Loe raamatut: «Королевская игла»
Глава 1
Эта история произошла давным-давно1, когда королевство Валентор было совсем маленьким, задолго до того, как король-оборотень занял трон.
В те времена люди уважали силу природы, но боялись магии. Правил король Альрик, и было у него шесть дочерей от трех разных королев.
Женщинам в Валенторе не только не позволяли постигать науки, но и считали, что единственное, для чего они предназначены – услаждать мужской взор и дарить миру новую жизнь. Неугодных же, вздумавших перечить, ссылали в монастырь к морю, в тогда еще небольшую деревеньку Перлия.
Дочери короля вели смиренный образ жизни, ни в чем не перечили отцу. Им полагалось уметь читать, писать, рукодельничать, знать этикет, танцевать и ждать, когда их выдадут замуж за того, на кого укажет отец.
Но среди сестер нашлась смутьянка. Знали королевские ученые, какой любознательной была принцесса Оталия – средняя дочь короля, как стремилась она к знаниям, не желая прозябать в безграмотности и неведении. В ту пору ей минуло восемнадцать, и ее ждал брак с принцем из небольшого королевства за горами. Отец давно все решил, и до отъезда дочери оставалось несколько дней.
Принцесса знала, что в замке мужа ее привольной жизни наступит конец. Больше не будет ночных бдений в библиотеке, тайных занятий в преподавательской башне, куда она стала наведываться с семи лет. Преподаватели боялись, что если король прознает об увлечениях дочери, не сносить им головы, но Оталия щедро платила им за молчание, отдавая почти все свои драгоценности ради знаний.
В отличие от сестер, особенно старших, блеск камней, золота и серебра был ей чужд. Дорогие ткани для платьев также не вызывали восторга. Оталия не нуждалась каждый месяц в новых нарядах и предпочитала избегать внимания молодых людей.
Каждая из сестер делила комнату с другой, и в соседках у Оты была Одетт. Обе они были дочерями второй жены короля, но женщина умерла при родах, и сейчас трон занимала третья супруга, мать Лины и Эсти, самых младших детей Его Величества десяти и одиннадцати лет. Королева была заботлива и добра к дочерям от предыдущего брака, но подарить мужу сына также не смогла. Первая супруга короля умерла от болезни, оставив после себя самых старших дочерей: черноволосую Алиду и сероглазую Алану. Алида отличалась несколько склочным характером и придирчивостью в выборе жениха. Алана была менее неприятна, но меркантильна, и знала обо всех слухах, которые ходили при дворе. Вечерами, сидя у камина, Алана делилась некоторыми из них с сестрами. Алида пропускала ее слова мимо ушей, а скромница Одетт отсылала младших, чтобы те не наслушались непотребных для детских ушей историй. Сама она с жадностью внимала, чем же закончилась очередная любовная драма между придворными. Одетт питала слабость к романтике и мечтала не то чтобы о принце на белом коне, а просто о том, что кто-нибудь захватит ее сердце в плен страстей. Но отец также позаботился и о ее судьбе, выбрав одного из своих лордов. То был мужчина в возрасте, благородный, умный и начитанный, с прекрасными земельными участками, приносившими ему высокий доход. Не скупясь, он вкладывал деньги в армию Его Величества.
По мнению дочерей, отец был расчетливым человеком, считавшим их пешками в его большой игре. Он хотел выдать замуж и двух старших, но Алида оказалась еще той скандалисткой, Алана – жуткой сплетницей, и ни один мудрый мужчина, даже доплати ему король, не желал брать их в жены. Лина и Эсти были еще слишком малы, а вот Оталию он, по своему мнению, пристроил весьма удачно. Альрик не ведал, что дочь, как никто другой, против этого брака. Как, впрочем, и всего, что касалось участи других женщин Валентора.
Оталия мечтала о свободе, а не смене одной золотой клетки на другую. И у нее уже был план побега, осталось… дождаться ночи перед приездом жениха и покинуть стены ненавистного дворца. Принцесса задыхалась в собственном доме и с печалью понимала, что лишь она одна это испытывает. Младшие все дни напролет играли, учиться им совсем не хотелось. Старшая мечтала о выгодном браке и, быть может, о чем-то еще, вторая развлекалась сплетнями и интригами, а Одетт, любимая сестра Оталии… хотела выйти замуж по любви. Но боялась идти против отца. Она не была такой смелой, как Ота, но отличалась всеми присущими для будущей королевы качествами. Разве что… не было в ней ни зависти, ни жестокости, ни жажды власти, как у Алиды. Одетт не могла за себя постоять, и Оталия взяла над ней шефство. Только любимая сестра знала, где по ночам пропадает Ота, и хранила это в секрете, прикрывая её и прося взамен, чтобы та приносила ей книги о любви. Отец считал их бесполезным чтивом и библиотеку держал под замком – только мужчинам разрешалось туда входить.
Но это была бы не Оталия, если бы не порадовала сестру новым произведением, не зачитала бы ей при свете луны стихотворения, не заставила бы воображение перенестись в сказочный мир благородных рыцарей, прекрасных дам, запертых в башнях и спасенных во имя любви.
Если у Оты заканчивались драгоценности для оплаты обучения, Одетт отдавала ей свои, обшивала старые наряды сестры, чтобы никто не заметил их изношенность, словом, помогала, чем могла.
Однажды жарким днем в конце лета сестры гуляли на лугу у журчащего ручья. Младшие играли в бадминтон, старшие лежали на покрывале, подставив лицо солнцу и наслаждаясь его теплом, Одетт вышивала, а Оталия читала книгу.
Вдруг вихрь пронесся над землей, небо потемнело. Девушки испуганно заозирались. Прогремел гром – младшие вскрикнули и, словно цыплята в желтых платьицах, сбежались к пышным юбкам Одетт.
Оталия нахмурилась, вглядываясь в почерневшие тучи. Вот-вот мог начаться дождь.
– Ах, что за погода? Только ведь было солнце! – вскричала Алида, хлопнув ладонью по покрывалу. – Только дождя нам и не хватало, – она выдернула край своей юбки из-под сидевшей Аланы, на что та обиженно надула губы. – Собирайтесь, возвращаемся! – скомандовала старшая
Одетт собрала вещи в корзинку с рукоделием и помогла Оталии сложить покрывало. Эсти и Лина прижимали ракетки к груди и не отходили от старших сестер ни на шаг.
По пути к дому их настиг дождь; под мостом обычно спокойная река бурлила и плескалась.
Принцессы быстро перебежали мост и укрылись под раскидистым дубом. Отставшая от сестер Одетт с криком упала на колени – каблук туфельки застрял в щели между досок.
– Вот неуклюжая, – не удержалась от колкости Алида. – Алана, пойди помоги этой неумехе.
– Вот еще! Я вся промокну, а на мне новое платье, сама иди! – Алана смахнула челку со лба и сложила руки на пышной груди.
– Подержи-ка, – Оталия вручила Эсти одеяло и побежала к сестре.
– Ота, мое рукоделие, – всплакнула Одетт. Собственный промокший вид ничуть ее не волновал.
– Потом высушим, давай помогу, – Ота наклонилась. Но каблук прочно застрял в щели и никак не хотел вытаскиваться. – Проклятье…
– Оталия! – зашипела Одетт. – Девушке нельзя так выражаться.
– А стоять с грязными мокрыми чулками можно? – с усмешкой парировала Ота, разглядывая до этого белые, а теперь с расплывшимися пятнами глины чулочки.
Одетт поджала пальчики и залилась румянцем.
Наконец-то злополучная туфелька выскользнула, и Ота помогла сестре обуться. Ветер бросил им в лица брызги дождя – и Одетт потерла глаза. Но тут ее зрачки расширились, рот раскрылся в немом крике, и она выбросила руку вперед. Словно ураган пронесся вокруг замка, сорвав несколько флагов и унеся их вдаль, а на Оталию и Одетту налетел огромный ворон: от размаха его могучих крыльев кроны деревьев заколыхались.
Оталия с криком оттолкнула сестру и почувствовала, как на ее животе сомкнулись острые когти птицы. Мост стал отдаляться, стены замка расплываться, а крики сестер превратились в едва уловимый писк, заглушенный плотными темными облаками.
Ворон уносил ее все дальше и дальше, а куда, Оталия не знала. В сознании билась лишь одна мысль: она спасла сестру.
Стараясь не терять сознания и делая глубокие вдохи холодного воздуха, принцесса попыталась что-нибудь разглядеть. Безуспешно. Одни облака сменялись другими, и она не заметила, как потеряла сознание.
Что-то резко дернуло, и, вскрикнув, девушка очнулась. Она лежала на холодном каменном полу, а перед ней, укрытый черным плащом и тенью, стоял некто. За плечами незнакомца возвышалась башня. Мужчина толкнул массивную дверь и протянул Оталии руку. Подобрав подол платья и слегка пошатываясь, принцесса поднялась и осознала, что стоит на отвесной стене замка. Их окружал плотный туман, и Ота ничего не могла разглядеть.
– Кто вы? Почему вы меня похитили? – дрожащим от холода голосом спросила она, но вместо ответа ее втолкнули в башню и закрыли дверь. Девушка не услышала щелчка, но, потянув дверь за кольцо, поняла – заперли.
Сквозь стекла-мозаики по обеим сторонам башни проникал тусклый свет луны, вышедшей из-за облаков. Но его хватило, чтобы Оталия смогла разглядеть свою клетку. Серые каменные стены уходили вверх к черной дыре потолка. «Помещение больше, чем наша с Одетт комната, и такие же широкие подоконники». Под тяжелым алым балдахином стояла огромная кровать из темного дерева. Давно нечищеный ковер устилала осенняя листва, с мебели свисали белесые клочья паутины, а в углах лежали комки пыли. Канделябры с каплями воска пустовали без свечей, а камин давным-давно не разжигали, судя по количеству золы.
«Я мечтала сбежать – и вот я здесь», – Оталия тяжело вздохнула и тут же чихнула. Этот звук эхом разнесся по башне, исчезнув где-то под потолком.
– Хорошо, что нет мышей…
Ота всегда отличалась рассудительностью. На ее месте Алида бы закатила скандал, а Одетт от страха ударилась бы в панику.
Принцесса обошла помещение, обнаружив за кроватью узкую дверь в уборную. Привычную раковину заменяла чаша в стене, очень похожая на кропильницу2 в старинном соборе, где венчали отца с мачехой. Из крана текла тонкая струйка, а с краю стояла серебряная пиала. Оталия отвинтила ручку в виде листика – и поток усилился. Она умылась прохладной водой и утолила жажду. Полотенца здесь не было, но на полках стояли мутные, скрытые паутиной пузырьки. Промокнув лицо нижней юбкой, принцесса продолжила изучать свою «тюрьму». О планах похитителя она ничего не знала и предпочитала не думать, чтобы не растревожить богатую фантазию.
В двустворчатом шкафу девушка обнаружила пыльное постельное белье и старинную одежду, которую носили в такие давние времена, когда о водопроводе не было и речи. Ящики массивного стола оказались закрыты на ключ, но небольшой книжный стеллаж был не заперт и, к радости принцессы, полон книг, бумаги и письменных принадлежностей, среди которых она нашла несколько грифельных карандашей. Прижав находки к груди, Ота прошептала:
– Спасибо и на этом, будет чем заняться.
Спать ей не хотелось, вода утолила голод, а неизвестность будоражила любопытство. Перетащив несколько огромных подушек и длинное покрывало на один из подоконников, Ота принялась рисовать и продолжала до тех пор, пока у нее не заболели глаза, и она не уснула с зажатым в руке карандашом. Сквозняк смахнул лист, и тот плавно опустился на пол.
От стены отделилась тень, подхватив рисунок и разглядывая огромного угольно-черного ворона, несущего в когтях девушку. Ее руки были раскинуты в стороны, подобно крыльям, она не боялась… Тот, кто смотрел на рисунок, не видел печати страха на изображенном лице.
Свернувшись калачиком, принцесса крепко спала, ее рыжие волосы рассыпались по бархату подушки, едва касаясь пола. В лунном свете бледная кожа сияла. От дуновения сквозняка длинные ресницы дрогнули, но девушка не проснулась.
Тень взмахнула рукой, и на женское плечо лег край пледа, укрыв ее от холода.
***
Оталия очнулась на подоконнике и удивленно захлопала глазами. Кто-то заботливо укрыл ее пледом. Она вздрогнула от волнения и тут же успокоилась. «Раз меня не тронули, значит, нечего переживать», – стиснув покрывало, девушка решила перебраться в постель. Грифельный карандаш и бумагу она вернула на стол, но рисунка так и не нашла. Догадка закралась ей в голову, а губы тронула едва заметная улыбка. «Возможно, это очередная тайна, которую мне предстоит разгадать».
Она забралась на мягкий матрас и вдруг услышала странный гудящий звук. Выудив нечто из-под подушки, девушка усмехнулась – это оказалась лютня3.
– Кто же тебя сюда спрятал? – она провела пальцами по струнам, и те издали знакомую мелодию. Оталии сразу стало легче на душе. В полумраке струны блестели, словно лунный свет играл на них, а не ее пальцы.
Выводя мелодию, принцесса стала напевать. Вначале едва слышно, но с каждой минутой ее голос набирал силу и уже звучал на всю башню. Эхо отдавалось от потолка и стен, а Оталия все не останавливалась. Нет, она не пела о грусти и тоске. В ее песне звучали слова покоя и счастья, полные тепла и ласки.
Девушка не знала своего похитителя, но надеялась, что он не убьет ее.
Знала бы она, как сердце чародея, стоявшего за дверью башни, быстро забилось… Как он приник к шершавой поверхности и коснулся пальцами дверного замка. Голос принцессы напоминал пение сирены.
Он хотел поквитаться с королем, отобрав одну из его дочерей, а сейчас с замиранием и трепетом слушал, как та поет. Он даже не знал ее имени.
«Нет, ей не страшно. Она не испугалась ни меня, ни того, что я запер ее в башне», – ему захотелось узнать, в чем секрет принцессы. Почему она так спокойна и поет…
Дверь скрипнула, и он приоткрыл ее, образовав щель: девушка сидела на ложе, волосы рассыпались по плечам и простыне. Мертвенно-бледные пальцы скользили по вибрирующим струнам, глаза были закрыты. Чародей понял, что даже не знает, какого они цвета.
– Ты совсем не боишься ожидающей тебя участи? – спросил он.
Мелодия смолкла.
Она подняла на него серебристо-серые глаза в обрамлении длинных ресниц. Черты ее лица заострились. Девушка отложила лютню и, поднявшись с кровати, подошла к нему.
Минуту она вглядывалась в его лицо: не уродлив, но и не прекрасен, как ее будущий жених с тонкими, несколько девичьими чертами лица и большими голубыми глазами. Взгляд незнакомца был пронзителен и далек от юношеской наивности, которую она встречала у других претендентов на её руку и сердце. Темные волосы коротко острижены. В его внешности не оказалось ничего для придания шарма: ни кудрей, ни даже бородки из редких волосков. Острый гладковыбритый подбородок, тонкие строгие губы. Правую скулу прочерчивал длинный шрам, а в мочке уха поблескивало крохотное серебряное колечко. Широкие плечи скрывал плащ.
– Вы полагаете, приготовленная отцом участь лучше, чем заточение здесь? – она развела руки в стороны. – Насколько мы далеко от королевского замка?
Незнакомец нахмурился:
– Достаточно далеко… вряд ли вы сможете осилить Маэльстрем4 в одиночку.
Он ожидал увидеть испуг, услышать плач, но принцесса вновь его удивила. Ее губы расплылись в улыбке, глаза засверкали.
– Я никогда не бывала на море, должно быть, там красиво… – она провела ладонями по складкам платья, сняла с них налипшую паутинку. – У вас не найдется инвентаря для уборки? Видимо, здесь давно никто не жил… – она потерла нос и чихнула. – Прошу прощения.
Чародей не знал, что сказать. Принцесса просит у него метелку с тряпками, чтобы собственноручно убраться в этой давно забытой башне. Остальную часть своего замка он держал в чистоте, но для пленницы выбрал мрачное грязное место, далекое от привычных для девушки условий.
– Могу я узнать ваше имя? – как ни в чем не бывало продолжила она, словно ведя светскую беседу. И тут же поспешила добавить: – Вряд ли я с кем-нибудь смогу перекинуться парой фраз или передать письмо с донесением на вас.
– Корвус Скальд, – коротко ответил чародей и удалился, хлопнув дверью.
Немного помешкав, он щелкнул пальцами – и в башне появилось все необходимое для уборки. «Посмотрим, на что вы способны, принцесса Оталия».
Скальд ушел, но возникли добротная метла, совок, ведро и стопка тряпок.
«Как бы негодовал отец, узнав, чем я занимаюсь». Король всегда считал подобные занятия работой для черни5, но никак не для аристократов и уж тем более принцесс.
Оталия думала, что она – самое большое разочарование отца. С годами девушка осознала: бесполезно надеяться, что отец станет ею гордиться, поддерживать в тяге к знаниям. Ота делала все, чтобы не быть белоручкой и невеждой, как старшие сестры. Их же участь ничуть не огорчала – они были готовы выйти замуж за богатых и красивых, а если не привлекательных, то хотя бы не стесненных в средствах.
Оталия стала быстро орудовать метлой и совком. Никогда ей еще не приходилось столько чихать. Распахнув окна, чтобы не задохнуться от поднявшейся пыли, принцесса старалась не пропустить ни одного угла и поверхности, все громче ворча на хозяина замка. Затем настал черед вытряхивать постельное белье, покрывала и все, что было в шкафу. От уборки ломило поясницу, нежные руки болели. Кожа на них стала сухой, несколько ногтей сломалось, лицо покрылось слоем пыли, а глаза щипало, словно в них насыпали песка. Из зеркала глядела растрепанная девица, далекая от образа принцессы.
Но чистая комната была ей лучшей наградой. Убрав инвентарь в шкаф, Оталия прошла в ванную. Сбросив пропитанный потом наряд, она отмыла пузырьки и, откупорив пробки, понюхала содержимое:
– Надеюсь, это не колдовские зелья, не хотелось бы облысеть… – но жидкости дивного розового цвета пенились и пахли розами. Привыкшая к всегда горячей ванной с лепестками цветов или экстрактами из жемчуга для очищения и нежности кожи, Оталия с не меньшим удовольствием вымылась прохладной водой без излишеств. Поток постепенно усиливался, и она без проблем привела в порядок волосы.
Обернувшись полотенцем, девушка вернулась в спальню. Из приоткрытого окна тянуло прохладным ветерком, а на подоконнике стояла большая корзина.
Оталия подбежала к ней и отдернула платок, прикрывавший содержимое.
Здесь обнаружились еда и питье, свежая ночная сорочка из дивного, приятного телу материала, теплые чулки из нежной шерсти, а также новое, но более простое, отличное от моды Валентора платье без корсета или узоров изумрудного цвета. Между кожаными шнурками на груди было вплетено воронье перо. Оталия покрутила его в руке и усмехнулась: «С пленницами так не обращаются». Переодевшись в сорочку и поправив завязки на груди, она вытащила из корзины носки. Под ними обнаружился пузырек с запиской: «Несколько капель зелья – и вся одежда и белье будут чистыми».
– Хм! Такого я еще не пробовала, – она подошла к грязному платью и вылила на него пару капель. Наряд обдало порывом ветерка – и потемневшая от пота и грязи ткань с заплатками обрела новый вид. Воздух наполнился ароматом мяты. Оталия проделала то же с постельным бельем, пологом кровати, занавесками и полотенцами.
«Если так и дальше будет продолжаться, то меня все устраивает», – решила она, забравшись под одеяло и с наслаждением вдыхая запах свежего постельного белья, словно его только что забрали с морозной улицы. С этими мыслями Оталия погрузилась в сон.
Наутро дверь в башню оказалась открыта.
Глава 2
Всю неделю Оталия чувствовала себя опьяненной свободой. Она забыла о стенах дома, строгих взглядах учителей этикета, шепотках придворных, колкостях старших сестер. Принцесса могла выходить из башни и любоваться видами с замковой стены. Дверь, ведущая вниз, была заперта, но Оталия не расстроилась. Ей хватало места, чтобы размять ноги. При всем желании она бы и не смогла покинуть башню. Стена слишком высока, а внизу разверзалась пропасть. Когда густой туман рассеивался, она могла полюбоваться не только захватывающей высотой, но и густым хвойным лесом, зелеными холмами и яркими закатами. «Интересно, далеко ли от замка море…» – думала Оталия, всматриваясь в клубящийся предрассветный туман.
Каждый день ее ждала корзинка с едой, и всегда на дне оказывался какой-нибудь приятный сюрприз: то щетка для волос, то заколка или лента, мочалка и новые пузырьки с мылом, флакончики с целебными маслами.
Жизнь пленницы была для Оталии не в новинку, ведь в отцовском замке она жила практически также. Разве что в более комфортных условиях, но башню золотой клеткой она не считала, скорее, временным убежищем от былых волнений.
«Ищут ли меня? Или отец решил не тратить силы своего мага на похищенную дочь? Ведь помимо меня, у него осталось еще пятеро, и любую из них он может выдать за моего бывшего жениха принца Понтана…» – она вздрогнула и бросила взгляд в ручное зеркальце. Ее глаза расширились:
– О небеса! Что я за сестра?! Король отдаст за этого слюнтяя мою дорогую Одетт!
«Мы с сестрой очень похожи, но лишь внешне. В остальном нежная и ранимая Одетт мечтала о другом человеке. Он давно занял место в ее сердце, а я разрушила эту мечту».
– Наш побег перед моей свадьбой должен был подарить ей надежду… – прошептала она и выбежала из башни с криком. – Скальд! – ее голос эхом разнесся по стене, но чародей не появился. Она прождала его до заката, пока не вернулась в башню и не забылась тревожным сном.
Ей снилась идущая Одетт. Ее всегда румяное личико было мертвенно-бледным, яркие рыжие волосы потускнели. Болезненным пятном на лице горели искусанные в тонких прожилках губы. Еще немного, и из их уголков потекут струйки крови.
Она остановилась перед алтарем, затянутая в корсет и с пышной фатой на голове. Все это одеяние душило ее; позади стоял король-отец и довольно ухмылялся. А рядом с невестой был напыщенный принц с неприятными, злобными глазами. Он схватил Одетт за запястье, и оно с треском сломалось, на пол посыпались кусочки фарфоровой кожи, и сестра обернулась, раскрыв рот в немом крике о помощи. Оталия очнулась и жалобно позвала:
– Скальд!
Она попыталась успокоиться, но слезы не переставали течь по горячим щекам. Соленые капли обжигали.
Кто-то коснулся ее плеча и прокаркал:
– Зачем ты меня позвала, принцесса?
В полумраке его глаза были еще чернее, чем днем. Черты лица сильно заострились, прямой нос напоминал клюв.
– Я прошу вас… тебя помочь. Я должна спасти сестру, – взмолилась она, сжав руки в кулачки.
Ворон сверкнул правым глазом, провел острыми черными когтями по столбику кровати, оставляя на дереве царапины.
– Что я получу взамен?
Девушка подползла к нему и схватила за ворот плаща, на миг ей показалось, что она прикоснулась не к ткани, а ко гладким, холодящим кожу перьям. Оталия не испугалась. Сейчас осознание вины перед сестрой было сильнее страха. Сильнее всего.
– Я готова сделать все.
Чародей накрыл ее горячую руку своей:
– Расскажи мне обо всем без утайки, – велел он.
И Оталия поведала об обедневшем дворянине-писателе, который подарил ее сестре сонет, а затем еще один и еще. Они подолгу общались в саду, и на встречи юный аристократ приносил для Оталии книги, помогал учиться. Но делал это не корысти ради, а потому что любил Одетт. Они мечтали, что сбегут втроем. Поэт будет ждать их на пристани, и они покинут земли отца на корабле, уплыв свободными к лучшему будущему.
– Ты положила свою жизнь на алтарь долга перед сестрой? И сейчас хочешь помочь ей? Хотя она не сделала ничего, чтобы высвободить тебя отсюда, – холодно сказал Скальд. В его голосе не было ни сочувствия, ни понимания.
– Откуда тебе известно? – с вызовом спросила Оталия. – Возможно, они ищут меня…
– Знаю, потому что был там сегодня и не слышал ничего, кроме обсуждений будущей свадьбе твоей любимой сестры, которая забыла о тебе и преспокойно сидела за вышивкой. Слуги шептались, что она, как истинная скромная девица, не чета своей пропащей сестре – не покидает стен комнаты. Какая смиренная дева, – из его горла вместе со смехом вырвалось неприятное карканье. – Кажется, я похитил не ту сестру, или, быть может, еще не поздно вас поменять? Согласна? Вернешься, выйдешь замуж за того расфуфыренного принца, чей портрет теперь стоит на столике прямо перед красными заплаканными глазами Одетт, – он впился в Оталию взглядом, но девушка даже не шелохнулась. Она неотрывно глядела на него, поджав губы. – Молчишь? Где же твоя забота о ней? Жертвенность, слезы, которых я до этого видел? Все фальшь. Ты не хочешь занять ее место. У тебя иная мечта, но этот проклятый долг мучит тебя, – искушал Скальд. – Что если… все, чему тебя учили почтенные дамы – ложь, и никому в этой жизни ты ничего не должна? Даже если твоя сестра выйдет за принца, родит ему пару-тройку наследников и умрет во время последних родов, что с того? Твоей вины в этом нет. Будь она посмелее, то либо сбежала бы со своим любовником, хотя бы попыталась, либо в знак свободы выбросилась бы из окна вместе с никудышным шитьем.
Оталия сидела подле него, чувствуя, как ее начинает трясти. В душе бушевали гнев и сомнения. Она не знала, чего ей сейчас больше всего хотелось: наброситься на чародея и ударить или же разрыдаться от бессилия.
«У меня есть и третий вариант», – шепнул внутренний голос, и, сделав глубокий вдох, девушка разжала пальцы. На ладонях остались следы полумесяцев от ногтей.
– Все это не для меня. Я люблю сестру, но меняться не стану, – твердо сказала она и увидела недоверие на лице мужчины. – Все, что мне нужно – отдать ей и ее жениху необходимую сумму и помочь переправиться за море, как мы и планировали. Полагаю, для такого сильного чародея, как ты, это не проблема, я же от своего слова не отступлюсь. Если ты согласен, то… – она протянула ему руку. Отец всегда так делал, когда заключал выгодные договора.
Скальд прищурился, и улыбка озарила его лицо.
– Смотри, как бы ты потом не пожалела об этом, – он поцеловал ее руку, вдохнув аромат ванильного масла, которое ей прислал. – Желаешь, чтобы я передал ей что-нибудь от тебя, чтобы она поверила в свое счастье?
Оталия вручила свои изумрудные серьги – две песчинки упали на протянутую ладонь. Чародей сжал их и вновь усмехнулся:
– Однако скромно же ты была одета, принцесса, если бы я не знал, кто ты, то решил, что принес самозванку.
– Ступайте, сударь, и поторопитесь, ситуация не терпит промедления, – она нашла в себе силы говорить спокойно. – Приятного полета, – Оталия даже улыбнулась.
С шорохом чародей обернулся большой птицей и, каркнув напоследок, улетел. Принцесса закрыла дверь и вернулась в постель, ее трясло от холода, хотя в камине уже который день полыхал огонь. Но ни его тепло, ни еда в корзинке не привлекали.
«Что же он попросит у меня взамен?» – к счастью, стоило ей переложить груз ответственности на чародея, как сразу стало легче. Она свернулась среди подушек и, укрывшись одеялом, долго любовалась игрой полыхающего огня, пока за окном не начало светать. Ота и помыслить не могла, что чувство вины перед сестрой все это время душило ее и не давало спокойно спать. «Я хотела сбежать и взять ее с собой, наших драгоценностей хватило бы, чтобы перебраться через море. Она бы вышла замуж за своего поэта, а я продолжила бы изучать науки. Но отец стал о чем-то подозревать, и поэта отвадили от дворца, а за нами постоянно следили. Но мы бы все равно выбрались, чего бы мне это ни стоило», – мысли роились в ее голове, противореча друг другу, пока она крепко не уснула, да так спокойно, как не спала никогда.
Скальда не было несколько дней, и находившаяся без еды Оталия решила, что с чародеем что-то случилось. Она держалась на воде четыре дня, на пятый девушка настолько обессилела, что не смогла подняться с постели. Сон и реальность путались в ее сознании. Оталия не понимала, чудится ей шум крыльев или это ветер играет с занавеской приоткрытого окна. Окна?
Ее приподняли за плечи и влили в рот теплую жидкость. Принцесса с жадностью проглотила, чувствуя привкус куриного бульона и смесь пряных трав. Вкусы и запах раскрылись для нее яркими красками, она готова была вылизать все до последней капли. Но ей не позволили, уложив обратно на подушку.
– Твоя сестра передает тебе привет и рада слышать, что мы тайно обручились, и ты моя будущая жена, которая скрывала свою истинную любовь даже от нее, – поделился чародей.
Он вновь над ней насмехался. Но в этот раз Оталия заметила на его лице следы усталости от бессонных ночей: под глазами залегли темные круги, губы потрескались, руки слегка дрожали. Ей понравилось видеть его в таком состоянии, она злорадствовала и оттого улыбалась, но чародей трактовал ее реакцию по-своему. Принцесса не переставала его удивлять. Вот и теперь вместо возмущения она улыбается, и ее ничуть не смущает, что он лежит рядом, накручивает прядь ее волос на палец. Но когда он хотел сказать очередную колкость о ее добронравии, девушка уже крепко спала.
Он не знал, что дело со второй принцессой потребует столько хлопот. Вначале ему пришлось нагрянуть к Одетт. «Эта гусыня оказалась не так спокойна, как ее сестра. Едва не подняла крик, так перепугалась говорящего ворона», – вспоминал он, лежа на подушке и поглаживая волосы Оталии.
Но стоило показать серьги и представиться мнимым женихом – все пошло по плану. Принцесса написала письмо своему возлюбленному, а Скальд отнес его заспанному идиоту, пьянствующему от одиночества и душевных страданий. Несколько оплеух, отрезвляющее зелье – и он был готов выслушать Скальда. Чародея не могла не порадовать быстрая реакция молодчика. У того, как оказалось, давно все было готово. Без утайки он рассказал Скальду о плане побега, придуманного лично Одетт. Пока ее «любимую» сестру при попытке сбежать перед приездом жениха якобы случайно ловит стража, Одетт с поэтом под ночной шум покидают дворец и оказываются на корабле. А Оталия, как и было задумано, выходит замуж. Драгоценностей, дорогих тканей и денег от продажи дома возлюбленного Одетт хватило бы ненадолго. А чуть позже она бы отписала замужней Оталии, посетовав на неудачный побег, что ей и племяннику требуются еда и новая одежда. И Оталия не смогла бы отказать, выслав необходимую сумму, даже не подозревая о том, какую змею пригрела на груди.
«Вот она, сестринская любовь. Оказывается, добродушная Одетт вовсе не пеклась о судьбе Оталии, а думала лишь о себе и о том, как побыстрее сбежать, чтобы никто не заметил ее округлившийся живот. Потому-то она безвылазно и сидела в своей комнате. Прожженная стерва», – на секунду ему стало жаль Оталию, но он мгновенно об этом забыл. «Она взрослая и должна была привыкнуть, что дворцовая жизнь – это не цветущий сад, а наполненный змеями террариум, где самый близкий человек – заклятый враг».
– А я-то столько лет грешил на короля Альрика, но твои враги куда опаснее, чем мой.
Принцесса тяжело вздохнула и перевернулась на другой бок, уткнувшись носом чародею в грудь, ровно в то место, где когда-то давно была выжжена защитная пентаграмма.
