Loe raamatut: «Таракан без ног не слышит. Полёт ежа»

© Лора Каф, 2024

ISBN 978-5-0062-3152-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОЛЕТ ЕЖА

Ёж – птица гордая. Не пнёшь – не полетит.

Народная мудрость.

не глава

Боже мой, как страшно. Куда ни глянь – ветки. Стволы и ветки. Везде одинаковые. Никакого просвета. Нигде. Страшно. До судорог. До истерики. До липкого пота. Туман то ли в глазах, то ли на самом деле. Не понять. Солнца не видно. Туч, впрочем, тоже. Вообще, неба не видно. Одни ветки. Даже внизу ветки. Как будто во всём мире ничего, кроме веток, не осталось. Так, надо успокоиться. Сесть и успокоиться. Да и орать надо как-то перестать. Неужели это я ору? Сколько времени? Всё, всё. Садимся, закрываем рот и начинаем считать. Раз, два, три. Думаем, думаем. Что тут думать, тут прыгать надо. Ха-ха-ха. Стоп, стоп. Считаем снова. Раз, два, три, четыре, пять. Я иду тебя искать. Да что искать то?! МАМА!! Аааа!!!!

глава 1 Мечты сбываются

Двое

– Какие новости в городе?

– Вернулась северная экспедиция.

– Ты думаешь, для меня это новость?

– Ты не спрашивал, о чём я думаю. Ты спрашивал про город, а там только об этом и говорят.

– Про экспедицию я знаю больше, чем все её участники вместе взятые. Но ты всё-таки поторопись с отчётом.

– Мне нужны все данные по этим тоннелям. Графики, спектрограммы, замеры. Всё, до последнего бита. Пусть мальчики скинут мне копии и не лезут с комментариями. Хочу обдумать и проанализировать всё сама, не оглядываясь ни на чьё мнение.

– Моё мнение тебя тоже не интересует?

– Твоё – в последнюю очередь.

Город

Управитель рынка Гар осматривал с высокого помоста свои владения.

Он был доволен. Рынок бурлил. Людей было много. И это было хорошо. Много народа, много товара. Разного товара.

Почти каждую смену на рынке появляется что-нибудь новое. Кажется, недавно городские рукодельницы придумали плести колечки из собственных волос. И как только додумались? И вот сегодня молодая горожанка принесла колечко из волос разного цвета. Очень красиво. Горожанка, несомненно, будет отмечена.

Надо сообщить в Центр. В прошлый раз они похвалили Гара. Сам Корм отметил эти колечки своим вниманием. Даже, говорят, подарил одно своей Супруге. Врут, конечно. А той горожанке, которая сделала первые колечки, дали Новое Имя. Счастливица.

Эх! Что бы такое ему придумать, чтобы все ахнули? Чего никто и никогда не делал.

Гар размечтался. Вот он приносит свою новую, невиданную никем вещь на помост управителю рынка, и тот… Тьфу, это же он, сам управитель. Ну, значит, он приносит это прямо в Центр, показывает урам. И они ахают и восхищаются. А когда об этом узнаёт Корм, он даёт Гару Новое Имя из четырёх, нет, лучше из пяти знаков. И все ему завидуют, приглашают в гости, а Лиа, капризница Лиа, ловит его взгляд и мечтает о его улыбке. А потом они целуются и идут вдаль, по зелёным лугам, крепко держась за руки.

Гар застонал от восторга.

– Эй! – Громкий и резкий стук спугнул радужные мечты управителя.

Гар заморгал, выныривая из зелёных лугов. У лестницы помоста стоял высокий горожанин с пастушьим посохом в одной руке и пустым мешком в другой. На плече сероватой робы чернели три точки. Точно такие же были и на робе самого Гара. Только роба была не такой тёмной, как у пастуха.

Гар вспомнил, что мужчину зовут Иол. С таким именем следует тихо сидеть на дальнем пастбище, а не скандалить по любому поводу.

Говорить про Гара, что он что-то вспомнил, было бы неправильно. Он ничего не забывал. Никогда. Ни имён, ни событий. Поэтому его и поставили управителем рынка. Доверили такую сложную работу. Не всякий с ней справится. А вот Новое Имя зажали. А как было бы здорово, если бы…

– Чего спишь? – Завопил Иол. – Я подаю жалобу на торговку из мясного ряда. Эта старуха думает, что все вокруг идиоты, и никто не учует, как воняет мясо на её прилавке.

– Назови мне её имя, горожанин.

Гар ещё не полностью вернулся в реальность. Зелёные луга и серебряная точка на плече держали цепко. Он высокомерно задрал подбородок и выпятил нижнюю губу.

– У таких идиоток нет имени. – Горожанин сердито притопнул ногой. – Это старая толстая бабища с глазами, заплывшими жиром. И нечего выпячивать на меня свои губищщи. Пойди и разберись, пока я не решил, что ты тоже безымянный.

Гар опомнился. Надо бежать и наводить порядок. Он должен хорошо выполнять свою работу. Если он не справится, то не только место потеряет, но и то имя, которое у него пока есть.

– Да, да, конечно. Я уже иду.

Управитель колобком скатился со ступенек и, быстро перебирая толстенькими ножками, побежал в мясной ряд. Ему не было нужды спрашивать имя. Старая, толстая. Только одна торговка в мясном ряду подходила под это описание. Старая Жана. Конечно, её имя внушает уважение. За что она получила Четвёртый Знак, Гар не знал. Это случилось задолго до того, как он стал управителем. Но сама старуха, кроме неприязни, ничего не внушает. Но это, кто её хорошо знает. А так, вполне приятная женщина, опрятна, и прилавок у неё чистый, и товар всегда аккуратно разложен. И мясо у неё, конечно, никакое не тухлое.

Вроде, всем хороша, пока рот не раскроет. Уж очень она поскандалить любит. Подшутить над кем-нибудь. Сколько раз она издевалась над самим Гаром. Сколько раз он стоял, окружённый хохочущими зеваками, и не знал, что ему делать, чтобы прекратить это безобразие.

Толстячок немного побаивался Жану. На любое замечание у неё найдётся ответ. Так отбреет, что все мысли из головы убегают. Стоишь и не знаешь, что сказать. Как объяснить, что она неправа.

Конечно, зеваки любят, когда Старая Жана устраивает очередной скандал. Вокруг собирается толпа, люди хохочут и подзуживают спорщиков. Но переспорить старуху ещё никому не удавалось. Не удастся и ему, Гару. И всё-таки он должен поговорить с ней. Иначе жалоба будет подана уже на него самого.

К мясному ряду Гар подходил уже медленно, подыскивая слова, но в голове было пусто. А подойдя к прилавку Старой Жаны, он и вовсе оторопел. Мясо на прилавке, не разложенное, как обычно, с любовью и тщанием, а просто сваленное в кучу, действительно слегка попахивало. Сама Жана сидела за прилавком, сложив руки на коленях и глядя в одну точку. Это было невозможно. Чтобы старая Жана сидела вот так, молча, не зазывая покупателей и не ругаясь с соседками? Это что же такое должно было произойти?

Даже после Прощания с собственным мужем торговка уже на следующий день, как ни в чём ни бывало, стояла за своим прилавком и, подперев кулаком толстый бок, поучала молодую товарку за неаккуратный прилавок. Так что же случилось?

Гар протянул руку и осторожно коснулся плеча женщины.

– Жана, на тебя тут жалоба поступила. Говорят, мясо у тебя тухлое.

Гар чувствовал, что говорит что-то не то, но ничего другого на ум не приходило.

Старуха подняла голову и невидяще уставилась на него. Потом махнула рукой, поднялась и, сгорбившись, пошла прочь.

– Что с ней произошло?

Управитель посмотрел на соседку Жаны. Молоденькую, с наивными голубыми глазами, девушку, которую можно было бы назвать прехорошенькой, если бы не отвратительная заячья губа. Дети с таким уродством не считались безымянными, и Гар, со всем уважением повторил свой вопрос.

– Невестка у неё безымянного родила. – Вздохнула девушка и затараторила.

– У ней же один сын остался. Старший то, в экспедицию ушёл и не вернулся. Пропал, значит. А у ней же старший то, умный был. Его сам Корм отметил. Обещал, что как только тот из экспедиции, значит, вернётся, подумать о Новом имени для него. Для сына значит, Жанниного. А у него же и так имя из четырёх знаков. Это значит, ему бы уже из пяти дали бы. Это же значит, он бы уже во второй круг перешёл бы. Жана такая счастливая была. Всем на рынке, значит, расхвасталась, а он, сын, значит, пропал. А младший то женился, и они ребёночка ждали. И Жана тоже так радовалась. Это когда невестку то уже, значит, спрятали и ворожей наняли, чтоб охраняли, значит. А Ана у ней и спросила: «Где, мол, твоя невестка»? А Жана, вся такая радостная, мол, в Ожидании. И целых две смены такая счастливая была, даже ни с кем не поругалась ни разу. А теперь, как узнала, что внук то безымянным родился, так и молчит теперь. Третий день уже.

Девушка неожиданно замолчала и уставилась на управителя, ожидая следующий вопрос. Но Гар решил не доставлять болтушке такого удовольствия и не терять понапрасну своё время. Что ему надо, он уже узнал. Развернулся и пошёл на свой помост. Надо все подробно написать о сегодняшних происшествиях. Память памятью, а порядок порядком.

Никто в центре не требовал от управителя подробных отчётов. Живущим в Круге было неинтересно, из-за какой ерунды подрались горожане. Главное, что все живы остались. Но Гар записывал всё. Сколько торгующих было в каждый торговый день. Сколько товара они принесли и сколько остатков было сдано в хранилище. Очень ему нравилось делать записи о новых товарах.

Вот и сейчас он торопился записать имя горожанки с колечками. И жалобу сердитого горожанина, и что было сделано по поводу этой жалобы. На всё это уходит так много времени. Некогда даже придумать, что же сделать такого, чтобы все ахнули.

Аккуратно поместив в гнездо шарик памяти, Гар вернулся в своё удобное кресло на помосте, отхлебнул остывшего ягодного морса и задумался.

Да, что ни говори, Старую Жану, конечно, жалко. У неё никогда не будет больше внуков. Если бы невестка была её дочерью. Женщинам, родившим безымянных, иногда позволяют родить ещё одного ребёнка. Но это, если она сменит мужа. А если ребёнок будет удачным, то и второго, и третьего. А вот мужчине, зачавшего неполноценное дитя, никто не даст второго шанса. Почему так? Кто знает? Но это означает, что у сына Жаны не будет продолжения и он никогда больше не родиться. И Жана не родиться. И умерший муж Жаны, тоже. И если невестка Жаны получит второе разрешение, то она непременно им воспользуется и уйдёт в новую семью. А несчастная Жана останется с сыном доживать свою, никому не нужную жизнь. А если не получит, то несчастных будет трое.

Гар выкинул из головы чужие проблемы и занялся отчётом. Так. Как зовут ту горожанку с колечками? Гар, хоть и не забывает ничего, но не надеется на свою память и записывает всё, что происходит на рынке, по несколько раз в день. Где же этот шарик? Он был розового цвета. Как лепестки ливы. Лива. Улин. Ну, конечно, какое же ещё у неё может быть имя? Красивая женщина. Очень красивая. Даже его Лиа не так красива.

А ведь она уже приходила к Гару. Приносила нечто, настолько необычное, что он, рискуя своей работой, не отнёс это в Центр.

Две маленькие куклы. Одна из которых изображала мужчину, вторая женщину. Куколки были одеты одинаково. Точно так же одевались и все горожане. Роба, состоящая из свободных штанов, тонкой, свободной кофты с длинным рукавом и куртки. Но одинаковая одежда не прятала широких плеч куклы-мужчины и широких бёдер куклы-женщины.

У куклы-женщины задорно торчали крохотные грудки, а мужчина был на целую голову выше. На лицах тонкими линиями нарисованы глаза и рот. А вот носов не было. Но это было неважно. Как раз перед приходом Улин одна знакомая, ворожея, в уплату долга, рассказала ему тайну, которую свято хранили все, посвящённые в неё. И Гар знал, сколько стоят эти куклы. Ему пришлось бы долго копить деньги, чтобы купить их.

Но настоящая стоимость кукол измерялась не в деньгах.

Улин

Улин была счастлива. Никогда в жизни она не была такой счастливой. И дело даже не в том, что управитель рынка принял её колечки и сказал, что они хороши и что никто ещё таких не делал и не приносил. Дело не в пустых поделках. Да и не хотела она нести на рынок эту мелочь. Велика важность, два цвета. Что одним цветом плести, что двумя, что пятью. Главное, плести научись, а там хоть каждый волосок отдельным цветом добавляй. Если найдёшь столько разных шевелюр. А прямо сейчас она подумала, что можно попробовать связать из волос сеточку для этих самых волос. Чтобы не трепались. А для прочности добавить паучьей нити. Какая она молодец. И колечки эти вовремя и сеточка. Теперь она сможет не скрывать свою радость. Никто, ни одна живая душа не должна заподозрить истинную причину её счастья.

Она понесла. После трёх оборотов замужества. После слёз в подушку. После молений в храме Звезды. После всех этих хождений по ворожеям.

Сколько денег она потратила. Хорошо, хоть у старшей клянчить не приходилось. Что что, а деньги Улин умела зарабатывать с детства.

По вечерам, в свободное время, она делала шарики для минибола. Незатейливая, и потому любимая игра всех горожан.

В минибол играли подпаски на лугах и охотники на привалах. Малышня неумело катала шарики под стенами своих домов, под приглядом бабушек или старших сестёр. Семьи по вечерам устраивали соревнования прямо на обеденном столе, даже не убрав чашек. Так было интереснее.

На рынке под это дело три помоста отвели. Крики болельщиков, ругань и разборки самих игроков. Шум разлетался далеко за пределы торговых рядов. Иногда случались и драки. Бились болельщики, защищая интерес любимой команды или игрока. Бились сами игроки, доказывая, что гол был забит по правилам. Шарики в таких условиях бились особенно активно. И для следующей игры закупались в количествах, несовместимых с разумом.

Болики, шустрики и бобы, разнокалиберные шарики для игры, Улин начала делать, когда её звали просто Ли, и давно достигла совершенства в нелёгком деле изготовления крошечных пустотелых сфер из глины. Они были самыми ровными из всех, что продавались на рынке, и раскупались моментально. Покупатели уже стали сами приходить к ней и делать заказ.

И управитель рынка сам пришёл и купил несколько штук. Купил и купил. Сама она не носила свои шарики на помост. Зачем? Это ведь не она придумала.

А потом в их дом пришли двое в вечном одеянии. Уры!

Соседи сходили с ума от любопытства, пока из дома не выскочила Яя – младшая сестра её мужа, и не побежала по домам с невероятным известием. Их невестке дали Новое Имя.

Так Ули стала Улин.

Все домашние так радовались. Яя без конца рассказывала и пересказывала подружкам историю Прихода уров, каждый раз дополняя её новыми подробностями. Муж ходил такой важный, будто Новое Имя дали ему самому. А свекровь, на радостях, подарила Улин старинную заколку для волос.

Правда, на другой день Улин заметила, с каким недовольством свекровь смотрит на свой подарок, как сердито поджимает губы и сняла украшение. Убрала заколку подальше решив, что больше никогда не наденет, а при удобном случае передарит Яе. Так будет спокойнее.

Улин сидела в углу своей маленькой мастерской за рабочим столиком, мяла глину и вспоминала.

Уры попросили её показать, как именно делаются шарики.

Она изумилась. Неужели им это интересно? Но спрашивать ничего не стала. Просят, значит, надо. Провела гостей в свой уголок, открыла ящик, который сделал её муж и достала все свои, нехитрые, приспособления.

Уры внимательно рассматривали и формочки, и кольца, которыми она калибровала шарики. Очень подробно расспрашивали о том, как она придумала всё это. Как делались инструменты. Из чего сделана смазка, которой она смазывала формы, чтобы к ним не присыхала глина. Спросили даже, где она глину берет и как её очищает. Всё, всё спрашивали и очень внимательно слушали ответы.

Ули отвечала и не переставала удивляться. Разве другие мастера делают шарики по-другому?

Оказывается, да. У каждого мастера был свой секрет. Один мастер катал глину в ладонях, запихав внутрь соцветие хватки. Другой использовал скорлупу лесного ореха.

Добиться идеального результата при таком изготовлении, было крайне сложно. Потому и мало было мастеров. Тем более, что стоимость шарика, который каждый мог скатать на ходу, была просто ничтожна. Однако, играть шариком, который катится туда, куда надо игроку, а не самому шарику, гораздо удобнее и приятнее, и потому то болики и шустрики юной мастерицы шли нарасхват.

А потом уры сказали, что она удостоена четвёртого знака. И предложили самой выбрать себе имя.

Ули не стала мудрить. Первые два знака она получила от родителей, которых очень любила и не хотела менять их на другие. Она просто прибавила к своему имени один знак. Уры переглянулись и одобрительно улыбнулись. Вручили коробочку, в которой лежали четыре белые точки, купили все, имеющиеся в наличии, шарики и ушли.

Половину оборота назад Улин придумала плести колечки из волос. Получилось как-то само собой. В тот день они с мужем немного поругались. И у неё было очень плохое настроение. Взялась штаны мужу починить. Рабочая одежда хоть и прочнее домашней делается, но все равно изнашивается. А менять её из-за каждой дырки, денег не напасёшься.

Ули замазывала клеем дыру в штанах и не заметила, как испачкала прядку волос, выбившуюся из-под шапочки. Вместо того, чтобы промыть волосы, она, в раздражении, отхватила их ножом. Прядка отрезалась довольно приличная. Волос у неё оставалось ещё много. Коса в руку толщиной. Но Улин чуть не расплакалась. Расстроено сопя, намотала прядь на палец. И залюбовалась.

Ну а дальше, как говориться, кто захочет, тот сможет. Подсмотрела, как сплетаются тонкие полоски на поясах дикарей, помучилась полоборота и вечером, за ужином, похвасталась своим новым украшением.

Колечки наделали столько шума, что семья всерьёз ожидала второго прихода уров. Но этого не случилось.

Несколько дней назад они с Яей сушили волосы после купания, и Улин увидала, как красиво смотрятся рядом её золотые волосы и чёрные, как смоль, кудри девочки. Вот вам и двухцветные колечки. Это ведь так просто. Главное, плести научиться, а цвета добавлять можно сколько угодно.

Улин даже удивлялась, почему на рынке так редко появляются новые вещи. Всё у всех одинаковое. Одежда, дома, еда.

Правда, была одна девочка. Мать у неё варёное пшено с мясом на рынке продавала, а дочурка по лесу да полям носилась. Домой с охапками сена приходила. Для коз сена было маловато, и соседи гадали, что она с той травой делает, пока кто-то не увидел, как она траву рвёт и жуёт.

Посмеиваться за спиной начали, пальцами по лбу стучать, да перемигиваться. Мол, безымянная. Улин это очень огорчало. Девушка ей нравилась, а поведение соседей не очень. Не любила Улин ни сплетен, ни сплетников, но чужой рот глиной не замажешь.

При встрече с девушкой Улин старалась быть приветливей, спросить, как у той дела, как мама поживает, как торговля идёт. В общем, поговорить ни о чем.

А потом Лу пропала. Улин, в суете, не сразу заметила, что давно не встречала смешливую приятельницу, а потом забеспокоилась. Решила на рынке пойти к её маме и узнать, не случилось ли чего. А там тоже нет никого. То есть, торговок то там хватало, а вот мамы Лу не было.

Однако, благодаря тем же торговкам, без информации Улин не осталась. Завалили по самую маковку. Друг друга перебивали, от свежих ушей отталкивали. Чуть до драки не дошло. Все рассказали.

И как «безымянная» стала, наконец, матери помогать. Мясо сама резала и крупу мыла. И заметили глазастые товарки, что траву она в котелки кидала. Одну порежет мелко-мелко, другую пучком засунет, а потом вытащит, третью вообще на сковороде жарит. И хотели, было, торговки похохотать, да по всему ряду такой запах пошёл, что все тут же слюной и поперхнулись.

И как принесло из Центра молодого помощника уров. Впрочем, они там все молодые, хоть и живут по триста оборотов. Принесло и унесло. А вместе с ним унесло и юную повариху. Так что в Круге она сейчас. Вместе с матерью забрали. Потому как не захотела она мать одну оставлять. Вот как бывает.

Улин радовалась за девушку. В Круг попасть – это не просто честь и деньги. Это ещё и невероятно долгая жизнь. И огорчалась, уже за себя. Осталась без подружки.

Обижаться на Лу, что та пропала молчком и не попрощалась, Улин и не думала. Когда ей самой Новое Имя дали, дня три без памяти ходила. А тут такое.

Одно плохо – про свои новые блюда ей Лу не рассказала. А как было бы здорово домашних порадовать вкусненьким.

Впрочем, еда заботила Улин меньше всего. Но вот жилище. Она уже не раз просила мужа сделать новый дом. Другой. Не такой, как у всех. Но муж отказался. Он никак не мог понять, что не устраивает его жену.

А она мечтала о большом доме. Ведь никто не запрещал строить не так, как другие. Никто не ограничивал ширину и высоту построек. Так почему не сделать дом большим и просторным?

Она уже видела его под своими веками. Кольцо, состоящее из домиков-спален для каждого из семьи и, в середине, большое жилище для вечерних посиделок, когда вся семья собирается вместе. Она бы посадила под стенами вьющуюся траву с белыми цветами, которую видела в лесу. Как бы это было красиво. А в центре маленькая лужайка с аввой и кустиками пёстрой рени.

Улин представляла, как бы она украсила стены своих домиков, но её фантазии превышали возможности. Представлять она могла что угодно, но вот как и, главное, из чего воплощать эти мечты в жизнь, представляться не хотелось. Коряги, найденные в лесу, да глина. Хотя из глины как раз можно сделать многое.

Больше оборота прошло с тех пор, как она начала делать человечков.

В ту ночь Улин не спалось, и она тихонечко, чтобы не разбудить мужа, выбралась из под тёплого одеяла, накинула куртку и на цыпочках вышла на улицу. Луны не было видно, но облака светились так ярко, что Улин без помех добралась до мастерской. Впрочем, она не заблудилась бы и в полной темноте. Муж построил мастерскую в дальнем углу огорода, но Улин могла пройти до неё по любой из тропинок, с завязанными глазами.

Она разминала глину для шариков и, в который уже раз, замечталась о младенце. Представляла себе его личико, глазки, носик, ротик, крошечные ушки. И сама не заметила, как на глиняном шарике вылепилась смешная рожица. Улин улыбнулась и приделала к шарику с лицом, туловище-огурец и четыре колбаски.

Человечка она назвала «Первенец». Он до сих пор стоит в специальной нише. Улин очень любит и бережёт его. Но теперь она видит, какой он нелепый, а ведь первые дни налюбоваться не могла.

С тех пор было слеплено много человечков. В мастерской не хватило бы места, чтобы их всех разместить. Но куклы раскупались быстро.

Их даже не пришлось выносить на рынок. Да она и не думала об этом. Просто показала Первенца подруге и сказала, что он должен помочь ей родить маленького.

На следующий день к Улин пришла ворожея и попросила слепить для неё несколько человечков.

Очень не хотелось этого делать. Казалось, что Первенец должен быть один. Но ворожея, неверно истолковав её замешательство, предложила такую цену, что все сомнения Улин разлетелись, как стайка уличных птиц.

Потом пришла другая ворожея. Потом ещё одна и ещё. Человечков требовалось всё больше. Чтобы освободить время для их изготовления, Улин свалила шарики на Яю. Чем клянчить на леденцы да бусики, пусть сама зарабатывает.

Одна из ворожей, маленькая и прехорошенькая, сама похожая на куколку, посоветовала Улин обратиться к урам и пройти малые курсы по исцелению. Пренебрегать подобными советами не стоило, и Улин послушалась, но не переставала недоумевать, пока на курсах не начала изучать анатомию. Её болванчики сразу начали походить на людей.

Первую пару она, как обычно, оставила себе. Вторую подарила маленькой ворожее. Куклы получались все лучше и изящнее, и цена на них росла. Свекровь перестала донимать мужа, убеждая его развестись и жениться повторно.

Тем более, что в семье росла дочь. Гордость, радость и надежда – кареглазая Яя. Новое поколение ждали уже от неё. Дочери в этом деле надёжнее сыновей.

Никто уже не верил, что Улин может понести. И она сама не верила. И однажды, отчаявшись, предложила мужу развод.

Он ничего не ответил ей. Просто ушёл из дома и не приходил несколько дней. А когда она уже почти сошла с ума от ужаса, он наконец-то вернулся. Встал в дверях чёрной тенью, облокотился о косяк и тяжело вздохнул.

– Ты можешь уйти, если хочешь. Ведь мы не знаем, кто из нас бесплоден. И я пойму, если ты уйдёшь. Но ты должна знать, что я живу только когда ты рядом со мной.

В эту ночь они любили друг друга так, как никогда раньше. И вот теперь Улин боялась, что муж обо всём догадается. Он не сможет сдерживать своего счастья. Оно непременно прорвётся наружу, и другие поймут, отчего он так счастлив. И чёрные колдуны тоже.

Улин тихо ахнула и зажала рот рукой. Не надо даже думать о них. Надо думать о её колечках, сеточках, куколках.

Двух кукол она, как и положено, унесла управителю рынка. Это было совсем недавно. До сих пор с улыбкой вспоминает, с каким изумлением и как долго он разглядывал фигурки, обожжённые в огне и раскрашенные разными красками. Куклы были не из числа первых. Улин уже набралась опыта и научилась делать кукол-женщин и кукол-мужчин. Но лучше всего у неё получались куклы-младенцы. Такие толстенькие и хорошенькие, что их не хотелось выпускать из рук. И всё равно её Первенец был самым лучшим. Ведь он помог ей, как она и мечтала.