– Как это совместимость? Нет, я совершенно точно помню…
Я начала рассказывать, при каких обстоятельствах мама мне объясняла, попутно я вспомнила несколько смешных историй из детства, Ларита тоже начала вспоминать и рассказывать. Мы смеялись до слез, но если честно мои слезы были и от радости и от горечи. Я понимала, что Ларита очнётся, вспомнит все, что с нами всеми произошло, что как раньше уже никогда не будет, и ее лицо снова омрачится. Но пусть это здесь и сейчас будет без прошлого и будущего, а только смеющееся лицо моей сестры.
В дверь заглянул Максимилиан с удивленным лицом, смотря на Лару, а я покачала головой, не нужно заходить и прерывать этот маленький миг забвения, который пройдет очень скоро. А сейчас мы еще шутили и смеялись, толкались локтями и подкалывали друг друга, как тогда, в прошлой счастливой жизни.
И Ларита действительно словно очнулась, замолчала и долго смотрела на меня. Ну, вот и все! Внутри что-то сжалось от разочарования, от того, что этот миг был таким коротким.
– Спасибо Мара – сказала она.
В ее красивых глазах начали собираться слёзы, и она кинулась ко мне, прижалась и заплакала, впервые после того случая. Я обняла ее хрупкое тело и тоже заплакала. Да какой там заплакала, я ревела в голос, выпуская наружу свою боль и страхи. Мы судорожно вцепились друг в друга, словно боясь потеряться в этом большом и жестоком мире, и ревели, ревели, пока слезы не закончились и не остались только нервные всхлипывания.
– Слушай, где вы нашли этого Соломоныча? – все еще всхлипывая, спросила Ларита.
– Мне пару раз хотелось его прикончить – она начала смеяться сквозь всхлипывания.
– Особенно, когда детские песенки поет.
– Ага – утирая нос, ответила я.
– Пришел господин Шируан, а этот горланит. Представь, какие у них глаза были..
Лара улыбнулась
– Мара, а у меня…ну.. – она стушевалась.
– Да все у тебя будет нормально, Ларита. А если не будет, то мы тебе наколдуем, все что захочешь – я обвела рукой лабораторию.
– Хочешь волосы рыжие как у меня, хочешь клюв как у баклана.
– Как я петь то буду – обиженно спросила она, улыбаясь.
– Прощебечешь что-нибудь.
– Ага. Волк с клювом, это что-то..
– Так, а что нам, мы и так семейка странных – я помахала рукой в воздухе.
– Я рыжая, первая волчица в мире волков, управляющая бизнесом. Ты вообще поющая волчица и нормальненько.
– А Маркор?
– А что Маркор? Тоже что-нибудь экстравагантное придумаем.
Во- в балет отдадим. Будет в колготках и в пачке прыгать
Мы представили себе эту картину и согнулись от хохота.
– Я что-то не понял. То ревут, то ржут – дверь распахнулась, и вошел Маркор с голым торсом.
– А-а-а-а – простонала Ларита, показав на него пальцем, и упала на пол, держась за живот.
– Пач…чка.
Я представила себе тоже самое, и, застонав, присоединилась к сестре. Мышцы лица уже болели, я держалась за лицо, заставляя себя успокоиться, а сестра все не могла угомониться.
– Маркор, спинку выпрями, ага, а теперь выпрыгни. Ой, не могу-у-у
– Она с меня, что ли смеётся? – обиженно спросил брат.
Я отдышалась.
– Не волнуйся, братец. Я помогу тебе отомстить ей.
И пусть это был истерический смех, но с помощью него мы закрывались от воспоминаний и плохих мыслей, словно на минуту переносясь в то время, когда все еще было хорошо…
С того дня Ларита ожила, сначала занималась пением, а потом бежала в лабораторию, куда и я присоединялась к ней.
– Мара, я тут кое- что интересное отыскала. В маминых записях просто рассуждения, а вот одна фраза очень интересная. Я думаю, нужно свежую кровь попросить, может, удастся что-нибудь прояснить – ко мне заглянула Ларита.
Я кивнула и набрала номер
– Господин Шируан, это Мара. По вашему делу в записях ничего не обнаружилось, но мы с сестрой хотим, если вы позволите, сами подумать. Что нужно? Кровь. Хорошо, жду.
Позже доложили, что прибыл гость, и я пошла открывать дверь.
Ну естественно!!! Кто еще мог доставить пробирку?! Он, принц из моей прошлой жизни.
А сама мысленно застонала, как же ему идут джинсы, так облегающие его хм.. зад, и эта футболка, плавно обтекающая его широкие плечи и мышцы. От него шла какая-то бешеная энергия – дикая, как просторы леса, волнующая, притягивающая, околдовывающая. Я подняла на него глаза и вообще поплыла. Спокойное властное лицо с внимательным взглядом, в эти глаза хотелось смотреть, а потом подчиниться и отдаться воле чувств. Ну почему ты такой красивый, сволочь?! Очень надеюсь, я постаралась сохранить невозмутимое лицо, и ему не удалось понять, что на самом деле творится у меня внутри.
Любезно пригласила его войти, а сама лихорадочно думала, о чем с ним говорить. Мы же не можем сидеть и молча смотреть друг на друга. Нет, я собственно говоря, как раз не против, но приличия, я же хозяйка дома…
– Жан, рад видеть – Максимилиан внезапно вышел нам навстречу, оттеснил меня плечом и подал руку для пожатия.
Жан! Его зовут Жан!!! Женя, стало быть.
– Присаживайся. С чем пожаловал?
Максимилиан усадил меня, сел рядом, по-хозяйски закинув руку на спинку дивана, едва касаясь моих плеч.
– Кровь?
Максимилиан медленно наклонился ко мне близко-близко, я бы даже сказала интимно, и заглянул в глаза, а я смотрела на него, широко открыв глаза. Это чего это он делает, спрашивается?
– Для исследований, да? – и покивал головой, не дожидаясь моего ответа.
– Надеюсь, господин Жан, что у девочек все- таки получится. Светлые головы, как у их матери – и ласково погладил меня по волосам.
Жан все это время пристально смотрел на нас, прищурившись.
А затем, сжал челюсти, нахмурился и встал.
– Уже уходите? Марочка, проводи гостя – Макс в последний раз провел по моей голове и подтолкнул.
А я что-то не совсем поняла, что это сейчас было?!
Сказать, что я была ошарашена- ничего не сказать. Эта была крайняя степень изумления, никогда не видела, чтобы Максимилиан так себя вел.
Я встала с такими же широкими и удивленными глазами. В дверях Жан вцепился в меня взглядом, вдыхая мой аромат, а потом метнул быстрый взгляд на Макса и ушел.
Я повернулась к Максимилиану, уперлась руками в бока и выразительно посмотрела на него.
Макс заразительно рассмеялся.
– Максимилиан. Что это было?
– А пусть задумается и помучается, Мара. А то ходит тут ноздрями шевелит, пусть, чем другим пошевелит лучше мозгами, например – отсмеявшись, сказал он.
– Сама же говорила, что сучек, которые сами на все готовы много, а вот ради тебя постараться нужно. Добиться! Доказать! Вот пускай немного понервничает, поревнует, подумает. А то ишь ты! Подумаешь богатенький сынок, а сам может и не умеет ничего. Так и зачем он тебе нужен такой?
– Почему не умеет? В Камбоджу летал? Летал. Значит, отец ему доверяет решать дела.
– А что это ты кинулась его защищать??? – Макс искренне забавлялся, смотря на меня.
Теперь и я растерялась. А действительно, что это я?
– Ладно, ладно – махнул он рукой.
– Это я специально, подразнить его. Да и на тебя забавно было смотреть.
– А если он….ну решит… – я отвела глаза в сторону
– Тогда зачем он тебе нужен?! Поду-у-умаешь красавчик! Забудешь со временем, сотрешь из памяти, а сама за другого волка выйдешь, не такого красивого, но надежного, работящего.. – он потряс кулаком.
– Или есть другой вариант. Как ты говоришь? Вы не совсем нормальная семейка? – он изобразил меня, помахав пальцами в воздухе.
– Тогда сама его добейся. А что? Всех баб устранишь, на глазах у изумленной публики, ты вон теперь тренированная – он потрогал мышцы на моей руке.
– Ага, докажешь, что ты лучшая из лучших.
Я видела, что он еле сдерживал улыбку, сжимая губы, и сама начала улыбаться, слушая его издевательства.
– Хорошая идея, Максимилиан – якобы задумалась я.
– А действительно! Чего это я сижу? Пойду сейчас к господину Шируану и попрошу лапу его сына.
Макс не удержался и заржал, а следом и я улыбнулась.
*
– Вы знаете – сказал довольный Давид Соломонович за ужином, довольно потирая руки.
– А ведь мы с Ларитой в отношениях продвинулись гораздо дальше, хотя вообще не планировали это.
От услышанного, я подавилась.
Все кинулись ко мне, и каждый норовил со всей дури постучать по моей спине, считая свои долгом спасти меня.
Я кашляла до слез на глазах, пила воду, приходя в себя, и думала, о чем же мне только что сообщили. И когда все расселись по местам, я посмотрела на Лару, которая нервно сжимала ладони, опустив глаза. Ну етит вашу мать! Если это, то о чем я думаю, то для нашей долбанутой волчьей семейки, старый еврей в качестве зятя будет в самый раз!
– Да. Мы решили записать песню на студии. Вы такая странная, Мара. А вы о чем сейчас подумали?
Фу-у-у, меня прям отпустило, честное слово! От облегчения я даже обмякла на стуле.
– О песне, конечно о песне, о чем же еще я могу подумать, если дело касается вас, Давид Соломонович! – развела я руками.
Максимилиан тоже тихонько отходил от потрясения и хлебал горячий чай большими глотками, не замечая этого.
– Только впредь прошу изъясняться доходчивей. Без этих ваших прелюдий, сразу в лоб- песню хотим записать. И всем спокойно, и вы живы – конец фразы я уже бормотала.
– Макс, интересно волки от инфарктов умирают? – шепотом спросила я у Максимилиана.
– Даже если нет, то ты будешь первая – прошептал в ответ Макс.
Я забрала у него горячую кружку и заменила водой. Пусть хлебает воду, ей хотя бы не обожжётся.
– Так вот, как вы смотрите на то, чтобы проехать в студию звукозаписи.
– Плохо смотрю. Хотите записать- записывайте здесь.
– Но аппаратура.. – растеряно сказал Соломоныч.
– Комнату выделю. Тащите все сюда.
На следующий день в доме начался хаос. Люди что-то вносили, выносили, Соломоныч ругался, взбудораженный изменениями в доме Маркор бегал радостный. И только мы с Максимилианом сидели в гостиной с каменными лицами и молча смотрели на беспорядок, одновременно поворачивая головы то влево, то вправо.
– Да-а – задумчиво сказал он.
– Ага – подтвердила я.
– Маркор, иди сюда. Хочешь Ларите отомстить, за то, что смеялась над тобой?
– Естественно!
– Тогда слушай. Нужно в комнате, где будут записывать, поставить камеру. Понял? Записывай, как Лара поет, а потом…
– Что-о-о – он заговорщицки приблизился ко мне.
– В интернет выкладывай.
Его лицо расплылось в довольной улыбке.
Я схватила его за руку.
– А теперь послушай меня очень внимательно!!! – я с серьезным лицом смотрела на него.
– Выбирай только действительно лучшие записи, понял? Лучшие!!! – подчеркнула я.
– Если увижу и услышу что-то другое, знаешь, что я с тобой сделаю
Теперь это был серьезный разговор, и Маркор это хорошо понимал.
– Понял – кивнул он.
– А под каким именем ее выставлять? -мотнул он головой.
– Под ее собственным. В кои- то веки представилась возможность настоящее имя назвать.
– Понял – и брат испарился с поля моего зрения.
Максимилиан поднял одну бровь, глядя на меня.
– И Маркор теперь занят и Лара.. Пусть поет, Макс, ты же видишь, девочка вернулась к жизни. И сейчас опять отобрать у нее это я не смогу. А на счет интернета-Давид Соломонович работает по старинке- студия, запись, еще на пластинке, блин запишет. Интернет самый короткий путь для сцены. Забросим, а там посмотрим, что получится.
Макс кивнул.
– Ты молодец. Своим решением ты спасла девочку, а я уже и не надеялся, если честно.
– Зато я только и делала, что надеялась.
– Ну что к делам, госпожа Мара? Хочешь, не хочешь, а за дела нужно браться.
– Не хочу Макс. Знаешь, как этих волков морды их наглые вспоминаю, противно становится – я покачала головой.
– Слушай, я тут хотела с тобой поговорить.. – я таинственно подвинулась к Максимилиану, готовясь к разговору.
– Оо-о-о-о! А я- то все думаю, и когда же это Мара решиться на разговор. Я же тебя как облупленную знаю, милая и сразу говорю- нет. Я не возьму на себя фирму ни под каким предлогом.
Я даже и пискнуть не успела, а мне уже отказали.
– Ну, послушай…
– Нет, это ты послушай. Официально я волк-одиночка и как только все попадет в мои руки, уберут в кратчайшие сроки, тогда вернуть обратно шансов точно не будет. А насколько я помню, ты хочешь сохранить дело отца и передать его брату, так? Тогда крепко держи и не выпускай из рук, Мара! Разве все это время я не был рядом? И дальше буду, чтобы помочь, но управлять должна именно ты.
Ты думаешь, у меня не было возможности иметь все то, что имеете вы? Была, Мара, была. Твой отец столько раз предпринимал попытки к подобному разговору. Я выбрал другую жизнь! Мне эта грызня ни к чему
Он серьезно смотрел на меня.
– И тебе ни к чему. Но кто как ни ты понимаешь, что дело не в деньгах, а в сохранении жизни, семьи, чести. И ради чего все это, тоже знаешь.
Я поникла головой.
– Я и дальше буду рядом, Мара.
– Если бы тебя не было, Макс, я бы уже сдалась, сломалась. Обещай мне, что всегда будешь рядом, чтобы я знала, что за спиной такая опора как ты, чтобы я не боялась упасть. А если вдруг упаду, подай мне свою дружескую лапу.
– Обещаю.
Мы некоторое время молчали, погруженные в свои мысли.
– Кстати, если вдруг все-таки со мной что-то случиться, позаботься о ребятах. Не возражай, Макс, я тоже знаю, что ты скажешь, просто обещай, пожалуйста
Он понял, о чем я прошу, он знает, что события в любой момент могут выйти из-под контроля, ведь наш мир жесток.
– Обещаю
– Спасибо. И на этот случай, и на случай, если.. – я сглотнула слюну и резко вдохнула
– Ты останешься один, ну ты понимаешь, о чем я говорю, я оставлю тебе банковские карточки, счета с деньгами.
Максимилиан шумно вдохнул.
– И эта туда же. То папаша, то дочка. Смотри сюда!
Он достал телефон, и через пару касаний гладкой поверхности, повернул его экран ко мне.
Мои глаза широко открылись, и я свистнула от удивления.
– Ничего себе. Откуда такие деньги, Макс?
– Догадайся. Твой папа все угомониться не мог. Говорил, что должен мне за все годы, что я был с ним рядом. Пытался дела мне всучить, но я категорически отказался, так этот паршивец, с каждой сделки перечислял на мой счет деньги. И сказал мне об этом только несколько лет назад. А там и проценты накапали.
Он выключил телефон.
– У меня ведь и участок с домом есть, так что в случае чего, я могу туда уехать. Но что я там буду один делать? Выть на луну?
Мой дорогой Максимилиан, ты все время был с нами рядом, ты стал частью нашей семьи и продолжаешь ей быть.
С верхнего этажа раздалась громкая музыка
– Да-а-а, тихая жизнь закончилась – сказал Максимилиан
А потом встал, потянулся и добавил
– Хорошо- то ка-а-ак
Подмигнул мне и улыбнулся.
А ведь действительно хорошо, когда в доме шумно, кто-то все время бегает, ругается и смеется. Это лучше чем гнетущая тишина траурного дома.
*
На нашу машину напали, когда мы возвращались домой. Макс развернул машину и рывком выскочил, мгновенно преображаясь в волка. Я тоже выскочила, но один из нападавших схватил меня за волосы, намотав их на руку. Я дергалась, пытаясь вырваться, бессильно смотрела, как Максимилиан успевает отбиваться от трёх волков. Один их нападающих все-таки задел его лапой, располосовав плечо. Макс дернулся в сторону от боли, но снова кинулся, роняя на землю алые капли крови.
Меня захлестнула дикая ярость, я зарычала в человеческом обличии, выпустила когти и буквально располосовала руку, державшую меня. Затем быстрая трансформация в волка и я покончила со своим обидчиком, а затем кинулась в самую гущу.
Во мне проснулась и кипела злость и дикое желание убивать, разрывая плоть в клочья. Они не ожидали, что баба может дать им достойный отпор, и немного растерялись. Я чувствовала их страх, с наслаждением вдыхала его, не останавливаясь не на секунду, пока последняя мразь не упала бездыханным на землю.
Макс, тяжело дыша, скорее от боли, чем от усталости, проверил, что никого в живых не осталось, и только тогда опустился на землю. Я подошла к нему, ткнулась мордой в бок и тихо зарычала, призывая его встать, а потом лизнула в морду и начала скулить.
Затем приняла человеческое обличье, и помогла Максимилиану добраться до машины. Рана была не глубокая, но кровь продолжала вытекать.
Наши сбежались, увидев раненого Макса, а я, сжав зубы от злости, зашла в дом. Вот такая мелочь, как длинные волосы, могла стать причиной моей гибели. Я, ничего не видя перед собой, прошла в гостиную, рывком открыла шкаф, достала ножницы и начала кромсать свои волосы, не обращая ни на кого внимания.
А потом, бросила ножницы, оперлась руками о стол, закрыла глаза и глубоко задышала, приходя в себя.
– Сестра – испуганно пискнула Ларита.
Я, глубоко вдохнув воздуха, открыла глаза и наткнулась на взгляд Жана. Мы смотрели друг на друга, затем я перевела взгляд и увидела, что с ним сидят Ларита, Маркор и Макс, которому уже перевязывали плечо.
– Разве мы договаривались о встрече?! – буквально прошипела я, сквозь зубы.
Какого черта этот красавчик припёрся без предупреждения?
И очень странно, что именно сегодня, когда на нас напали, правда?
– Мара – подал голос брат.
– Помолчи – рявкнула я.
– Вы знаете правила! Посторонних не пускать!
Жан кивнул, соглашаясь с моими словами.
– Маме стало хуже, я заехал по пути, сказать об этом.
– Можно было просто позвонить – грубо перебила я.
– Отец пытался, телефон отключен. И попросил меня…
Я молча смотрела на него, не знаю, что он прочел в моих глазах, но встал и вышел.
– Ни-ко-го посторонних не пускать! Никому верить нельзя! Понятно?! – я от злости стукнула ладонью по столу.
– Вообще-то он помог нам сегодня – сказала Лара
Я удивленно посмотрела на нее. Маркор кивнул.
– Он в воротах спросил тебя или Максимилиана, потом хотел уехать, но мимо дома очень медленно проехала машина. Жан сказал, что уже видел эту машину по дороге к нам. Та машина развернулась и подъехала, из нее никто не выходил, а чуть позже подъехала еще одна. И из второй вышли четверо- здоровые, хмурые и злые.
– Стало страшно, Мара – тихо сказала Ларита.
Тем более после произошедшего с тобой..
– А Жан спокойно смотрел на них, руки вот так сложил, чтобы было видно знак его стаи. Те как увидели, стушевались. Ну и отвалили – продолжал брат.
– Вот Жан и говорит, что останется здесь, пока Мара с Максимилианом не вернуться.
– Чеееерт – прошипел Макс и со злости ударил кулаком по дивану. Достал телефон и вышел из гостиной.
Получается, они хотели на дом напасть, но не получилось, пришлось ловить нас по дороге.
Макс снова зашел
– Жан говорит, скорее всего, это не местные, очень похожи на наемных бойцов.
Дело еще хреновее, чем я думала.
– Твои волосы – жалобно пискнул брат.
– Они чуть не погубили меня.
– Дети, послушайте меня очень внимательно.
– Я не имею права скрывать это от вас, это еще один жизненный урок, который вы должны знать. В такой грызне, которая сейчас происходит с нами, щенки самые уязвимые и их убирают первыми. Ларита, как девочка, вошедшая в половозрелый возраст, еще имеет шанс выжить, но вот Маркор… – я замолчала.
Ларита с ужасом посмотрела на брата, вскрикнула и закрыла рот.
– Во-первых, он наследник всего этого, во-вторых в нем кровь отца, растить чужого щенка никто не намерен, чужих уничтожают, ну и в-третьих, если его оставить, он вырастет в сильного мощного волка и отомстит.
Бедный мой мальчик, его глаза говорили сами за себя. Он смотрел на меня растерянными и полными ужаса глазами. Подросток, которого с головой окунули во взрослую жестокую жизнь, а теперь еще и я просветила его, что шансов на будущее у него практически нет.
– Иди ко мне, Маркор.
Он медленно подошел ко мне.
Я обняла и поцеловала его.
– Послушай, у тебя есть я. И сделаю все, чтобы сохранить наши жизни, слышишь? Я клянусь тебе! И если я не сдержу свою клятву, значит, я буду лежать где-то рядом с тобой. У тебя есть Ларита, которая любит тебя. У тебя есть Максимилиан, который за тебя любого разорвет! Ты слышишь? Я не просто так ругаю вас, я делаю это для того, чтобы мы все выжили.
И я начала рассказывать им, как повели себя бывшие папины партнеры, я рассказала им все без прикрас, чтобы они не строили иллюзии и четко понимали, что с нами сейчас происходит.
– Да уж, некрасиво получилось с Жаном. Но не звонить же ему и извиняться?
Злость все еще гуляла в крови, и мне хотелось побыть одной, поэтому я пошла в папину парную. Это большая комната, оббитая толстым необтёсанным брусом, посередине стояли толстые стволы деревьев, со следами еще папиных когтей. Папа говорил- пойду, выпущу пар, поэтому к комнате прицепилось название парная .
Я обернулась в волчицу. Сначала я просто ходила по парной, принюхиваясь, а потом вспомнила события этого дня и кровь забурлила. Я кидалась на стены и драла поверхность, словно это были мои обидчики, прыгала на стволы, выла, рычала и кусалась. Вспомнила, как нашли Лариту, лежащую на земле, вспомнила… в общем все, что произошло с нами за это время. Я потеряла счет времени, но продолжала выпускать злость, пока не выбилась из сил и не рухнула на пол.
Не знаю, сколько я лежала, но спустя некоторое время меня подхватили руки Макса и вынесли.
– Ну ты даешь, Мар – присвистнул он, оглядывая комнату.
– В щепки разнесла, бешеная. Придется ремонтировать.
Я устало вздохнула и уснула прямо на руках.
*
– Лар, нужно взяться за лабораторию. Если его маме плохо, боюсь, как бы не стало поздно.
Мы засели с Ларой, я копалась в записях, а сестра смотрела в микроскоп.
– Нужна свежая кровь, Мара. Эта уже свернулась и ничего не видно.
– А что, собственно говоря, ты хочешь там увидеть?
– Не знаю, может, попробовать с нашей кровью сверить. Я помню, из чего она состоит – она разогнула спину.
– Помню, как интересно было в детстве смотреть в микроскоп, что-то двигалось, шевелилось, будто в калейдоскопе.
Я улыбнулась
– А мама рассказывала и рассказывала.
Мы ударились в воспоминания, но не забывали заниматься своими делами. Блин, хочешь, не хочешь, а кровь нужна.
– Максимилиан, позвони, скажи, что кровь нужна.
– Вот сама и звони. У тебя же номер есть – невозмутимо ответил он.
Вот ты гад, блин. Я набрала Шируана, но номер был недоступен.
– Эй, сводник, давай номер Жана.
Трубку взяли на первом звонке.
– Нужна кровь – коротко сказала я и отключилась.
Он примчался через полчаса. Зашел в лабораторию с уставшим и подавленным видом, но все такой же красивый.
– Мама в больнице
Неужели опоздали?
– Что говорят?
Он вздохнул и потер лицо
– Не знают. Но что-то, что несовместимо с жизнью – и посмотрел на меня потухшим взглядом.
Как жаль, видно, как он любит свою маму и искренне горюет. И понимает, что, скорее всего она уйдет из его жизни.. как ушла наша. Как же тогда было больно, да и сейчас очень больно в груди только от воспоминаний.
Стоп! В голове словно что-то щелкнуло.
– Несовместимость. Лара этот знак означает несовместимость! – я вскочила и кинулась к бумагам.
– Ну конечно. Что-то попало в организм, что несовместимо с ним. Лара, думаем вслух, рассуждаем. У нас два обличия..
– И если одно принимает, то второе может отторгать – продолжила Ларита.
– Это как -я махала руками, пытаясь найти похожий пример.
– Например, лоси, они лечатся мухоморами. Но если бы лось обернулся в человека и съел мухомор, ему бы настал каюк. Так? Значит, в организм попало что-то, что второе обличие отторгает. Допустим, еда. Если она что-то съела в человеческом обличии, то волчья не принимает, а если наоборот то…
– В каком обличии ей хуже всего? – спросила Лара.
Жан задумался
– Не могу сообразить, если честно.
Меня с сестрой охватила какая-то нервная лихорадка, ведь мы можем найти истинную причину её болезни, но нужно думать очень быстро.
– Она в человеческой больнице?
Жан кивнул.
– И они ничего не смогли найти. Кровь, Лара. Нам нужна кровь и человека и волка.
– Думаешь?
– Не уверена, но если рассуждать логически, то кровь человека и волка совершенно отличается, так? А что происходит в нашем организме? Наверняка ведь что-то меняется, если мы становимся животными.
– Жа-а-ан – мы посмотрели на него.
– А как она, прям в больнице будет оборачиваться? – он немного растерялся.
– Не знаем. Но, кажется, мы близки к разгадке.
Жан кивнул, достал телефон, дозвонился кому- то и обрисовал ситуацию.
А мы продолжали рассуждать.
– Что могло попасть в организм? Еда, думаю и в том и в том случае, это еда. Волк не есть экзотику, и крайне привередлив в еде, что поймает, то и съест, так? Лягушачьи лапы и рыбу-фугу точно жрать не будет. Получается, что в человеческом обличии она что-то съела.
– Лекарства могут быть? Мама говорила, что организмы разные и лечить нужно по-другому
– Мама никогда не болела до этого – покачал головой Жан.
Я потерла лицо
– Мы сейчас просто гадаем, можем придумать сотни версий, но ни одна из них не окажется верной.
– Отец везет ее сюда.
Это тоже плохо. Если он доверится нам и ничего не получится, то честно говоря, нам кирдык. Если у него от горя крыша поедет, он же нас по стенке размажет.
В дверь позвонили, Шируан занес на руках свою жену и положил на кушетку. Я подошла ближе. Когда-то это была красивая миниатюрная женщина с белоснежной кожей, правильными чертами лица и роскошными каштановыми волосами, которые сейчас безжизненно свисали до пола. Это была изможденная, худая женщина с посеревшей кожей. Она открыла глаза и слабо улыбнулась мне.
К нам в лабораторию присоединился Максимилиан, подозреваю, что для нашей защиты, и тихо сел в уголок. Затем вошел брат и так же молча сел рядом с Максом.
– Мара, а ты кровь то брать умеешь? – шепотом спросила сестра.
Вот блин! Никогда не пробовала, даже.
Что делать?
– Я умею – Жан встал.
– Научился, как мама заболела.
Пока Жан занимался мамой, я вкратце ввела Шируана в курс дела и озвучила наши догадки.
Шируан был хмур, но сосредоточен.
– Экзотику она действительно пробовала, мы ведь не мало поездили по миру, но ничего такого не происходило.
– Тогда предполагаем, что в обличии волка.
Шируан сначала отрицательно покачал головой, а потом замер.
– Если только.. – он замолчал
– Мы с ней повздорили однажды, она фыркнула и пошла охотиться, демонстративно так, мол, я твою добычу есть не буду. Она охотилась на козу.
– Домашняя?
– Да кто ее знает? На ней не написано. Носилась за ней, что угорелая, но поймала. И демонстративно ела несколько дней. Между прочим, мы туда периодически ездим, но теперь коза у нас признак обиды ее на меня. Чуть что- я за козой, мол. А я не могу ее есть, для меня она воняет, а супруга с удовольствием.
– Потом?
– Её подташнивало, но я списал это на ее беременность. Да, тогда она была уже с животом, поэтому и не обижался на ее капризы, а только посмеивался. Перед родами беспокойная была. И глаза, я помню взгляд странный, ну мало ли перед родами страхи всякие у женщин бывают.
Я тут же открыла интернет.
– Угу. Дикие козы прекрасно отличают ядовитые растения от неядовитых, а домашние едят все подряд и нередко отравляются. И перечисляют- острые яды, наркотические- поражение нервной системы, есть острые наркотические, а есть минеральные.
Вот мутный взгляд, беспокойство, нарушение нервной системы, отсутствие аппетита, проблемы с кишечником.
Я потерла глаза.
Так дело не пойдет.
– Ларита бери кровь и в микроскоп. Жан, у меня тоже возьми, сверим и посмотрим. Чем человеческий черт не шутит.
Мы до черных кругов перед глазами, смотрели, сверяли и снова смотрели. И говорили, говорили с Ларой, иногда спорили. Но мы понимали, что время этой женщины идет на часы, которых, у нас нет.
– Теперь уже нет разницы, каким образом отрава попала в организм. Такое ощущение, что механизм запущен и остановить его будет проблемой. Смотри, клетки изнутри разрушены. Разве можно их восстановить, если организм уже не сопротивляется? Не восстанавливает клетки.
– Как ты сказала? Не восстанавливает, не заживляет? А наоборот? Регенерация!
– Ларита! – закричала я
– Быстро найди и расшифруй записи мамы, последняя ее разработка. Средство для регенерации тканей. Что именно там написано и как можно применить. Быстро!
А сама взяла нож, подошла к женщине и сделала надрез. Шируан и Жан дернулись ко мне, но я остановила их взмахом руки.
– Эксперимент
Взяла сосуд с жидкостью и капнула прямо на рану.
– Что?
Все кто находился в лаборатории, наклонились к руке умирающей.
– К сожалению ничего.
Заговорила Ларита
– Мама пишет, что организмы разные и..
– Я знаю. Дальше что?
– Препарат способен к, здесь новый знак Мара, я не совсем понимаю, а дальше заживление и восстановление, и опять какой то знак
– Мама накануне смерти отца сказала следующее-
То, что я сейчас держу в руках- средство для регенерации тканей, быстрого заживления то есть. А в записях еще написано- восстановление. Так что….
Я внимательно посмотрела на Шируана
– Другого варианта я вам предложить не могу, господин Шируан. Вам решать.
Он скрипнул зубами.
– А если не получится?
– Мара, посмотри на руку – впервые за этот вечер Маркор подал голос
Я сначала не поняла, о чем он говорит, а потом мы снова толпой кинулись к лежащей женщине.
– Такая корочка обычно образовывается на второй день, после появления раны. Сколько времени прошло после пореза?
Шируан посмотрел на меня широко открытыми глазами, в которых начала просыпаться надежда. А время то идет…
– Значит так! Принимать решение вам и только вам. Вы прекрасно знаете, что ни у меня, ни у моей сестры нет нужного образования. То, чем мы воспользуемся, разработка мамы. Я хочу, чтобы поняли, о чем я говорю. Вы достаточно влиятельный человек, волк в смысле, и я хочу хоть каких-то гарантий, что вы не сотрете нас с лица земли, за то, что мы сейчас делаем или сделаем, или наоборот не сделаем никогда.
Они молчали. Я понимаю, что трудно принять решение в такой ситуации, когда от тебя зависит жизнь близкого, но я и не дернусь,
пока не услышу их ответ.
– Если бы это средство могло вернуть маму к жизни, она была бы с нами, но оно не возвращает желания жить – сказала я и отошла, давая им время.
– Делайте! В больнице все равно сказали, что шансов нет – сказал Шируан.
– В таком случае возникает следующий вопрос, это как вводить препарат. На кожу смысла нет, если нет поверхностной раны, укол- раствор не стерилен, внутрь- боюсь, может не успеть подействовать.
– Колите – решительно сказал Шируан
Легко сказать, блин. Я включила небольшую горелку, чтобы нагреть жидкость. Интересно, а сколько вводить? А при нагревании свойства не улетучатся? А…? Была не была!!! Я делала все молча, не принимая помощи сестры. Не могу я втягивать ребенка в это опасное мероприятие. Беру ответственность на себя.
– Коли! – я протянула шприц Жану.
А когда он подошел к матери, закричала
– Стоп! Только в волчьем обличии! Лекарство не для людей, а для волков.
Глаза болели, словно были засыпаны песком, и усталость от напряжения давала о себе знать. Как только дело было сделано, мы притихли и ждали.