Попаданку приглашали? Сочи,1979

Пролог

Я летела по водной глади бассейна, как стрела, выпущенная Сталлоне в «Рэмбо» 2008 года. Почему лучником не мог быть Робин Гуд или смазливая Амазонка с распущенными чёрными волосами? Потому что в голове маячил гипертрофированный образ суперсолдата, который один стоит целой армии. Я ощущала себя именно так. Одна и все.

Второй месяц отбивалась от проблем из-за абсолютно безответственной ювелирной компании, где меня угораздило купить франшизу, и только сейчас забрезжил рассвет, и я поняла, куда двигаться. Да, абстрактно, но на подробности и фамилии силы тратить смысла не вижу – скорее забыть. После Туниса и правда стало легче. Но не всё сразу.

Итак, я летала взад-вперёд по длинному бассейну в SPA одного московского отеля, который находился рядом с моим жильём. Вылезла наконец, села в шезлонг, посмотрела на стену с черноморским прибоем, нарисованным вручную масляными красками, взяла в руку мобильный, и он тут же сам зазвонил.

– Исидора, я на минуточку. Это Олег Пригожин. Я в лобби отеля, где вы плаваете. Выпьем кофе?

– Как в прошлый раз? – поймала себя на том, что порядком нервничаю. После Туниса прошло уже три месяца. Или только три месяца – не могла понять, это много или мало. Опять туда? Даже не знала, радоваться или горевать. Интересно, а там-то сколько времени прошло? Разве что встретиться с Майклом…

Быстро привела себя в порядок и предстала перед Олегом. Кто он такой на самом деле? Понятно, что никто меня не оповестит. Работает связным? К нему имеется доверие каких-то высших сил порталов? А чем он это заслужил? Или он просто воплотившийся в человека некто из другого измерения, охраняющий нашу хрупкую гармонию? Может, с помощью вот таких условных Пригожиных кто-то и подчищает за нами, исправляя, что возможно? Тут я расправила плечи, подумав о своей сопричастности.

– Лайнер отплывает в шесть вечера из Сочинского порта.

– Но, Олег! Это всё, что мне положено знать?

– Исидора, разве мы знаем, что нас ждёт за углом? Самое главное твоё качество – это то, что у тебя нормальная психика, ты потрясающе стабильна.

– Не знала.

Всегда считала себя скрытой паникёршей, у которой в голове крутится огромное количество ненужных вариантов на всякий случай.

– Тебе пока никто не даёт ничего сложного, и всегда есть помощь.

Спросить бы его, от чьего лица он раздувает щёки, и почему я беспрекословно слушаюсь.

Да, я опять туда хочу. Лучше признаться хотя бы самой себе. Многомерный мир затягивает.

Сказала только: «Я всегда готова помочь…»

Глава 1. Сочинский порт

Сияние летнего сочинского солнца перепутать можно разве что с африканским: ярко, жарко, всё тело мокрое, дышать нечем. Но у моря всегда легче. Огромное, сине-голубое, сливающееся с небом, тёплое, обещающее. Во всяком случае, я всегда видела в нём именно что-то обещающее, и обязательно в хорошем смысле. Старая привычка ассоциировать море с каникулами, а позже с концом сессии.

Шпиль трёх-ярусной башни сочинского порта светился, как волшебный меч героя-победителя из фильма про фэнтезийную реальность. Я стояла на самой верхней палубе и смотрела на удаляющийся порт. Жалко, что не успела рассмотреть красоты внутреннего убранства зала ожидания – лепнину, росписи, часы, цветную керамику, так как меня никто не спрашивал, что бы я хотела. Я открыла глаза в одноместной каюте-люкс, проснувшись, как мне показалось от звука двигателя корабля.

Один из лучших советских круизных лайнеров «Шота Руставели» отплывал в очередное туристическое плавание по побережью Чёрного моря.

В каюте было уютно и очень старомодно, что сразу напомнило мне квартиру моих родителей, особенно диванчик, журнальный столик и кругленькое креслице, привинченное к полу. Рядом с креслицем стоял мой, на самом деле не мой, но предполагалось, что мой, черный лаковый чемодан с круглыми углами. В чемодане я нашла аккуратно сложенную одежду: два летних платьица, брюки, шорты, кофточки, купальники и прочее. Кто-то явно постарался, подбирая мне гардероб. Неведомый стилист в этот раз положил две новые пары обуви, видимо, сообразив, что купить я на корабле вряд ли что смогу. На дне лежала косметичка и дамская сумочка, в которой я нашла двадцать американских долларов мелкими купюрами и двести советских рублей бумажками по двадцать пять и десять. Ну что ж, встретили меня вполне гостеприимно. В паспорте была опять я: имя моё, адрес проживания мой, то есть московский, родительский.

Оставалось выяснить, какое было число, куда плывёт корабль, и что от меня требовалось. Волнительно, как ни как, когда вообще ничего не знаешь. Я всегда имела в виду, что тут, в этих затерянных параллелях, могут запросто и прикончить, если что, и что потом, никто ж не знает, – правил я никаких не читала и спрашивать не с кого.

По палубе гулял лёгкий морской ветерок, шпиль Сочинского порта уже почти исчез из поля зрения, – кругом вода и летающие чайки, время от времени садящиеся на парапет. Наглые и красивые только в полёте.

– Вы знаете, что на этом корабле очень любил отдыхать Владимир Высоцкий и Марина Влади? – рядом со мной пристроился пижонистого вида мужчина лет тридцати пяти. В правой руке у него горела сигарета, явно импортная. Я отлично помнила, как горели «Столичные» и как горел «Кэмел» или «Мальборо». Мужчина наслаждался кораблём, собой на нём, морем и возможностью вот так вот подойти к молоденькой девушке и блеснуть эрудицией.

Понятное дело, что кабы кто в такие круизы в советское время не ездил, и грубить ему или холодно безмолвно отворачиваться не имело смысла, раньше запросто вот так подходили и знакомились даже на улице, а уж на круизном лайнере, само собой разумеющееся дело.

Секунд десять я думала, что ему ответить, так как вариантов было множество. Он решил, что я застеснялась или потеряла дар речи. Очень могло быть, что передо мной собственной персоной стоял какой-нибудь крутой чиновник, член партии и прочее, или деятель культуры из невидимых – художник, писатель, дирижёр.

─ Я слышала историю о спасении немецких журналистов капитаном Назаренко в семидесятые, и что Высоцкий написал об этом песню. Он дружил с капитаном.

Я выдала информацию, которая моментально возвысила меня в глазах моего удивившегося собеседника.

─ Не могу вспомнить, как она называлась… – нахмурилась я, делая вид, что вспоминаю.

– «Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты!» ─ подхватил мужчина, прочитав эту строчку чуть ли не в ритме песни, – Лёня.

– Исидора, – я произнесла своё прекрасное имя медленно и чётко, чтобы он не переспрашивал.

Он испуганно хлопнул глазами, как мультяшный филин.

– Вы впервые на круизе? – Лёня спросил первое, что попалось под язык.

– Да, – сказала и многозначительно замолчала.

– Простите за нескромный вопрос, вы одна путешествуете?

Не много ли вопросов за первые пять минут, хотела я его спросить.

─ Ещё одно да, ─ в этот раз я сказала более приветливо.

─ Уверен, вы останетесь довольны.

Разговор не клеился.

– Мне тоже так кажется.

– Очень приятно было с вами познакомиться, Исидора, увидимся чуть позже.

От такой наглости я чуть не присела. Чем я его так напугала, что он поспешил в другую сторону, я не очень поняла. Может быть, своей уверенностью и абсолютным спокойствием. На вид мне было не более двадцати, но Лёня ожидал от меня чего-то другого. Интуитивно.

Я постояла ещё минут пять, мысленно послала нового знакомого куда подальше и направилась в салон. Дело шло к вечеру, народ подтягивался на посиделки. Дамы выглядели нарядными, со свежей косметикой и пышными причёсками, на столиках стояли напитки, а в маленьких вазочках модные тогда оливки. Помню, когда я впервые их попробовала, то особого восторга не почувствовала. На мой вопрос, что это: ягода, фрукт или овощ, никто сходу ответить не мог. Оказалось, что это само по себе растение семейства маслиновых.

Ко мне подсела симпатичная дама, лет тридцати, в декольтированном узком платье с большими пластиковыми клипсами в ушах, настолько необычными, что даже я, в каких только бутиках мировых столиц не побывавшая в настоящей жизни, такого чуда не встречала. Красота на грани эпатажа.

– Мне кажется, наш знаменитый повар вас не впечатлил, – она улыбалась.

– Какой повар?

– Леонид Моро, знаменитый кок «Шота Руставели».

– Атмосферно, – подмигнула я даме, – если честно, не успела с ним и словом перемолвиться, он куда-то от меня убежал.

Подошёл официант и поставил перед дамой с клипсами изящный трёхугольный бокал с мартини.

Я задумалась, что бы мне заказать. С алкоголем я никогда не была в очень близких отношениях, но мне захотелось потрепаться с незнакомкой.

– Принесите мне тоже мартини, пожалуйста, – сказала я вытянутому в стойке официанту в белой наглаженной рубашке.

– Значит, я не воспользовалась шансом, упавшим мне с неба. Начинаю сожалеть, – пошутила я.

– Говорят, у него потрясающие связи. Кого он тут только не встречает. Девушки от него без ума. У него можно заказать модную одежду, джинсы, всё, что угодно, даже портативный японский кассетник, и за полцены.

От какой цены моя собеседница отсчитала половину неизвестно какого кассетника с чёрного рынка, я уточнять не стала.

– Ну, я думаю, он никуда отсюда не денется, так что я буду иметь в виду. Исидора, – представилась я.

– Ой, какое красивое имя! Ирина, очень приятно.

Она держалась немного манерно, видимо, её заграничные шмотки вселяли уверенность и чувство превосходства. В целом она выглядело симпатичной и ухоженной.

– Вы одна путешествуете? – спросила Ирина.

– Да, я получила этот круиз в подарок, но мне надо писать курсовую, точнее, написать вторую часть. Это долго объяснять, просто у меня есть, над чем подумать, и мне не будет скучно. Хотя, конечно, я обожаю море и всё такое. А вы тоже одна?

– Нет, я с братом. Нас послали родители. Один бы он ни за что не поехал. Композитор. Чокнутый. С ним очень тяжело. Вещь в себе. Я просто согласилась из-за отца, он очень просил с ним поехать. Я вас познакомлю. Его зовут Фёдор Дольский, вы не слышали случайно?

– Увы!

– Симфонии разные, всё сложно, – она махнула рукой.

В салоне вдруг включили музыку – Донну Саммер. Мы замолчали. Я поглядывала по сторонам. Никаких наводящих знаков нигде не было. Но я пока не беспокоилась. Имея тунисский опыт за плечами, я помнила, что сначала надо было изучить обстановку.

Глава 2. Пропустили его!

Ночью была качка. Сначала я решила не морочить себе голову и не обращать внимания, но потом качка настолько усилилась, что со стола упал стакан, в ванной комнате что-то разбилось, а мне стало плохо. Тошнило и не было никаких сил подняться. Голова не работала, и я постоянно спрашивала себя, разве бывает на Чёрном море такой сильный шторм? Мне было так хреново, что я могла только лежать пластом и ждать, когда это всё закончится. Незаметно я всё -таки заснула, а утром лайнер плыл по ровной морской глади, и от вчерашнего шторма не осталось и следа.

Я спустилась на вторую палубу на завтрак. Среди отдыхающих попадались иностранцы из дружественных стран соцлагеря: поляки, болгары и, кажется, немцы из ГДР. В основном люди в возрасте. Оно и понятно, это были такие же партийные функционеры с жёнами, как и наши отдыхающие на подобных круизах.

– Как вы перенесли качку ночью? – спросила я толстого мужика, за столик которого мне пришлось сесть, потому что свободных мест больше нигде не было.

– Качка? – переспросил он.

– Шторм. Ночью. Вы не заметили?

– Нет. Нет качка. Я Румен из Болгария. Очень рад вас знать.

– Исидора. Наверное, мне показалось, – оно, может, и правда. Я не стала развивать тему. Может, портал шалил, подумала я со знанием дела. К болгарину подошла жена, взглянув на меня не по-доброму.

– Пак си тука,* – сказала жена.

Я не стала слушать их милые перебранки. К разговору парочка не особо располагала. Быстро закончила с завтраком и отправилась к бассейну.

Тут мне захотелось поразмышлять, посмотреть на кусочек мира, который шевелится и думает, что живёт настоящим, а я знаю, что была там, куда половина из этих людей, сидевших рядом на шезлонгах, не дойдут. Повар продавал джинсы. Подумать только, чем мы жили! Не только этим, конечно, и формулы писали, и в космос летали, но всё равно жалко потраченных усилий на мусор. Сейчас мусор поменяли на другой – на соцсети, например, а тем, кто будет после нас, это покажется уничтожающей жизнь бессмыслицей. Но соцсети мне виделись более продвинутыми, чем джинсы. Всё-таки разница была очевидной, просто любой инструмент, как кухонный нож: можно резать морковку, а можно всадить в сердце.

Я намазалась пляжным маслом «Мечта», которое чьи-то руки заботливо положили мне в чемодан, и легла на спину, решив почитать «Комсомольскую правду». На газете стояла дата: 16 июля1979 года. В разделе «Культура» была огромная статья про отшумевшие с большой помпой гастроли в СССР Элтона Джона. До этого были гастроли «Бони М», и журналист что-то там сравнивал. Элтону Джону было 32. Он носил клоунский наряд, большую кепку, как у Олега Попова, циркового клоуна тех лет, и румянил щёчки. Играл он превосходно, пел тоже. Людям понравился, а на билетах спекулянты заработали уйму денег.

Задумалась над тем, что Элтон Джон смотрел на нас, как на экзотическое путешествие в страну, где он чувствовал себя полу-богом, но не потому только , что был хорошим музыкантом, музыкантов хороших много, а потому, что участвовал в обмане ни в чем не виновных людей. Да он и сам был не виноват, он искренне верил в свою звезду, и мало, что понимал в политике. Мы верили в его божественность, потому что нас сделали такими, заставляли не видеть свои сокровища и запрещали их развивать. А те идеалы, ради которых мы строили наш СССР, давно предали. Начинались восьмидесятые. Оставалось десять лет до развала страны.

О чем это я? Сейчас ещё всё спокойно. И я здесь точно не по политическим причинам. Как мне кажется. Но ни подсказок, ни знаков, наводящих меня на действие, я всё ещё не видела.

Отложила газету – передо мной стоял Майкл.

– Зашибись! Ты что, всё это подстроил? Это невозможно!

– Что невозможно? – он улыбался и светился от радости, – меня пропустили через портал, – он присел рядом, – к тебе.

Если честно, я его ждала с самого начала несмотря на всю абсурдность ситуации. Он не должен был здесь находиться, так как это вообще не его реальность, но вот стоял передо мной наяву и во плоти, как говорится. Абсолютно такой же, как в Тунисе.

– Тебя не видят?

– Нет. Так что ты не очень со мной разговаривай, а то примут за сумасшедшую. Пошли в каюту лучше.

Я заметила, что женщина, сидевшая поблизости уже начала на меня коситься.

– Я актриса. Иногда мне приходят в голову роли, над которыми я работаю, – сказала я ей на всякий случай, – я вас не напугала?

– То-то я думаю, что вы разговариваете сами с собой. Вы театральная актриса? – у неё была родинка на подбородке, и когда она поворачивала голову в профиль, то казалось, что она старая ведьма из детской книжки.

– Нет, кино, – ответила уже на ходу. Не хватало ещё её расспросов.

Ничего себе! Пропустили его! Всё вокруг моментально стало другим – наполнилось красками, новыми звуками и запахами. Я шла в каюту и слышала, как за мной идёт человек, по которому я очень сильно скучала. Я даже этого не осознавала в той степени, в которой мне об этом сказало моё собственное тело.

Я подошла к каюте, вставила ключ в замочную скважину, повернула его два раза, открыла дверь. Ну, и само собой разумеется… Мы набросились на друг друга, как в финальной сцене фильма про сложную любовь, где герои наконец-то преодолели все преграды, играет красивая музыка, и растроганные зрительницы шмыгают носами. Мы не думали ни о каких порталах, где мы, кто из нас настоящий, а кто нет, мы чувствовали дыхание, поцелуи, свои руки и слышали биение наших сердец.

– У нас очень мало времени, – сказал, Майкл внимательно изучая содержимое холодильника.

– У нас? Или вообще?

– История отвратительная, – он выбрал барную бутылочку белого сухого, – была бы моя воля, я бы этого похотливого ублюдка давно прикончил.

– Кого?

– Ты уже с ним познакомилась.