Loe raamatut: «Юля»
Юля была необычайно хороша. Грузинка по отцу и русская по матери, точеная, с проницательными черными глазами, звонким голосом, веселая, душа компании. Она привлекала внимание, была всегда в центре, люди прислушивались, старались быть ближе к ней. Она обладала каким-то колдовским магнетизмом, шармом, хотелось весь мир бросить к ее ногам. Мы познакомились на базе отдыха в Дигорском ущелье, я отдыхал со своей компанией, а она со своей. Специфика горных баз – изолированность снаружи и сопряжение внутри. Все, кто отдыхает вместе в горах – навеки братья. А если еще посчастливится сходить в поход, то можно сказать, практически родственники.
Вечера в столовой были похожи на квартирники. Вино или местное пиво, гитара, песни, осетинские пироги, разговоры по душам. Обязательно камин, потому что даже летом ночи в горах – прохладные. Собираются практически все постояльцы базы, кто-то уходит раньше спать, кто-то остается до последнего. Юля, помимо того, что была веселой и жизнерадостной, как горная козочка прыгающей по серпантинным дорожкам, когда уже все еле волочили ноги в конце походов, еще и прекрасно пела. Причем на двух языках – на русском и на грузинском. Коронная песня была Чита-Дрита, Чита Маргарита, точнее, это мы так привыкли говорить и петь, на самом деле “Чито-гврито, чито-маргалито" – это песня о птичке-невеличке. Маргариты там и в помине не было, к моему удивлению. Эта песня стала поводом для разговора. На второй вечер наших каминных посиделок я решился спросить перевод, Юля засмеялась – ну как можно в моем-то возрасте этого не знать?
Слово за слово, как мы оказались одни в столовой, все уже ушли спать. На утро был запланирован долгий поход, сбор после завтрака, поэтому все должны быть бодрые и отдохнувшие. Мы условились непременно увидеться завтра, хотя это звучало слегка абсурдно, ведь мы вместе в одной группе в любом случае идем в поход.
Сопровождающий нашей группы Вадик, местный житель села Куссу, что расположено в семи километрах от базы, в 8 утра уже ходил и стучал в домики и комнаты в корпусах, мол, лежебоки, поторапливайтесь, пора завтракать и в путь. Вадика я знал давно, еще со студенчества. Надежный и проверенный товарищ, всегда выручал. Например, смело можете обращаться, если позарез нужен дизель. Под покровом ночи, когда гаснет последний фонарь, полная канистра топлива за символическую плату будет стоять около нужного автомобиля. Вадик мастерски, но тайно сливает топливо из генераторной, об этом знают все, хотя никто ни разу его там не видел. Вадик однажды умудрился хозяину базы продать его же дизель, и уличен при этом не был. Считаю, это высший пилотаж, и наказывать за такое просто грех.
Еще у Вадика есть кони, он, кстати, в моей записной книжке записан как “Кони Куссу”, именно так его телефоном делились на базе, а то, что он Вадик, я узнал уже позже. Вадик катает на своих лошадях туристов, за годы усовершенствования своей услуги, он разработал стратегию и несколько трюков. Во-первых, прогулка должна быть обязательно с адреналином, во-вторых, как у арабов с их верблюдами – с доплатой. Адреналин получался буквально из воздуха.
Кони – это умнейшие существа, очень преданные хозяину. Если хозяин, в данном случае, Вадик, не издаст определенный звук, напоминающий цоканье недовольной мадам, ваша лошадь не двинется с места. А если Вадик сделает что-то типа “фьють”, то лошадь понесется галопом, и ничего, кроме голоса хозяина, на этой земле ее не остановит.
Экскурсии были трехчасовые, и Вадик категорически не разрешал с собой брать ничего, кроме себя. Т.е. воду и еду было брать нельзя, поскольку это лишняя нагрузка на лошадь, к тому же, по его анонсу, это все его всадникам никогда не пригождалось. Как сейчас помню, скачем мы трусцой по тропинке вдоль крутого обрыва, такого крутого, что из-под каждого копыта каждой лошади вниз летит камешек – другой, создавая для последнего ездока ощущение неминуемого апокалипсиса. Кажется, что на 5-й лошади уже вся тропинка провалится вниз, и скакать придется на честном слове и молитвах лошадиных богов. Пятым всадником по пути “туда” был я, напереживался вдоволь, и, когда уже возвращались обратно, я попросился быть первым.
Слово гостя на Кавказе – закон. По идее, должен был быть первым Вадик, но раз я выразил желание, он не смел перечить. Как только мой конь начал чинно ступать по тропинке, которая час назад разваливалась от нашего табуна, и я почувствовал, что еще все-таки есть какая-то опора под копытами, надежда вернуться целыми на базу во мне начала возрастать, я ехал с мыслью, что теперь-то идущие позади меня товарищи поймут прелесть вида падающих камней, так вдруг Вадик сделал свое негромкое свистящее “фьють”, и мой Цезарь со скоростью стрелы без предупреждения пристегнуть ремни, помчал вперед.
Инструктаж езды, конечно, был. Но он не пригодился. По инструкции я должен сидеть прямо, спокойно держать вожжи, не тянуть их на себя, иначе лошадь встанет на дыбы, а легонечко натягивать то левую, то правую стропу, и представлять, что это руль. Куда натяну, туда лошадка послушно повернет. На месте это работало. Лошадь крутилась вокруг своей оси, аккуратно переставляя копыта, как в цирке. Я был в восторге от такой точной механики и управляемости. Однако на скорости, по моим ощущениям, приближающейся к пятидесяти километрам в час, следовать инструкции сидения в седле возможным не представлялось. Правой рукой я держал вожжи, причем сильно натянул их в порыве выброса адреналина, и ей же, т.е. правой рукой, вцепился в ручку на седле, левой рукой – в какую-то заднюю железную перемычку на седле, ногами сжимал лошади бока, в общем, делал все, чтобы она неслась еще быстрее и периодически взбрыкивала от натянутых поводий. Это длилось бесконечно. Я ехал (ну как ехал, держался из последних сил) в положении, когда туловище заваливалось назад и подскакивало, голова была как кочан капусты на тоненькой палочке, я думал, она оторвется, рот открыт, насекомые норовили туда залететь, я хрипел, плевался, держался, молился, мысленно попрощался со всеми, проклял Вадика, лошадь, ущелье, смирился и просто зажмурился, отсчитывая бешеные скачкИ под собой, как вдруг это дикое животное остановилось и довольно зафыркало.
Я открыл глаза и обернулся назад, за нами было облако серо-желтой пыли, где-то далеко шел наш “караван”, а Вадик уже оказался впереди меня на своем скакуне и выглядел очень довольным от проделанной работы. Я хотел его убить. Но я русский, и убийство осетина в Осетии выглядело бы очень некрасиво, поэтому решил не убивать, но здорово поскандалить.
– Ты зачем это сделал, скотина ты безмозглая?!
– А что, не понравилось? – захохотал Вадик, – могу повторить!
– Не вздумай! – заорал я.
– Ладно, ладно, все хорошо, не шуми, животное испугаешь.
Испугать животное мне совершенно не хотелось, я машинально погладил свою послушную лошадку, это милое создание, которое чуть не унесло меня в последнее путешествие. Мы стояли на месте, кони перетаптывались, и ждали остальных. Вадик издал другой звук, похожий на тот “фьють”, но чуть с другой интонацией и громче, я сразу сел в стойку, схватился и приготовился к очередному забегу, но мой Цезарь как стоял, так и остался стоять, зато я увидел облако пыли, и второй обезумевший всадник остановился около меня. Просто Вадик так управлял своими лошадьми, что они слушались его по нескольким непередаваемым и неповторимым звукам. Это как коробка автомат: вперед, спорт режим, стоп.
Я делал вид, что уже тысячу раз так скакал по бездорожью над обрывами, и снисходительно и даже с некоей ухмылкой поглядывал на приходящего в себя товарища по прогулке. Сидел в седле как настоящий гардемарин, не хватало только шляпы и усов, чтобы я довольно их подкручивал. В это время подоспели остальные участники нашего путешествия, и Вадик предложил всем воды и хлеба с сыром. Все согласились, но прежде чем получить желаемую пищу, Вадик предложил нам за это заплатить. Не платишь – поезжай голодным. А голод был зверским, как-будто и завтрака не было никогда.
– Вадик, тебе в Египте надо работать!, – возмущались мы, раскошеливаясь.
– Да мне и дома хорошо, – смеялся Вадик, пересчитывая деньги.
После того, как мы поели и каждый получил глоток воды из общей бутылки, отправились дальше, и буквально через несколько сотен метров подъехали к роднику, где Вадик снова наполнил бутылку.
– Ну ты и жук!
Ехали остаток пути молча, каждый думая о своем. Такой был мой опыт звонка абоненту “Кони Куссу”. С тех пор я не катался, но с Вадимом поддерживал приятельские отношения.
И вот снова, спустя больше десяти лет этот человек увлекает за собой порядка двадцати пеших туристов, обещая показать невероятные красоты действительно шикарнейшего ущелья Северной Осетии. Я и Юля – среди этих счастливчиков. Мы собрались после завтрака на полянке у столовой, пересчитались, каждый пристально посмотрел друг на друга и запомнил, после чего, как пионеры, дружно тронулись в путь.
Так как горные тропы рассчитаны на одного, максимум двух человек, причем второй должен одной ногой уже шагать в обрыве, то шли все вереницей, друг за другом. Если одному человеку в середине колонны приспичивало остановиться и резко начать собирать чабрец или клевер, а другому фотографировать бабочку, третьему перевязать шнурки, четвертому просто делалось дурно, и требовалась передышка, то все стояли и ждали таких копуш. А учитывая, что происходили такие остановки без перерыва, шли мы очень долго. Но мне это было на руку, потому что так у меня было больше времени, чтобы провести его с Юлей. Мы шли в самом конце и наслаждались общением, обсуждали все подряд, начиная с того, как я лечил раненую собаку в детстве, и заканчивая тем, как Юля на прошлой неделе удачно продала квартиру. Она была риелтором, во Владикавказе дела у нее шли в гору, как собственно и мы – все время шли в гору.
Поход лично для меня был утомительный, но впечатляющие виды вокруг сглаживали такие неудобства, как усталость, дождь во второй половине дня, голод (потому что взяли с собой немного, как завещал всем великий Вадик), следы лап диких ягуаров, которых выпустили этим летом из питомника в дикую природу, звуки выстрелов непонятно откуда, перевес женщин в нашей компании (на всех их нас было 4 мужчины, и уже каждый мысленно для себя распределил, кого он будет спасать в случае нападения ягуаров или стрельбы горных разбойников). Несмотря на всё это, все, кроме меня и Вадика, уже несли по мешку набранных трав, даже Юля собирала чабрец, глядя, как это делают женщины старшего поколения. Вот инструкция: нужно обязательно встать поперек дороги, наклониться так, чтобы никто не мог пройти, и очень долго перебирать пальцами в траве, затем сорвать один цветочек. После медленно разогнуться, держась за поясницу, отодвинуться на шаг в сторону и повторить манипуляцию. Еще желательно прикрывать своим телом близлежащие участки с травой, чтобы никто другой, не дай Бог, не смог сорвать ваш цветок.
Целью похода был водопад “Крошкинский”, названный в честь погибшего в 80-е годы там альпиниста, а затем долина камней и озеро, куда планировали дойти уже далеко не все. Я там был раз сто, но ходил обычно с маленькой группой в быстром темпе, без собирания трав и зелья, поэтому этот поход меня утомил и забрал все силы. В обычном ритме я уже должен был вернуться на базу, а мы только дошли до Крошкинского.
Водопад словами описать я, наверное, не смогу. Конечно, это не Ниагара, но не уступает по красоте и завораживающей мощи природы. Просто тонны талой воды с шумом обрушиваются в образовавшийся бассейн, а затем через отверстие в горе бурлящая пенная вода уходит вниз в реку. Везде вокруг на расстоянии до 50 метров стоит водяная взвесь от брызг, становятся скользкими дорога и камни, прохладно даже при самом палящем солнце. От того, что влага очень сконцентрирована в воздухе, в ясную солнечную погоду можно увидеть множество оптических эффектов, от радуги до галлюцинаций, что камни падают прямо на тебя, или земля уходит из-под ног. Я наблюдал за людьми, которые видели это впервые, было забавно смотреть, как одна женщина стояла и что-то фотографировала, а потом резко пригнулась и закрыла голову руками. Ей показалось, что на нее летит камень. Потом, когда она поняла, что ничего не летит, стала делать вид, что завязывает шнурки.
Я фотографировал Юлю, наслаждался ее красотой и незажатостью, она вела себя как профессиональная модель, улыбалась, вставала в такие позы, что мое сердце замирало от страха – на скользких камнях выдавала пируэты, а я переживал, кричал и жестикулировал, показывая всем видом, что не нужно этого делать. Длинные темные волосы ее стали влажные, на щеках горел румянец, а глаза искрились радостью и восторгом. Это была богиня, спустившаяся ко мне с небес.
