– Удивительно… Слово-то, какое редкое сегодня для меня. Почему оно пришло мне на ум? Давно не приходило. Наверное, потому, что меня ничего уже не удивляет? Вот, стихи твои и книги не удивили – так, немного, что-то есть. Конечно, может быть, потому, что я их не читал сам, – он хихикнул, глядя на неё в упор, ожидая реакции, – мне их читали… когда мылся в ванной или принимал сауну. Извини, другого времени для соприкосновения с искусством не имею.

– Олигарх… Интересно – мне. Много слышала о вас, российских олигархах, но вижу впервые.

– Делаю ответный комплимент: тоже много слышал о Вас и вынужден даже читать то, что Вы написали.

– Хорошо! Очень хорошо. Вынудила, говоришь, – она тоже смотрела на него пристально в упор, – тебе читали мои книги, когда ты смывал пот, грязь со своего тела, очищался, так сказать, и что, заодно пытался очистить и Душу тем, что я написала? Получилось? Нет, не получилось, – она замолчала, подошла к книжному шкафу, заставленному книгами самых знаменитых классиков мира.

– Заказывая апартаменты в гостиницах, ты всегда просишь: «пожалуйста, заполните мне шкаф книгами на видном месте, у окна или в левом углу», или возишь с собой эти книги? Но я не спрашиваю на чём, разумеется,

на самолетах – личных.

– Банальность. Скука. У Вас есть ко мне еще вопросы? Кстати, интересно, а почему Вы меня называете на «ты»?

– Ну, вот, видишь, со словом «удивительно» к тебе пришёл и интерес. Есть он у тебя, такой маленький, банальный… – теплится. А, то ведь скучно же иметь всегда глобальные интересы, надоедают, наверное… и уже это не интерес – скука. У тебя-то какие глобальные интересы есть? Ну да, глупый вопрос, извини. Понятно же – власть, деньги. Чем больше денег, тем больше хочется власти – эта теория уже давно доказана, и среди вас, братьев олигархов, такое состояние ваших мыслей, как бы, само собой разумеется. Вот, чтобы написал о вас гений Пушкин, может быть, так?

Прозрение сатанинца

Плыву я в этой жизни,

Парю в искусственном просторе,

Как попал сюда я?

Поневоле…

Жизнь моя! Моя ли?..

Что бывает слаще?..

Кто выдумал меня,

Чья на это воля?

Горит Душа – огнём желаний,

Мой взор уходит в небеса:

РАЙ иль АД – что ждёт потом,

Если смерть возьмет меня?..

Метнулись мысли в небо,

Душа осталася немой…

Что там внутри трепещет, щиплет,

Смерть дожидаючесь с тоской?..

Жизнь тянется тоскливо…

Горит Душа по-прежнему

Огнём низменных страстей.

Уж очень хочется, чтоб много денег было!

Как часто стал я сомневаться:

Что там, внутри моём,

Что страх там порождает —

Душа ли?..

Что там внутри меня…

Что не даёт покоя, сомнения рождает?

И кто, иль что там, весь Дух земной

Во мне так отрицает?

Я в этой жизни, как в гостях,

Её я плохо понимаю…

Люблю деньги, власть,

Другой любви не принимаю.

Идут года и что же?..

Мой взор уходит всё чаще в небеса,

В груди всё больше страха:

Что я возьму с собой туда?

Есть среди вас такие? Есть… А задуматься придётся всем. Только кто-то раньше, а кто-то позже. Деньги! Власть! Ни то, ни другое туда не возьмете.

ВЛАСТЬ… Не будь этого интереса, и ваша Жизнь теряет смысл. Другие интересы?.. Их уже просто нет. Современная власть – она требует к себе абсолютной любви: чем сильнее к ней любовь, тем выше она. Чтобы до неё дойти, надо освободиться от всех других интересов, ну, просто уничтожить их в самом себе и хорошо трудиться на почве обогащения, накопления. Кто к власти стремится, должен любить только её, а она очень любит роскошь, деньги – богатство. – Он молчал, сидя в кресле, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу, смотрел на нее спокойно, скептически улыбаясь. – Ну, вот ещё от Пушкина, если тебе нескучно, конечно.

– Нет, я слушаю.

Многие мыслящие люди до сей поры не поняли значение Альбиона в его поэзии; оказывается, ни к Лондону, ни к Англии оно не имеет никакого отношения.

О Время, Время! Но помню всё…

Кроме только одного,

Когда я Лондон посещал.

Объяснение Альбиона

Лети во мрачный Альбион:

Когда-то писал я эти строки,

Любил мечтать,

Черпал у Вечности истоки

Поэзии моей.

Рука провидца – в ней же Тайна.

Смотреть в века и видеть даль,

Скрывать в себе печаль,

Святую Библию храня,

Неся в чужой предел Пената,

Остаться век до ныне

Мрачный Альбион храня в унынье.

О Время – чудес творение!

Мой сон ты бережёшь

И воскресают строки:

Куда глядишь сегодня,

Идущий от разлуки?

И вытянув ладони

Слепым уж в темноте бредёшь,

Святую Библию в груди несёшь.

О чудо Время!

И вот уж твой Конец —

Куда ж теперь?

Настал момент последний,

И вспомни прежде дни свои,

Как разлетелись во Вселенной

Акации цветы, хранимые Акастом.

Ты Благочестивою Душой

Умчался до Венеры в Альбион —

Христос хранил тебя всегда,

Так вспомни дни свои —

Начало чувственной Любви.

От Мрака в Темноту…

И вот уж надо пробиться к Свету,

Обретая Тишину.

Не сжимаешь, а к Небу

Ты снова устремляешь руки,

На ладони Библию несёшь от скуки.

Получив наследство от шалуньи молодой,

Освещаешь путь разлуки.

В Свет иль в Темноту?..

Вопрос у вслед идущих:

А что несу?.. И донесу ль?

Времени Конец. Имею ль Силу,

До Истины дойду ли?..

Имею ль Волю,

Ненужное сожгу ли?..

Альбион уже немрачен,

Нет Света в Темноте Земли;

Землёй покрыт источник и

Дали семена Акации ростки.

Мардук стучит: пусти —

Эрот готов принять побеги

И погасить Огонь той чувственной Любви,

Им созданной.

Сын Бедности и Богатства,

Но Камень уже,

В Хаус вошёл Купидоном,

Для того имеющий Волю во мгле,

Чтобы выйти из страсти Любви.

Внемли ж вешанию Ишума,

Успокойся, Бог Войны и Чумы,

Эрра, глянь на деяния свои:

Разрушен Мир людской

И нет в нём к Богу любви,

Ползут лицемеры по кромке Земли,

Между двумя Пенатами

Завязли они.

Ну, так начинай же, спаси!

Покажи им Правду,

К Познаниям Путь укажи,

И потом раскрой Учения свои.

Твердили об Аде, ждали его,

Он пришёл, а вы спите ещё.

Чем затушить последствия страсти Любви,

Не Огнём ли Истины – Ишату?

Но, хватит ли умственных сил до неё дойти?..

Чистого Огня – к Богу Любви,

Сколько же надо в Груди,

Чтоб хватило сжечь в Аду все грехи позади?

А Альби-он уже не мрачен —

Нет Света в Темноте Земли;

Землёй покрыт источник и

Дали семена Акации ростки.

– Конечно, сказать мне нечего, кроме как браво.

– Это не только мне браво, но и Александру Пушкину… Он и его поколение жили в то Время, когда оно несло остатки от Познаний Вселенной, а я лишь уловила отзвуки. Пространство Земли для Мыслительных Энергетических Потоков, некогда было Пустынным, и Вселенная освещала Вечность. Со Временем Правдивость в Морфологии стала заполнять Пустыню и создавать сегодняшний Информационный Мир. Сегодня нет ясного понятия Смысла Жизни и Познаний, а в ней Истины о сотворении Мира сего. Это очень большая тема, в двух словах не объяснишь. Чтобы это понять, на уровне моего Умственного развития, мне понадобилось пять лет. Пришлось прочесть 100 книг на эту тему и вникнуть в их суть, называется А.Д.Камень. Они все есть сегодня в Информационном пространстве, но не каждый их может поднять, до своего Ума и взять в своё Вместилище. Тебе, я вижу скучно стало?

Надо отдать тебе должное, ты не очень сильно растолстел. Спортом занимаешься… как принято сейчас среди вашей братвы – большим теннисом? Хотя надо поработать над своей фигурой – есть немного лишнего. При таком богатстве можно себе позволить здоровый образ жизни.

– Ну да, как одна наша певичка, срезала лишний жир, а потом чуть Богу Душу не отдала.

– Напрасно так переживаешь о преждевременной встрече с Богом. Думаю, тебе и этой певичке встреча с ним не предстоит. Согласись: ему у вас посмотреть нечего. Душа-то, она – или есть, или нет, а в зачатке её на свету Истины невидно, она в Грязи Мышления копошиться. Может быть, я ошибаюсь: у тебя-то Душа есть или нет, как сам думаешь?

– Ну, Вы… ты… ты много себе позволяешь! Много берешь на себя, тебе не кажется?!

– Знаешь, мне нравится, что мы с тобой оба на «ты».

– Ты, что ли, здесь, на земле нашей, определяешь, у кого Душа есть, а у кого её нет?! – спросил он со злостью, глядя на неё исподлобья.

– Ну, это ты напрасно так на меня обижаешься – глупости говоришь. Человек, как существо мыслящее и чувствующее, знает, с кем ему предстоит встреча. Жизнь так уж устроена, каждый знает, точнее, интуитивно чувствует: кому он служит – Богу или Дьяволу, с кем здесь, с Земли, поддерживает связь.

Они некоторое время молчали, потом он вдруг резко захохотал.

– Ему я служу – ему, Дьяволу, с ним поддерживаю связь, с ним, родным! – также резко прервав смех, как и начал, сказал серьёзно, – ну и что?.. Служу ему честно, чего же бояться? Надеюсь, мне на том свете за хорошую службу тёпленькое местечко приготовлено уже, а… как ты думаешь?

– Да, как гласят легенды, человечество кому-то служит на Земле: одни Богу, другие Дьяволу, – произнесла она задумчиво, – я же думаю по-другому.

– Все сегодня служат Дьяволу! Все! На мой взгляд, люди в этой службе делиться на две части: одни честно ему служат, другие нечестно, делают вид, что служат Богу и обманывают, и того, и другого. А ты кому служишь?.. – Сейчас он говорил немного взволнованно, с раздражением в голосе, – а ты, что только Богу служишь… деньги не любишь или ещё что-нибудь такое дьявольское? – Он встал, подошёл к ней, опёрся двумя руками в книжную полку, где она в этот момент стояла, приблизил к ней свое лицо. Отпрянув от него, прижавшись к стеклянной двери шкафа, оказавшись между его руками, лицом к лицу, она удивлённо и испуганно смотрела на него. – Ну, скажи, хочешь же ты чего-нибудь такого: щекочущего нервы, захватывающего дух, дьявольски интересного? Хочешь! Любишь всё это, прошла через всё это, – шептал он ей на ухо. – Я все твои книги прочитал, все сам лично, не в ванной и не в бане, смывая грязь, как ты говоришь, очищаясь. Я всё про тебя знаю… и был уверен в том, что придёшь сюда. Думаешь, это ты захотела со мной встретиться? Нет, милая моя, это я хотел, чтобы ты пришла, и ты пришла… скажи, что хочешь от меня сейчас, в этот момент? Ну, скажи… я хочу слышать!

– В этот момент мне бы очень хотелось, чтобы ты вернулся на своё место, – прошептала она ему на ухо, дотронувшись своей щекой до его лица. – Он молча застыл – не двигаясь на какой-то момент, потом, резко оттолкнувшись от полки, отошёл к окну; скрестил руки на груди, стал смотреть на улицу

– Я не верю, что ты написала всё одна. Как мог один и тот же мозг вместить столько разных сведений? Если это так, то скажи, как ты можешь знать, что будут думать твои герои, как это можно предположить, среди них нет даже двух одинаковых, с одними теми же мыслями, ведь, чтобы написать, надо пережить то, о чём пишешь, не так ли?

– Да, правда. Я всегда переживаю, жизнь того о ком пишу: пропускаю героя через свою Душу, через свой интеллект и получается то, что хочу написать. Я понятно объяснила?

– Так, значит, чтобы писать, творить, надо уметь это делать – пропускать через себя выдуманного героя, правильно?

– Да, правильно.

– Как же этому научиться, если не секрет?

– Нет, конечно, не секрет – очень просто. Прежде всего, надо иметь интеллект и Душу, конечно же, неплохого качества. Кроме этого, надо любить Жизнь и людей; уметь прощать тех, кто создаёт эту Жизнь; научиться видеть их чистыми. Если всё это знать и уметь, то можно взять даже самого «грязного», морально развращённого, человека и очистить его от Греха; …конечно, не всегда после очищения останется Мысль имеющая большой вес, но она есть, коль человек трудится в Грехе. Сам Грех – понятие всего отрицательного, не угодного человечеству в целом, но в тоже время, он и то, что позволяет набраться сил в борьбе со злом… (А.Д.Камень)

– Все твои герои очень разные – никто не похож друг на друга. Трудно поверить, что один человек может создать их… и в то же время у каждого есть что-то общее.

– В них частица моей Души. неправда ли? Каждый поэт и писатель должен вложить свою Душу в своих героев – уметь это делать. Ведь интеллект, опыт жизни дать нетрудно, но приживётся ли всё в умах?.. Если нет Души в творческих работах, то это не писатель и не поэт ещё – это графоман или любитель буриме, но тоже уже неплохо, другие и этого не могут.

Но вот ещё послушай, во так об этом можно сказать в стихах:

Прекрасна планета Земля!

Для творения Добра и зла

Создателем создана она.

Добро – это Душа.

Зло – это бездушье,

И между ними борьба.

Мир вечен и Вечна Душа!

Мир вечен, если есть бездушье;

Мир вечен, если есть между ними борьба.

Творчество для Души – это ТАЛАНТ

Творчество для бездушья – это ГРАФОМАНИЯ.

Вечна и это борьба…

Создателем установлен закон:

Всегда в борьбе побеждает Добро

И расцветает в таланте Душа.

Создателем установлен закон:

Всегда погибает зло

И не остаётся в творчестве графомания.

– Браво! Браво! – сказал он. – Наступило молчание.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет? – спросила она.

– Тебя удивляет… разве может тебя что-то, тоже удивить, если только то, что я… и читаю твои книги?

– Совершенно верно. И поэтому я здесь, сейчас с тобой беседую мирно, а не потому, что ты этого захотел.

– Вот как!? Снова приятно щекочешь мне нервы. Такое знание жизни, как там у тебя – «человекознания», и вместе с этим такая наивность.

– Давай, договоримся на том, что мы оба захотели этой встречи.

– Пойти на компромисс… – можно. Только правда-то другая. Что-то я читал у тебя о тех, кто пишет истину и о тех, кто пишет, чтобы понравиться:

«Писатель, который пишет из желания быть в согласии с народом, и писатель, который пишет из желания быть в согласии с истиной – знаешь ли ты, в чём разница между обоими? Первый – плод финика, а второй его косточка. Кушай себе плод на здоровье, но помни, что косточка, которую ты кидаешь прочь, пробивает землю и скрывается под почвой на некоторое время; потом Бог пошлёт ей облако, оно прольёт влагу и оживит её после смерти. Она покажется наружу, вырастет, тень от неё увеличится, а плоды от неё будут есть и твои потомки, и внуки, и их дети».

– Это мой девиз к тому, что я пишу, но эти прекрасные строки не мои; они принадлежат очень уважаемому мной философу, Амин ибн Фарис РЕЙХАНИ.

– Согласен на компромисс. Не хочется хватать тебя за Ахиллесову пяту и спорить с такой очаровательной женщиной, да еще и… Да, думал, что в моей жизни уже не будет удивлений и сюрпризов. Знаешь, что я хочу сейчас?

– Знаю! – проговорила она уверенно без ноты сомнения в том, что знает его желание точно.

Он засмеялся, подошёл к письменному столу, взял два листка бумаги, протянул ей один, сказал:

– Напиши моё желание, я тоже напишу.

Она написала, перевернула листок, положа на него руку. Он сделал так же и они поменялись листами. Прочитав, улыбка исчезла с его лица, брови взлетели вверх; она же его лист даже не перевернула.

– Невероятно…

– Сейчас вижу, что удивление твоё очень искренне. Хочешь, скажу, почему «клюнула» на твои уловки встретиться со мной?

– Не надо… говорил уже: поняла, что я прочитал всё, что ты написала.

– Да и это тоже, но самая главная причина в том… – она замолчала, пристально глядя на него, – можно, скажу об этом чуть позже? – Он не ответил. Помолчав, нажал кнопку на телефоне, приказал:

– Принеси мое вино и включи танго.

Молодой парень привез столик на колёсиках, уставленный бутылками с вином и закуской. Как только за ним закрылась дверь, в комнате зазвучала красивая мелодия.

Они сидели в креслах друг против друга, долго молчали. Наконец, он встал, подошёл к ней, и, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, легонько покачиваясь назад и вперёд, спросил:

– Скажи, как ты угадала моё желание? Объясни мне этот процесс. Ты даже написала так же, как я, – он наклонился над ней, взявшись за подлокотники её кресла, – скажи сейчас самую главную причину того, что мы с тобой мирно беседуем… слушаю.

– Причина?.. – Удивление и любопытство. Уже сказала: ты… и интерес к моим книгам – к тому, о чём пишу. Значит… я ещё не всё знаю, не всё понимаю, и есть что-то, что мне надо узнать. Возможно, в этом человеке ещё живёт то, за что можно зацепиться?

Я живу в мире книг и любви,

Я живу в мире правды и лжи,

Я живу для Души,

Я живу для любви.

Я хочу всех любить – не могу,

Я хочу всем простить – не могу,

Я хочу зло позабыть – не могу,

Я хочу это всё пережить – не смогу.

Я иду навстречу любви – пойми,

Я иду навстречу правде – не лги,

Я иду, чтобы радость дарить – возьми,

Я иду, чтобы Душу раскрыть – свою отвори.

Я знаю, Мир вечен и вечна Душа,

Я знаю, в этом Мире любовь – она бесконечна,

Я знаю, Жизнь – это борьба,

Я знаю, в Жизни зло – оно не победит никогда.

– У меня есть это твоё стихотворение. Господи, какая у тебя красивая улыбка!

– Господи… почему ни Чёрт, ни Дьявол… не значит ли это, что там, далеко-далеко, запрятано то, что служило когда-то Господу, а не Дьяволу?

Он замер над ней, задержав дыхание, потом оттолкнулся от кресла, подошёл к сервированному столику, налил два бокала вина, взял их в руки и снова подошёл к ней, сказал.

– Что там было написано в наших записках: «Хочу выпить хорошего вина, хочу потанцевать с тобой танго».

Она встала, взяла у него бокал, отпила из него, тихо проговорила:

– Я пью за тебя.

Он тоже выпил, ничего не сказав, взял её свободной рукой за талию, повёл в танце. Протанцевав так несколько минут, выпил вино до дна, спросил:

– Ну, что я сейчас хотел бы сделать, ты тоже знаешь?

– Знаю. – Он крепко прижал её к себе.

– Невежество… Полагаю, что это в порядке вещей в общении, среди вашего брата, не только друг с другом, но и с женщинами. – Он перестал танцевать и почти прокричал:

– Да, да невежа я!! Как ты там пишешь: мафиозник я, коррумпированная, криминальная власть я, перестройщик, один из прорабов перестройки, новый русский – грабитель своего собственного народа!

Короче, российский олигарх я. – Он налил себе ещё вина, отпил глоток, поставил на стол, сел в кресло. Она подошла к окну и стала смотреть в него, держать бокал с вином в руке.

– Если сейчас попрошу тебя уйти, уйдёшь? – спросил он спокойно.

– Нет, ни за что.

– Если выгоню, или попрошу, чтобы тебе помогли уйти – проявлю своё невежество так, насколько способен?

– Ты не выгонишь меня. Если захочу уйти – не отпустишь, если уйду – вернёшь, и не постесняешься проявить своё невежество.

– Замолчи, пожалуйста.

– Пожалуйста, замолчать я могу. Что могу долго делать,

так это молчать – молчать и думать.

– Ты пришла, чтобы вытянуть из меня Душу? Ах да, – такой цели у тебя не могло быть, сказала же, что те, кто служат Дьяволу, Души не имеют.

– Была она у тебя до недавнего времени, поэтому я здесь, и потому ещё, что удивлена, очень, что не съела твою Душу ржавчина до конца при такой жизни.

– Ты пришла за моей смертью…

– Ты же хотел, чтобы я пришла.

– Понимаешь же, если… – я должен буду умереть. – Она отрицательно покачала головой.

– Говоришь: внимательно читал мои книги… Если это так, то знаешь, что у меня герои умирают только в трёх случаях: от старости, от неизлечимых болезней, и тогда, когда загубили Душу – ты не подходишь ни к одному из них.

– Больше всего жалею о том, что начал читать твои книги. С маленького безобидного романчика про любовь всё началось. В ванной комнате заставил свою подругу, что-нибудь почитать, и она предложила мне твой роман. Душевная, на редкость, девочка попалась. Вынужден был ее, потом подарить нужному человеку, а романчик меня твой зацепил – своей наивностью, простотой с большим намёком.

Кстати, моюсь каждый день, и всегда чувствую себя грязным, выходя из ванной комнаты. А если случается, что не помылся вечером, страшные сны по ночам спать не дают. Вспоминаю всегда своё детство.

У моего деда в деревне была баня по черному. На лето я приезжал к нему, и мы с ним каждую пятницу ходили мыться. Все в деревне позже перестроили свои бани: чугунные, железные печки установили, стены дощечками обшили, а он не стал этого делать. «Нет места, где бы я себя таким чистым чувствовал, как в этой бане», – говорил дед. Вот и для меня нет места с тех пор, где бы я чувствовал себя таким чистым, как в той, дедовской деревне. У меня есть в России такая баня… – он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и замолчал.

– Баня есть, а ощущения чистоты после неё нет, – сказала она и подошла к нему; постояв немного, наклонилась над ним так же, как он до этого, взявшись за подлокотники кресла, прошептала ему на ухо, дотрагиваясь своими пышными волосами до его щеки:

– Ты веришь мне, что я хочу тебе помочь? Я хочу, чтобы ты снова чувствовал себя чистым.

– Верю… – хочу, чтобы только ты это сделала. Да, и не сможет этого сделать никто, кроме тебя… – я это точно знаю. Скажи, что необходимо для этого?

Ты будешь меня слушаться? – спросила она шёпотом, касаясь губами его уха.

Он открыл глаза, сверкнувшие от злости, схватил её за руки выше локтей, резко отодвинул от себя, встал.

– И это всё, чего ты от меня хочешь?! Здорово придумано! У меня ещё одно забытое чувство проявилось: я восхищён!!! – Никогда! Я всегда буду делать только то, что хочу и никому не позволю мной командовать! Слышишь, никому! – Он крепко, до боли сжимал её руки.

– Слышу… и услышала бы, если даже ты не произнёс бы ни слова.

– Уходи! Немедленно… или я попрошу, чтобы тебе помогли.

Она скептически улыбнулась, пристально смотря ему в глаза.

– Вежливо как… А, почему бы сразу не попросить помочь – и всё кончено… или чувствуешь, что не кончится это никогда? Если думаешь, что, произнося свою последнюю фразу, не знала, что власть так просто не отдают, то ошибаешься – я это очень хорошо знаю, – она глубоко вздохнула, убрала его руки от себя, отошла снова к окну, он сел в кресло. – В твоей ситуации, чтобы отдать власть, надо отдать то богатство, которое имеешь… А имеешь ты нечестным трудом нажитое состояние и власть имеешь такую же нечестную, чёрную, и поднялся ты к ней … – она замолчала.

– Ну, договаривай: как я поднялся к ней?

– Надо ли?..

– Действительно… Надо ли? Одно название мне – «российский олигарх»!

– «Российский олигарх» – он отличается по смыслу от олигархов всех времён и народов, я бы его назвала «постсоветский-имперский олигарх» и в этих словах не только наследственная олигархия от времён имперских, но от советской высшей номенклатуры – от тех родовых связей, что не прерывалась никогда и думаю, никогда не прервётся.

– Да, в твоих словах… он замолчал, потом засмеялся и сказал, – да, я такой – судьба у меня такая.

– И что, гордишься этим?

– Горжусь! А почему бы нет?

– А надо бы стыдиться.

– А я не стыжусь.

– А надо. Может быть, французскому, германскому или испанскому олигарху можно гордиться, но только не российскому – бывшему партийному и комсомольскому деятелю.

– Ну да, грабители мы своего собственного народа – читал, читал. А все иностранные олигархи честные, да? – Он снова, долил себе вина, отпил, спросил, – почему не пьёшь?

Она подошла к столу, выпила до дна оставшееся вино, затем налила пол-бокала, села в кресло. Всё это время он смотрел на неё исподлобья.

– Когда увидел тебя на фотографии впервые, подумал, что ты на ней ненатуральная. Не мог поверить, что такие бывают… – писатели. Но, сегодня… Ты, действительно, красивая женщина… что-то в тебе есть такое, что притягивает, хочется смотреть и просто дотронуться – не по-скотски, а по-человечески. От тебя как будто тепло идет. Когда ты наклонилась надо мной сейчас, я почувствовал на какой-то момент состояние чистоты, как после дедовской бани. Где—то читал, что физическая оболочка многих философов не соответствует воплотившейся в эту оболочку Душе…

Не дав договорить ему, она встала, сделала шаг к нему, остановилась:

– Я должна уйти.

– Почему? – он улыбался. – Почему?! Ты же сказала: не уйдёшь ни за что.

– Сейчас должна уйти.

Он сцепил руки, прижал их к подбородку и, продолжая улыбаться, полушёпотом произнёс:

– Ты уйдёшь только тогда, когда я позволю.

– Что?!

– Да, да – такой невежественный. Невежество – моя неотъемлемая черта характера, я уже это слышал. – В комнате по-прежнему, как фон к происходящему, звучала тихая мелодия.

Он подошёл к ней и, ничего не говоря, взял из её руки бокал, поставил на стол, обнял за талию, повел танцевать. – Я хочу так танцевать вечно, – прошептал он ей у самого уха.

– Зачем обманываешь? Я же знаю, о чём ты думаешь.

– Сейчас не знаешь, о чем я думаю, коль задала этот вопрос.

– Знаю.

– Нет, не знаешь.

– Скажи.

– Скажи ты.

– Может, напишем? – она откинула голову назад и тихо засмеялась. Он поцеловал её в подбородок.

– Ну вот, угадала.

– Нет… я хочу, чтобы ты помылась со мной в бане по черному.

– Угадала – это почти то же самое, – она остановилась, убрала его руки, тихо проговорила, – мы далеко с тобой зашли. Ты доказал мне, что твоя власть сильна, необузданна, но и не безгранична.

– Вот как?! А, ты хочешь моей власти?! – Он взял её за плечи, крепко сжал.

– Это только идиоты хотят власти над собой.

– О! Так, значит, я хотя бы не идиот, потому как не хочу власти над собой; да, к тому же, люблю её очень – власть-то.

– Да, да – это сильная любовь, уже сказала, что знаю силу этой любви. Все вы стремитесь к власти – хотите полной. Царьки на груде награбленного государственного, народного добра, коем позволено вам было управлять… увы, жадность победила… Желаете ещё больше царствовать?.. Но, полной-то власти вам не видать никогда. Вы же, сегодняшние олигархи – марионетки – за верёвочки дёргают другие, доступ к этим верёвочкам для вас закрыт. Президентом быть не хотите, потому что от него верёвочки тянутся и к вам тоже. Это, как бы, ваша власть, но на самом-то деле, его, и вас дергают одни и те же…

Концы верёвочки вам покажут – сколько не вьётся, посмотреть дадут, а вот руку, державшую бразды правления… да, мне, кажется, надо не только заслужить, но родословная должна быть от той Родовой Нити, как сказано в Библии, которой Боги отдали Власть на Земле – Зверю – Инстинкту в Человеческом понимании, у кого Душа уже есть, но усыпляется при рождении. Её искусственно лишают понятия Любви – доброты души, и она работает на расчёте своих Умственных способностей, перед которыми есть видимая Умом цель жизни. Там, где нет теплоты душевной с детства, то там не возникает чувственная любовь в чувствах, это холодные мысли и они не нагревают Душу, а сами себя в её холоде гасят. – Он смотрел на неё исподлобья, молчал. – Ну, так какая перед тобой ещё цель сегодня, какая очередная хладнокровная мысль в твоих чувствах рождается? – тоже помолчав, спросила она.

– Никакая.

– Вот ещё ответ на один из моих трёх вопросов.

– Ещё и так? Значит, ты собираешься написать о том, что сейчас происходит в этой комнате?

Она не ответила, подошла снова к книжной полке.

– Книги хорошие, но нет ни одной моей. Почему?

– Так будешь все-таки писать? А, если я тебя попрошу не делать этого?!

– Попросишь?.. Таким тоном не просят, таким тоном приказывают, но я не обижаюсь, потому как, знаю, что по-другому ты не можешь. Тебе нескучно со мной? – спросила она, улыбаясь.

– Нет – весело, давно так не веселился! Значит, будешь писать… и как?.. Пропустишь меня через свою Душу, через свой интеллект – отдашь мне частицу своей Души, или так оставишь?! – Она не ответила. – Я купил все твои книги, которые продаются, скупил все твои картины у твоих родственников и знакомых. Хочешь, покажу?

– Не надо. Я предполагала… знала, что кто-то собирает картины, не торгуясь, но конкретно кто не знала, теперь мне это известно.

– Ну, так как, будешь пропускать меня через свою Душу?

– Обязательно, иначе я ничего не напишу. Задача каждого поэта брать людей, очищать их от грязи, как от грехов и преподносить чистыми им же самим. Если он не умеет этого делать, то ещё не поэт и не писатель, а только делающий попытку им стать. Слова не мои, кто-то давно, примерно, так сказал, кажется, Гоголь.

– Да, теперь мне понятно, почему, как ты говоришь, клюнула на мои уловки. Решила проверить, на что способно твоё чистящее средство – оно иссякнет на мне!

– Так плохо о себе думаешь? Это о многом говорит. Такого не бывает: если человек отдаёт тепло своей Души, оно не иссякает и не исчезает, а его становится ещё больше, оно, как искорка, превращается в пламя – чем больше отдаёшь, тем больше получаешь.

– Вот как, чем грязнее человек, тем больше пламя в твоей груди?

– Да нет – не так это. Я говорю об отдаче духовного тепла другому человеку, а не о воспитательной работе. Ты чувствуешь в этом разницу? Он снова долго молчал, затем, спросил:

– Подаришь мне свою картину?

– Сейчас, пока нет. Потом, возможно… сегодня могу подарить тебе вот это, – она достала из сумочки не запечатанный конверт, – обещай, что прочитаешь то, что там написано, только тогда, когда я уйду, и, прочитав, не будешь меня задерживать. Обещай.

– Интересно, интересно… Я ещё ко всем своим недостаткам очень любопытный… ладно, лучше дам обещание, чем никогда не узнаю, что там написано. Обещаю – торжественно клянусь! – Он взял конверт, посмотрел на свет, открыл стол и, бросив туда письмо, закрыл его на ключ, – так будет лучше, не возникнет желание посмотреть, что там, раньше времени. Ты удивлена? Да, да, такие мы, российские олигархи: вдобавок ко всем нашим недостаткам, у нас есть ещё и Варварино любопытство. Что, не знала? – не знала… нет такого у тебя в наших характеристиках. – Он снова сел в кресло и сцепив ладони, стал молча смотреть на неё. Затянувшееся молчание нарушила она, спросив:

– У тебя часто повторяются черные полосы, ну, ты понимаешь о чём я: о череде удач и неудач, примерно, через какой промежуток времени?

– Хм, спрашиваешь такую банальность. Это же смешно, ей Богу, у меня, и чередование света или цвета? – давно уже нет. Сплошной у меня цвет и свет тоже, понимаешь, спло-ш-ной, а вот, какой? как ты думаешь?

– Что, так уж и сплошной, без просветов… у чёрной власти, какой может быть цвет?

– Да, действительно, какой?

– Где черная власть, там красная кровь, – он стиснул зубы, желваки заходили на его лице, – тебе не нравится эта тема?

– Ну, что ж, коль её тронула, продолжай.

– Так какого цвета – твоё время, в этой жизни? – Он молчал, смотрел на неё злыми глазами. – Вот, если черное смешать с красным, какой цвет получится… молчишь? Это хорошо.

– Я не убил не одного человека.

– Я знаю.

– Что же окрашиваешь моё время, отведённое мне для Жизни, такими страшными красками?