ISBN 978-5-0060-1629-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Идея написать эту книгу пришла мне в голову в самые сложные минуты моей жизни, минуты страха, отчаяния, безысходности. Это сейчас спустя некоторое время я понимаю, что безысходна лишь – смерть, все остальное – поправимо. Но тогда, в самом начале, мне казалось, что мрак в моей жизни – навсегда. Начиная свой рассказ, сразу оговорюсь, что имена, в нем изменены, мне бы не хотелось никого обличать в этой книге, так как это книга лишь о моем пути, пути – к Всевышнему. Моё детство прошло в маленьком провинциальном городе России, мне бы хотелось по обыкновению сказать, как это говорит большинство людей, что мое детство было беззаботным и счастливым, но в моем случае это не так, я мало помню каких- то счастливых, полных радости дней в своем детстве. Я выросла в довольно-таки большой семье, была третьим ребёнком, всего нас шесть детей, пять девочек и один мальчик. Наша семья никогда не бедствовала, но и излишеств, как и у большинства среднестатистических семей в тот период, у нас не было. Я росла в классической патриархальной семье, мама не работала, а занималась детьми и бытом, только когда мы все выросли и закончили школу, она поработала пару лет, всю нашу жизнь нас содержал отец, он работал, сколько я его помню с утра до ночи, без устали, были в нашей семье и сложные времена, когда мы переехали в Москву и отец какое-то время не мог найти работу, но и в эти непростые дни у нас всегда была еда на столе, и необходимая одежда. Отец мог сам ходить в рваных сапогах зимой, но он всегда следил, чтобы у нас была теплая обувь и одежда. Моя мама – для меня это олицетворение какого-то неземного спокойствия и доброты, крайне не конфликтный человек, чтобы с ней поссориться нужно очень и очень постараться, а отец же полная ее противоположность, очень вспыльчивый, импульсивный, нервный и временами суровый, таким я запомнила его в детстве, таким он остается для меня и на сегодняшний день. Естественно отца мы все жутко боялись, нам хватало всего лишь одного его взгляда, чтобы испугаться, он мог устроить сильный скандал, если что-то было не так как он этого хотел. Когда он приходил домой, мы все разбегались по своим комнатам, чтобы не попадаться ему на глаза, он никогда с нами не садился за стол поесть, ел он исключительно в одиночестве в своей комнате, телевизор в его присутствии нам смотреть не разрешалось, только когда он был на работе. Когда я на летние каникулы приезжала в гости к своему дяде, старшему брату отца, я всегда удивлялась, как они всей семьёй садились и пили чай, ели, разговаривали, шутили, для меня это было довольно-таки странным явлением, я никогда не могла себе представить такой картины со своим отцом, несмотря на то, что они с моим дядей росли в одной семье. В детстве мне всегда казалось, что отец нас не любит, с возрастом я поняла, что у него свое понимание любви, которое совсем не сходится с моим, он желал естественно всего самого лучшего для нас, просто не умел это проявить иначе, но когда тебя постоянно унижают и оскорбляют, то со временем становится совсем уже не важно из каких это делается побуждений, ты не способен любить этого человека, его агрессия, его желания показать, что ты ничтожество убивают любое светлое чувство в тебе и максимум, что ты можешь, это хотя бы не ненавидеть его. Вспоминать город, в котором я прожила с двух до четырнадцати лет я не особо люблю, он оставил мало приятных воспоминаний в моей памяти, это связано ещё с тем, что город маленький, сто тысяч человек населения, работы практически не было, так как не было ни заводов, мало предприятий, люди от безделья, от нищеты спивались, там я с сестрой пошла в первый класс, меня отдали в школу в шесть лет, чтобы я вместе с семилетней сестрой всегда была вместе, с ней мы проучились вместе все одиннадцать классов, а потом ещё шесть лет учились в одной группе в институте. Определенно, есть плюсы того, что ты учишься в одном классе со своей сестрой, например у тебя, всегда есть с кем поговорить в школе и вместе сделать уроки дома, но так же есть и немало минусов, например, когда обижают твою сестру – это хуже, чем обижают тебя саму, ты расстраиваешься гораздо сильнее, а когда объявляют оценки за контрольную работу ты должен дважды с замиранием сердца ждать результата, своего и своей сестры, и даже если ты получил хорошо, а сестра не очень, то и ты не находишь поводов радоваться, хотя и получил желаемую отметку. С первого по девятый класс школы мы ходили в этом городе. Большинство девочек в нашем классе были общительные и не конфликтные, но мальчики довольно-таки жестокие, они нас с сестрой оскорбляли, задирали, называя нас «нерусскими», ни родителям, ни брату, мы естественно не рассказывали ничего, так как не принято было в школах кому-то жаловаться. Я много раз дралась с ними, ругалась, школа в этом провинциальном городе сильно закалила мой характер и научила за себя постоять и не давать себя и своих близких в обиду. Я на всю жизнь запомнила свою первую учительницу начальных классов. Марина Константиновна была женщиной средних лет, высокая, худощавая, со смуглой кожей, пухлыми губами и аккуратным небольшим носом, и если бы не постоянная злоба в ее взгляде и неподавляемая несдержанность характера, то ее вполне можно было бы назвать привлекательной женщиной. К нам с сестрой она имела особую неприязнь, я и сейчас спустя столько времени не смогу ответить, за что именно она нас так не любила. Если у неё выдавалась возможность поставить нам с сестрой двойку или тройку, то она вся сияла от счастья и не скрывала своего довольства. В первом и втором классе я училась не очень хорошо-это связано с тем, что я пошла в школу плохо зная русский язык, дома с родителями мы общались исключительно на родном языке, но в третьем классе я стала учиться лучше всех одноклассников, и моя учительница была этим сильно огорчена, когда она объявляла за контрольную работу оценку пять- одной единственной ученице в классе – мне, то ее мрачный вид выдавал ее недовольство. Она могла за две ошибки в диктанте поставить нам с сестрой тройки, а остальным в классе за две ошибки она ставила четыре. В третьем классе, Марина Константиновна, видно в наказание мне за хорошую учёбу, посадила меня на самую последнюю парту с мальчиком, который при живой матери был сиротой, он в свои девять лет жил практически всегда один, и никто не заботился о нем, он всегда был крайне неопрятен и неряшлив и постоянно чесал голову, приблизительно через две недели после того, как меня с ним посадили у меня обнаружились вши и нас с сестрой с позором отправили домой. Такой счастливой, как в этот злосчастный день, я никогда не видела свою учительницу. Когда же спустя время, мы с сестрой вернулись к учёбе, наш класс объявил нам бойкот, и никто с нами не общался, не разговаривал, сейчас я уверенна, что это им подсказала Марина Константиновна, а тогда мне было очень обидно, я не понимала за что они с нами так. Помню как в один из дней после школы, мы шли с сестрой домой и обсуждали написанную в тот день контрольную работу, и вдруг мы увидели наших одноклассниц они окружили нас и передразнивали, и одна из них подошла ко мне и слегка коснулась моей щеки, это была даже не пощёчина, а какое-то случайное касание рукой щеки, но с целью, чтобы унизить меня. Эту девочку звали Вика, сама по себе она была доброй, но очень ведомой, в нашем классе училась очень красивая девочка Наташа, которую все остальные одноклассницы слушали бесприкословно, то ли за ее красоту, то ли из-за ее богатых родителей, а может быть и из-за всего вместе, но нам с сестрой это казалось смешным и скорее всего из-за этого, эта самая Наташа нас и возненавидела.

Вернувшись домой, мы впервые пожаловались маме на одноклассниц, мама же очень строгим и суровым голосом, что для нее в принципе было не характерно, сказала:

– Завтра не приходите домой, если в ответ не дадите этой девочке пощёчину, иначе вас так и будут постоянно бить.

Утром я шла в школу в особо унылом настроении, мстить мне очень не хотелось, но ослушаться маму я не могла. У нас был последний урок-физкультура, он проходил на огромном поле, была ранняя весна, в том году она выдалась особенно теплой, погода стояла солнечная, небо ярко-голубого цвета, деревья уже начинали цвести и воздух был пропитан надеждой на счастье, весна у меня с детства ассоциировалась именно с надеждой на счастье. Мы с сестрой стояли обособленно от остальных учеников нашего класса, все мои мысли на тот момент были, как бы дать ей пощёчину, но тут мы с сестрой увидели, что она сама с другой нашей одноклассницей подходит к нам, им что-то нашептала их «главная» в классе и они шли нам это передать, как только они подошли к нам, не дав им вымолвить ни слова, я со всей силы дала пощёчину Вике, они с подругой были явно не готовы к таким событиям и скорее всего поэтому не стали вступать с нами ни в драку, ни в спор, а тихо молча, развернулись и ушли. Вика покраснела до мочек ушей от стыда и к тому же у нее остался отпечаток моих пальцев на лице, мы с сестрой после уроков пошли довольные домой, рассказать все маме.

– Как ты думаешь я очень больно ее ударила? Все же мне не стоило так сильно бить, но я от неожиданности, я никак не думала, что она сама подойдет к нам.

– Все нормально, не переживай. Они сами виноваты, ты вообще самая младшая в классе, они все на год тебя старше, поэтому им изначально должно было быть стыдно тебя бить, -сказала моя старшая сестра.

– И вообще, знаешь, что я узнала, -продолжила она, -они планировали, нас рассорить и переманить тебя к себе, чтобы ты со мной не общалась.

Я рассмеялась.

– Не может быть?! Как им вообще могло такое прийти в голову, -недоумевала я.

– Да, странные они люди.

Знаю, что в моем поступке было мало похвального, но если бы я не дала отпор в тот день, нас били бы регулярно, так был устроен школьный мир в то время, думаю и на сегодняшний день мало что изменилось, к сожалению. В последствии с этой Викой, по иронии судьбы, в восьмом и девятом классе мы стали лучшими подругами. И когда я в последствие, вспоминала этот случай, Вика всегда хмурилась и уходила от темы, я думаю ей было стыдно за свое поведение в те годы, но подозреваю, что более всего ей было стыдно, за то что она позволяла собою так легко командовать и манипулировать. Думаю не трудно догадаться, что поход в школу для меня всегда был сопряжен со стрессом, наверное, поэтому я, приходя домой, первым делом шла не обедать, а садилась играть в куклы и переигрывала все моменты несправедливости, которые видела в школе, таким образом, я создавала свой мир – мир без жестокости, зла и ненависти, продолжалось это довольно-таки долго примерно до четырнадцати лет, мама списывала это на то, что я пошла в школу в шесть лет, и недополучила детства, но, на мой взгляд, это просто был мой способ борьбы со стрессом, который я испытывала в школе. Учась в девятом классе, мы с сестрой знали, что это наш последний год в этой школе, так как нашей самой старшей сестре надо было поступать на следующий год в институт, а отец с самого нашего рождения решил, что все мы, три его старших дочери будем врачами и учиться будем в Московском Вузе, нас никто не спрашивал, хотим мы этого или нет, и возражения естественно не принимались. Аргументировал он это тем, что профессия врача всегда будет востребована и во время войны и в мирное время. Я очень часто думала над тем, почему он все решения принимал за нас, почему не хотел спросить у нас чего хотим именно мы, внутри меня всегда был сильный протест, но я была так воспитана и так запугана, что не смела озвучить ему свое возражение. Единственный человек в нашей семье который смело и отчаянно отстаивал своё мнение и свои права – был брат. Он очень смелый, сильный духом и физически человек, я о нём в этой книге преднамеренно не буду много писать, так как в этот период он серьезно заболел и на данный момент находится в очень тяжёлом состоянии, но он очень мужественно переносит все испытания посланные ему Всевышним. Когда думаю о нём, то всегда вспоминаю один момент из детства, когда к нам в квартиру приходили гости мы все дети сбегали и прятались вместе в одной комнате, мы были очень стеснительными и застенчивыми, не выходили до тех пор, пока гости не уйдут. И гости всегда удивлялись, что в доме, где живет столько детей такая идеальная тишина. Помню, как в один из дней к маме пришла её подруга и мы все из кухни начали убегать в спальню, чтобы спрятаться, младших двух сестёр на тот момент ещё не было, мне было шесть лет, а брату два с половиной, и помню как я и две старших сестрёнки быстро спрятались в спальне, когда увидели мамину подругу, брат не успел убежать, а когда увидел постороннюю женщину начал рыдать и звать меня по имени, чтобы пришла и «спасла» его, он сидел на кухне в центре комнаты и плакал, мне жутко не хотелось выходить из своего «укрытия», но его жалобный плач не оставил мне шансов, я вышла, зашла на кухню подняла его с пола, взяла на руки и ушла с ним в спальню, он прижался ко мне и успокоился.

В 2001 году, продав всё своё имущество в том маленьком городе, и добавив сбережения, родители купили трехкомнатную квартиру в Москве в очень старом панельном пятиэтажном доме, который был под снос. Помню, как впервые зашла в подъезд нашего нового дома и была неприятно удивлена, вонь в подъезде стояла скверная, на ступеньках валялся мусор, краска на стенах уже вся обвалилась, потолки были грязно-желтого цвета, вид у дома был удручающий, я конечно не так представляла наше новое жильё в Москве. Но через пару лет эту квартиру нам поменяли на квартиру в новостройке, в том же районе. Сам район, в котором мы жили мне казался нереально огромным и красивым, я несколько раз выходя на улицу, подолгу не могла найти дорогу обратно домой. Наша новая школа была в два раза больше предыдущей и находилась в пяти минутах от дома. Недалеко от нашей квартиры был большой, красивый парк с прудом, где мы коротали солнечные летние дни с сестрами и мамой. Когда в сентябре мы с сестрой пришли в десятый класс, в новую школу, я была приятна удивлена, так как я как привыкла идти в школу как на войну, школа долгое время была для меня местом, где нужно всегда «быть наготове», но в московской школе всё оказалось не так, как в предыдущей, тут никому не было дела до нашей национальности, к нам относились наравне со всеми. На мой взгляд, московская публика более толерантна к иным национальностям, вероисповеданию, цвету кожи, нежели провинциальная, я говорю это, как человек, который долгое время жил и в провинции и в столице. Требования к знаниям в Московских школах были значительно выше и десятый класс я закончила с тремя тройками, отец был крайне недоволен нами, в школе тройки нам были непростительны, поэтому в одиннадцатом классе он лично следил, чтобы мы больше времени уделяли учёбе, и как следствие в последнем классе у меня уже не было ни одной тройки. На фоне такого сильного стресса к концу одиннадцатого класса у меня обнаружилась опухоль молочной железы, к счастью доброкачественная, но она сильно росла в размере, поэтому было принято решение сделать срочную операцию. В день операции я встала без намёка на тревогу или страх, я почему-то абсолютно не боялась операции, врачи приняли решение делать ее под местным наркозом, а родители дали свое согласие, о чем и они и я впоследствии сильно пожалели. Внутри железы ткани сильно зарубцевались и наркоз не подействовал, мне было шестнадцать лет, такой сильной невыносимо острой физической боли я не испытывала после того дня никогда. Орала я так, что мне кажется, слышала вся онкологическая больница, мама за дверью была в предобморочном состоянии, я лежала и не понимала, почему они меня не обезболят, хотя они обезболили меня и так трижды, но все было безрезультатно, я чувствовала невыносимую боль с каждым прикосновением скальпеля. Я очень долго морально и физически не могла оправиться после этой операции. В первый год после того, как мы окончили школу, мы не поступили в ВУЗ и это было очень сложное для нас с сестрой время, не успев оправиться после операции, я испытала еще один сильный стресс, наш отец как обычно это бывает в таких ситуациях нас унижал, называя глупыми, ни на что не способными, он ни на минуту нас не жалел, это связано еще с тем, что мой отец очень умный человек, он всегда был отличником, сам поступил из сельской школы в Московский университет и без чей-либо поддержки окончил его и ему казалось, что его дети должны быть самыми умными детьми на земле. В шестнадцать лет я впервые узнала, что такое депрессия, я не хотела ни есть, ни спать, не хотела вообще ничего, мне казалось, что моя жизнь рухнула, я окончила школу на четвёрки и пятёрки, и таких нас в классе было всего пару человек, отличников у нас не было, и мне было очень больно от того, что ребята, которые закончили школу на тройки, учатся в вузе, а я нет. Тогда я не понимала, какой это пустяк, на тот момент мне казалось это концом света, родителям, да и сёстрам я не рассказывала о своём состоянии, да и сама я на тот момент не понимала, что со мной происходит. Позже когда я столкнулась с депрессией в университете, то я поняла, с чем имею дело, и насколько не простое это заболевание. Но в первый раз спасала работа, после того как я не поступила в медицинский вуз, я устроилась на работу мерчандайзером, я взяла паспорт своей сестры, так как она на год была постарше, а мне было шестнадцать лет на тот момент, и шансов, что меня возьмут на работу было гораздо меньше, на фото если не вглядываться мы были с ней похожи. Я пошла на собеседование, и меня взяли в крупную снековую компанию, я работала на износ, не жалея себя, я вставала в семь утра и в девять часов уже выкладывала товар на витрину, и так я объезжала до десяти магазинов в день, заканчивая работу в девять часов ночи, вместо шести часов вечера, видимо подсознательно я понимала, что уйдя в работу мне будет легче выйти из этого состояния, так и произошло, через полгода, депрессия сама без лечения прошла, меня по окончанию первых трёх месяцев объявляли лучшим сотрудником, и выдавали премию, для меня это конечно были какие-то нереальные деньги. Большую часть денег я отдавала родителям, и немного оставляла себе на карманные расходы. Помню один забавный случай, связанный с этой работой, так как я из многодетной семьи, у нас у всех в семье имелся льготный проезд на всех видах общественного транспорта, на тот момент это была карточка, которую ты показываешь в метро работнику у входа, и кондуктору в автобусе. И вот стоял зимний месяц точно не вспомню какой, но помню, что было холодно и дороги были густо застелены снегом, я должна была ехать в магазин на юго-западе Москвы, выставлять продукцию фирмы, и вот когда я поехала туда никаких казусов не было, а на обратном пути оказалось, что все автобусы в тестовом режиме оборудовали электронной системой пропуска, в них отсутствовали кондуктора, только электронные турникеты, увидев этот турникет я вышла из автобуса, так как мой пропуск не был рассчитан на него. Я стояла и ждала следующий автобус, в надежде, что хоть он окажется с кондуктором, а не турникетом, но все было напрасно, все приезжающие автобусы были оборудованы новой системой пропуска. Как раз в этот день у меня не было ни рубля в кармане, до зарплаты оставались считанные дни, а проезд у меня был бесплатным, поэтому я решила, что пару дней прохожу без денег. Проезжало не мало маршруток и на секунду у меня мелькнула мысль, а может попросить у водителя довезти бесплатно, объяснив ситуацию, но гордость не позволила мне этого сделать, я стиснув зубы и смахнув накатывающиеся слезы- пошла к метро, ближайшее метро было приблизительно в пятнадцати километрах от меня, а самое главное я не знала дороги, но я сообразила, что нужно двигаться от одной остановки до другой, параллельно следя, куда едет тот номер автобуса, который мне нужен, проезжали они благо очень часто. Погода стояла пасмурная, небо было темно-серого цвета, оголенные ветви деревьев колыхал слабый ветерок, я шла быстрым шагом не задумываясь ни о чем, кроме того, как бы не сбиться с пути. Так я и дошла за четыре часа по заснеженной дороге до метро, уже успело стемнеть, не скрою, что в какой-то момент мне захотелось разреветься от отчаяния, тогда я ещё не знала, что у меня будет такое отчаяние, что я успею вдоволь нареветься. Спрятав свои эмоции далеко вглубь сердца, я вернулась домой замерзшая и зверски уставшая, но довольная собой. Придя домой позже обычного и с огненно-красными щеками, мама удивилась увидев меня.

– Сегодня холодно на улице, нужно было тебе взять выходной сегодня.

– Я не могу брать выходной, каждый раз, когда на улице плохая погода, в таком случае я ничего не заработаю.

– Тогда старайся хотя бы пораньше заканчивать, не стоит так перерабатывать.

– Хорошо, я постараюсь, – уставшим голосом произнесла я.

Я не стала никому дома рассказывать эту историю с проездным, так как вообще в целом редко делилась событиями из своей жизни. Помимо работы мы с сестрой через полгода записались на подготовительные курсы абитуриента, при медицинском вузе, в который собирались поступать, чтобы в этот раз уже иметь больше шансов для поступления, так как курсы были вечерние и не каждый день, у нас получалось совмещать их с работой. Конечно, в шестнадцать лет это был сильный стресс для меня, так как до этого я особо не спускалась в метро, не знала, как пользоваться картой метрополитена, мою жизнь составляли дом-школа-дом, а тут резко в шестнадцать лет моя жизнь сильно изменилась, я не говорю про физическую нагрузку, хотя и она была не слабой, но эмоционально мне было конечно очень нелегко, это очень хорошая школа взросления, но слишком резкая, я бы не хотела, чтобы мои дети в такой форме ее прошли, но у каждого в этой жизни свой путь. В конце по итогам тестирования на подготовительных курсах нас зачислили на платную основу лечебного факультета, мы с сестрой были несказанно рады, для нас это была огромная победа, так как теперь нам не надо было ежедневно выслушивать, что мы никчемные и глупые дети. Платно мы проучились три года, затем нас перевели на бюджетную основу, так как отец подготовил справки о том, что мы из малообеспеченной семьи, что было правдой, отцу было очень сложно оплачивать нашу учебу, работа в Москве приносила ему очень небольшой доход, поэтому оплачивать дорогостоящую учёбу троих дочерей ему было крайне сложно. Учеба в Вузе была очень сложной, но в то же время очень интересной, я вспоминаю ее с особой теплотой, хоть, также как и с одноклассниками, я ни с кем из одногруппников не поддерживаю общение, но воспоминания о них и о времени учебы с ними у меня остались только светлые. Я уже ранее успела упомянуть о депрессии, которая случилась со мной во время обучения в институте, она была гораздо сильнее, чем в шестнадцать лет. Так как в нашем Вузе все корпуса находились в разных районах Москвы, нам приходилось много ездить на общественном транспорте, это был период, когда в метро было много людей, которые просили милостыню, позже, когда я вернулась из города К. жить в Москву, не было такого количества людей просящих милостыню, но особенно в тот период много было женщин с маленькими детьми и даже с грудничками, заходили в вагон так же много инвалидов, и после нескольких месяцев наблюдения за этой жуткой картиной, я впала в сильную депрессию, мне до слез было жалко этих детей, которые должны были сидеть дома в тепле, а вместо этого ездили в грязном, тесном метро и попрошайничали с мамой, если конечно это была их настоящая мать. Пару раз я готова была уже схватить этих женщин за руку и умолять не мучить этих детей, ходить из вагона в вагон с протянутой рукой для маленького ребенка-это же пытка. Я искренне не понимала, почему общество и власть, на всё это спокойно смотрит, почему никто не может остановить страдания этих людей. Каждый раз, видя этих детей и инвалидов в метро, моё состояние ухудшалось. Я по прежнему никому не говорила об этом, у меня вновь пропал аппетит, сон, у меня была полнейшая апатия. Где-то год я выходила из этого состояния, без лечения, учёба и параллельно подработка увели меня из этого состояния. После окончания шести лет обучения на лечебном факультете пришло время определяться с дальнейшим направлением медицины, и так как я очень любила уход за лицом, баночки с кремами и масками, я решила выбрать специальность связанную, в том числе с косметологией, я поступила в ординатуру «дерматовенерология», к счастью с первого раза, и два года отучившись на этой кафедре, получила сертификат дерматовенеролога. Сразу после окончания ординатуры через два месяца я вышла замуж, нас с будущим супругом познакомила общая родственница, когда я ещё была студенткой второго курса, и все это время мы общались с ним просто по телефону, так как жили в разных городах, я в Москве, а он в другом городе на Кавказе, который в рассказе я буду называть-город К. Когда я выходила за него замуж я была уверенна в том, что этот человек один из самых благородных, порядочных, добрых мужчин, которых я когда-либо встречала, он не был ни красавцем, ни богатым, но меня это никогда не волновало, мне было важно, что он совершает намаз, держит пост, совершает пятничную молитву в мечети, делает постоянно мне наставления, благодаря которым я однозначно менялась в лучшую сторону. Выйдя замуж я переехала жить в этот красивый город на Северном Кавказе, не скажу, что мне очень тяжело дался переезд, да и с мамой и с сёстрами мы были все время на связи благодаря телефонам, поэтому я как-то спокойно переехала, и не испытала сильный стресс по этому поводу. Конечно, я скучала по родным, а так же я успела за четырнадцать лет жизни в столице привыкнуть и к быстрому ритму жизни мегаполиса и к его возможностям, тут же все было более скромное, меньше возможностей, но все это перекрывала погода и пейзажи, в этом городе солнце было практически каждый день, зима очень мягкая и не такая долгая, как в Москве. Постепенно, я привыкла к этому городу и полюбила его. После свадьбы через две недели я устроилась на работу врачом – дерматологом в поликлинику и параллельно косметологом в салон красоты, так как сидеть целыми днями дома я совсем не привыкла, для меня это было невыносимо сложно.

Начало моей мрачной истории берет с того момента, когда я устроилась на работу косметологом в салон красоты. Это был небольшой салон-красоты рядом с домом, где мы жили на тот момент с моим супругом. Я решила вначале в ближайшем салоне от дома узнать требуется ли им косметолог, прежде чем искать в других, более дальних местах. Когда я только зашла в него, я увидела просторное помещение, в светлых постельных тонах, без излишеств, скромно и со вкусом, помещение было довольно-таки не большим, около девяносто квадратных метров. Я зашла в кабинет косметолога, чтобы подождать владелицу салона, кабинет был уютным, светлым и чистым, но в нем была минимальная оснащённость, кушетка, стул, маленький шкафчик, с небольшим количеством баночек кремов и масок. В кабинет зашла молодая девушка приблизительно моего возраста, высокая, стройная, ее русые волосы были аккуратно заплетены в короткую косу, у нее была красивая улыбка и приятный голос.

– Здравствуйте, это вы интересовались работой косметолога? – спросила она, зайдя в кабинет.

– Да. Я живу тут не далеко, и ищу работу врачом-косметологом. Решила зайти в ближайший салон и поинтересоваться есть ли у вас вакансия «косметолог».

– Вы врач? – немного удивлённо спросила она.

Просто в городе К. косметологом работают девушки с любым образованием, но только не с медицинским, это большая редкость для этого небольшого города, попасть к косметологу с высшим медицинским образованием, по крайней мере, на тот момент это было так.

– Да, я недавно окончила ординатуру по специальности дерматовенерологии, и у меня множество сертификатов по косметологии. Я жила в Москве, но выйдя замуж, переехала сюда и поэтому ищу работу косметологом, врачом- дерматологом я уже устроилась работать в поликлинику.

– Понятно, у нас есть один косметолог, но у неё нет никакого медицинского образования, ни высшего, ни среднего. Мастер она хороший, но я бы конечно дополнительно рассмотрела ещё одного косметолога, так как я готова расширяться. Какие процедуры вы выполняете?

– В принципе я умею делать все эстетические процедуры в косметологии, но мне не хотелось бы многими из них заниматься, коррекция бровей, восковая эпиляция, шугаринг – это всё конечно мне не интересно. Хотелось бы делать в основном инъекции, пилинги, аппаратные процедуры.

– Какой аппарат вы посоветовали бы приобрести в наш салон, чтобы на нем работать? – заинтересованно, спросила она.

– Трудно сказать, какой именно пойдёт в этом салоне, нужно подумать и всё зависит ещё от бюджета.

– В районе трёхсот тысяч рублей мы готовы вложиться с моей напарницей, так же мы готовы дать рекламу, рассказывать нашим постоянным клиенткам, о том, что у нас новый косметолог с высшим медицинским образованием, новые аппаратные процедуры, дать рекламу на местном телевидении. Вы обдумайте и скажите нам, какой аппарат вы нам рекомендуете, мы с моей компаньоншей примем решение.

– Хорошо, я тогда к вам завтра после работы зайду и дам ответ. После обеда, часов в пятнадцать вам будет удобно, если я подойду?

– Да, удобно. Буду ждать вас завтра с ответом.

Она продемонстрировала свою сильную заинтересованность и я ошибочно решила, что она выполнит все свои обещания. Я вышла из салона полная энтузиазма, придя домой я выбрала аппарат на сайте фирмы, в которой уже покупала ранее аппарат, для другого салона Москвы и этот контакт у меня остался, я позвонила менеджеру этой фирмы и спросила есть ли в наличии данная модель аппарата, она была вполне по приемлемой цене, после того как мне подтвердили, что аппарат есть в наличии и его могут доставить в мой город, я набралась смелости и спросила, а что я буду иметь с этого, ведь я продаю уже второй аппарат владелицам салонов, а сама с этого ничего не имею, на что мне предложили, заработок в размере десяти процентов от продажи аппаратов, если я и дальше буду осуществлять заказы в их фирме. Сказать, что я обрадовалась это как ничего не сказать, зарплата врача была мизерной, услуги косметолога были относительно Москвы очень низкими, у супруга была средняя зарплата, по меркам этого города, но ее месяцами задерживали, мы с мужем жили в съемной квартире, и я мечтала, что мы накопим и купим свой большой дом с красивым садом. Поэтому новой перспективе продавать аппараты и иметь с этого десять процентов, я очень обрадовалась. С этим салоном мы долго не проработали, они не выполнили ни одного своего обещания, не дали рекламу ни мне, ни аппарату, который приобрели, ни своему салону, аппарат не пользовался особым спросом, а приблизительно через год моей работы с ними, владелица салона решила закрыть свой бизнес, и мне в очень требовательной форме сказала выкупить аппарат.