Трасса потерь и находок

В те времена дам в деликатном положении не писали. Но интересно положение супруги Гартмана фон Лихтенштейна было состоянием перманентным… За 21 год супружеской жизни она умудрилась принести счастливому отцу 24 наследников. После ее смерти князь женился вновь и сотворил еще десять отпрысков. Силен, однако, был вельможа!

Представляя этот детский муравейник, Глеб, посмеиваясь, возвращался в апартаменты Он на время забыл о погоне охотников, о чужих деньгах, оставленных в платяном шкафу и даже о своих обязательствах пригнать заказчику к субботе Субару.

Об этом, чтобы не портить послевкусия отдыха он решил подумать и позаботиться завтра.

С этой мыслью, даже не проверив сохранности денег, уснул сном младенца.

Глава 4

Никто не знает, по какой причине кто-то невидимый транслирует людям сны. Почему в этот неоднозначный момент сон перенес Глеба на берег адриатического побережья в город Пиран, где они с женой провели 10 дней своего короткого отпуск.  Маня, игнорируя знак о запрете купания, отправилась в воду, а через 5 минут раздался ее крик Глеб подбежал к берегу и увидел, что жену окружили три водолаза. Дурашка решила поплескаться на тренировочной площадке для новичков подводной охоты. Затем они разместились в кафе с видом на море, наслаждаясь солнцем, изумрудным цветом воды, кораблями на рейде и нагромождением камней по берегу пляжа. Душа с наслаждением плескалась в атмосфере покоя и тепла.

До тех пор, пока к соседнему столику не подошли трое водолазов.  Шлепая по тротуару ластами, они загремели стульями и уселись так, чтобы можно было в упор рассматривать его с Маней. Уселись и синхронно сняли маски…, и тут Глеб проснулся.

По отражению в зеркале он отметил, что непроизвольно улыбается, все еще оставаясь там на берегу Адриататики. Пенный урок накануне заставил Глеба загодя составлять план действий – взять несессер с привычным и предсказуемым дегтярным мылом, любимой зубной пастой «Лесной бальзам». Глеб вообще был приверженцем устоявшихся бытовых традиций. Может потому, что на освоение новых мелочей он банально жалел времени. Своя чашка, лучше пусть постоянно стоит на столе, банка с медом тоже под рукой, теплые разношенные домашние штаны в «клеточку» на спинке стула у кровати. Эти байковые штаны дома называли «композиторскими». Жена буквально выкрадывала их в стирку, а потом несколько раз проверяла и сама и Глеб – можно ли уже надеть их наконец.  Нырнув в шкаф, он вынул пакет со сменным бельем. И вспомнил, как Маня собирая его тревожный чемодан наставляла мужа: «не обязательно ворошись все содержимое в сумке, достал пакет – там полный набор чистого: футболка, носки, плавки…» Ориентируясь на бытовые привычки мужа, Маня собирала комплект для переодевания по числу предполагаемых дней командировки. Пакет свежего белья остался один, а значит, уже завтра он должен был приехать домой. Когда теперь это случиться? Из-под пакета выглядывал серый свитер, а под ним завернутый в полотенце лежал пакет с деньгами …тут Глеб вспомнил свой сон и понял – троица в ластах была никем иным, как бригадой охотников.

Улыбка непроизвольно сползла с лица, возвращая Глеба в неоднозначный расклад событий. С одной стороны, он избавился хоть и на время от необходимости экономить каждую минуту, с другой – чувствовал себя в серьезной опасности. С документами и деньгами Вадима, он параллельно прибрел «в чужом пиру похмелье». Мир, в котором наслаждался жизнью его новый знакомый жил по своим правилам и законам. Да, его представители могли позволить себе прицениваться к яхтам, виллам и даже замкам, но параллельно они каждую минуту должны помнить – доля полученного пирога может стоить и здоровья, и жизни не только персональной, но и семейной. Готов ли был сам Глеб поставить на кон жизнь и здоровье Мани, своего непутевого сына, родителей или даже «Великого»? Однозначно, нет. Да он любил деньги и мечтал получить их столько, чтобы как можно реже задумываться о материальном. Словом, достичь, наконец, баланса между возможностями и потребностями. Они с Маней порой шутили – эх найти бы миллион, хватило бы на переселение в скромный домик на Карибов, чтобы спокойно провести остаток своих дней в тепле и покое. Теперь в сумке лежала половина мечтаний, так и пол жизни уже за плечами…

Так мысленно Глеб перешагнул рубеж, когда начал думать о чужих долларах, как о своих. Пока чисто гипотетически, но предательская мысль, как хвойная иголка уже не только зацепилась, но и успела запутаться в мыслях. Из такой позиции будет сложнее защищаться от вполне реальных угроз охотников. Можно, конечно, стартануть с приобретенным багажом по маршруту «Дом».  И, наверное, это было бы самым безопасным решением, пока охотники не связали его с персоной Вадима. Спрятать неприкосновенный запас на случай, если Вадим поправиться, и продолжать жить в привычном ритме. Принимать заказы, а покупку и доставку автомобилей, вести свой канал. Жить в таком режиме Глебу было и привычно, и комфортно. Уезжать или нет?

Почти как у Гамлета: «Быть или не быть?». Раздумывал он, включая чужой компьютер. Может так отыщется ответ на сакральный вопрос. И открыл папку «Изображения», как правило, пользователи перегоняют сюда свои снимки. Из последних, там присутствовало, изображение монументального строения на фоне которого Вадим запечатлел и себя. На замок строение походило отдаленно, запущенный двор перед широкой лестницей. В центре чаша – похоже здесь был фонтан.  Панорама с удаленными строениями и виноградниками подсказывала, строение расположено на высоком холме. Снимков было всего 4, похоже узнав о препятствиях в оформлении собственности, Вадим потерял интерес к дому и к месту.

Глеб запустил автопросмотр, и без особого интереса следил за сменой картинок. Вот девушка с бокалом вина и в вечернем платье. Стоит, сидит. Явно позирует.  Вадим на фоне коттеджа с ухоженной женщиной двумя и подростками, и той же девушкой, но уже в шортах. «Семья» – решил Глеб и остановил кадр. Он всматривался в лица, не заметив в них и намека на восторг или гордость.

«Надо бы связаться с женой», – подумал Глеб, и вернулся в режим автопросмотра. Кадры мелькали один за другим пока глаз не выхватил до боли знакомый пейзаж.

Небольшая бухта, где пришвартованы 4 яхты. На одной из них Вадим, за его спиной на палубе какие-то люди. Дамы в шляпах и летних платьях мужчины в шортах. А на заднем фоне лучший отель Пирана… «Не может быть?!» – изумился Глеб. Действительно, венецианский, по архитектуре городок теперь жил и торговал в режиме небогатой Словении. И поэтому по ценам был доступен для отдыха людям среднего класса, таким как сам Глеб. Зачем миллионеру Пиран? Не престижно. Впрочем, зарулись сюда на яхте на пару дней мог и Вадим с компанией. Почему бы не осмотреть место, которое как гласит легенда, облюбовали для жизни пираты и грабители. Расположенный на полуострове Исторический город, помимо пиратских, знал и другие времена. Чуть более 4000 жителей современного Пирана, говорят на двух языках – испанском и словенском. Экскурсоводы утверждает, что название городу дали греки, и означает оно «Огонь». Дескать для проходящих судов на краю полуострова жители разжигали костры, чтобы сориентировать их путь в темное время суток.

Интересно как далеко отходил от яхты Вадим? Глеб принялся перелистывать снимки и убедился, мужик побывал на площади композитора Тартини и сфотографировался на фоне известного дома. Они с Маней тоже запечатлели себя там. А вот Веницианский домик товарищ пропустил.  Они с Маней долго осматривали строение. Говорят, построил домик богатый итальянский купец для своей любовницы, первой красавицы города. Завистники и завистницы сделали пару предметов сплетен и пересудов и выбесили купца настолько, что он распорядился установить на фасаде дома барельеф с надписью: «Пусть болтают, сколько хотят». Сегодня мало кто с уверенностью назовет имена влюбленных, и не удивительно было это давно еще в 14 веке, зато дом остался и по сей день, фраза служит оправданием глубоких и искренних чувств даже для несвободных влюбленных.

Поднимался Вадим и на крепостную стену, откуда они с Маней любовались узором кирпичных крыш города и изумрудной водой адриатического побережья. На этой смотровой площадке Маня с Глебом провели не меньше получаса, наблюдая, как плывет пара вдоль берега. Два небольших судна стояли на рейде, а двое пловцов миновав их продолжали свой водный путь дальше. Глеб тогда снял ролик, и уже дома, увеличив, понял – это были обнаженные пловчихи. Мелочь, но так уж получается, что каждая деталь из приятного времени запоминается надолго. Не случай, что нет-нет, да увидит Глеб этот город во сне.

Пиранские снимки в компьютере Вадима почти сроднили Глеба со случайным знакомым, и он искренне посочувствовал мужику.  Мешок денег, крутая машина, а лежит сейчас в небольшой провинциальной больнице молчаливый, беспомощный. И кто знает, удастся ли ему выбраться. Да, недаром говорят, что за деньги здоровье не купишь. Ему бы посидеть на диете, отказаться от коньяка и шашлыка, похудеть, не нервничать. Да где уж там, похоже, новый знакомец прожигал жизнь так рьяно, что подпаливал все, что только даже случайно приближалось в его персоне. Глеб вспомнил грустные глаза предполагаемой супруги на снимке. Нет, человек должен жить счастливым, радоваться и цветку, и закату, как это делают жители Гоа. Недавно Глеб узнал, что они каждый вечер идут на берег океана смотреть за закат.

Философию жизни Глеб выработал уже на третьем десятке можно сказать по приговору врача. Выпивоха, балагур, в современном российском капитализме он мог бы оказаться в стане мажоров, с влиятельным и состоятельным папой. Но Глеб рос и формировался в другие вполне себе советские времена.  Отец военный в чинах служил в авиации долго усердно и честно. Малец рос в гарнизонах, в условиях коллективизма, патриотизма и взаимовыручки. Что уж потом случилось, поди теперь разберись, но Глеб, попав на службу в Чехию заразился вирусом революции и перемен. Участвовал в волнениях вместе с Вацлавом Гавелом, затем будучи не освобождённым комсоргом, решением общего собрания распустил организацию. И, почти готовым демократом, вместе с полком, был выведен из Чехии в тульскую степь. Где летчикам и технарям делать было решительно нечего, кроме как разбавляя авиационный спирт пить и балагурить целыми днями. Выплаты военным задерживали регулярно, семьи эвакуировались дальше по родным и знакомым. Так рушился привычный мир, в котором каждый искал себе место. Глеб, будучи гением общения, пару раз попадал в бизнес, но внутренний спор патриота и демократа раз за разом вышибал его на обочину. Надо отметить, он скоро возвращался на новый круг проб и ошибок. Ездил на встречи, участвовал в переговорах. Ясное дело выпивал и закусывал. И однажды угодил в больницу с обострением панкреатита.

10 дней между жизнью и смертью, скинув 20 кило веса, он вернулся домой тихим и задумчивым. Строгая диета отрезала от удовольствий алкоголь, чревоугодие, а параллельно и весёлые тусовки.

Зато позволила осознать какой это великий дар – просто жить и радоваться этому. Ценить каждую минуту.

Вадим скорее всего не получил вовремя такого урока. Мог оказаться и домашним тираном, а может и не совсем надежным партнером. Богатство надо было не только вырвать из пасти соперников, но и удержать, рыча и отбиваясь.  Добыв миллионы в условиях развала целой страны, скорее всего ему приходилось ежедневно доказывать себе и окружающим, что именно и только он Вадим имеет на эти миллионы неоспоримое право.

Русские богатые только в силу характера не плачут горькими слезами, но расплачиваются здоровьем. И еще неизвестно, что лучше…

Вадим выключил комп и отправился в кафе. Солнце, свежий воздух и несуетная жизнь маленького городка помогли упорядочить и мысли, и чувства. Остаток дня он решил посвятить изучению материалов в компьютере. А еще надо будет проверить в ватцапе контакты и выписать телефоны тех, с кем Вадим общался постоянно. Включать телефон – сомнительная идея, кто знает, какие возможности в арсенале охотников.

Глава 5

Все познается в сравнении.  Для малышей выпускают десятки книг, в которых с помощью простых картинок им легко и просто можно объяснить – где маленькая и где большая «бибика».  Какой домик далеко и какой близко, какая птичка, сидит высоко и какая низко. Глеб сам недавно перелистывал с Николкой как раз такие книжки и вспомнил об этом, погружаясь в документы из чужой папки.

Первое на что обратил внимание – подписи и печати. Среди подписантов болезного Кузькина не значилось.

Документы были распечатаны на официальном бланке Министерства обороны РФ. Договор гласил, что военный причал А-7 в Новороссийске, передается в аренду компании НовВторЧермету в аренду на 99 лет. Ежемесячные арендные платежи, о которых договорились стороны, составили 15 000 рублей в месяц. Глеб даже присвистнул, сунулся в копию еще раз обнаружил цифру 15 000, и убедился, что ни один ноль не потерялся. Похоже в хозяйственных службах плохо освоили детские книжки с обозначением много и мало.  За 15 000 рублей если хорошо постараться можно арендовать комнату в коммуналке, но никак не причал. Фамилии подписантов Глебу ни о чем не говорили. Зато сам факт сдачи военного причала, расположенного в порту, где базируются военные корабли, насторожил. Размер арендного платежа не вписывался ни в какие параметры цен. На днях Глеб купил себе пару кроссовок – 180 евро. По параметрам Глеба – дорого. Приятель снял на месяц комнату в коммунальной квартире в Москве – 15 000 рублей – приемлемо. А вот причал по цене пары кроссовок преступно мало. Вот именно – преступно! Похоже при обработке бумаг реальные нули и единицы перекочевали в чей-то карман, а подписанный почти на век договор как формальная основа обеспечивал этому ТырТырМету право заходить в военный порт, держать там свой груз и еще много-много других коммерческих действий. Документы скреплены вполне читаемыми печатями. Глеб старательно их разглядывал, поднес даже под свет настольной лампы.  Реальные от факсимильных, Глеб отличить умеет.

Директору НовВторЧермета Мазишвили Г. В. опасаться нечего, какой с коммерсанта спрос. Значит охотников за Вадимом отправил военный чиновник. И цена, и срок аренды буквально кричали – чиновник Пугайло А.И. взял на лапу взятку такого размера, что от тяжести отключились мозги. Иначе как могло случиться, что документы, которые, любой чиновник припрятал бы в самый укромный уголок личного сейфа, вдруг оказались в чужих руках. Под шапкой договора указан номер договора, значит, он попал в общую базу хозяйственных документов ведомства, а два характерных следа от дырокола на левой стороне бумаг – подтверждали: документ был подшит и скорее всего уже в архивных папках. Дата подписания 24 февраля 2020 года. Видно припекло Пугайло, если выкрал договора из архива. А может и подменил там документы. Только вот почему не уничтожил? И еще вопрос – как Вадим завладел документами и для чего? Кузькин принялся за шантаж это очевидно, и можно предположить, что 500 000 это выкуп. Может Кузькин получил дипломат с деньгами здесь в Европе. Тащить такой чемодан через границу рискованно.  Но почему бумаги не отдал? Или это только первый транш. Пугайло мог пожадничать, передать часть денег, а следом отправить ликвидаторов. Для бригады деньги, чиновнику опасные документы.

Глеб представил себя на месте Пугайлы. Вот он узнает, что некто Кузькин, может даже его друг демонстрирует убойный компромат и называет цену возврата опасной папки.

Пугайло пугается, кричит, но постепенно понимает – надо соглашаться на все условия шантажиста.  Рассчитывая на эти деньги, Кузькин затеял сделку с замком и потребовал совершить обмен на территории Евросоюза. Пугайло А.И. готовит деньги и посылает свою охрану в Европу. Параллельно берет в заложники жену Кузькина, и напряженно ждет связи. Он не верит Вадиму, боится, что тот сохранит копии и продолжит шантаж. Рисковать Пугайло не хочет и дает приказ решить проблему кардинально. Нет человека, нет проблем. Но это при условии, что документы гарантированно будут возвращены.

А что с женой Вадима? Скорее всего после окончания операции она тоже должна исчезнуть. Глеб представил немолодую уже женщину в бордовом платье и золотых босоножках на высоких каблуках. Такой он видел Марину Кузькину на снимке в Компьютере. Женщина плотно примотана скотчем к спинке стула, ей заклеили черной пленкой рот и оставили в подвале. Заплаканная Марина сидела, съёжившись и поджав ноги, видно было, что женщина замерзла.  Какого черта в феврале ходить в легком платье? Хотя бы кардиган накинула. Мерзни теперь в плену, мучайся. Глеб забыл, что картину пленницы мысленно нарисовал сам, и теперь сам же от всей души жалеет Марину Кузькину, и не просто жалеет, а напряженно раздумывает как скорее организовать ее спасение. Первый вариант –анонимно оправить в русскую полицию сообщение о похищении Марины Кузькиной неким военным чиновником Пугайло А.И. Который уже три дня держит неизвестно где бедную женщину в заложницах.  Пугайло найдут быстро, напугают. А вот гарантировать что найдут Марину Глеб сам себе не может.  Второй вариант – отправить на несколько номеров телефона эсэмэски с сообщением от имени администрации микуловской клиники, что у них находится без сознания пан Кузькин Вадим. Знакомых и родных просят откликнуться. Если Пугайло не попадет в число получателей сообщения, то велика вероятность того, что новость ему кто-нибудь передаст. Впрочем, можно отправить такое сообщение и охотникам. Но этот шаг для самого Вадима огромный риск. Данные внесенные в медицинскую карту упростят задачу охотников до минимума. Глеб еще не успеет добраться домой, как у Мани появятся охотники.

Копии документов Глеб действительно нашел в компьютере, так что не напрасно Пугайло внес аппарат в список обязательной конфискации.

Но никаких изображений мужчин в военной форме Глеб не нашел. А других признаков Пугайло А.И. Глебу найти не удалось. Он несколько раз пробовал представить этого человека, но как не старался, в воображение ничего кроме огородного чучела не предлагало. Ветер качает китель, напяленный на шест, сверху прямо на ведро кто-то надел натовскую кепку. Ну очень не нравился Глебу этот персонаж, он вызывал в нем такую острую неприязнь, что на воображаемой картинке Глеб оторвал у Пугайло один погон и оба кармана.

Случись найти реальное достоверное изображение полковника, Глеб все равно видел бы в нем пугало, которое успел себе представить.

Ситуация понемногу стала приобретать пугающие очертания.  Выбраться из нее можно, избавившись от денег, компа и договоров. Например, сложить все в чемодан и поместить в камеру хранения. А потом отдать квитанцию Вадиму если поправиться или дочери. Тогда можно спокойно возвращаться домой. Типа ничего не знаю…

Нет.  Остаться в стороне все равно уже не получиться – его номер телефона, персональный код имя фамилия и место реального проживания зафиксированы в медицинской карте.  Знать бы наперед, можно было бы назваться каким-нибудь Сашей Ивановым из Саранска, указать вымышленный телефон. Недаром гласит народная мудрость: знал бы где упасть, соломки постелил бы.

Увы – знать что будет наперед простому смертному человеку не дано. И только провидение решает на какую тропинку он должен свернуть… Личный ангел хранитель Глеба пока исправно нес службу, отводя раз за разом от него беду. Ясно что Глеб увяз в Вадимовской заварушке по самую маковку, интересно зачем загадочному проведению это понадобилось.  Глеб твердо уверен, что ничего в жизни человека не происходит просто так. Потерял кошелек, найдешь удачу, споткнулся и упал, да ушибся, но может несколько секунд задержки в дороге избавили от ненужных встреч. Охотники рано или поздно найдут в больнице безмолвного Кузькина. Как? Да хотя бы через русское посольство в Праге. Медики наверняка сообщат, что в их клинике в коме находится гражданин России. Лечение кто-то должен оплачивать. Тут Глеб вспомнил о карточках и доступе к онлайн банку, оплатить лечение Вадима он может хоть сейчас, но стоит ли? Может позвонить в микуловскую клинику, спросить? Или лучше пока не высовываться? Хотя бы соблюдая меры безопасности. Конечно по телефону нанести урон кому-нибудь сложно. Но, любой аппарат связи, это след, по которому легко вычислить и самого хозяина.  Пока Вадим в коме, ему ничего не угрожает. А Глебу как раз  наоборот.

Но что-то мешало ему сидеть и ждать у моря погоды. Узнать бы кто этот Пугайло, чем и где дышит. А потом подумать, как его нейтрализовать. Вплоть до того, что передать документы и подчищенный комп, пояснив что Вадим прежде чем, впасть в кому, попросил об этом Глеба. Деньги на время оставить при себе, поправится Вадим тогда и решат их судьбу. А если нет…ну на нет и суда нет.  Как сложно принимать решение, когда на кону такие деньги. Глеб даже начал понимать поведение Зеленского, парень сыграл президента в кино, потом в жизни. Стал, говорят миллиардером, и что теперь?  Как и лицо сохранить и бабосы себе оставить?

Те же мотивы и у нечистого на руку полковника. Расставаться с деньгами непросто, и чем больше сумма, и риск ее утратить, тем рьянее человек будет их защищать. Если у тебя характер мягкий, и слывешь человеком жалостливым большие деньги навряд ли осядут в твоих карманах.  А полковник скорее всего человек жесткий…надо искать этого Пугайло. Как? Например, включить телефон Вадима и перешерстить контакты.  Глеб достал паспорт и выяснил – Вадим пересек границу неделю назад. Значит, московские звонки особо тщательно надо проанализировать за несколько дней до отъезда.  Наверняка он с Пугайло А. И. беседовал не раз.

Глеб достал айфон и поставил аппарат на зарядку, но включать телефон не спешил. Номер в отеле оплачен до 12.00, еще два часа. И надо решить оставаться здесь, или уезжать. Если оставаться телефон Вадима лучше пока не включать, а перед выездом самое время. Глеб решил ехать. И решительно взял в руки айфон. В контактах, исходящих и входящих фамилия Пугайло не значилась. Зато перед отъездом Вадиму четыре раза звонил некто Уга. Подходил и абонент под ником «Поп», но этот звонил всего один раз. Беседа длилась полторы минуты – маловато, чтобы обсуждать условия передачи денег и документов.  Но и этот номер Глеб внес в свой блокнот. Заю, Ирочку и Олю не тронул.  Номер «Жена» уверенно зафиксировал.

Телефон запиликал, и как горох посыпались сообщения с угрозами, рекомендациями. Глеб пролистал их и убедился – жена Вадима в заложницах. Некто даже прислал ролик связанной женщины. В сером облегающем свитере, Марина смотрела в камеру и хрипло просила: – «Вадим, отдай Сашке все. Я боюсь.»

Это короткое видео буквально парализовало Глеба. Именно такую кирпичную стену он и представлял за спиной женщины.

Плохо, очень плохо. До отъезда оставалось 40 минут. За час двадцать, Вадиму никто не позвонил, значит, решили, что хозяин с телефоном расстался. Жена уже в руках Пугайло, теперь под угрозой и дети, а Глеб единственный, кто может уберечь их. Например, отправив по нескольким номерам сообщение: «Хозяин этого телефона в больнице. Находится в коме. И адрес». Над этим шагом он уже думал, и понимал, что, сделав его сам мгновенно окажется под угрозой.  Но похоже выбора не остается. Так и не отправив сообщения, Глеб отключил телефон Вадима и начал собираться.

Отправлять или нет – об этом Глеб подумает в пути. Завернул попутно в свой бывший гарнизон, сделал там несколько снимков. Сказал Оломоуцу «До встречи, дружище», и отправился в путь, задав навигатору самую короткую дорогу. Скоро Глеб в очередной раз убедился, короткий не значит самый быстрый. Навигатор повел субару через Татры. Горный перевал для этого времени года, не самый безопасный путь. Но Глеб не стал поворачивать. Резина слава богу была надёжной, крутой подъем автомобиль преодолевал без напряга. Эти 40 минут пути по крутому, и абсолютно не обустроенному серпантину вполне можно назвать испытанием. Слева крутой подъем, справа крутой обрыв.  Выбравшись на плато, Глеб понял – надо передохнуть.  Горное моравское поселение Нова-вес у Баново казалось игрушечным. Одноэтажные аккуратные домики, расположенные по сторонам единственной улицы поселка, были ухожены. Традиционные красные покатые крыши, ухоженные полянки перед каждым домом и ни одного пешехода. Позже Глеб узнает – поселок находится на высоте 250 метров над уровнем моря. А проживает в нем 307 человек. Но зато каких?!  Выбравшись из субару, Глеб поспешил, плотно застегнул куртку и пожалел, что не надел под нее теплый свитер. Ветер казалось специально продувал единственную прямую как стрела улицу поселка. И за 30 шагов от машины до двери реставрации Глеб реально продрог. Вот что значит горы. Попав внутрь Глеб замер – за столиками несколько мужчин пили пиво, курили и в табачном облаке спиралью закручивался сплошной гул. Но стоило Глебу возникнуть на пороге в помещении повисла звенящая тишина. Все восемь посетителей молча и сурово уставились на чужака. Без злобы, и даже без признаков интереса аборигены смотрели на Глеба так, будто выставили перед ним стену. Что потребовалось здесь чужаку, случайно попавшему в их тихий хоть и суровый мирок. Пусть знает – здесь ему не рады. Минуту Глеба разглядывали пристально и прямо скажем недружелюбно. До тех пор, пока

Глеб не поздоровался по-чешски, двое кивнули в ответ и в зале вновь загудел разговор. Вкус этого кофе Глеб запомнил навсегда.  Обжигающе горячий с запахом лаванды. А может просто показалось и аромат лаванды просачивался откуда-то через плотный табачный смог.

Дальше дорога вела через деревни покрупнее и в каждой из них располагалась часовня. Обязательно имелась реставрация и потравинэ (пивнушка и продуктовый магазин). На улицах встречались редкие прохожие, которые останавливались и долго провожали взглядом заблудившуюся машину.  Глеб чувствовал себя неуютно, и даже вспомнил американский фильм, как семья на трейлере зарулила под вечер в одиноко стоящий бар, где путешественников точно так же встретили молчаливые и суровые аборигены. В итоге оказалось – оборотни.  С моравами Глеб сталкивался в Оломоуце, они искренне обижались, когда их называли чехами.  Общались сдержанно, и казалось холодно, но на поверку оказывались самыми надежными друзьями и партнерами.

Даже удивительно, почему Глеб так напрягся, оказавшись в зале реставрации.  Непривычной обстановкой его не удивишь. А вот атмосферой…да. Он вспомнил, что рядом с двумя мужиками заметил охотничьи ружья, прислоненные к ногам. Лица конечно были разные, но по каждому шли глубокие мимические борозды. Такое впечатление, что некий скульптор тщательно прорисовывал на скулах и в уголках рта характерные борозды. У всех морщины вокруг глаз, светлые в глубине и заостренные снаружи эти морщинки напоминали крохотные веера.  Поменьше, чем те, что Глеб складывал с племянником совсем недавно. Веера они с Николкой готовили из конфетных оберток. Сначала разгладили на столе, а потом стали сгибать. Николка никак не мог выровнять сгибы – слабые пальчики. Но когда Глеб зажал угол бумажной гармошки и развернул второй край – восторгу племянника не было предела. Дети, дети. Что там с Кузькиными детьми? Положим, в таком коттедже присутствуют и няня, и повар. Другое дело, что встревоженный ситуацией Пугайло, пошлет по их душу охотников. Перевезет мальцов в тот же подвал и отправит папочке снимки связанных ребятишек. А что если, рассвирепев отдаст мальцов на потеху своим бойцам?  Тут Глеб представил, как суровые мужики в кафе медленно поднимаются и направляются в темный угол, где примотанные скотчем к стульям сидят мальчишки. В глазах ребят плещется огонь ужаса, а толпа все приближается и кольцом сжимает пространство вокруг них.  Глеб хотел успокоить мальчишек, крикнуть им, что моравские мужики только с виду страшные, а на самом деле они добрые. Просто жителям гор приходится многое преодолевать чтобы организовать в доме тепло, на столе еду. Они берут ружья и ходят на охоту, где порой приходится защищаться от диких кабанов или волков. Еще Глеб хотел сказать, что никакому Пугайло, и ни за какие деньги эти моравы служить не станут. И даже открыл рот, чтобы произнести это в слух. Но тут увидел дорожный знак – впереди ремонтные работы и вернулся в реальность.

Пустынная двуполостная дорога не требовала усиленного внимания водителя, радио здесь ловило только треск, вот он и расфантазировался.  В любой другой ситуации Глеб включил бы привычную приятную волну. Вот они с Маней переселились на Канары. Прямо со своим домом и садом.  Цветут маки, огоньки, календулы ромашка ажурным покрывалом раскинулась у дивана-качалки. На диване свернулся клубком кот. Может показаться что Бозя безмятежно спит, но Глеб знает, кот безмятежно расслабляется только на спине, раскинув задние лапы и выпятив брюшко, он подпирал бок подушкой и отключался. Тогда из пасти котика высовывался красный язык.  Сейчас кончик хвоста вздрагивает, значит котяра готовится к прыжку. А вот Маня в легком сарафане и шляпе босая придирчиво оглядывает куст розы. У нее просто страсть срезать еще и не отцветшие бутоны. Глеб жалел цветы, но жена утверждает – через день лепестки осыпаются и превращаются в мусор вокруг куста. А в вазе на веранде они украсят кофейный стол и еще порадуют пару дней и его и Маню. А еще шмелей, которые с ранней весны облюбовали веранду и навертели под крышей кучу домиков. Глеб насчитал целых три. Но по числу жужжащих особей понял – разместиться в трех шмелиных особняках у них не получиться…

О чем бы Глеб не раздумывал, мечты и фантазии непременно приводили его домой. Как получилось, что только там отступали тревоги и усиливались радости он не знал.

На дорогу опускались сумерки, Глеб наконец выбрался на трассу и как бабочка на огонь направился на первую же заправку. Сегодняшнюю ночь он намеревался провести в пути, но теперь через пять часов проведенных в дороге, имел право передохнуть и поболтать с Маней.

Жена ответила сразу. В меховой безрукавке, с неизменной сигаретой в руке она сидела на своем привычном месте.  Свет от бра, который они включали по вечерам Глеб приглушил соломенной шляпой, от этого в гостиной было настолько уютно, что Глебу отчаянно захотелось оказаться там прямо сейчас. В панорамном окне за Маниной спиной отражался и огонь камина и резные шкафчики на стенах.

– Дома тепло? Ты в шкурке.

– Я на веранду выскакиваю – компот остужаю.

Глеб опустил глаза в чашку с кофе, эх с каким удовольствием выпил бы сейчас пару кружек домашнего компота из яблок и смородины с травками. Выцеживать напиток из кастрюли жена ему никогда не разрешала, на стол компот попадал уже в одном из глиняных кувшинов, которые Маня и покупала, выпрашивала у знакомых и хранила подвешенными за ручку на гвоздях вбитых в верхнюю балку веранды.