Loe raamatut: «Мазарини»

Предисловие: Неизвестный Мазарини

Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.

Франсуа де Ларошфуко

Никогда еще министр не управлял с такой неограниченной властью и никогда так ею не пользовался для своего возвеличивания

Мадам де Лафайетт

XVII век был столетием, на протяжении которого разрешались многие противоречия перехода европейского общества от средневековой к буржуазной цивилизации. Она стал, пожалуй, одним из самых своеобразных, переломных, до конца непонятых и неизученных столетий христианской эры. Характер этого столетия проявлялся в отсутствии стабильности, многослойности общества, наличии единой тенденции в развитии экономики и полярных тенденций в духовной и политической жизни, выразившихся в стремлении к монополизации власти и одновременно к свободе, в конфессионализме и рационализме. Все это вело к крупным внутренним и международным потрясениям, непрерывным политическим и идеологическим бурям. То был век затяжных и кровопролитных войн, политических потрясений в странах Европы, массовых эпидемий и голода. Он был начат в 1600 г. казнью Джордано Бруно и исковеркан ожесточенными и повсеместными попытками повернуть назад, в Средневековье, раскрепощенную Реформацией и Возрождением человеческую мысль и образ жизни. Но XVII век оказался вместе с тем временем необыкновенного взлета человеческого духа, новых открытий и изобретений, политических, экономических, философских и художественных достижений. Это была эпоха коренных изменений, окончившихся победой рационального мышления и миропонимания, началом новой эры – эпохи Просвещения.

Любое столетие по-своему олицетворяют его люди, особенно выдающиеся личности – «творческое меньшинство», согласно меткому определению А.Дж. Тойнби. Кто же был политическим олицетворением XVII века? – кардинал Ришелье, Оливер Кромвель, Людовик XIV? Этот список имен можно долго продолжать. Нам представляется, что ни одна из выдающихся фигур столетия так полно не отражает свое время, как кардинал Джулио Мазарини.

Для биографа писать о Мазарини – задача нелегкая. И, прежде всего, потому, что фигура кардинала Джулио Мазарини и по сей день является одной из наиболее необычайных и таинственных в европейской истории XVII в. Итальянец и римлянин по происхождению, военный капитан, папский дипломат, тайный агент двух государств, он, надев кардинальскую мантию, в течение восемнадцати лет вершил судьбы Франции и Европы и подготовил к государственной деятельности Короля-Солнце – Людовика XIV, при котором Франция являлась самой могущественной державой Европы.

История его восхождения – это история тех европейских государств, в которых он жил, и которым служил – Рима, и, в первую очередь, Франции. Это политическая история всего континента, в рамках которого он действовал, история людей, с которыми общался, история его особой силы и личных чувств. Человек действия, он не потратил, подобно своему великому предшественнику на посту первого министра Франции кардиналу Ришелье, времени на то, чтобы выразить свои мысли об обществе и правлении на бумаге, описать свое восхождение к вершинам власти. Потомкам осталась лишь его многочисленная деловая корреспонденция.

Это одна из основных причин, почему легче писать о Ришелье, о таких министрах, как Ж.-Б. Кольбер, чьи политика и достижения яснее для понимания, о современниках Мазарини герцоге де Ларошфуко и кардинале де Реце, оставивших свои мемуары. К тому же Мазарини, как никто другой, был нелюбим со стороны тех, кем ему пришлось управлять, над кем властвовать, а его репутация постоянно зависела от сравнения с «великим кардиналом» Ришелье.

В глазах современников и трудах авторов последующих поколений вплоть до середины нашего столетия его деятельность не получала адекватной оценки. Историки-романтики первой половины XIX века вслед за Франсуа де Ларошфуко и французские писатели, подобно Дюма-отцу, считали его одним из виновников политического хаоса во Франции середины XVII века. Так, в «Истории Франции в министерство кардинала Мазарини» под редакцией Ж. Базена (1842 год) дается такая характеристика этого человека: «Кардинал Мазарини забыл, что такое честь и совесть, когда боролся за первое место в государстве… он пробился лишь благодаря мощной воле кардинала Ришелье».

Конечно, наряду с отрицательными, положительные черты Джулио Мазарини отмечались его современниками. Франсуа де Ларошфуко, блестящий французский аристократ, писатель и сатирик XVII века, отмечал: «Ум его был обширен, трудолюбив, остёр и исполнен коварства; характер – гибок, даже можно сказать, что у него его вовсе не было, и что в зависимости от своей выгоды он умел надевать на себя любую личину».

Покровительствовавший ловкому и обходительному итальянскому прелату кардинал Ришелье видел в нем достойного продолжателя своего дела и перед смертью говорил ему: «Джулио, зная Вас очень хорошо, я предсказываю, что фортуна Ваша пойдет далеко, даже, может быть, дальше моей, ибо Вас природа создала настолько гибким, что Вы проскользнете в такой проход, которого я даже не замечу. Джулио, если бы нужно было обмануть дьявола, я прибегнул бы к Вашим талантам».

Подобных высказываний современников Мазарини множество. Но все они, независимо от общего оттенка – отрицательного или положительного – подчеркивали выдающийся ум, ловкость и хитрость, осторожность и вместе с тем авантюризм кардинала.

Безусловно, преемнику кардинала Ришелье в должности первого министра Франции в историографии не совсем везло. Лишь в последнее время фигура Джулио Мазарини начинает приобретать более разносторонний облик, хотя исследований о нем и сейчас меньше, нежели о Ришелье. Вот одна из типичных характеристик Мазарини как человека современным французским историком Жоржем Детаном: «… настоящий и преданный сын и брат, нежный друг, ярко выраженный коллаборационист и одновременно сильный государственный деятель, временами простой и решительный, очень постоянный в отношении Анны Австрийской и короля».

Однако и сегодня самой главной особенностью биографий Мазарини остается подчеркивание авантюрных и «барочных»¹ черт обыденного и политического поведения кардинала, в целом согласующихся с положительной оценкой его деятельности. В связи с этим перевод на русский язык фундированной книги известного французского историка Пьера Губера можно назвать заметным явлением. Эта, несомненно, прекрасная работа – скорее срез социально-политической истории Франции середины XVII века, на фоне которой подан несколько приукрашенный портрет французского политика, главными качествами которого автор считает непомерное честолюбие и исключительную проницательность. Примечательно, что Губер почти не доверяет свидетельствам современников Мазарини, что представляется не совсем верным, поскольку познать этого человека в значительно степени можно путем сравнительного анализа мнений противников и сторонников. Жизнь Мазарини по-прежнему полна тайн.

Между тем значение личности и деятельности Джулио Мазарини трудно переоценить. Он принадлежит к той немногочисленной группе государственных деятелей, которые умели выделить свои главные цели и следовать им, умели понять движение истории. Недаром крупный французский политик и бывший президент страны Франсуа Миттеран назвал свою внебрачную дочь именем Мазарин.

В каждом из нас, зачастую даже очень гармонично, уживаются противоположности, которые, возможно, и подталкивают нас к определенной деятельности, к развитию. Характер Мазарини был настолько многогранным, что сочетал в себе все особенности своего столетия. В нем слились воедино люди разных профессий и разных мировоззрений. Он как никто другой умел подчиняться правилам своего времени, его этикету, протестуя там, где это было нужно ему и его государству. Мир Мазарини – это его эпоха, он сам – ее олицетворение. Вместе с тем, выступая в ногу со своим временем, позволяя себе все жизненные радости и все политические приемы, Джулио Мазарини забежал намного вперед.

Так кто же он, Джулио Мазарини? Какой след оставил он в истории Франции и Европы?

Начало

Столетию было два года…

Джулио Мазарини

Сначала была Италия… Синее море и синее небо, яркое солнце и теплый ветер. Рай, осязаемый лишь визуально, но остающийся в душе навсегда…

Но и в раю бывают бури. Однажды в 1615 году мирный покой гор и зеленых равнин итальянской провинции Абруццы был нарушен страшным землетрясением, унесшим жизни более чем 30 000 человек. Среди разрушенных домов городка Пешины один принадлежал семье Буффалини. Здесь, в день Святого Беневента 14 июля 1602 года в семье сицилийского дворянина из Палермо Пьетро Мазарини и его жены Гортензии, урожденной Буффалини, родился старший сын Джулио.

Примечательно, что спустя почти два столетия, 14 июля 1789 года, в Европе произошло другое потрясение. В сердце континента Париже пала крепость-тюрьма Бастилия. Это событие послужило демонстрацией крушения Старого порядка во Франции, во многом созданного предшественником Мазарини на посту первого министра кардиналом Ришелье, но сохраненного и упроченного самим героем нашей книги.

Характер любого человека, как доказано современной наукой, обусловлен во многом наследственностью, а также временем и условиями, в которых он формировался. Уже в судьбе и характерах родителей Джулио можно обнаружить черты, переданные сыну. Отец, Пьетро Мазарини (точнее, по-итальянски его имя произносилось «Маццарино»), родился в 1576 году в Палермо. Он приехал из родного города в Рим молодым человеком двадцати лет, полным намерений сделать хорошую карьеру. Здесь же можно отмести легенды о темном и якобы плебейском происхождении Джулио Мазарини, пущенные в оборот его политическими противниками, особенно во время Фронды. Пьетро был сицилийцем, но землевладельцем, а не грузчиком или рыбаком. Но, возможно, его небольшое имение не приносило достаточного дохода, иногда приходилось и рыбачить – поэтому-то он и подался в Рим. Пьетро был изворотлив, обладал качествами делового человека, имел недурную внешность и не зря лелеял радужные мечты. Его брат Джулио Мазарини (именно в его честь был назван старший сын Пьетро) был иезуитом, считался одним из лучших проповедников в Риме и имел некоторые связи. Он устроил Пьетро мажордомом в римский дом знатного аристократа Филиппо Колонна. Эта древняя, влиятельная и богатая фамилия происходила из Испании.

Джулио, конечно, мог бы обеспечить Пьетро и лучшее место, если бы тот был более образованным и компетентным в делах. Но судьба, очевидно, благоволила к Мазарини и связала прочными узами их семью с домом Колонна. Работа была не обременительной, и вместе стем денежной. Пьетро назначили ответственным за администрацию поместий и сбор налогов. Он немало обогащался на этом и сам. За это он был очень признателен патрону и замечал сыну в своем письме от 1629 года: «Я никогда ни в ком не видел такой снисходительности и доброжелательности». Возможно, знание о незаконных доходах отца с самого раннего детства возбуждали у его сына Джулио желание обогатиться самому.

Пребывая в доме Колонны (а тот находился в самом сердце Рима, в квартале Треви, где тогда еще не был построен знаменитый фонтан), Пьетро знал всех и вся в Риме. Там он вскоре познакомился с Гортензией Буффалини, дочерью одного из самых знатных людей папской столицы. Ее семья Чита ди Кастелло происходила из Умбрии. Один из братьев Гортензии являлся мальтийским рыцарем, а ее крестным отцом был Филиппо Колонна. Ко всему этому избранница сердца мажордома была красавицей. Неудивительно, что Пьетро влюбился без памяти, да так, что почти позабыл про свои обязанности. К Гортензии проявлял благосклонность сам глава знаменитого дома. Но девушка, казалось, всей душой полюбила Пьетро, и они решили пожениться. В результате молодой мажордом на некоторое время уезжает из Рима вместе с женой в одно из ее поместий в Абруцце. Там у молодой четы вскоре рождается первенец Джулио.

Жизнь великих людей всегда обрастает легендами. Некоторые биографы Мазарини предполагают, что его настоящим отцом был Колонна, а не Пьетро. Основанием для такого утверждения послужили сроки рождения Джулио (он был зачат в Риме) и то обстоятельство, что Гортензия по характеру была кокетливой, легкомысленной и благосклонно принимала ухаживания крестного отца. Но тот, якобы скрыть свой грех, выдал ее замуж за Пьетро, обеспечив богатым приданым. Есть еще один аргумент в пользу этого предположения – патрон Пьетро Филиппо Колонна всю жизнь заботился и следил за карьерой Джулио Мазарини.

Все может быть. Однако считается, что мать Джулио уехала рожать своего первенца в дом братьев, спасаясь от ужасного римского лета. Кроме того, характеры официального отца и сына схожи, и Джулио всю жизнь почитал отца и регулярно писал ему письма. А благосклонность Колонны можно объяснить его политическими убеждениями и благодарностью за услуги мажордома-отца и впоследствии дипломата-сына.

Джулио не был единственным ребенком в семье. У Пьетро и Гортензии родились еще два сына и четыре дочери. Впрочем, это мало отразилось на красоте Гортензии, впоследствии чуть пополневшей и принявшей облик матроны. Счастливой ее все же назвать было трудно – Пьетро с годами все больше отдалялся от жены, остававшейся все такой же легкомысленной. Любопытно, что эта черта характера Гортензии сочеталась с большой набожностью. Мать будущего первого министра Франции прожила достаточно долго (до 1644 года) и перед смертью узнала, что ее сын стал правителем самого сильного королевства Европы.

Вскоре семья Мазарини вернулась в Рим. Маленький Джулио с тоской покидал теплые, солнечные и зеленые холмы Абруццы. Но грустить ему пришлось недолго.

Джулио с юных лет отличался феноменальной памятью, имел серьезный и пытливый ум, удивительно сочетавшийся в нем с непомерной подвижностью и шаловливостью. При этом мальчик был внешне очарователен и походил на ангелочка. Эти качества привлекли к нему всеобщее внимание и любовь. «Какой хорошенький,» – шептали ему вслед. Бесенку с ликом ангела, все прощали. Как часто внешность детей влияет на их дальнейшую судьбу! Непоседливый мальчик в первую очередь полюбился бездетному секретарю Колонны Бенедетти. Тот часто играл с ним, а во время приема посетителей Джулио нередко прятался под столом, сосредоточенно изучая туфли вошедших. После он вполне серьезно и чаще всего верно высказывал свое мнение об этих людях.

Бенедетти заметил патрону, что Джулио должен получить солидное по тем временам образование. Колонна и сам задумывался об этом, и поэтому одобрил мнение своего секретаря. В 1609 году семилетний мальчик вместе со вторым сыном Колонны Джироламо был определен в Римскую Коллегию – бастион просвещения иезуитов. Коллегия представляла собой огромное строгое квадратное здание в двух шагах от дворца семьи Колонна, которое могло разместить в своих стенах около 2 000 учеников. Позднее рядом с ним построили красивую церковь основателя ордена иезуитов Игнасия Лойолы. Здание Коллегии сохранилось в Риме и поныне. Это учебное заведение уже было признанным лидером реформированного и воинствующего католицизма, одним из инструментов распространения папской власти. Обучение в нем было основано на строгой дисциплине и предназначалось для тех, кто желал служить Христу, оставаясь в миру. Джулио провел там немало лет и показал прекрасные способности к изучению всех без исключения предметов и умение выступать на диспутах. Особенно блестящие успехи он делал в латыни, теологии, логике, геометрии и риторике. В документах Коллегии тех лет отмечались «его добрый дух, способности и грациозные манеры». Ученик хорошо усвоил уроки мэтров и святых отцов дискутировать по всем предметам бытия, что очень пригодилось ему в жизни спустя много лет. Схоласт, надо сказать, он был великолепный! Кроме того, в нем проявился и актерский дар. Перед юным Мазарини открывалась блестящая духовная карьера.

Все это очень радовало родителей Джулио. Тем более что семья росла гораздо быстрее, чем ее денежные доходы. И Пьетро сосредоточил все свои надежды на старшем сыне – он казался ему с самого рождения подарком судьбы.

Идеалы и стиль работы иезуитов в XVII веке постепенно изменялись в соответствии с требованиями нового времени. Они были миссионерами на границах христианского мира, проповедовали в лесах Канады и при дворе китайского императора, являясь, по существу, солдатами Христа. Но большинство иезуитов не обладали светскими манерами, не окунались в мир мирских забот – от них по-прежнему веяло сумраком ушедшего столетия. Не удивительно, что подвижный и гибкий ум будущего священника не вынес иезуитской схоластики и иезуитского поведения. Он перерос своих учителей и хотел познать все прелести жизни в этом мире. С 1616 года Джулио уже изучал право в Римском университете, а в 1622 году сдал экзамены на степень доктора этой дисциплины. Параллельно он сопровождал в качестве компаньона сына Колонны Джироламо на учебу в испанский университет Алькала. Немало времени молодые люди провели и в столице Испании Мадриде.

Поездка в Испанию имела большое значение в дальнейшей судьбе Джулио. Он, во-первых, изучил испанский, что сыграло немалую роль в его будущем общении с испаноязычной королевой Франции и личном прочтении перехваченной его шпионами испанской корреспонденции. Во-вторых, он был замечен в связях со знатными испанскими женщинами. По этому поводу произошло немало семейных скандалов, и двадцать лет спустя во Франции эти истории найдут свое отражение в многочисленных памфлетах и скабрезных песенках. И, в-третьих, учиться ему уже не хотелось. Вскоре склонный к риску Мазарини оказался в рядах папской армии в Испании в качестве солдата. Но задержался он в этом «звании» недолго. Колонна позаботился о своем сыне Джироламо, в общем-то, человеке средних достоинств, Джироламо не испытывал никакого желания делать светскую карьеру, и благодаря связям отца он в двадцать три года стал кардиналом. Его сестра Анна вышла замуж за племянника папы римского Тадео Барберини, будущего начальника римской полиции. Четвертый сын Колонны Карло, пожелавший стать военным, приехал тогда как раз служить в испанской армии в Ломбардии.

Все эти «высокие» знакомства обеспечили Джулио Мазарини будущее. На военной службе у него подметили дипломатические способности, умение разбираться в людях и говорить с ними. Он тут же решил закрепить эти свои качества соответствующими дипломами. Благодаря семье Колонна Джулио познакомился с мастером Козимо Фидели, с помощью которого он без особых трудностей в самый кратчайший срок получил степень доктора права. Это обеспечило его будущую карьеру дипломата. Теперь и призвания, и образования у него для этого поприща хватало.

В 1622 году Коллегия отмечала важное событие – канонизацию Игнасия Лойолы. Джулио вместо заболевшего актера по просьбе святых отцов был избран играть роль Игнасия во время торжеств и произнести по этому поводу речь.

Сыграл он великолепно! Шквал одобрительных возгласов был тому подтверждением. Но в своей речи молодой Мазарини выявил «грехи» Лойолы, о которых церковь позабыла или старалась не упоминать. Пожалуй, первый и единственный раз в жизни будущий мастер компромиссов не пошел на компромисс. Это послужило ему уроком.

Еще много раньше поведение Джулио контрастировало с образом жизни большинства его сокурсников по Коллегии и университету. Мазарини имел много веселых друзей из числа праздных молодых дворян и сыновей зажиточных купцов и денежных мешков. Он проводил вечера за картами, где проявлял необычайную ловкость (но однажды он все же проиграл свои шелковые штаны), либо за веселыми шутками и попойками, либо, что еще хуже, гулял с друзьями по городу, задирая прохожих и нередко вступая в драки. Веселая компания не гнушалась даже воровать, что потом любили при случае вспоминать недруги Мазарини.

Все это плюс выходка на праздновании канонизации стоили ему иезуитской карьеры. Духовного сана он тогда не получил и священником решительно становиться не желал. В будущем Мазарини всегда держал дистанцию по отношению к иезуитам, питая стойкое недоверие к этому ордену. Его биографы единодушно отмечают, что Джулио никогда не соглашался исповедоваться ни одному иезуиту. Но поскольку в будущем ему предстояло стать кардиналом, годы, проведенные в Коллегии, не прошли даром. Он служил государству и церкви способами, которые были для него приемлемыми и более подходили ему по характеру. Покорность никогда не была одной из основных его добродетелей, Джулио была больше по душе хитрая и умная властность. Именно это качество преобладало в этом человеке на протяжении всей его жизни. Дипломатия станет его делом.

Джулио был даже рад такому обороту событий. Иезуитский дух сковывал его энергию; ведь молодой человек являлся подлинным детищем барочного Рима с его неподражаемым стилем, который превращал Вечный город в место необычайной красоты и величия. Стиль Барокко был в некотором смысле театральным и отражал свою эпоху. Он был пышным и величественным, отчасти непонятным и многоформенным, но вместе с тем стройным и композиционнным. Этот стиль выражал субординацию иерархического общества, принятого массами, все возраставшую силу и власть абсолютистских государей, и стиль их дворцовой жизни. Одновременно барочные линии казались непостоянными и изменчивыми – стиль Барокко являлся спонтанным продуктом распространявшегося хронического пессимизма в обществе, предчувствия войны и трагедии.

Рим того времени был городом, куда Клод Лоррен и Франсуа Пуссен – великие французские художники – приезжали совершенствовать свое мастерство. Вообще Рим кишел артистами, художниками, архитекторами, масонами, законодателями мод. Среди однокашников Джулио Мазарини были сын римского архитектора Франческо Борромини и неаполитанец Джованни Бернини, которые по собственному желанию ушли из Коллегии и стали архитекторами. Их пример, возможно, вдохновил Джулио. Именно им предстояло сделать Рим столицей Барокко. Так сами римляне приспосабливали классический, древний Рим к нуждам современного им общества.

Город постепенно преображался. Улицы выравнивались, приобретали перспективу, украшались красивейшими особняками, такими, как, например, палаццо Орнате. В Риме стало больше воздуха, здесь были собраны сокровища изобразительного искусства, не умолкал шум улиц и базаров, ни на минуту не прекращалась работа ремесленников, лавочников, писарей, а горожане часто могли любоваться яркими процессиями и веселыми карнавалами с фейерверками. Был усовершенствован старый римский водопровод, от него проведены многочисленные ответвления к умопомрачительному количеству красивейших фонтанов. Они потребляли 180000 литров чистой воды в день! Однако почти половина римлян вела паразитическую жизнь, несмотря на то, что папство специальными буллами предоставляло жителям города работу на строительстве, в торговле и на мануфактурах. Многие люди были настолько ленивы, что предпочитали жить в нищете и носить лохмотья вместо того, чтобы работать. Грабеж и разбой были повседневным и обычным явлением. В этом смысле традиции древнего Рима были неискоренимы.

Вместе с тем Рим являлся папской столицей, цитаделью церкви, которая послала на костер Джордано Бруно незадолго до рождения Джулио Мазарини. Рим был городом с четкими ограничениями для людей, которые могли и желали мыслить. Городом с претензиями на универсализм и подавляющим индивидуализм. Городом, где люди учились изворачиваться, ожидали чуда каждый божий день и надеялись на счастливый случай.

Молодой и энергичный Джулио Мазарини не верил в чудеса. Он научился изворачиваться и уповал на случай. Он был свободен, но что делать дальше? Пьетро в поисках средства, как он сам говорил, «исправить последствия столь дурного поведения», обратился к своему патрону Колонне, родственник которого, принц Палестрина, тогда командовал папской армией. Ведь для того, чтобы сделать приличную карьеру, молодому итальянцу из хорошей семьи необходимо было иметь могущественных покровителей, или, как их называли, «падрони». Первый «падрони» Мазарини Колонна знал, где можно использовать молодого человека. В 1624 году Джулио в качестве капитана римских войск был направлен в Миланский гарнизон, где повстречался с апостольским комиссаром папской армии Франческо Саккети. Надо сказать, военная репутация армии Рима была посредственной – многие посмеивались, что она видела противника только издалека. Впоследствии хорошо осведомленный о прежней жизни Мазарини кардинал Ришелье в шутку называл его «братом, отсекающим капустные головы» – намек на то, что, будучи военным, Джулио рубил своим оружием только траву и цветы. В 1626 году папа римский принял решение распустить свою дорогостоящую и абсолютно бесполезную армию.

Так кончается короткая военная карьера Джулио. Эти годы оставили о его личной жизни мало сведений, известно только, что в конце 1625 года он посетил Рим, чтобы завербовать несколько солдат для плохо укомплектованной армии, но, скорее всего, с целью повидаться с матерью и защитить отца, обвиненного в сентябре того же года в убийстве. Возможно, Пьетро был обвинен несправедливо, поэтому и не понес сурового наказания, но и этот факт биографии Мазарини позднее «обсасывался» его недругами.

Но именно тогда у капитана римских войск зарождалась и крепла уверенность в своих возможностях и своей счастливой судьбе. Здесь уместно вспомнить одну красивую легенду, связанную с именем Джулио Мазарини. В 1624 году молодой человек якобы встретился с пармским астрологом, тогда считавшимся лучшим ясновидящим в Италии. Астролог предсказал Мазарини большую карьеру во Франции и кардинальскую мантию в 40 лет.

Мы и сейчас склонны верить в счастливые предсказания. А что же говорить о людях XVII столетия? Не исключено, что после этого Джулио вдвойне уверовал в свои силы. Не зря же некоторое время спустя он серьезно решит связать свою судьбу с судьбой французского королевства.

Экс-капитан бывшей римской армии недолго оставался «не у дел». В 1627 году Саккети был назначен папским нунцием в Милане, а Джулио становится его секретарем. Мазарини сам шел навстречу своему успеху. Он сумел подружиться с четырьмя братьями Саккети, членами старой флорентийской фамилии, которая имела значительное влияние на папу. Такая дружба сыграла немалую роль на этой стадии его возвышения, поскольку даже Колонна не был способен длительное время помогать ему парировать происки его недоброжелателей в курии.

Этими годами датируется письмо молодого дипломата отцу, в котором он отметил, что доволен своей деятельностью. Можно подумать, что письмо предназначалось не только для глаз Пьетро. Без упоминания неприятных моментов, какие бывают и на самой успешной службе, написаны и другие письма этого времени Джулио к отцу. Эта корреспонденция сейчас находится в Министерстве иностранных дел в Париже.

Итак, пока Мазарини был удовлетворен жизнью. Дипломатическая деятельность в гораздо большей степени, чем карьера иезуита-священнослужителя или военного офицера, отвечала потребностям его натуры. С помощью приятного обхождения, тонкой дипломатической игры и умелого ведения дел ловкий и красивый секретарь нунция Саккети приобретает признательность и поддержку Колонны на всю жизнь и становится необходимым римскому папе и его окружению.

Образ любой исторической личности неотделим от эпохи, в какой она жила и действовала. Ведь жизнь каждого человека, разворачивается на каком-то отрезке времени, в бурном потоке разных событий, могущих в значительной степени определить его судьбу. Мы уже кое-что знаем об окружении и условиях, в которых жил молодой Джулио Мазарини. Но не все. Время Мазарини – первая половина и середина XVII века – время бурных потрясений и значительных изменений в истории Европы. Этой эпохе французский историк XX столетия Р. Мунье дал определение «кризиса XVII века». Кроме того, в современной литературе всеобщий кризис связывают с «малым ледниковым столетием», характеризовавшимся необычной концентрацией экстремальных климатических явлений: в одних частях света и странах – продолжительной засухой, в других – длительными дождями и наводнениями, а в третьих – пиком сейсмической активности и землетрясениями. Все эти явления породили демографический упадок, эпидемии, войны, мятежи и революции, поскольку ответом на них стали «неверные политические шаги религиозных и политических лидеров», приведшие к кризису в глобальном масштабе. От кризиса больше страдали композитарные государства, в которых и так имела место политическая нестабильность, в основном, из-за сохранения территориями своих институтов и коллективной идентичности с разным языком и религией². Многие династии извлекли опыт из кризиса, и вышли из него с «эффектом Феникса», стабилизировав ситуацию и наметив путь к дальнейшему созиданию. Одной из таких династий станет династия Бурбонов, а путь к «выздоровлению» от кризиса проложат, в первую очередь, ее способные министры.

Кризис – это всегда перелом, граница. Он являлся результатом сложной перестройки всех сфер жизни европейского континента этого времени. В политической жизни прелюдией и первым проявлением кризиса была Тридцатилетняя война (1618 – 1648), охватившая всю Европу и явившаяся катализатором политических бурь середины и второй половины столетия.

Судьба Джулио Мазарини была во многом определена и обусловлена Тридцатилетней войной – главным событием политической и международной жизни XVII века. Ведь именно авторитет блестящего дипломата и человека «компромиссов», приобретенный за годы войны, позволил Мазарини в конечном итоге стать главой самого могущественного централизованного государства в Европе – Франции.