Loe raamatut: «Диагноз «Неверный»»

Я любила его больше жизни. Могла с закрытыми глазами найти каждый шрам, морщинку. Могла по звуку шагов понять, в каком он настроении. А когда родилась наша дочь, моя любовь выросла до размеров сверхновой.

Но у моей любви оказалась такая же судьба, как и у гаснущей звезды. И то, с какой скоростью и силой она сгорела, принесло в мою жизнь только разрушение, боль и ненависть. Не прощу!

Вот только у моего бывшего мужа, оказывается, совершенно другие планы, и он не гнушается подключать к их осуществлению нашу дочь. Я вижу, как она любит отца. Вижу, что и он её любит. Но мы теперь две разные вселенные. А его диагноз для меня очевиден – неверный.

Или нет?

Глава 1

– И воздух не лекарство от одиночества, но когда это всё закончится, ты вдохнёшь полной грудью…

– Мам, ты опять поёшь, – слышу голос дочери с заднего сидения и улыбаюсь.

– Пою.

– Ну что за песня дурацкая? – спрашивает дочь. – Что значит «не лекарство от одиночества»? И вообще, ты не одна. У тебя есть я, бабушка с дедушкой, тётя Люба с тётей Аллой и папа. – От последнего слова меня триггерит, но я быстро себя останавливаю.

– Папа есть у тебя, милая, а у меня есть ты. И это самое главное, – поправляю я Киру, замечаю, как она меняется в лице от моих слов.

Прости, родная, но то, что сделал твой отец, не прощают. Мысленно извиняюсь перед дочерью и трогаюсь с места. Мне ещё нужно успеть сегодня попасть в салон, а вечером начать собирать вещи да подготовить всё к поездке в отпуск. Выходной всё же, так что, пока есть время, нужно собрать нас с дочерью.

С Русланом у нас уговор: Кира один выходной находится у него, один дома. Измениться расклад может, только если у кого-то из нас какой-то форс-мажор.

Сегодня он попросил подвезти дочь к управлению. Он ещё на работе. Я не стала слушать, чем он там занимается. Вообще, и трубку бы не взяла, но он столько раз наяривал, что я решила: легче ответить, чем потом смотреть в эти злющие глаза и выслушивать нотации о моей безответственности.

Пока едем, несколько раз пытаюсь снова втянуть Кирюшу в разговор, но она не горит желанием.

Злюсь на себя за сказанные слова, но, с другой стороны, она у меня взрослая девочка и прекрасно понимает, что живём мы с папой раздельно не просто так. Хотя мне так хочется, чтобы Кира подольше побыла маленькой девочкой, с которой мы будем играть в куклы и раскрашивать разные картинки, фантазируя на тему, как сложилась дальнейшая жизнь и Золушки, и Ариэль. Проблема в том, что после развода с Рысевым мы больше не фантазируем. Да и все раскраски перекочевали в коробку, что теперь стоит на верхней полке в кладовке.

– Мы почти приехали, – говорю дочери, замечая, что она начинает посматривать в окно, когда мы заезжаем на парковку у управления.

– Мам, смотри, – громко говорит Кира, – папа выходит.

Я паркую машину и тоже замечаю Руслана. В голове мелькает мысль, что мы подъехали вовремя: не нужно будет идти к нему в кабинет, чтобы завести дочь. Как вдруг следом за Русланом выходит молоденькая девчонка и сразу же виснет у него на плече, потираясь о него слишком открытым для прокурора декольте, и юбка на ней явно слишком короткая.

Хлопает задняя дверь, а я с опозданием понимаю, что Кира уже выскочила из машины.

– Кира! – кричу ей вслед, быстро выбираясь из автомобиля и чуть ли не падаю, поскальзываясь на корке льда. – Неужели тяжело хотя бы посыпать здесь? – бубню себе под нос, выпрямляясь.

Поднимаю голову и вижу, что Кира уже возле Руслана и, запрыгнув на него, как обезьянка, что-то звонко говорит, совершенно игнорируя девчонку, что пытается догнать Руслана, который так же, как и дочь, не замечает свою очередную протеже.

Да в плане игнора у Киры с отцом абсолютное сходство. Они умеют сделать так, что, не сказав ни слова, ты поймёшь, что тебя посылают далеко и надолго.

– Привет, – произносит, улыбаясь Руслан, подходя ко мне.

– Кира, сколько раз тебе говорила, что нельзя запрыгивать так на отца, – начинаю негромко журить дочь, но озорной блеск в её глазах и улыбка показывают мне, что ей всё равно.

– Лар, ну не начинай, – влезает Руслан, а у меня челюсть сжимается от злости.

Проигнорировав его слова, я снова обращаюсь к Кире:

– Так, принцесса Кира, давай-ка ты повторишь всё, что ещё обещала сегодня сделать.

– Ну, мам, – стонет Кира, но слезает с Руслана и подходит ко мне, обнимает. – Я всё помню, – говорит она, замечая, как я смотрю на неё. – Мне нужно почитать, обязательно принять витамины и не забыть написать сочинение, чтобы в понедельник отнести сдать и остаться без долгов в каникулы.

– Умница моя. – Я наклоняюсь и целую дочь в щеку. – А теперь забирай свой рюкзак, а я поехала. У меня ещё куча планов. Маме тоже нужно многое успеть.

– Люблю тебя, – шепчет Кира и, подойдя к задней двери, достаёт из машины рюкзак. – Идём, пап, – говорит она Руслану, который всё это время стоит молча, засунув руки в карманы пальто, и наблюдает за нами.

– Иди, родная. – Руслан кивает ей и отдаёт ключи от своей машины. – Я у мамы кое-что уточню, и поедем.

– Хорошо, – улыбаясь отвечает Кира и, забрав ключи, спешит к машине Руса, что-то напевая.

Мы молча смотрим вслед дочери, ждём, пока она подойдёт к автомобилю и сядет на заднее сидение. Дверь хлопает, и, как по мановению палочки, Руслан разворачивается ко мне и встаёт так, чтобы я не могла видеть Киру за его спиной.

– Лар, у вас что, планы на каникулы? – И столько претензии звучит в голосе Руслана, что я даже теряюсь.

Приподнимаю бровь в немом вопросе и складываю руки перед собой. Молча осматриваю Руслана, подмечая небольшие тени под глазами, лёгкую розоватую сетку капилляров на белках. Уставший. Видно, что работал слишком много и долго.

Резко осекаю себя. Остановись, Лариса. Ты ему никто, как и он тебе.

– Руслан Ильич, мне кажется, ты снова забываешься, – проговариваю я холодно. – Мы с тобой никто друг другу, – повторяю слова, что только что прозвучали в голове. – Ты отец моей дочери. Просто дополнение, с которым мне приходится мириться, пока Кирюша не вырастет.

Вижу, как у Руслана меняется выражение лица с расслабленного на жёсткое. Скулы начинаю выделяться чётче, а глубокая морщина на лбу становится ещё заметнее.

– Мы с тобой, Лариса Андреевна, муж и жена, – рычит Руслан.

– Бывшие, Руслан. Бывшие, – перебиваю я его. – Но что-то ты последнее время всё чаще об этом забываешь.

– Лара, – он делает шаг ко мне, но я успеваю прикрыть дверь своей машины так, что она становится между нами.

– Подходить ко мне не нужно, – чеканю я каждое слово. – Не хочу заразиться от тебя какой-нибудь дрянью. А то липнет к тебе всякая гадость.

– Вот что ты несёшь? – шипит он.

Я вижу, что Руслан сдерживается, но мне это не нужно. Ничего уже не нужно.

– Не несу, а говорю как есть, – отвечаю я, вздёргивая подбородок. – А тебе пора ехать. Кира уже заждалась. И да, я надеюсь, что в этот раз к тебе не заявится очередная шалашовка.

– Лара, – останавливает меня Руслан, сверкая разъярёнными глазами; резко выбросив руку вперёд, он прижимает мою руку, что держит дверь. – Это было только один раз. Ты мне всю жизнь это вспоминать будешь?

А я теряюсь. Мне становится больно и противно от его касания. Пытаюсь вытащить руку из его захвата, но Руслан только сильнее сжимает её.

– Лара, – зовёт Руслан, а я даже сказать ничего не могу.

Толкаю дверь со всей силы, тем самым отталкивая от неё Руслана, и он начинает скользить на льду. А я быстро сажусь в машину и, захлопнув дверь, блокирую её. Открываю бардачок и пытаюсь найти в нём влажные салфетки. Не могу. Мне нужно срочно стереть с себя его прикосновение.

Пачка салфеток выпадает из рук, как только слышу стук в окно.

– Лара, – зовёт меня Руслан взволновано. – Да, чтоб тебя! – рыкает он, замечая, что я делаю.

Мне нужно несколько секунд, чтобы вытереть руки и успокоить себя. Прикрываю глаза, опускаю немного стекло.

– Кира должна лечь спать вовремя, чтобы не сбивать её режим, – говорю я то, что и должна была сказать изначально, а не слушать этот бред. – Сочинение можешь не проверять, я сама проверю. И постарайся больше ко мне не прикасаться после твоих баб. Противно, Руслан.

– Лара…

Вижу, что его губы шевелятся, но я не слушаю уже. Завожу машину и трогаюсь с парковки.

Что бы он ни сделал мне, для Киры он самый лучший отец. В этом я уверена. А то, что случилось между нами, этого уже не изменить. Значит, так было нужно. Обидно, что таким болезненным способом пришлось всё осознавать.

На телефон приходит сообщение, переадресовываясь на экран управления.

Руслан: «Мы не закончили. Я хотел узнать о ваших планах на каникулы. Предлагаю забрать Киру к родителям. Они давно не видели её. И тебя тоже зовут в гости».

Протяжно выдыхаю и отворачиваюсь от экрана. Никуда я не поеду. И Кира тоже. Мы с дочерью летим на море. Я хочу отдохнуть. От всех и всего. А к свёкрам мы съездим после возвращения. Без тебя, Руслан.

Но, естественно, я это говорю только сама себе, а его сообщение оставляю без ответа. Как и большинство, за последние три года.

Глава 2

***

– Ну что, поехали домой, моя королева? – спрашиваю, усаживаясь за руль и рассматривая в зеркало заднего вида Кирюшу.

Всегда, когда смотрю на неё, успокаиваюсь. Моя девочка действует на меня как сильнейший антистресс, но внутри всё горит, не отпускает.

– Да, пап, – согласно кивает она улыбаясь. – Не поговорили? – следом задаёт вопрос, сощурившись, от которого становится не по себе.

– Нет, малыш. Но я напишу маме сообщение, вдруг ответит. – Я стараюсь улыбнуться в ответ Кирюше.

– Не ответит, – грустно вздыхает дочь, опуская голову, и начинает что-то листать в своём смартфоне.

– Не грусти, моя королева. – Я пытаюсь говорить бодрее, разворачиваюсь к ней и поддеваю носик пальцем. – А давай куда-нибудь съездим перекусить? – решаю сменить тему, и это работает.

– В пиццерию, – восторженно выдыхает Кирюха. – Только выбираю я.

И такие глазки строит, что я просто не могу отказать ей. Знаю, что Лара будет злиться, но всё равно не могу по-другому.

– Только одну пиццу, Кир. – Я напускаю на себя строгий вид, но как только замечаю радость и слышу визг дочери, вся строгость улетает в дальний полёт, за облака.

– Обожаю тебя, папочка. И да, только одну и пополам, – соглашается она на условия. – Но только честный «пополам», а не как обычно. – Она складывает губки бантиком и сощуривается, заставляя моё сердце нестись вскачь.

– Хорошо. Честный так честный, – киваю ей. – Мне пять, тебе три, – добавляю я и сразу же получаю оглушающее:

– Нет! – кричит Кир., – Папа, обещай, что ты не будешь отнимать у меня мои кусочки? – тыкает в меня пальчиком, и я не выдерживаю, начинаю ржать на всю машину.

Так мы и выезжаем с парковки, переговариваясь и подшучивая друг над другом. Точнее, я дразню, а Кира только и делает, что повизгивает, но после всё равно смеётся вместе со мной.

Пока стоим на очередном светофоре, скидываю сообщение Ларе. Вижу, что она его прочла – снизу загораются две синие галочки, – но не отвечает. Никогда не отвечает, если это напрямую не касается дочери.

Откладываю телефон и сжимаю руками руль посильнее, чтобы выпустить всю ту злость, что кипит внутри.

Устал. От всего устал. Я не святой. Достаточно накосячил в жизни, и самый большой прокол у меня произошёл тогда, когда я подумал, что моя жена никуда не денется от меня. Что от таких, как я, не уходят. Что если добился её, значит, она моя навсегда. А болт тебе, Рысев, а не навсегда.

Когда начал пробовать одну бабу, после вторую, третью и так по кругу, то приходил домой и волей неволей сравнивал всех этих давалок с Ларой. Она для меня всегда была чистой, идеальной, только моей. А когда родилась Кирюша, я был самым счастливым. Я смотрел, как Лара кормит её грудью, и понимал, что сексуальнее и прекраснее ничего не видел в жизни. Рассматривал свою жену, которая после родов стала только сочнее, и чувствовал себя тем, кто сорвал джекпот. И, как любой идиот, думал, что это будет вечно. Как же я лоханулся!

– Пап, ты проехал, – слышу возмущённый голос Киры и действительно понимаю, что проехал пиццерию, в которую мы часто заезжаем с дочкой.

– Сейчас вернёмся, малыш, – отвечаю я и, заметив место для манёвра, разворачиваюсь.

Перекусив в пиццерии, мы едем домой. Как только Кира входит в квартиру, всё сразу меняется. Я чувствую, что вот сейчас я дома, пускай и не полностью доволен, но хотя бы так. Я и на работе чаще всего остаюсь допоздна, потому что просто не хочу ехать домой. И только в выходные я получаю хоть малейшее удовольствие от присутствия дома.

– Папа, давай быстрее, – кричит Кира, пробегая мимо меня в гостиную.

– Иду, Кирюш, – отвечаю я, улыбаясь.

Моя дочь наполняет этот дом жизнью.

Кира проносится мимо меня, забыв что-то в своей комнате, после возвращается. Раскладывает вокруг себя тетради, книги, как всегда, её любимые разной формы и цвета ручки и поднимает на меня полный радости взгляд.

– Я готова, – говорит она бодро. – Давай напишем сочинение, а после посмотрим с тобой что-нибудь интересное, – добавляет она заговорщически.

– Давай, – отвечаю, полностью тая от её улыбки.

Моя дочь – спасение моей души.

В эти минуты я понимаю, что всё же я незаконченный мудак.

Сочинение на тему «Как я проведу зимние каникулы» ложится как на духу. Мы придумываем самые невероятные приключения с Кирой и всё это записываем. Проверяем, после переписываем уже в тетрадь. Я готовлю какао с зефирками, а дочь постоянно что-то рассказывает, не умолкая.

Нас перебивает звонок на телефон Киры. По мелодии слышу, что это звонит Лара. И звонок идёт по видеосвязи.

– Мам, привет. Ты где? – спрашивает дочь.

– Я ещё в ТЦ, дорогая. Кирюш, ты одна? – спрашивает Лара, а я жду, что ответит дочь.

Кира осматривается по сторонам, особо не задерживая на мне взгляда, и спокойно отвечает Ларе:

– Да, мам.

– Супер! – Я слышу, как Лара выдыхает, а меня снова корёжит. Она меня никогда не простит? – Смотри, какой тебе купальник больше нравится? Этот или этот? – Я слышу, как что-то шуршит в динамике.

– Оба классные, мамуль. Но розовый всё же лучше, – отвечает Кира, а я замечаю, как она улыбается.

– Хорошо, родная. Значит, берём оба, – звучит довольный голос Лары, а мне хочется, чтобы она и мне так отвечала.

Я волком выть готов оттого, что она больше не моя.

– Мам, а зачем мне два? – спрашивает дочь удивлённо. – Ты же покупала мне один летом.

– Будем с тобой блистать на пляжах Тая, – отвечает Лара. – Ой, Кирюш, давай я тебе перезвоню.

– Почему? – спрашивает, хмурясь, дочь.

– Здравствуй, Ларочка. Как ты? Красивые трусики. – Я слышу мужской голос где-то рядом с Ларой и со злости сгибаю ложку, которой мешал свой кофе.

– Всё, дорогая, целую тебя.

– Мам! – выкрикивает Кира хмурясь, но Лара уже отключилась.

Дочь кладёт телефон и отворачивается, хмурясь и о чём-то думая. Я смотрю на неё и вижу сейчас перед собой не мою маленькую девочку, а уже девушку. Особенно когда она такая серьёзная, я даже не могу сказать, что ей тринадцать. Мне кажется, что она слишком взрослая.

– Пап, – обращается ко мне дочь, но не поворачивается, пытаясь, что-то рассмотреть в окне.

– Да, милая.

– А ты не хочешь съездить в отпуск? – спрашивает Кира и теперь поворачивается ко мне. – Я обещала маме не говорить тебе, что мы летим в Таиланд, но я хочу эти каникулы провести вместе с вами, а не по отдельности.

– Кир, – выдыхаю я, внимательно смотря в глаза дочери. – Я и так лечу с вами, родная. Прости, но твой папа слишком любит вас, чтобы отпускать за границу одних.

– И-и-и, – пищит Кира и, спрыгивая со стула, бежит ко мне, а я только и успеваю поймать её, когда она запрыгивает на меня мартышкой.

Прижимаю к себе дочь, вдыхаю её родной запах и понимаю, что принял правильное решение узнать о планах Лары ещё за месяц, когда один из моих ребят сказал, что видел, как она выходила из нашего местного турагентства.

– Только чур маме ни слова. – Я отодвигаю немного дочь и заглядываю ей в глаза.

– Честное слово! – обещает Кира, чмокая меня в щеку.

– И врать маме не нужно, малыш, – добавляю я, прижимая Киру к себе. – Я понимаю тебя, но не надо, родная. Мы сами как-нибудь.

– Вы как-нибудь уже три года, пап, – вздыхает Кира, утыкаясь мне в шею.

– Прости меня, маленькая моя.

Выдыхаю тихо, и очередная доза чувства вины разъедает меня изнутри. Виноват! По всем статьям виноват. И как всё исправить, понятия не имею.

Глава 3

***

Воздуха не хватает, но я пытаюсь вдохнуть. Передышать пытаюсь, но не выходит. Открываю глаза – вокруг всё белое. Палата.

Запах хлорки и антисептика.

И снова боль. Всепоглощающая, чёрная, как ночь перед рассветом. И болит не только душа – болит тело.

И именно физическая боль добивает окончательно, ведь я, как никто, понимаю её природу.

Чувствую, что по щекам текут слёзы.

– Как же ты мог? – шепчу в потолок, но ответ знать не хочу.

– Родная, – слышу голос, который ещё вчера считала самым любимым.

– Пошёл вон, – шепчу я.

Кричать не могу больше. Крик закончился тогда, когда я умоляла спасти моего малыша. Сейчас же остались только ненависть и пустота.

– Лара… – тихо говорит Руслан, но останавливается себя.

Ему нет оправдания. Такое не оправдывают.

– Ты знал, – тихо произношу я, отворачиваясь от него. – Знал, насколько для меня важно, чтобы в нашу семью не вошла эта мерзость, и всё равно…

– Лара, родная, прости, – отвечает Руслан и пытается взять меня за руку.

И я чувствую, как к горлу подступает тошнота. Меня тошнит от прикосновений мужа. Желудок начинает извергать то, чего в нём нет. Спазмы такие, что меня скручивает.

– Лара, – дёргается ко мне Рус, а после на всю палату раздаётся: – Врача!

Слышу, как открывается дверь. Топот ног, кто-то меня разворачивает. Пытаются меня уложить, а я не могу себя взять в руки.

– Сделайте что-нибудь, – слышится рык Руслана.

– Выйди отсюда, Рысев, – рявкает знакомый голос, и даже меня передёргивает.

– Дагова, ты забываешься…

– Пошёл вон! – уже кричит Тамара, перебивая Руслана. – Или я вызову охрану. И не приходи сюда.

Слышу злой возглас Руса, громкие шаги, удар двери. И тишина. Оглушающая тишина накрывает палату.

– Иди, Ира, я сама, – тихо говорит Тома над головой медсестре, а я просто затихаю.

Прикрываю глаза. А в голове пусто и только фантомный плач младенца.

Я сама врач, знаю, как называется это состояние, но я так хотела этого малыша. Как только тест увидела две недели назад, уже представляла, каким он будет, мой малыш. А сейчас я осталась одна.

– Лариса, прекрати, – звучит строгий голос Томы. – Ты сама врач, ты прекрасно понимаешь, что всё это пройдёт. Не ты первая, не ты последняя. Срок был всего девять недель. Да и кому я объясняю.

– Тома, помолчи, – шепчу я.

– Не помолчу. Ты отличный специалист. Ты замечательная подруга и женщина. А Руслан твой…

– Он не мой, Том, – перебиваю я Тому.

Она старше, всегда давала дельные советы. Работает здесь давно. И только в ней я уверена, как в себе. Поэтому и пошла с такой радостной новостью к Томе. А сейчас…

Снова начинаю плакать. Только теперь в голос, навзрыд. Чувствую, как меня сгребает в объятия Тома и поглаживает по спине и голове.

– Всё пройдёт. Не плачь. У тебя есть, Кирюша. Помни о ней. А родить, родишь ещё, – говорит она монотонно, и я начинаю засыпать в её руках…

– Мама, мы опаздываем! – раздаётся крик, от которого я резко сажусь на кровать, и понимаю, что снова видела кошмар.

Руки сами ложатся на живот, а по вискам стекает холодный пот. Каждый раз такая реакция. Каждый раз, как вижу этот сон или похожий. Но всё равно где-то внутри остаются, как бы за кадром, те моменты, в которые я была счастлива с Русланом. Как же я любила его!

Прислушиваюсь к себе и понимаю, что эти полудохлые бабочки каждый раз ждут, что их крылышки вырастут заново. Лежат там, где-то в темноте, подыхают в муках и конвульсиях и всё равно ждут.

– Мама! – Дверь в мою комнату резко открывается, и на пороге появляется растрёпанная Кира. – Мы опаздываем! Самолёт через четыре часа, а мы ещё дома!

– О, Господи! – Теперь и до меня доходит вся катастрофа ситуации, и я резко поднимаюсь с кровати. – Быстро собираться! Как же мы проспали с тобой?

– Хороший вопрос, но нам нужно торопиться, – слишком по-взрослому добавляет Кира.

Разворачиваюсь к ней, смотрю внимательно несколько секунд, а после просто сгребаю в объятия и целую в макушку.

– Люблю тебя, моя принцесса.

– Я тебя тоже, но море я всё-таки хочу, – отвечает Кира.

И мы начинаем собираться. Всё стараемся делать быстро, но вот время действует против нас.

На посадку мы успеваем буквально за пятнадцать минут, но меня радует то, что всё это время мы с дочерью работаем, как слаженный механизм. Понимаем друг друга с полуслова. Никто не ругается, даже голоса не повышаем, но всё успеваем.

– Фух, – выдыхает Кира, когда мы проходим паспортный контроль и направляемся к гейту на посадку, где нас уже ожидают.

– Да, фух, – согласно отвечаю я, улыбаясь дочери. – Успели.

– О, Лара. Какой сюрприз! – Я слышу где-то сбоку знакомый голос и начинаю вертеть головой по сторонам.

– Максим, – замечаю нашего молодого терапевта, который стоит в нескольких метрах от нас с Кирой и улыбается своей коронной улыбкой. – Ты тоже летишь в отпуск? Не знала.

– Да, – отвечает молодой красавчик. Максу около тридцати, и его к нам в город заслали за какие-то провинности родители.

Толковый парень, но не мой типаж. Слишком он красив, слишком напорист, слишком всего.

– Молодец, – отвечаю и чувствую, как меня за руку тянет Кира.

– Пойдём, мам, нам пора.

– А это знаменитая Кира. Привет, красавица. – Макс склоняется к Кире, заглядывая ей в глаза, а я прямо кожей чувствую, что сейчас будет весело.

– Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомыми, мило улыбающимися дядями, – отвечает дочь, смотря на Макса слишком знакомым взглядом.

– Так я же не чужой, – немного теряется Макс, но улыбка не покидает его лица. – Я работаю с твоей мамой.

– С моей мамой многие работают. Так я что, должна каждому беременному животу говорить «здравствуйте», – отвечает дочь и тянет меня сильнее. – Идём мама, наша посадка заканчивается.

Молча спешу за дочерью, но чувства какие-то двойные: и весело, и злится охота.

– Кира, это некрасиво было, – говорю я дочери, когда уже входим в самолёт.

– Мам, он нам не подходит, – спокойно отвечает дочь и усаживается на своё место.

Надеюсь, это последний инцидент, и отпуск пройдёт у нас хорошо.