Loe raamatut: «Эх, молодость!»
Как я дирижировала хором
Училась я тогда в 5-ом классе. Школа наша располагалась в старинном здании, где до революции была женская гимназия. От тех давних времён остались широкие дубовые лестницы и старинные, помутневшие от времени огромные зеркала. Эти зеркала от пола до потолка, высокие потолки, большие окна оказывали на нас какое-то мистическо-педагогическое воздействие. Любой отъявленный хулиган, опаздывая на урок, взбегал до половины лестницы на приличной скорости и вдруг, натыкаясь на своё отображение в зеркале, непроизвольно замедлял шаг, выпрямлял спину и поправлял взъерошенные волосы. В этом величавом здании было как-то нелепо и даже совершенно невозможно носиться, ругаться и орать, поэтому желающие выяснить отношения всегда выходили во двор.
Художественная самодеятельность в школе тоже была на высоте. Каждый класс готовил для смотра свои номера, но песня о комсомоле хором была строго обязательна. Концерты проходили в актовом зале. Нас выстраивали в три ряда на сцене: в первом ряду стояли дети маленького роста, во втором – среднего, а третий ряд ставили на скамейку, принесённую из физкультурного зала. Наша классная, распределив всех по рядам, спросила: «Кто ходит в музыкальную школу?» Ходили двое – самая симпатичная девочка в классе Галя и самый маленький и худенький мальчик Саша. У Саши были такие тоненькие ножки и ручки, что казалось, это веточки, каким-то странным образом прикреплённые к его хрупкому телу. Зато лицом он был похож на Магомаева и играл на скрипке. Так как красавица Галя болела, выбор пал естественно на Сашу. Он смело встал перед классом и начал одной рукой, угловатыми движениями «отбивать две четверти». «Веточка» взлетала вверх, затем падала вниз и резко «ломалась» вправо под прямым углом. Саша сосредоточенно повторял одно и то же движение. Выглядело это очень комично. Сначала с третьего ряда раздались смешки, их поддержал второй ряд, а первый, хоть и давился смехом, старался сдерживаться перед носом «дирижёра». Хор замолчал. Саша вдохновенно продолжал рубить воздух. «Стоп, стоп, стоп»,– не выдержала классная и поставила неудачливого дирижёра обратно в первый ряд. Её взгляд блуждал по ученикам в поисках нового кандидата.
Я стояла во втором ряду, совершенно не беспокоясь. У меня не было ни слуха, ни голоса, что подтвердил год назад нащ сосед – директор музыкальной школы, которого мама специально пригласила к нам для оценки моих возможностей для поступления в эту самую школу. Увы! При виде грозного директора на меня напал совершеннейший ступор и я не ответила ни на один вопрос уважаемого педагога.
Итак, наша учительница, пробежав глазами третий ряд, перешла ко второму и вдруг, как гром среди ясного неба, прозвучало моё имя! Это было так неожиданно, что я не успела испугаться и вышла вперёд. Чем руководствовалась классная, было не понятно. Единственное предположение – ей понравилось моё голубое, шерстяное платье с рукавом 3/4.
Зазвучала музыка. Мои руки на удивление стали двигаться в такт, совершенно независимо от головы, мелодия как будто растворялась в воздухе и я именно руками ощущала её волны. Это было удивительно. Хор самозабвенно запел. В общем, всё обошлось.
«Дирижёр в отставке» – Саша сначала на меня обиделся, а потом влюбился. Почти каждый вечер он стоял напротив моего дома и смотрел на окна. По вечерам было уже холодно и моя сердобольная мама, выглянув в окно, каждый раз мне пеняля : « Опять твой стоит. Замёрзнет ведь. Выйди, поговори с человеком!». Мне нравился совсем другой одноклассник, поэтому я выходила не всегда и только для того, чтобы сказать: «Иди домой».
Прошло много лет. Саша окончил институт, превратился в высокого симпатичного мужчину. Они с братом создали свою фирму, но в 90-е его брата убили и фирма прогорела. Личная его жизнь тоже не сложилась, Саша несколько раз женился, всегда разводился, остался один, начал пить и рано умер.
Я смотрю на фотографию нашего хора. Как далеки, и в то же время, как близки мне все эти детские лица.
Сто девушек, Вася и поле помидоров
Было это ещё при СССР. Училась я тогда в Ленинградском институте текстильной и лёгкой промышленности. Успешно сдала сессию за 1 курс и хотела ехать на каникулы, домой – в маленький городок на Вятке. Моя подруга Света тоже собиралась к родителям в Архангельскую область. Подруга моя была маленькая, пухленькая натуральная блондинка с длинными пепельного цвета волосами и почти бесцветными длинными ресницами. Училась она очень прилежно, лекции не пропускала и всё тщательно записывала. Света чем-то напоминала мне мою маму, такие же серо – голубые глаза и милые ямочки на щеках, да и приехала она из города Каргополя, а мама мне рассказывала, что наши предки по бабушкиной линии – именно поморы и к тому же девичья мамина фамилия – Каргопольцева. В общем, со Светой мы очень быстро нашли общий язык и дружили все пять лет учёбы, да и потом ещё долго переписывались, перезванивались и даже встречались спустя двадцать лет, когда я приехала в Питер в командировку.
Собирались мы с подружкой по домам, а оказались на бескрайних помидорных полях.
Дело было так. Комсомольский вожак нашего института объявил, что парни едут в стройотряд в Тюмень, а девушки в Астрахань собирать помидоры. При этом он обещал просто райские условия: «Во-первых, заработаете кучу денег! Во-вторых, накупаетесь в Волге и Каспийском море! В-третьих, наедитесь вдоволь лучших арбузов! В-четвёртых, вернётесь в северную столицу загорелыми красавицами!» Ну, да! Ну, да! Сам-то он поехал в Тюмень. Понятно, что комсоргу надо было во что бы то ни стало обеспечить численность студенческих отрядов, а нам денег катастрофически не хватало (соблазнов в Питере было много), поэтому желающих оказалось достаточно. Всего набралось 240 девушек и 50 парней. Парням, как положено, выдали стройотрядовскую форму, а на уборку помидоров форма не полагалась. «Ваша форма – купальнички и шортики»,– сладко улыбаясь, заявил наш комсорг. Девчонок разделили на 3 отряда. Наш отряд был сформирован из 100 молоденьких студенток первого и второго курсов и одного мужчины (вы правильно догадались!) – в качестве командира. Звали его Вася. Вася был очень идейным комсомольцем, членом студсовета и через год должен был закончить институт с красным дипломом. Хоть и был он симпатичным, рыженьким и очень аккуратным (как сказала моя подруга «прилизанным»), имел наш командир один весомый (в прямом смысле) недостаток – он был толстый, при среднем росте весил почти 100 килограмм.
