Loe raamatut: «Последняя буква Севера. Книга вторая»

Глава 1. Разбуди меня, когда закончится Сентябрь

Я закрываю дверь в комнату Рэма. В комнату, где похоронено мое уважение к себе, наша с Оливером дружба и моя гребаная девственность.

Что я наделала?

Перед глазами все размыто то ли из-за слез, то ли из-за того, что я все еще пьяна. Тело колотит изнутри, но при этом кожа горит.

Глядя в пол, я иду, ведя ладонью по стене, чтобы поймать равновесие. Кто-то со смехом проносится мимо, и я вздрагиваю. Кажется, что все вокруг в курсе того, что произошло между нами с Оливером. Но нет, люди проходят мимо, для них я просто переборщила с алкоголем, как и почти все в доме Рэма.

Спускаюсь по лестнице и молю бога, чтобы мне не встретилась по пути Пайпер, сейчас я уже не выдержу противостояние с ней.

Путь до входной двери занимает вечность. Я выхожу на крыльцо, прохладный воздух чуть остужает разгоряченную кожу. Бэйли сидит на ступенях спиной ко мне, напротив нее стоит Ник и, заметив меня, он перестает улыбаться.

– Черт возьми, что случилось? Дай угадаю, Пайпер или Констанс опять что-то выкинули?

Язык прилип к небу, и я могу лишь мотать головой, сжимая и разжимая заледеневшие пальцы. Обернувшись, Бэйли подскакивает и в секунду оказывается рядом.

– Что случилось? – спрашивает она, убирая с моего лица прилипшие пряди волос. – Микки?

– Можете отвезти меня домой? – прошу я, стуча зубами, хотя мне совсем не холодно. – П-пожалуйста.

– Джейка еще нет, но я выпил совсем немного, – говорит Ник, выкидывая сигарету. – Могу отвезти или вызвать такси.

– Мне нужно сейчас.

– Хорошо, я сегодня без тачки, но сейчас возьму ключи от машины Рэма. – Ник тормозит у входной двери и смотрит так настороженно, словно подозревает меня в краже или вроде того. – Ты точно в порядке?

– Да. – Я пытаюсь растянуть дрожащие губы в улыбке. – Просто перепила, мама меня убьет.

– Все будет хорошо, у тебя день рождения, – успокаивает он, открывая дверь. – Ты выглядишь как среднестатистическая именинница.

– Микки? – с волнением зовет Бэйли, когда мы остаемся одни.

В ее глазах и голосе беспокойство и осторожность, словно я дикий зверек, которого она боится спугнуть. И от этого у меня лишь сильнее жжет в глазах от желания разреветься. Я смогу, справлюсь, не заплачу. Не заплачу, ведь иначе не смогу остановиться.

– Я совершила ошибку, – шепчу я. – Очень большую ошибку.

Бэйли качает головой, но спустя мгновение ее губы раскрываются, и она шумно втягивает ртом воздух – поняла в чем дело.

– Я сама виновата.

– Нет, – твердо и почти злостно произносит Бэйли, сжимая мои плечи. – Нет. Нет. Нет. Не смей винить себя.

– Я все разрушила.

– Не бери всю ответственность на себя. Даже не думай, слышишь?

– Я призналась ему, мы начали делать это и… Он произнес ее имя, Бэйли, я не уверена, что он вообще понимал с кем он сейчас. – Горло режет всхлип, и я закрываю ладонями лицо. – Боже.

– Сволочь, – цедит она сквозь сжатые зубы и крепко обнимает меня. – Как ты… Как ты себя чувствуешь?

– Противно. И он будто все еще…

– В тебе?

– Да. Я чувствую на себе его запах, мне нужно в душ. – Спрятав пальцы под рукавами свитшота, я потираю плечи, будто это поможет прогнать аромат парфюма Оливера. – Как я могла сказать ему такое, Бэйли? Как могла признаться? Как я могла быть с ним, зная, что он любит другую? Черт, зачем я это сделала?

Лицо Бэйли расплывается из-за застилающей глаза пелены, и я тру веки, прогоняя слезы. Мне хочется, чтобы она ответила мне, как это произошло, хочется, чтобы хоть кто-то сказал, как я могла сотворить это с нами. Чертов алкоголь.

Ник выходит из дома и взмахивает ключами, направляясь к подъездной дорожке. Я спускаюсь с крыльца и на дрожащих ногах иду к машине, пока Бэйли придерживает меня, направляя.

По глазам бьет свет фар, заставляя меня крепко зажмуриться, а затем слышится хлопок дверцы. Сначала я вижу смазанный силуэт, и у меня замирает сердце.

Моргнув, я прогоняю застывшие в глазах слезы и вижу Джейка.

– Ник, солнышко, ты уверен, что тебе можно за руль? – Задержав на мне взгляд, Джейк перестает улыбаться, а затем направляется к нам со скоростью истребителя.

Когда он останавливается напротив, Бэйли крепче прижимает меня к себе, словно тот собирается увести меня на допрос с пытками. Мне сложно разобрать эмоции на лице Элфорда, но я пытаюсь выдать нелепую улыбку.

– Перепила, – хрипло выдавливаю я, пытаясь оправдать свой разбитый вид, и пожимаю плечами.

Джейк подходит ближе и склоняется так, что наши глаза оказываются на одном уровне. Сжав челюсть, он внимательно изучает мое лицо и произносит всего лишь одно слово:

– Кто?

Тяжело сглотнув, я качаю головой.

– Меня никто не обижал, честно.

Я не могу сказать ему правду. Только не сейчас, не здесь, не в этом состоянии, не при Нике.

– Ее стошнило, – помогает Бэйли, прижимая меня еще крепче к себе. – Услышала грустную песню, разревелась настолько сильно, что стошнило. Теперь хочет домой.

– Говорит, что девчонки ни при чем, – бросает Ник. – Мы едем?

– Ты выпил, поэтому никого не повезешь, – отвечает Джейк, не отрывая от меня пристального взгляда. Он делает еще шаг, вставая вплотную ко мне. Смотрит так пронзительно, что меня начинает сильнее трясти, глаза наполняются слезами, и мне никак не удается прогнать их. К горлу подкатывает колючий ком, и я боюсь силу, с которой истерика может вырваться наружу.

Джейку словно не нужны слова. Он как чертов сканер или экстрасенс, который может пролезть в мои мысли. А затем он опускает подбородок и его челюсть сжимается так плотно, что на скулах ходят желваки.

– Наизнанку, – говорит он.

– Что?

– Свитшот надет наизнанку, шов торчит.

Элфорд переводит взгляд на дом, и его лицо принимает мрачный, почти пугающий вид. Он все понял.

Дерьмо.

– Ник, вызови ей такси, – бросает Джейк, обходя меня и направляясь к дому. – Поедешь с ней, проводи до дома, прямо до двери.

– Нет, пожалуйста, не надо! – С меня словно слетают оковы оцепенения, и я бросаюсь вперед, хватаясь за локоть Джейка. – Это моя вина!

– Ты едва на ногах стоишь от выпитого, Микаэла, это чья угодно вина, но не твоя.

Он одергивает руку и идет к дому. Я поворачиваюсь к Нику.

– Останови его, он его убьет.

– Кого?

– Оливера.

Ник цепенеет на несколько долгих секунд, словно складывая в голове уравнение сегодняшнего вечера, а затем его грудная клетка вздымается в резком вдохе. Выругавшись, он спешит за Элфордом.

Усталость и разбитое состояние отходят на второй план, и я бегу к крыльцу.

В доме продолжается вечеринка, из гостиной звучат радостные голоса, на кухне слышится звон бутылок. На лестнице в холле народ сидит прямо на ступенях, и я едва не спотыкаюсь о ногу какой-то девушки, пока пытаюсь поспеть за Джейком.

К тому моменту, как мы с Бэйли поднимаемся, Элфорд выходит из первой комнаты и смотрит на дверь напротив. Он похож на копа, который ищет преступника.

– Джейк, пожалуйста, давай уедем, – прошу я. Мой голос звучит как самая настоящая мольба, но это не помогает.

Он толкает дверь в комнату Рэма, и мое сердце проваливается в желудок. Ударив пальцами по выключателю, Джейк застывает посреди комнаты. К моему горлу подкатывает тошнота, когда я вижу скомканное одеяло. Футболка Оливера лежит на полу, там же лежит мой спортивный топ, а рядом поблескивает фольга этикетки презерватива.

Олли крепко спит. Глядя на него, Джейк сжимает кулаки.

– Черт возьми, – выдыхает Ник и похлопывает Джейка по плечу. – Брось, он никакой. Это лучше решить завтра.

Как только Джейк делает шаг, я бросаюсь вперед и встаю перед ним.

– Это был мой выбор, – твердо говорю я, упираясь ладонями в его грудь. – Не надо.

Бэйли прикрывает дверь и прислоняется к ней спиной, пряча нас от случайных свидетелей. Я действительно надеюсь, что этот секрет не распространится по всей школе. Даже думать не хочу о том, что начнется, если все узнают.

Джейк отодвигает меня в сторону и, схватив Оливера за щиколотку, резко тянет его к изножью кровати, а затем сваливает на пол. Простонав, Олли переворачивается на бок и бормочет что-то нечленораздельное.

Склонившись над другом, Джейк хлопает его по щекам.

– Просыпайся, Ромео.

– Что за…

– Очнулся? Супер. Вставай.

Элфорд поднимает Оливера, волочет его в сторону ванной комнаты, а затем сажает прямо в ванную.

– Джейк, – устало зовет Ник.

– Мы просто поговорим, я буду паинькой, Ники, слово скаута.

– Какого хрена?! – сонно спрашивает Оливер.

Элфорд напоминает хладнокровного убийцу, он спокоен, почти безмятежен, лишь напряженные скулы выдают злость. Взяв душевую лейку, он направляет поток холодной воды в лицо Оливера.

– Сдурел?!  – Олли пытается подняться, но Джейк толкает его в грудь, возвращая на место.

– Пойдем, – зовет Бэйли, коснувшись моего плеча. – Нам лучше уйти.

Стоя рядом с друзьями, Ник кивает мне, молча соглашаясь с Бэйли.

– Я никуда не пойду. – Пытаюсь зайти в ванную, но Ник встает в проходе и, прислонившись спиной к дверному проему, вытягивает руку, перекрывая путь. – Джейк, хватит!

– Хватит уже, твою мать! – просит Олли, уворачиваясь от бьющей в лицо воды.

Джейк дергает рычаг, вода затихает, и он бросает лейку на грудь Оливера. Уперевшись ладонями в колени, он склоняется над ванной.

– Доброе утро. Пришел в себя?

Оливер убирает прилипшие ко лбу волосы и проводит ладонью по лицу, смахивая воду. Взгляд покрасневших глаз немного прояснился. Оглядывая присутствующих, Олли задерживает внимание на мне.

Я с трудом выдерживаю этот контакт. Эмоции на его лице сменяются одна за другой, и в конечном счете остаются только страх и волнение.

– Мик, – Олли пытается подняться, но Джейк снова толкает его.

– Не с ней. Разговаривай со мной. Я должен убедиться, что ты соображаешь, идет? – Он вскидывает руку. – Сколько пальцев я показываю?

– Чего?

Кивнув, Джейк берет душевую лейку и снова направляет холодную воду в лицо Оливера.

– Два! Два долбаных пальца!

Вода снова затихает.

– А сейчас? – спрашивает Элфорд, показывая средний палец.

– Пошел ты.

Джейк тянется к рычагу, и Олли поднимает ладонь, прося остановиться.

– Один.

– А сейчас?

– Три.

– Сейчас?

– Пять.

Ладонь Джейка сжимается в кулак. Бум. Я слышу хруст, а может мне только кажется. Оливер вскрикивает, из носа течет кровь. Закрыв рот ладонями, я отворачиваюсь.

Еще один удар, заставляет меня вздрогнуть. Я рвусь в ванную, но Ник стоит в проходе, как гребаная стена. Джейк выпрямляется и, тяжело дыша, безучастно смотрит на Оливера.

– На сегодня хватит, поговорим завтра.

Олли прижимает ладонь к носу, сквозь пальцы, просачивается кровь. Его глаза находят мои, и я всхлипываю. Ник снова не дает мне переступить порог ванной.

– Прости, Мик.

– Я… Я не… Мне очень жаль, – выдавливаю я.

Джейк склоняется над Оливером так резко, что пряди волос спадают ему на лоб. Он облокачивается ладонями о край ванной, и я замечаю кровь на его костяшках.

– Я же сказал. Не. Разговаривай. С ней. – Он делает акцент на каждом слове, голос жесткий и чужой. – Ты просил меня держаться от нее подальше, потому что боялся, что я ее обижу.

– Знаю, – приглушенно отвечает Олли, закрывая глаза. – Я облажался.

Невесело усмехнувшись, Джейк кивает.

– Ты называешь это «облажался»? Ладно, последний вопрос: когда ты сегодня забирал Микаэлу из дома, ты обещал миссис Рамирес привезти ее дочь домой в целости и сохранности?

В ответ Олли лишь тяжело дышит и сплевывает кровь в сторону.

– Обещал? Ну же, Олли, мне нужен ответ. Чем быстрее ты ответишь, тем быстрее мы закончим этот разговор.

– Да, обещал.

Честность не помогает, потому что Элфорд замахивается и еще раз ударяет Оливера по лицу.

– Джейки, не надо, – просит Ник. – Он даже не в состоянии ответить тебе сейчас. Согласен, все это – полное дерьмо, но не сегодня.

Прикрыв веки, Джейк делает глубокий вздох и кивает.

– Как нос и зубы? – спрашивает Ник, освобождая Элфорду проход.

– Порядок, – отзывается Оливер.

Заметив капли крови на своих ладонях, Джейк вытирает их о джинсы и выходит из ванной. Взяв меня за руку, он выводит меня из комнаты, я не сопротивляюсь, потому что хочу уйти отсюда и потому, что боюсь, что Джейк вновь сорвется.

Мы подходим к лестнице, и он переплетает наши пальцы, крепко сжимая мою дрожащую ладонь. Опустив голову, я позволяю волосам упасть на лицо и прикрыть его.

– Рэми, у тебя там пациент в комнате, – говорит Ник в трубку, когда мы выходим на улицу. – Поиграешь в заботливую медсестру? Нет, сам я не могу, моя будущая жена еще не дома, нужно отвезти.

Бэйли громко цокает языком и прибавляет шаг, равняясь со мной. В кармане джинсов вибрирует телефон, который я игнорировала все это время. Черт, мама там наверняка с ума сходит.

Я слегка торможу, и Джейк оборачивается. Прочистив горло, провожу пальцем по экрану и призываю все свои силы, чтобы язык не подвел и не заплетался во время разговора.

– Микки, слава богу! Где ты? Я уже думала звонить в полицию.

– Все хорошо, я уже еду домой. Я… Я поскользнулась и упала в бассейн, мы с Бэйли сушили вещи.

Ребята смотрят на меня так, будто я сочинила самую глупую ложь на свете.

– Господи, вода наверняка холодная! Ты точно в порядке? Нос заложен, ты плакала?

– Нет, кажется, простудилась. Я скоро буду.

Спрятав телефон в карман, я забираюсь на заднее сиденье вместе с Бэйли. Потирая предплечья, я борюсь с дрожью. Джейк не оборачивается, но подозреваю, он наблюдает за мной через зеркало заднего вида, потому что включает обогрев.

– Рехнулся? – возмущается Ник. – Здесь жарко.

– Заткнись, – бросает Джейк, поворачивая руль.

Ник включает свет, снимает толстовку и, повернувшись, протягивает мне. Выдавив «спасибо», я качаю головой. Пожав плечами, Ник бросает толстовку на колени Бэйли.

– Раз уж я снял, постираешь? – улыбнувшись, Ник показывает ей два пальца, черт знает, что это значит, но думаю, что до взрыва нервной системы Бэйли Шепард остались считанные секунды.

Я жду, что Бэйли задушит Ровера его же толстовкой, но, к моему удивлению, она, поджав губы, кивает, хотя в глазах отражается злость.

– Умоляю, не спрашивай об этом, – просит меня Бэйли, а затем лезет в сумку и достает косметичку. – Приведем тебя немного в порядок, хорошо? Освежим лицо, чтобы не напугать маму.

Бэйли наносит на мое лицо кистью тональный крем. В салоне стоит оглушительная тишина, ребята явно не знают, как вести себя со мной. Да я и сама, черт возьми, не знаю. Боюсь думать о чем-либо.

Ник включает радио, где играет старая песня Принца Ройса «Речазаме». Несмотря на то, что песня на испанском языке, которого Ровер не знает, он подпевает, жутко коверкая слова. Но у него настолько красивый голос, что выдуманный язык даже приятно слушать, и я сосредотачиваюсь лишь на этом. Это даже немного успокаивает.

Ник поворачивает голову и поет, глядя на Бэйли, заставляя ее демонстративно закатить глаза.

– Это про нас, Баунти.

– Ты ведь понятия не имеешь, о чем эта песня, – говорит Джейк, включая поворотник.

– О любви, все испанцы поют о любви. Микки, переведешь?

– Об измене.

– Что ж, измена – тоже любовь, нам подходит, правда? Ведь у кого-то есть парень.

Игнорируя Ника, Бэйли достает румяна и почти невесомо проводит кисточкой по моим щекам.

– Он поет о том, что у него есть жена, а у нее – парень. Он разрывается между верностью жене и счастьем с любовницей. Хочет все прекратить и не хочет изменять, несмотря на сильное желание и притяжение.

– У тебя какой-то неправильный перевод, – отмахивается от меня Ник.

– Эступидо, – выдыхает Джейк на испанском, и я нахожу в себе силы слабо улыбнуться, потому что это переводится как «безмозглый».

Мы подъезжаем к трейлер-парку, мама сидит на ступенях у двери, но, заметив машину, подскакивает. Внутренности обжигает стыд за то, что я заставила ее волноваться.

– Так вот как выглядит твое детство, – говорит Ник, осматриваясь, и я понимаю, что он в курсе прошлого Джейка. – По рассказам звучало мрачнее.

Бэйли показывает мне большие пальцы, молча говоря, что я выгляжу сносно. Сделав глубокий вдох, я выхожу из машины на ватных ногах, мама подбегает и крепко обнимает меня.

– Я так волновалась! – говорит она и, чмокнув в лоб, отстраняется. – От тебя пахнет алкоголем.

– Да, – нехотя признаюсь я. – Мы немного выпили.

Преуменьшение года. Немного выпила, немного призналась в любви Оливеру, немного потеряла лучшего друга, немного лишилась девственности.

Джейк, Бэйли и Ник выстроились в ряд вдоль машины, явно готовые к тому, чтобы оправдать меня перед мамой. Но я знаю, что она не будет ругаться, а утром тяжело вздохнет, посмотрит на меня с разочарованием и попросит больше никогда так не делать.

– Она правда выпила совсем немного шампанского в честь дня рождения, – говорит Джейк. – Просто сделала это на голодный желудок.

– Спасибо, что довезли ее, ребята, – устало говорит мама, поглаживая меня по спине. – Джейк, если выпил, не садись за руль, я вызову вам такси.

– Я не пил, честно, – он вскидывает ладони.

Ребятам пора ехать, но никто не двигается с места. Джейк смотрит на меня пристально и с таким сочувствием, что мне хочется исчезнуть, испариться, лишь бы не видеть этого.

– А можно попросить у вас воды? – спрашивает Ник.

– Да, мне тоже очень хочется пить, – поддакивает Бэйли.

Мама, конечно же, соглашается и провожает ребят в трейлер, а мы с Джейком остаемся одни на том самом месте, с которого начинался этот день. Это словно было в другой жизни.

В секунду сократив расстояние между нами, Джейк обхватывает меня за плечи и прижимает к себе. И в это самое мгновение я чувствую себя слабее, чем когда-либо. Это плохо, потому что грудь уже режет истерика, и она вот-вот вырвется наружу. Я хочу не просто плакать, мне хочется кричать навзрыд до тех пор, пока не сядет голос и не заболит горло. Этим я точно напугаю маму.

Стиснув зубы, я упираюсь ладонями в грудь Джейка и отстраняюсь.

– Только не говори сейчас ничего о том, что произошло, ладно? – молю я шепотом. – Я в порядке.

Мой голос срывается, и Элфорд снова делает шаг ко мне, но я отстраняюсь. Не потому, что не хочу этого, а потому, что сломаюсь в его руках.

– Мне лучше пойти домой. – Попятившись, я взмахиваю рукой на прощание, как полная идиотка, и выдаю улыбку дрожащими губами. – Спасибо за то, что подвез и… Спасибо.

Несмотря на то, что мы на открытом воздухе, мне начинает казаться, что я задыхаюсь под сочувствующим взглядом Джейка, поэтому скрываюсь от него в трейлере, как от назойливого репортера.

Ребята уезжают, а мама, наблюдая за мной, не произносит ни слова. Чувство вины и стыда обжигают каждую клеточку тела. У меня начинается паранойя, а что, если мама догадывается о произошедшем? От этих мыслей все мои движения становятся топорными.

– Сходи в душ, поешь и ложись спать, – говорит она, доставая из комода майку и пижамные штаны. – В школу завтра сможешь пойти?

– Думаю, что лучше отлежусь.

Мама кивает. Не ругает и не кричит, и от этого почему-то лишь тяжелее.

В душевой мало места и, оказавшись здесь наедине с собой, я чувствую себя запертым в гробу клаустрофобом. Раздевшись, я встаю под едва теплую воду – мы все еще не починили бойлер. Взяв мочалку, я выливаю на нее щедрую порцию геля и тру тело до тех пор, пока кожа не краснеет. Слезы все еще сводят горло раскаленной спиралью, и, прикусив губу, я делаю несколько глубоких вдохов, борясь с эмоциями.

Мне повсюду мерещится запах Оливера, я словно ощущаю его прикосновения на своей коже даже сквозь мыльную пену. Мне нужно стереть это, смыть. Внизу живота саднит, а может мне только кажется, я уже не знаю.

Прикрыв веки, я подставляю лицо под струи воды.

Констанс – проносится в голове шепот Оливера, я буквально чувствую его горячее дыхание на своей щеке. Из легких вырывается всхлип, и я накрываю ладонью дрожащие губы. Нельзя оставаться наедине с собой, а впереди еще гребаная ночь. Пытка и самосожжение.

Надев майку и пижамные штаны, небрежно провожу полотенцем по влажным волосам. Смотрю на одежду в корзине для белья и борюсь с желанием выкинуть ее. Избавиться как от страшного напоминания. Сжечь.

Вернувшись в комнату, я забираюсь в кровать и накрываюсь одеялом с головой.

Констанс.

– Дерьмо. – Крепко зажмурившись, я тру веки.

В ногах вибрирует телефон. Приподнявшись, беру его и роняю голову на подушку. Алкоголь все еще не выветрился, в глазах рябит, и я щурюсь, чтобы текст на экране не плыл.

Джейк Элфорд: Спишь?

Микки Рамирес: Хотела бы.

Джейк Элфорд: Можно позвонить?

Прикусив губу, я раздумываю несколько долгих секунд, прежде чем написать короткое «да». Телефон вибрирует в пальцах, и я отвечаю на звонок, но не могу произнести даже простого «алло».

– Ты знала, что Бритни Спирс предлагали сняться в «Очень страшном кино»?

– Что?

Я ожидала каких угодно вопросов, но точно не этот.

– Джареду Лето тоже.

– Ты гуглишь факты о фильме, чтобы отвлечь меня?

– Да. А еще я чертовски сильно боюсь задавать вопрос о твоем состоянии. Глупо спрашивать об этом, верно?

Голос Джейка мягкий, почти неуверенный, словно он боится сломать меня одним вопросом. Ничего общего с жестким тоном, которым он сегодня говорил с Оливером и Пайпер.

Пошевелившись, я прижимаю телефон головой к подушке.

– Нет, это совсем не глупо.

– Тогда скажи мне, как ты себя чувствуешь, Рамирес.

– До твоего звонка все было похоже на мгновение перед ураганом, когда на миг все затихает, а затем сильный ветер сбивает с ног и рушит все вокруг. Только вот рушить уже нечего. Тишина давит. Но ничего, главное, что плеер цел, верно?

Я заставляю себя улыбнуться, будто Джейк может это увидеть.

– Хочешь, приеду и выкраду тебя из трейлера? Буду нести чушь и катать на машине до тех пор, пока не уснешь.

Хочу. Сейчас я хочу этого больше всего на свете.

Я почти грежу этим желанием.

– Мама расстроится, если сбегу. Я и так уже подорвала ее доверие.

Натянув одеяло до самого подбородка, я прижимаю колени к груди.

– Можешь пообещать мне кое-что? – хрипло прошу я.

– Что угодно.

– Не надо завтра трогать Оливера.

Джейк замолкает и делает глубокий вздох.

– Ты просишь невозможное, Микаэла.

– Я не готова говорить о правых и виноватых, это уже случилось. Я была там, я хотела этого, я совершила ошибку. Просто хочу взять завтра перерыв и подумать обо всем, но не смогу делать это, без остановки переживая за то, что ты покалечишь Оливера. Сначала Пайпер с чертовой вечеринкой, слезы мамы, мысли о переводе в другую школу, следом сегодняшний вечер – слишком много драмы за один уикенд, я устала, Джейк. Очень сильно устала.

На последней фразе мой голос срывается.

– Хорошо, обещаю тебе, что не трону его завтра.

– Не только завтра, а вообще.

– Давай остановимся на завтра.

 Выиграть в этом разговоре хотя бы завтрашний день – уже победа. Меня пугает мысль о том, что разговор завершится, и я снова останусь наедине с тишиной.

– Что делаешь? – спрашиваю я, глядя на коробки с кедами, которые Джейк подарил мне на день рождения. И зачем я только вышла сегодня из дома?

– Собираюсь смотреть все части «Очень страшного кино», ты со мной?

– Даже первую? – Посмотрев на ноутбук на столе, хочу подняться за ним, но не нахожу в себе сил. – Ты ведь только сегодня ее смотрел.

– Я проговорил весь фильм с Ником, а знаешь почему?

– Почему?

– Потому что я ненавижу этот гребаный фильм. Почему ты не могла выбрать фаворитом хорошую черную комедию, «Убойные каникулы» к примеру?

Его слова заставляют меня усмехнуться.

– Одновременный просмотр отменяется, но я всегда готова послушать вместе с тобой.

Джейк включает фильм и прибавляет звук, а я спокойно могу представить кадры в голове, потому что знаю все части наизусть.

– И тут я якобы должен смеяться? – говорит он после шутки про порножурнал и сороковую страницу.

– Боже, не думала, что ты вырастешь таким занудой.

Джейк смеется, а я прикрываю глаза и с легкостью могу представить, что он сидит рядом.

Я еще ни разу не видела, чтобы кто-то так сильно ненавидел старую бестолковую комедию, но Джейк Элфорд умудряется комментировать каждый кадр, а может он просто пытается отвлечь меня и заполнить пугающую тишину, не знаю. Только знаю, что он смотрит другое кино: картины Скорсезе, Тарантино и Нолана, конечно, после такого смотреть нечто с глупым и пошлым юмором наверняка является для него пыткой.

– Пойду за колой, но на паузу нажимать не буду, – говорит он, и звук телевизора становится тише. – Слушай, Рамирес, я не против пошлости, но там все шутки ниже пояса, а ты была совсем мелкой, когда смотрела это.

– Я не понимала и половины шуток, но все равно смеялась. Особенно над трусами-замком в виде решетки под напряжением. Жаль, что мне такие не подарили, сегодня бы пригодилось.

Джейк какое-то время не отвечает, а затем усмехается.

– Господи. Извини, я не должен был.

– Нет, наоборот. Со смехом правда легче.

– Точно не хочешь поговорить о произошедшем?

– Нет, – без раздумий отвечаю я. – По крайней мере не сегодня. Лучше расскажи, как мама? Ты хоть успел довезти ее до дома?

– Мама наконец-то послала родственников Сэма к черту и чувствует себя прекрасно. Сэму, кажется, нужен был именно такой пинок, потому что он позвонил мне. Оказывается, после отъезда мамы он высказал семье абсолютно все, что думает и как не доволен их отношением к маме. Завтра утром должен приехать. – На том конце трубки раздается шипение открывшейся банки колы.

– Джейк?

– Я здесь, Микаэла.

– Что ты сказал тогда Пайпер в боулинг-клубе, когда она убежала в слезах?

– Кажется, я отвечал на этот вопрос.

– Да, шуткой про Джастина Бибера.

Он замолкает на какое-то время.

– Сказал, что очень брезгливый и у меня аллергия на мусор, поэтому попросил убрать от меня руки. Не знаю, почему она так расстроилась, это всего лишь аллергия, верно?

Прикрыв веки, я тихо усмехаюсь.

– Ты сегодня был жесток с ней.

– Она заслужила после того, что устроила на твой день рождения. Я всего лишь сказал то, что думаю.

– После отношений с тобой, девушкам нужен психолог, Элфорд.

– Сочувствую им.

– Девушкам или психологам?

– И тем и другим.

– Джейк?

– Микаэла?

– Спасибо.

Он не отвечает, а мне хочется добавить еще тысячу деталей к своему «спасибо», но не нахожу в себе сил. Джейк возвращается в комнату, напевая под нос песню, которую Ник исковеркал, пока мы ехали в машине. И это снова помогает отвлечься. Моя бабушка говорила с нами на испанском, поэтому Джейк даже не хромает в произношении, а еще его голос… Низкий, чуть хрипловатый и сексуальный. Раньше, слушая песни «Норд» в плеере, я из обиды и злости старалась перематывать все сольные партии Джейка, сейчас же я с жадностью ловлю каждую ноту. Это дарит мне чувство безопасности и напоминает о детстве, когда на совместных ночевках я просила спеть колыбельную, потому что не могу уснуть, а он отвечал, что не знает колыбельных и мычал что-нибудь из Green Day.

– Дерьмо, она заела. Не знаю, что хуже: фильм или эта песня.

– Помнишь, как ты пел, чтобы я поскорее уснула?

Словно растерявшись, он не сразу находится с ответом:

– Конечно.

– Так странно, – говорю я, водя кончиком пальца по подушке. – Ты бежишь от прошлого, а я все время хочу вернуться туда хотя бы на день.

– Нам не нужно возвращаться в прошлое, чтобы вернуть что-то хорошее, Микаэла, – уверенно говорит Джейк. – У нас есть настоящее, и оно может быть лучше. По-настоящему лучше.

Я не верю в это. Мое настоящее – руины. Мне хочется либо вернуться в прошлое, либо перескочить подальше в будущее. Этот день, месяц, год – то, что я хочу навсегда стереть из памяти.

И в этот момент Джейк делает мне подарок, возвращая меня в прошлое, – он тихо напевает «Wake me up when september ends», и я прикрываю отяжелевшие веки, позволяя границе между прошлым и настоящим раствориться.