Loe raamatut: «Обманчивая внешность»

Font:

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

A Façade to Shatter

«Обманчивая внешность»

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Глава 1

Закария Скотт не любил вечеринки. Когда-то он был душой компании, но чуть больше года назад все изменилось.

Засунув руки в карманы брюк, Зак нахмурился. Он думал, что поездка с подругой на Сицилию на свадьбу будет для него пустячным делом. Свадьба расстроилась, но прием все равно состоялся. Стоя в дальнем конце бального зала, он гадал, куда запропастилась Тэйлор Кармайкл и может ли он ускользнуть, отправив ей текстовое сообщение с извинениями.

После тяжелой ночи у него болела голова. Ему снова приснился кошмар, в котором были выстрелы, взрывы и падающие самолеты.

Ничто так не способно изменить приоритеты человека, как его участие в боевых действиях. С тех пор как его самолет был сбит на вражеской территории, благотворительные мероприятия, официальные приемы и торжественные обеды, которые раньше были частью его обыденной жизни, стали для него настоящей пыткой.

Вот только теперь ему стало сложнее с них ускользать, нежели раньше. Ведь теперь он не только Закария Джеймс Скотт Четвертый, сын американского сенатора и будущий руководитель крупной фармацевтической компании, но и герой, вернувшийся с войны.

С тех пор как он был спасен в результате спецоперации, все участники которой погибли, он стал настоящей знаменитостью. Пресса не давала ему проходу. Он знал, что одна из причин этого состоит в том, что его отец постоянно использовал историю его спасения в своих публичных выступлениях. Закария Джей Скотт Третий не мог предать забвению историю, которая могла работать на его политическую популярность.

Его сын исполнил свой долг, хотя мог выбрать для себя более легкий путь. Он предпочел служение родине собственному благополучию. Зак мог бы запросто сидеть в роскошном кабинете в «Скотт фармасьютикалз» и распоряжаться огромными деньгами, а не летать на реактивных самолетах в зоны военных действий, но пилотирование самолетов было его призванием.

Оно было неотъемлемой частью его жизни до крушения, результатом которого стали мучительные головные боли, сделавшие его непригодным для полетов.

Все вокруг были в восторге от того, что он принимал участие в военных действиях и выжил, но он сам не считал, что сделал что-то выдающееся. Он не заслужил восторженных похвал и не хотел всеобщего внимания. По его собственному мнению, он провалился.

Но он не мог заставить людей не обращать на него внимания, поэтому улыбался на камеру, несмотря на чувство пустоты внутри. И чем хуже было у него на душе, тем сильнее становился интерес общественности к нему.

Впрочем, у этой популярности были и положительные стороны. Будучи руководителем «Скотт Фаундейшн», благотворительной организации, принадлежащей его семье, Зак помогал ветеранам обрести себя в мирной жизни. Большинство из них были морально опустошены, и им требовалось много времени и усилий, чтобы заново к ней приспособиться. Государственной поддержки было им недостаточно, и Зак поставил перед собой цель спасти от безысходности столько ветеранов, сколько сможет. Он делал это в память о тех мужественных парнях, которые погибли, спасая его.

Зак окинул взглядом бальный зал с приглушенным освещением. Сейчас внимание всех представителей сицилийской прессы было приковано не к нему, а к Алессандро Коретти, от которого сбежала невеста. Заку, уставшему от вспышек фотокамер и вопросов о его героическом прошлом, следовало наслаждаться минутами покоя, но он не мог расслабиться. Тэйлор не отвечала на его текстовые сообщения, и он беспокоился о ней. Она так волновалась перед встречей с режиссером и своим возвращением к актерской профессии.

Но он знал, что Тэйлор сильная женщина, и у нее все получится. Ей нужен этот фильм, поскольку она планирует пожертвовать свой гонорар реабилитационной клинике в Вашингтоне, где работает на общественных началах. Подумав о ее пациентах, страдающих от негативных последствий посттравматического стресса, о постоянной нехватке финансирования, он понял, что Тэйлор сделает все, чтобы получить эту роль.

Зак полез в карман за мобильным телефоном и, случайно достав вместе с ним небольшой крест на ленте, внутренне содрогнулся. Это была награда «За летные боевые заслуги», которую он получил по возвращении из афганской пустыни. Должно быть, это Тэйлор положила его туда, когда забирала из химчистки его смокинг. Он задумчиво провел пальцем по гравировке на кресте.

У него были и другие награды, о которых его отец постоянно упоминал в своих речах, но Зак хотел забыть об их существовании. Тэйлор настаивала на том, что он все их заслужил. Он знал, что она желала ему добра, но в такие минуты хотел ее придушить.

Зак набрал номер Тэйлор. Она не ответила, и его беспокойство усилилось. Он хотел убедиться, что у нее все в порядке, и покинуть этот зал. Народу становилось все больше, и шум усиливался.

Зак повернулся лицом к выходу в тот момент, когда диджей включил громкую музыку, и толпа отреагировала на это радостными возгласами. Мгновение спустя люстры погасли и включились стробоскопические лампы. Пульс Зака участился. Он прислонился к стене и глубоко задышал.

Это всего лишь вечеринка, напомнил он себе, но это не помогло. Вспышки не прекращались, люди продолжали кричать, и он больше не мог бороться с паникой.

Внезапно он снова оказался в траншее. Кругом была темнота. Звуки выстрелов и взрывов отзывались гулким эхом у него в ушах, и каждое нервное окончание в его теле было напряжено, как натянутая струна. Чувствуя во рту привкус песка и пыли, он закрыл глаза и тяжело сглотнул.

Его переполняли ярость и разочарование. Он хотел бороться, хотел встать, схватить оружие и помочь шестерым морским пехотинцам сдержать натиск врага. Но поскольку он сломал ногу, ему вкололи сильное обезболивающее, и он не мог пошевелиться.

Он лежал на дне траншеи, абсолютно беспомощный. Вдруг чья-то рука легла на его руку, скользнула вверх по его плечу, затем легонько коснулась его щеки. Это прикосновение вывело его из оцепенения.

Подчинившись инстинкту самосохранения, он схватил эту руку, и в следующую секунду рядом с ним раздался женский крик. Тогда он понял, что этот контакт не был вражеским нападением. Что тело, прижимающееся к его телу, облачено не в грубый камуфляж, а во что-то шелковистое.

Он заставил себя открыть глаза. Лампы по-прежнему вспыхивали и гасли. Его сердце продолжало бешено колотиться. Он часто заморгал и тряхнул головой. Неужели он не в пустыне? Неужели он не единственный, кто остался в живых в траншее?

Постепенно монотонный гул начал разделяться на отдельные звуки, и в конце концов Зак смог различить музыку, смех и громкие голоса. Уставившись на стену с дорогой облицовкой, он вдруг обнаружил, что прижимает к ней женщину, заломив ей руки. Она учащенно дышала.

– Прошу прощения, сэр, – произнесла она спокойнее, чем он ожидал. – Я не тот человек, за которого вы меня приняли.

Зак прищурился. За кого он ее принял? За врага, собиравшегося его убить?

Но она определенно не собиралась его убивать. Он сейчас не в зоне боевых действий, а на скандальной свадьбе на Сицилии. Эта женщина на ней гость, так же как и он. У нее красивое лицо, глаза цвета морской волны. Темные волосы уложены в высокую прическу, а полная грудь, кажется, вот-вот вывалится из корсажа платья.

Зак навалился на нее всем телом. Одной рукой он держал ее руки у нее за спиной, другой – схватил ее за подбородок, слегка запрокинув ей голову. Ее женственные формы прижимались к нему. Он успел забыть, какими мягкими бывают женщины. С тех пор как он вернулся с войны, в его жизни не было места для мягкости и нежности. Сейчас он обнаружил: этот контакт доставляет ему удовольствие. Пульсирующие ощущения в паху застигли его врасплох.

Зак резко отпустил женщину, словно обжегшись, и сделал шаг назад. Что с ним творится, черт побери? Именно по этой причине он больше не любил появляться на публике. Боялся, что у него может произойти временное умопомешательство. Такое, как сейчас.

– Простите меня, – произнес он сдавленным голосом.

– Вы в порядке? – спросила женщина.

В сложившейся ситуации этот вопрос был вполне уместен, но он не мог сформулировать ответ. Ему просто хотелось сбежать. Впервые в жизни он не был готов стоически переносить возникшие трудности и хотел повести себя как трус. Рядом не было представителей прессы, на него не давило чувство долга.

Зак повернулся и начал искать выход. Найдя дверь, он выскочил в тихий прохладный коридор и, услышав за своей спиной чьи-то шаги, обернулся. Незнакомка наблюдала за ним. У нее были темно-рыжие волосы. Платье ужасного розового оттенка с ними не сочеталось, но это не умаляло ее привлекательности.

– Вы в порядке? – снова спросила она.

– В полном, – отрывисто произнес он по-итальянски. – Простите. Вы меня напугали.

Женщина подошла ближе. Его тело помнило ее мягкие формы. Ему безумно хотелось к ней прикоснуться, и он сжал руки в кулаки, чтобы этого не сделать. Раньше он с удовольствием брал от женщин то, что они ему предлагали, но несколько месяцев назад тот Зак перестал существовать.

Вернувшись с войны, он первое время много занимался сексом, думая, что это поможет ему забыться, но ошибся. Плотские наслаждения лишь усиливали контраст между военной и мирной жизнью. Поняв это, он стал воздерживаться от секса. Так было безопаснее. Ему часто снились кошмары, и его поведение в первые секунды после пробуждения было непредсказуемым.

Судя по тому, что только что произошло, эти кошмары стали преследовать его еще и наяву.

Женщина продолжала на него смотреть своими зеленовато-голубыми глазами, обрамленными темными густыми ресницами. На ее высоком лбу залегла небольшая складка.

– Не похоже, что вы в порядке. Вы неважно выглядите.

Она потерла большим пальцем запястье, и Зак мысленно отругал себя за то, что сделал ей больно. Он превращается в чудовище, и ему никто не может помочь.

– Я правда в порядке, – отрезал он. – Простите, что сделал вам больно.

Она потупилась:

– Вы не причинили мне боль. Вы просто меня удивили.

– Вы лжете, – сказал он, и женщина снова подняла на него глаза. Что-то в ее взгляде взывало к нему, но он запретил себе об этом думать.

– Вы не можете этого знать, – ответила она, вскидывая подбородок. – Вы меня не знаете.

Он почти поверил ей, но дрожащая нижняя губа выдавала ее волнение.

– Уходите. Так для вас будет безопаснее.

– Правда? Вы хотите сказать, что вы опасный?

Зак сглотнул:

– Возможно.

– Я не боюсь, – мягко сказала она, не отводя глаз. – По-моему, вы не опасны ни для кого, кроме самого себя.

Ее слова подействовали на него как удар под дых. Никто прежде не говорил ему подобных вещей. Правда была ужаснее любого кошмарного сна.

Его охватили гнев и отчаяние. Ему хотелось стать таким, как раньше, но он не мог выбраться из эмоциональной трясины и ненавидел себя за это.

– Простите, – снова сказал он, повернулся и ушел.

* * *

Глядя вслед удаляющемуся высокому американцу, Лиа Коретти разочарованно вздохнула. Что-то выпало из его руки и отскочило от ковра. Лиа окликнула незнакомца, но он не остановился. Тогда она подошла к оброненной им вещи. Это оказалась военная награда в виде креста на красно-бело-синей ленте.

Она посмотрела на идущего по коридору мужчину. У него была прямая осанка и твердый шаг, как у солдата. Затем она снова перевела взгляд на награду. Она видела, как его пальцы раскрылись и выпустили блестящий маленький предмет. Он уронил ее специально. В этом не было сомнений. Зачем он это сделал?

Ее запястье все еще пульсировало после того, как он выкрутил ей руку. Он явно не осознавал, что делал. Он выглядел так, словно выпал из реальности. Словно думал, что находится в другом месте. Там, где ему не хотелось находиться. Она подошла к нему, чтобы спросить, все ли у него в порядке. Он стоял, прислонившись к стене и зажмурив глаза. Подумав, что ему плохо, она прикоснулась к нему.

Лиа погладила крест. Он все еще сохранил тепло пальцев своего хозяина. Перед ее внутренним взором стояло выражение лица незнакомца в тот момент, когда он осознал, что с ней сделал.

В его взгляде ненависть к самому себе сочеталась с растерянностью и чувством облегчения. Ей был знаком этот взгляд, потому что ее саму всю жизнь переполняли эти чувства.

В тот момент она ощутила эмоциональную близость с ним. Это было так странно. Одного визуального контакта с незнакомым мужчиной оказалось достаточно, чтобы она впервые за много лет почувствовала себя не такой одинокой.

Она повернулась и пошла обратно в зал, где ей меньше всего хотелось находиться. По дороге она увидела свое отражение в одном из зеркал на стене коридора, и ее охватило отвращение к самой себе.

Неудивительно, что он так быстро ушел. В этом платье она похожа на огромного розового кита.

Лиа так обрадовалась, когда ей предложили стать подружкой невесты. Она подумала, что утонченные Коретти наконец готовы признать ее одной из них, но вместо этого ее заставили втиснуться в ужасное ярко-розовое платье, которое было слишком тесно ей в груди. Кармела Коретти рассмеялась, когда Лиа вышла из примерочной, но пообещала ей, что попросит портниху расставить корсаж. Она не сдержала свое слово, что нисколько не удивило Лиа.

Тереза Коретти, бабушка Лиа, была единственным членом семьи, который ее любил. Когда Лиа сегодня надела ненавистное платье, бабушка крепко ее обняла и назвала красавицей. Дедушка Сальваторе тоже был к ней добр, но Лиа его боялась. Он был энергичным, властным и строгим и нисколько не менялся с годами. Его слово было законом, и ему никто не смел перечить. Лиа все еще не могла поверить в то, что его больше нет.

Его смерть нисколько не сплотила Коретти. Новым главой семьи стал Алессандро, кузен Лиа. Она подозревала, что он боится ответственности, которая легла на его плечи.

Лиа посмотрела на часы. Она провела здесь достаточно времени и уже может уходить. Собравшись с духом, Лиа вошла в бальный зал. Сейчас она найдет свою бабушку и скажет ей, что уходит. Ее отсутствия все равно никто не заметит.

В зале по-прежнему гремела музыка, но в какой-то момент из этого грохота начали выделяться пронзительные звуки. Пройдя в глубь помещения, Лиа поняла, что это пьяная Кармела на кого-то кричит.

Лиа презирала вдову своего покойного дяди. К счастью, они нечасто виделись. Она не собиралась выяснять, что на этот раз не устроило Кармелу. Она просто хотела вернуться к себе в номер, снять это ужасное платье и уютно устроиться на кровати с книгой.

Но прежде чем она смогла найти свою бабушку, музыка внезапно стихла, и толпа расступилась перед Лиа, словно она была пророком, вышедшим к народу.

Все присутствующие обратили свои взгляды на Лиа и внезапно затихли. От такого внимания ей стало не по себе и внутри у нее все сжалось в комок. Ее сердце бешено заколотилось. Неужели Кармела придумала еще что-то, чтобы ее унизить? Что она сделала этой женщине?

Но внимание Кармелы было приковано не к ней, а к Розе. Дочь Кармелы стояла перед матерью. Лицо ее было бледным, во взгляде читалось потрясение.

– Да, это правда, – громко произнесла Кармела. – Твой отец Бенито Коретти, а не Карло! А это твоя сестра, – отрезала она, указав наманикюренным пальцем на Лиа, словно та была мерзким насекомым. – Радуйся, что ты не такая, как она. Она бесполезная. Толстая, невзрачная и мягкотелая!

Сердце Лиа пропустило удар. У нее есть сестра? Не может быть! Она всегда мечтала иметь сестру, которая могла бы стать для нее самым близким человеком. У нее было три сводных брата, но им вполне хватало друг друга, и ее они не замечали. С сестрой, возможно, все будет по-другому.

В ее сердце загорелся огонек надежды. У нее есть сестра, и она, возможно, больше не будет одинокой.

В данный момент ее сестра выглядела такой же потерянной, какой Лиа чувствовала себя всю свою жизнь. Она видела это в ее глазах и хотела помочь Розе. Моральная поддержка – это единственное, что она могла кому-либо предложить.

Неожиданно Роза отошла от Кармелы и направилась в ее сторону. Лиа инстинктивно раскрыла объятия, чтобы ее утешить, но Роза не остановилась. Взгляд, которым она смерила Лиа, мог бы заморозить кипящую лаву.

– Не смей! – отрывисто бросила она и, оттолкнув Лиа в сторону, пошла к выходу.

Грудь Лиа сдавило словно обручем. Ее не впервые отвергали, но обрести надежду и тут же ее потерять было больнее, чем просто получить отказ. После ухода Розы она долго стояла на месте, чувствуя на себе жалостливые взгляды собравшихся. Но прежде чем она придумала что сказать, гости стали переключать внимание на что-то более интересное, чем неуклюжая идиотка в дурацком розовом платье. Ее снова охватило презрение к самой себе. Неудивительно, что Роза отказалась от ее утешения. Она такая глупая, такая жалкая.

Как часто она предлагала кому-то свою дружбу? Как часто другие люди захлопывали дверь у нее перед носом? Когда она научится себя защищать?

Она злилась на саму себя. Почему она не может быть более смелой и решительной? Почему ей небезразлично, как к ней относятся ее родственники? Почему она не может послать их ко всем чертям, как сделала бы ее мать?

Грейс Харт была ослепительно красивой киноактрисой, потерявшей голову от Бенито Коретти. После того как она, порвав с мужем, погибла, не справившись с управлением автомобиля на крутой горной дороге, Бенито остался вдовцом. Вскоре после этого отец отправил Лиа к Терезе и Сальваторе.

Она знала, почему он так поступил. Потому что она не была так хороша, как ее мать. Потому что она была неуклюжей, застенчивой и нерешительной. Она не любила больших скоплений людей, и ей претило притворяться искушенной светской дамой. Она выросла в доме бабушки и дедушки, завидуя сводным братьям и кузенам и мечтая об отцовской любви, но получая лишь ледяное равнодушие.

Сейчас ей не терпелось вернуться в свой маленький домик, находящийся на территории имения ее дедушки и бабушки. Там она могла заниматься тем, что было ей по душе, – читать книги и копаться в саду. Выращивая из семян и саженцев прекрасные цветы и кустарники, она не чувствовала себя жалкой и ни на что не годной.

Бесполезной, толстой, невзрачной и мягкотелой.

Повернувшись, Лиа выбежала из зала. Все. С нее достаточно. Она больше не намерена лезть из кожи вон, чтобы угодить Коретти.

Она хотела сначала пойти в свой номер, но вместо этого вышла во двор с бассейном. Там никого не было. Все постояльцы отеля были на свадебном приеме. На улице было жарко. Вода в бассейне была прозрачной и прохладной. Может, ей прыгнуть в бассейн прямо в платье?

Лиа долго стояла у бассейна, собираясь с духом. Она всегда хотела быть смелой и решительной. Хотела принимать собственные решения и не чувствовать себя ничтожной и никому не нужной.

Она подошла ближе к краю и уставилась в воду. Она испортит платье и прическу, если прыгнет в бассейн.

И что с того?

Впервые в жизни она сделает то, чего хочет сама. Вода смоет боль и унижения сегодняшнего дня, и она выйдет из нее обновленной.

Не давая себе возможности передумать, она быстро сбросила туфли и сделала шаг вперед. Вода приняла ее и сомкнулась над ее головой, заглушив все звуки. Лиа хорошо плавала, поэтому нисколько не испугалась, когда пошла ко дну.

Немного посидев под водой, она оттолкнулась от дна, чтобы вынырнуть на поверхность, но тяжелый подол платья потянул ее вниз.

Она оттолкнулась сильнее, но не сдвинулась с места. Тогда она, к своему ужасу, осознала, что подол зацепился за сливную трубу. Она изо всех сил потянула за него, но он не поддался.

Она не может позвать на помощь. Ей остается только разорвать платье.

Но ткань оказалась слишком прочной.

Лиа охватила паника. Ее легкие горели. Ей казалось, что они вот-вот разорвутся.

Она застряла под водой из-за собственной глупости. Все, наверное, будут смеяться, когда завтра утром найдут в бассейне ее тело.

Вот чем обернулось ее желание стать решительной. Она приняла решение, которое ее погубит. Может, ее мать думала так же в те секунды, когда ее машина падала с обрыва в пропасть…

Tasuta katkend on lõppenud.