Loe raamatut: «Стихи Любови Лукиной»

* * *

 
Душе – слезами,
Уму – словами,
Что было – сами
Истолковали!
 
 
Что стлалось пылью –
То стало былью,
А быль покрылась
Паучьей пылью…
 
 
И в серой тине
Два серых мозга
Сидят и тянут:
«Могла бы…»
«Мог бы…»
 

* * *

 
На цепь тебя, любовь, бродячий пес мой,
Мы вовсе не нужны ему, поверь.
И чуять хлеб в его кармане поздно,
И жаловаться на глухую дверь.
 
 
Ему и самому не посмеяться
Над тишиною нашего угла,
Очерченного кругом постоянства,
И над больными тенями у глаз.
 
 
Привыкнешь – привыкают и к железу,
Ведь это конура – не равелин…
Он нас по старой памяти жалеет,
А нас с тобой цыгане увели.
 

* * *

 
За ремесло была награда –
Свобода рук,
Миниатюрой круга ада –
Гончарный круг.
 
 
Был равен созданному чуду
Простой гончар.
«Я – лучшая твоя причуда.
Теперь – мельчай».
 

* * *

 
Студеный свет заката не помешкал:
Полнеба… кровли… черточка в ладонь…
И занесенный дом, моя ночлежка,
Поплыл в цикадном звоне проводов.
 
 
По комнате распущенная свежесть
Внесенных дров, и детский плач в трубе:
Какая-то обиженная нежить
Изводится от жалости к себе.
 
 
Грустить, когда ни друга, ни подруги,
Когда луна недобрая светла,
Нельзя – очнешься в поле, среди вьюги,
Не в доме на окраине села.
 

* * *

 
Не стоит печалиться, полноте…
 
 
Рука остывает в руке,
 
 
Колышутся шорохи в комнате,
Как сонные рыбы в садке,
И эхо спешит по реке.
 
 
С какой обреченностью вспомните
В смущенной и горькой тоске –
Теперь ли печалиться, полноте! –
Два узких следа на песке,
Чуть-чуть не дошедших к реке…
 
 
Не стоит печалиться, полноте!
 

* * *

 
Понимание – как пиромания
От аорты, как от корней
Даже манны небесной маннее
Даже кровной связи кровней
 
 
Нам осенних улиц промоины
Навязались опять в друзья