Лето в Андалусии

Как ужасно печально звучат его слова.

– Никто из нас не понимает, как нам повезло, что у нас была такая роскошь, как детство, и я благодарен моим родителям за то, что они на меня никогда не давили. Никто из них никогда не думал, что я стану шеф-поваром, но если бы я захотел стать астронавтом, они бы меня так же поддержали. Они просто мечтали, чтобы я нашел свое увлечение в жизни. И мне это удалось.

Смеркается, а мы продолжаем болтать о самых разных вещах, и я не могу отделаться от мысли, насколько это сюрреалистично – сидеть в квартире Рика Оливера и беседовать о любви всей его жизни, как будто мы знаем друг друга целую вечность. Чем больше он раскрывается, тем больше я понимаю, что то, что я здесь, – неправильно. Он не пытается наладить со мной отношения, он просто выкладывает то, что, по его мнению, не может рассказать никому другому. Я просто внимательно слушаю, но каждое слово приближает меня к нему так, как он явно не рассчитывал.

– Включить боковое освещение? – спрашиваю я, чтобы отвлечь его от разговора.

– Да, снаружи темнеет, но я могу сделать это с пульта дистанционного управления. – Рука Рика ныряет под одну из подушек, и мгновение спустя включается веселая фоновая подсветка. Затем он включает какую-то музыку, и, что удивительно, это не одна из пластинок Кэти, а Сэм Смит ^[7]. – Я чувствую себя виноватым, бездельничая в пятницу вечером, – замечает он.

Я понимаю, что в нормальной ситуации он был бы на работе, но у Рика нет другого выбора, кроме как быть благоразумным, нравится ему это или нет.

– Думаю, пора снять этот пакет со льдом.

Рик наклоняется вперед, осторожно поднимает его и передает мне, прежде чем откинуть полотенце. Я стою и наблюдаю за ним, а он шевелит пальцами ног и кивает головой.

– Это работает. – Он осторожно проводит рукой по толстой креповой повязке, и на его лице появляется выражение облегчения. – По крайней мере, теперь я могу прикоснуться к ноге не поморщившись.

– Хорошее предзнаменование на завтра, если только за ночь не наделаешь глупостей.

– Со мной все будет в порядке. Действительно. Тебе пора идти.

Его голос звучит оптимистично, но я не могу оставить его в таком состоянии. Рик ни за что не сможет позаботиться о себе сам. Он едва может передвигаться, не говоря уже о том, чтобы принести себе воды.

– Как насчет того, чтобы я приготовила тебе что-нибудь перед уходом? – предлагаю я.

– Это очень любезно с твоей стороны, Лейни, но я могу заказать еду навынос.

– И ковылять до двери, когда ее принесут? Сейчас я что-нибудь придумаю, – уверенно отвечаю я.

– Ну, только если ты ко мне присоединишься. Мама накануне приготовила лазанью с тыквой и орехами, если ты не против, поставь ее в духовку. А если достанешь из холодильника чесночный хлеб, уверен, на двоих этого хватит. И было бы неплохо долить, – добавляет он, поднимая свой пустой бокал.

Я готовлю ужин, а мои мысли так и мечутся. Очевидно, Рик не из тех людей, которые отказываются от прекрасной возможности, но я действительно не понимаю, что в этом хорошего для журнала. Конечно, когда Рик официально объявит о своем участии в шоу, мы могли бы поместить короткую заметку в разделе новостей на веб-сайте, но если это не что-то для нас уникальное, речь будет идти о платной рекламе.

– Держи. – Возвращаясь к дивану, я наполняю стакан Рика, и он одобрительно кивает.

– Спасибо, Лейни. А теперь присядь, расслабься и послушай. Прежде всего, я хочу нарисовать тебе картину. Забудь о мрачной тьме за окном и представь, что ты стоишь среди апельсиновых и лимонных рощ, которые простираются насколько хватает глаз, и наслаждаешься чудесным андалусским солнцем…

Он начинает довольно впечатляющую рекламную кампанию, его беззаботная манера привлекает. Однако, перейдя к мельчайшим деталям, он почти не отрывает взгляда от моего лица. Он пытается скрыть этот факт, но это для него важно.

Когда еда наконец готова, разговор обрывается и я направляюсь на кухню, чтобы приготовить два подноса. Оглянувшись, я замечаю, что Рик осторожно меняет позу и опирается на руки, чтобы выпрямиться. Невольно он двигает ногой и кривится, от боли у него на мгновение перехватывает дыхание.

– С тобой все в порядке? – спрашиваю я, не в силах скрыть свое беспокойство, и он кивает:

– Да, просто неловкое движение. У меня нога затекает.

Принеся поднос, я вижу, что ему все еще неудобно и он потирает бедро, как будто его продолжает сводить судорогой.

– Послушай, может, я положу на пол пару подушек, чтобы ты мог положить на них ноги, пока ешь?

– Отличная идея, спасибо. Не думаю, что я когда-либо сидел так долго в одной позе, и у меня такое чувство, что все закостенело.

На то, чтобы привести его в порядок, уходит пара минут, но в перерывах между едой наша небольшая беседа продолжается. Отношение Рика к тому, чтобы обойти опасения Кэти, на удивление бесцеремонное. Он полон решимости добиться своего, это очевидно, поскольку он излагает такое предложение, что я сошла бы с ума, его отвергнув. И он это прекрасно понимает. И Кэти не откажется от возможности бесплатной рекламы для ресторана.

– Итак, ты готова? – спрашивает он, когда я беру у него поднос, удивленная тем, как быстро он расправился с такой щедрой порцией. – Это беспроигрышный вариант, и ты… Я имею в виду, «Высококлассная кухня» получит право на эксклюзивное освещение.

– Мне не доводилось бывать в этой области Испании, – небрежно отвечаю я.

Все внутри меня кричит «черт возьми, да!», но не мне принимать окончательное решение.

– Как думаешь, сможешь ли ты продать эту идею Томасу? – спрашивает Рик, отражая мои собственные мысли.

– Может быть. – Загружая посудомоечную машину, я пытаюсь оценить потенциальные камни преткновения, и на самом деле все сводится к бюджету. Однако Томас отчаянно нуждается в свежих идеях, так что выбор времени может обернуться в нашу пользу. Особенно если учесть, что сам Томас размышлял в русле статьи под названием «Гурман за границей». – Это, безусловно, интересное предложение.

– Что ж, в этом есть какой-то позитивный оттенок. Я выложу на iPad снимок монастыря с высоты птичьего полета, чтобы ты получила общее представление об окрестностях. Кстати, твой бокал пуст. – Рик одаривает меня обаятельной улыбкой. – Может, захватишь еще бутылку?

* * *

Когда в конце концов я смотрю на часы, я в шоке.

– Уже одиннадцать. Боже мой, я и не подозревала, что уже так поздно.

– Прости, Лейни. Ты пробыла здесь несколько часов, и это полностью моя вина, но я действительно ценю твою помощь и компанию. Я более чем счастлив заплатить за такси, чтобы доставить тебя домой.

Как я могу оставить его в таком состоянии? Хотя это казалось хорошей идеей, чтобы он расслабился, после трех бокалов вина следующая попытка Рика добраться на костылях до ванной оказывается настолько неудачной, что у него нет другого выбора, кроме как тяжело опереться на мое плечо, когда я вывожу его в коридор. Я почти уверена, что это в равной мере связано с внезапно охватившим его чувством усталости и с воздействием алкоголя на организм. Чуть погодя он появляется снова, раскрасневшийся и извиняющийся.

– А что, если ты упадешь по дороге в ванную или еще что-нибудь? Твоя мама ушла, потому что у нее сложилось впечатление, что я буду здесь, если возникнет проблема.

– Несмотря на то что сказала моя мама, на самом деле я не говорил ей, что ты собираешься оставаться на ночь, она просто высказала предположение. Поэтому, пожалуйста, ни в коем случае не чувствуй себя обязанной. Это моя, а не твоя проблема. Если ночью ничего не стрясется, надеюсь, я завтра смогу надеть этот ботинок и поехать на работу.

О, это так неловко. Если бы Рик был моим другом, я бы ни за что не оставила его одного, когда не к кому обратиться в экстренной ситуации.

– Хотя у меня действительно есть отличная гостевая спальня, – продолжает он. – Последняя дверь в другом конце коридора, если хочешь проверить. Я понимаю, что для тебя это тоже был долгий и утомительный день. Боюсь, в соседней ванной комнате есть только душ. И, м-м-м, в нижнем ящике комода ты найдешь несколько новых футболок. Размеры указаны на упаковках. Они остались с момента открытия ресторана. Мы в первый вечер раздавали их посетителям. Ну, если ты не против того, чтобы выглядеть как ходячая реклама.

Приятно видеть, как Рик веселится и, если я не ошибаюсь, испытывает облегчение. Я не думаю, что он хочет остаться один, и мы оба знаем, что ему понадобится помощь, чтобы добраться до спальни. Но сначала, я думаю, было бы неплохо выпить крепкого кофе.

Кроме того, мне нужно быть с ним любезной, потому что я думаю, что Томас будет очень впечатлен, когда я приду и расскажу ему о предложении Рика. Так что это самое малое, что я могу сделать взамен. Ведь так?

5. Все решено

– Вот так сюрприз! Понедельник, девять утра, когда ты должна быть дома и планировать свой весенний выпуск. Мне пора начинать волноваться?

Томас бросает на меня пристальный взгляд, который подразумевает, что он не любит сюрпризов. Особенно если это нарушает его планы.

Я опускаюсь на стул перед его столом и наблюдаю за тем, как он изучает мое лицо. Я ни о чем другом не думала с тех пор, как рано утром в субботу покинула квартиру Рика, и я убеждена, что для журнала это будет идеально. И, признаюсь, я польщена тем, что Рик обратился ко мне, когда он так легко мог обратиться к кому-то другому. Когда я задала ему этот вопрос, он сказал, что у нас возникло естественное взаимопонимание. Что ж, с этим не поспоришь.

– Я пришла с хорошими новостями и хотела сообщить их лично, – отвечаю я.

Томас поджимает губы и откидывается на спинку стула с настороженным выражением на лице.

– Значит, это подорвет бюджет, верно?

– Ты получишь то, за что платишь, и, пожалуйста, не начинай крутиться в своем кресле, – предупреждаю я его. – Это прервет поток моих мыслей, и я могу в конечном итоге что-нибудь упустить.

Он уже принялся шаркать ногами, но сразу же садится прямо, твердо упираясь обеими ступнями в пол.

– Я слушаю.

– Ты хотел чего-то нового. Чего-то, что мы могли бы связать с сезоном отпусков, и Рик Оливер сделал нам интересное предложение.

– Я думал, ваша встреча в пятницу была просто неформальной беседой, чтобы обменяться несколькими идеями по поводу годовщины «Алеатори»? – замечает Томас, но я сохраняю невозмутимое выражение лица. Он не поверит, если я расскажу ему, что произошло на самом деле.

– Это было очень неформально, но на обсуждение была вынесена только одна идея. Испанская кинокомпания обратилась к Рику с просьбой провести серию мастер-классов с группой недавно прошедших обучение шеф-поваров. Затем каждый приготовит свой собственный вариант блюд, которые он продемонстрирует, чтобы отразить элементы вкусов, стилей и традиций их стран.

Томас пожимает плечами.

– Для него это, может, и замечательно, но при чем тут мы?

– Съемки будут проходить в хорошо известном в Андалусии монастыре пятнадцатого века, но транслироваться они будут только по испанскому телевидению. Рик согласится на это предложение, если ему удастся также добиться и здесь некоторой огласки.

– Лейни, мы не размещаем рекламу. Ну, не бесплатно же.

Я решительно смотрю в глаза Томасу:

– Он подпишет контракт, если, и я повторяю, если «Высококлассная кухня» получит эксклюзивное разрешение освещать все мероприятие, которое продлится четыре недели. Мы сделаем несколько фото конкурсантов и опубликуем рецепты с фотографиями для каждого из блюд, которые приготовит Рик в ходе мастер-класса. Мы также представим победителей и расскажем немного об их собственном кулинарном путешествии. – Мне трудно сдержать свое волнение, но как профессионал, я не могу позволить демонстрировать личные чувства.

Томас хмурится, начиная обдумывать идею.

– Мы?

– Я и фотограф журнала, естественно.

– Это большая просьба, Лейни, и ты это знаешь.

– Представь себе андалусское солнце, – мягко говорю я. – Потрясающая кухня, замечательное расположение, британский шеф-повар, который производит большое впечатление, и семь восходящих звезд, тщательно отобранных из числа самых многообещающих, недавно получивших квалификацию шеф-поваров Европы. Если ты ищешь что-то для увеличения продаж, это именно то, что нужно!

Пожалуй, я произнесла это с излишним воодушевлением и теперь немного злюсь на себя. Совершенно очевидно, что я хочу это сделать, а Томас – не дурак. Его левая бровь взлетает вверх.

– И ты проведешь большую часть месяца, питаясь и загорая.

Я бросаю на него свой лучший, по моему мнению, обиженный взгляд.

– Это будет тяжелая работа. Но какой успех для журнала!

Ты справилась с этим, Лейни, это прозвучало круто и профессионально.

– А как насчет Энта?

– Я хотела сначала оценить твою реакцию, а потом уже говорить об этом с ним.

– Возможно, это ему не подойдет.

– Я знаю, и я уже думала об этом. Если он сочтет, что это слишком большая просьба – находиться вдали от семьи, мы могли бы нанять местного фотографа. Это поможет снизить расходы, и Рик говорит, что под рукой будет переводчик, так что языковой барьер не будет проблемой.

Томас наклоняется вперед и барабанит пальцами по столу, обдумывая то, что я сказала.

– И мы получим это в письменном виде от продюсерской компании. Разрешение и исключительность, я имею в виду?

– Да. И Рик также добьется того, чтобы в контракте был прописан британский аспект.

Или, скорее, Кэти будет настаивать на том, чтобы это было прописано.

– Хорошо, – отвечает он, наконец позволяя себе намек на улыбку. – Дерзай, и ты молодец. Это будет важная фишка для этого лета, а эксклюзивы всегда хороши для продаж. Когда начнутся съемки?

– В начале июня. Конкурс будет транслироваться по телевидению в июле.

Он был бы дураком, если бы отказался от этого, и мы оба это знаем, но когда до меня начинает доходить, что это действительно произойдет, я так счастлива, что готова его обнять.

– Хорошо. Разделим материал на два месяца, на августовский и сентябрьский выпуски. Давай нацелимся на два разворота по шесть страниц. Как думаешь, это достижимо? Это будут сжатые сроки, надо будет уложиться в предельный срок для августовского выпуска. Если бы это был кто-то другой, не ты, я, вероятно, не стал бы рисковать и сделал один разворот в сентябре. Но нам нужно выжать из этого все, что мы можем.

– Я знаю и ценю это, но у меня все распланировано. Первая статья будет посвящена представлению Рика и конкурсантов, это я могу написать заранее, а также первой неделе конкурса. Как только закончатся съемки, у меня в первую очередь будут фотографии всех этих замечательных блюд. Для сентябрьского выпуска я сосредоточусь на обстановке, фотографиях самого монастыря и съемках в течение следующих трех недель. А закончу короткой статьей о победителе. Поверь, я справлюсь.

Томас вскидывает брови.

– Это проект не для слабаков, но если ты говоришь, что можешь это сделать, то, я думаю, ты сможешь.

– О, и я хочу, чтобы Рик появился на обложке августовского выпуска.

– Лейни, да ты жесткий переговорщик. Это серьезный вопрос, учитывая, что что-то может пойти не так. Что, если ты не уложишься в сроки и нам придется использовать запасной вариант? Не так-то просто в последнюю минуту сменить обложку.

– Но у тебя будет подготовлен резерв. Я знаю, как ты работаешь.

– Договорились. Не разочаруй меня. И полегче с расходами.

– Постараюсь, босс. О, и если ты позвонишь в «Алеатори», Рик заверил меня, что они будут рады изменить твой заказ, чтобы ты мог угостить свою жену бокалом вина и поужинать с ней точно в ее день рождения.

Улыбка Томаса растягивается от уха до уха.

– Ты только что спасла меня, по-крупному. У меня уже проблемы с Вив из-за того, что я забыл о годовщине того дня, когда мы познакомились. Я имею в виду, ну кто все это помнит? Достаточно помнить дни рождения и годовщины свадеб.

Я печально качаю головой, глядя на него:

– Томас, в тот день судьба тебе улыбнулась и подарила тебе женщину твоей мечты. Конечно, это большое событие, которое стоит отпраздновать!

Он откидывает голову назад и смеется:

– Когда ты так ставишь вопрос, я не могу спорить! Но, с другой стороны, я умею выбирать правильных людей. Я думаю, что принял правильное решение, наняв тебя, даже несмотря на то, что ты была не самым опытным кандидатом.

Я прищуриваюсь, слегка сбитая с толку.

– Потому что я не боюсь не соглашаться с тобой?

– Ну, и это тоже, но я не это имел в виду. Меня впечатлили твои креативность и чутье. На самом деле я получил разрешение на создание новой пробной должности на двенадцать месяцев. Это означало бы, что у тебя повысится зарплата, а также ты получишь новую должность: корреспондент по специальным вопросам. Если все получится и должность станет постоянной, нам, конечно, придется рекламировать ее внутри компании, и нет никакой гарантии, что ты останешься ее занимать, но идеи вроде той, которую ты предлагаешь, прекрасно дополнят твое резюме. В настоящее время в команде нет никого, кто мог бы занять эту должность и с ходу взяться за дело, так что ты – естественный выбор. Как думаешь? Готова принять вызов?

Эта возможность появилась из ниоткуда, и на мгновение я теряю дар речи. Когда до меня доходит, приходится бороться с собой, чтобы не вскочить и не вскинуть кулак от возбуждения.

– Звучит заманчиво. Я бы с удовольствием попробовала, – очень хладнокровно отвечаю я.

У Томаса довольное выражение лица, он прекрасно понимает, что сделал мой день лучше.

– А теперь возвращайся к размышлениям о весеннем репортаже. Я пока не хочу, чтобы ты мечтала о летнем солнышке. Сообщу в отдел кадров, что ты приняла предложение, и объявлю об этом на нашем следующем собрании команды. А до тех пор держи новость при себе. Ты усердно трудилась, Лейни, и заслуживаешь этого повышения.

Выходя из офиса Томаса, я не могу утверждать, что не иду танцующей походкой. Предложение Рика слишком заманчиво, чтобы от него отказаться, я поняла это в тот момент, когда он все мне выложил, но в глубине души мое сердце предупреждает меня, чтобы я держала чувства под контролем. Это всего лишь бизнес, а мне не помешает расширить горизонты, и, кто знает, может быть, в Андалусии меня ждет мужчина моей мечты.

* * *

– Четыре недели? – Когда я рассказываю Энту о новом проекте, его улыбка исчезает. Я вижу на его лице разочарование.

– Энт, я понимаю, что это долгое время вдали от дома.

Он стонет:

– Почему именно сейчас? Быть родителем нелегко, и я с самого начала пообещал Хейли, что буду ей помогать. Дело не только в том, что никто из нас особо не отдыхает, но и в том, что я каждый день замечаю, как понемногу меняется Элли. Это будет трудное решение, и я не могу принять его самостоятельно.

– Я понимаю, ты не хочешь упускать те драгоценные моменты, которых у тебя больше никогда не будет, и мне жаль, что приходится обрушивать это на тебя.

После того как у жены Энта случился выкидыш, ей потребовалось еще два года, чтобы забеременеть снова. Подобный опыт меняет все, и эмоционально это было для них очень тяжело. Я вижу его внутреннее смятение, поскольку в обычной ситуации он с радостью взялся бы за это задание.

– Полагаю, я мог бы прилетать сюда каждые выходные. Мама Хейли могла бы приехать на недельку помочь по хозяйству.

С моей стороны нечестно давить на него, хотя мысль о работе с незнакомым фотографом меня пугает. У нас не будет времени на ошибки или пересъемку, а в случае Энта я могу спокойно оставить его заниматься своим делом. Я пришла к пониманию, что Томас лично подбирает своих сотрудников и, как только они проявляют себя, с радостью предоставляет им полную свободу действий, но всегда при условии, что они выполняют обещанное.

– Мне не нужен ответ прямо сейчас. У тебя есть время обсудить это с Хейли, а потом дай мне знать.

– Будет сделано, и спасибо, Лейни. Обычно это было бы громкое «да», ты же знаешь. Однако я рад за тебя, так как это укрепит твои позиции здесь.

– До тебя тоже дошли слухи? Я слышала несколько комментариев от тех, кто любит постоять и посплетничать, но сама я к ним никогда не присоединяюсь.

– На данный момент это всего лишь предположение, но всякий раз, когда наверху происходят изменения, всегда находится яркая искра, которая решает, что старую структуру можно улучшить. В ходе последней реструктуризации некоторые отделы были сокращены, а другие расширены. Они используют термин «в соответствии с будущими операционными требованиями компании», но мы не потеряли ни одной должности. Томас тебе что-нибудь говорил?

Я качаю головой:

– Не напрямую, но он сказал мне, что хочет немного встряхнуть ситуацию. Если назревает буря, я задаюсь вопросом, не пытается ли он опередить события.

Энт кивает в знак согласия:

– Он хороший начальник. Но, полагаю, наше следующее ежемесячное совещание будет тяжелым.

Учитывая мрачное настроение Энта, у меня не хватает духу поделиться другой хорошей новостью. И если грядут перемены, то почему Томас так стремится добиться для меня этого временного повышения по службе? Если только не для того, чтобы показать, что он проявляет инициативу и рассматривает эту прекрасную возможность с Риком как трамплин. Повышение моей роли дает понять, что это только начало. С другой стороны, это может быть ходом Томаса, чтобы увести меня с линии огня. У меня стаж работы меньше всех, и, следовательно, я уязвима, если начнут сокращать посты. В любом случае ситуация действительно напряженная, учитывая, насколько сильно Томас стал на меня полагаться. Неприятно не знать, что происходит на самом деле, и придется подождать, чтобы увидеть, что произойдет. Хотя, конечно, это выбивает из колеи.

* * *

– Папа, в твоем кабинете нужно хорошенько прибраться.

Повсюду груды хлама. Впрочем, надо признать, это довольно аккуратные стопки.

– Это моя картотечная система, – парирует он, не обращая внимания на мой комментарий.

– Тогда тебе нужно больше пространства для работы.

– Забавно, что ты это говоришь, но я подумывал о том, чтобы превратить гостиную в свой кабинет.

Я печально качаю головой:

– Серьезно? Предполагается, что ты работаешь, чтобы жить, а не живешь, чтобы работать. Когда ты в последний раз кого-нибудь сюда приглашал? – У меня разрывается сердце при мысли о том, что папа прячется, как будто он сделал что-то нехорошее, хотя на самом деле это не так. Он поступил благородно, правильно и за это подвергся гонениям.

Он пристально смотрит на меня через стол:

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

– Я – другое дело. Я постоянно выхожу на улицу и общаюсь с людьми и бываю в офисе по крайней мере раз, а часто и два в неделю.

– Я всегда общаюсь с людьми. Ты же знаешь, сколько исследований я провожу.

– Видеозвонки – это другое. Я имею в виду, когда ты в последний раз ходил куда-нибудь выпить пинту пива или не спеша перекусить. Или в кино. То, что ты раньше делал постоянно. Папа, ты всегда был таким общительным, встречался с друзьями.

У меня замирает сердце. Я нечаянно ляпнула что-то не то.

– Что ж, таких друзей я больше в своей жизни видеть не хочу. Даже те, кто не повернулся ко мне спиной, притихли, как мыши под веником. Я выживаю и не хочу, чтобы ты беспокоилась обо мне, Лейни. Миссис Маллинс, когда приходит убирать, рассказывает мне о том, что происходит в большом-пребольшом мире.

Это вызывает у меня улыбку. Папина домработница похожа на вихрь и никогда не перестает болтать. Если возникает сплетня, миссис Маллинс узна́ет всю историю от начала и до конца.

– Тебе нужно что-то, кто-то… чтобы заставить тебя оторваться от стола. Не притворяйся, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Бери пальто, и давай сходим куда-нибудь перекусить.

Папа делает глубокий вдох.

– Ты ведь не отстанешь, верно? Хорошо. Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок. Но ни к чему не прикасайся. Это может казаться беспорядком, но все лежит на определенных местах. А миссис Маллинс тщательно вытирает пыль со всех сторон, так что перестань ко мне придираться.

Когда он выходит из комнаты, в его походке чувствуется некоторая пружинистость, и хотя он этого не признает, мне не пришлось уговаривать его сказать «да». Мы оба знаем, что он готов снова расправить крылья, но проблема в том, что он не знает, как это сделать.

В том, что раньше было столовой, я теперь чувствую себя как в старой библиотеке. Главная стена увешана полками, ломящимися от книг, а с одной стороны комнаты стоят коробки, полные исследовательских документов, относящихся к тем временам, когда бумажный след был очень важен. Но что сейчас нужно папе в его жизни, так это люди, а не коробки, в которые он, вероятно, никогда больше не заглянет.

У меня звякает телефон. Это сообщение от Энта.

Я в деле. Хейли говорит, что это слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Вот что значит любовь!

У меня возникает желание победно вскинуть кулак.

Обернувшись, я бросаю взгляд на папин стол и протягиваю руку, чтобы взять фотографию в рамке, которую раньше не замечала. Это семейная фотография папы, мамы и меня, сделанная более двадцати лет назад. Интересно, где он ее нашел, потому что, когда я была здесь в последний раз, ее здесь не было. В то время мне, должно быть, было около четырех или пяти лет. От этой фотографии у меня к горлу подкатывает комок, и я ставлю ее на место. Рядом лежит стопка листов формата А4, и я предполагаю, что это текущая незавершенная работа.

Усаживаясь на папино место, я начинаю читать.

«Во тьму»

Д. И. Чемберлен

Глава первая

Когда все, что у тебя есть, основано на лжи, есть только один путь вперед. Сколотив состояние, Филип Харгривз совершенно изменился и в конце концов продал душу дьяволу. Жадность одного человека, его жажда власти и полное отсутствие совести теперь угрожали ввергнуть мир в действительно очень мрачное место, где не остается места для собственных мыслей…

– Лейни, я уже надеваю ботинки. Ты готова? – окликает папа из коридора.

Прочитав эти слова, я пытаюсь избавиться от ощущения скрутившего желудок холода. Интересно, это просто выдумка или папа продолжает свой крестовый поход? Это и есть настоящая причина, по которой он до сих пор избегает людей? Неужели его одержимость заставить людей открыть глаза начинает высасывать всю радость из его жизни?

– Иду! – отвечаю я.

Когда я прохожу мимо него, его вид с гелем на волосах и запахом лосьона после бритья вызывает у меня улыбку. Так он больше похож на того отца, который был у меня до того, как наша жизнь перевернулась с ног на голову. Того, кто воспринимал солнечный день как подарок и вытаскивал нас на улицу на семейное барбекю. Но сейчас я сомневаюсь, что он вообще замечает, что происходит за окном его кабинета.

– Ты в настроении съесть пиццу? – спрашиваю я.

– Почему бы и нет? У тебя есть что-нибудь на примете?

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами.

– Папа, сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз выходил из дома?

– О, места постоянно появляются и исчезают. Когда-то на Говард-стрит была хорошая пиццерия на дровах.

– И сколько лет назад?

– Не дерзи. Ладно, идем. Итак, что новенького в «Высококлассной кухне»?

Это так чудесно – выйти на улицу и идти, взявшись за руки. Мы так давно этого не делали. На улице морозно, но это бодрит, и я уверена, что поступила правильно.

– Ну, ходят слухи о реструктуризации.

– Похоже на неприятности. Твоя работа не пострадает?

– Думаю, нет. Я перехожу на временную должность, которая рассчитана на год, – объясняю я.

– Разумно ли это, когда все меняется?

– Да, я думаю, что это правильный поступок. Это и повышение по службе, и немного дополнительных денег мне сейчас очень не помешает. Срок моей аренды истекает в следующем месяце, и арендодатель настаивает на моем решении. Ты даже не представляешь, как славно будет попрощаться с моей соседкой из ада.

– Значит, по-прежнему шумно?

Я киваю:

– Между этажами слабая звукоизоляция, и, если не считать вечеринок, она допоздна смотрит телевизор с включенным объемным звуком. Я, когда ложусь спать, надеваю беруши.

– Жаль это слышать, Лейни, но я рад, что у тебя все складывается с работой. Для тебя это определенно шаг в правильном направлении.

– О, и в июне я уезжаю в Андалусию освещать кулинарный конкурс, который транслируется по испанскому телевидению.

– Боже мой, ты молодец! Как долго тебя не будет?

– Четыре недели. Время выбрано неудачно, так как у меня в самый разгар был запланирован двухнедельный отпуск.

Осознавая, что мои планы на отпуск всегда меняются в последнюю минуту и в итоге я беру выходные то тут, то там, что является пустой тратой времени, я наконец взяла на себя твердое обязательство. Ну, таково было мое первоначальное намерение до того, как Рик выдвинул свое предложение и снова сбил меня с толку. Похоже, это история в моей жизни повторяется постоянно.

– Как жаль. Но, по крайней мере, ты сможешь насладиться чудесным солнечным светом.

– Хотя я и не планировала этот отпуск, а обещала кое-кому помочь. Я еще не сообщила эту новость и чувствую себя ужасно, потому что на меня рассчитывают, а я не знаю, что с этим делать.

Если я прямо скажу, что речь о маме, папа просто отключится.

– Это прискорбно, но, учитывая обстоятельства, я уверен, тебя поймут.

Когда мы сворачиваем на Говард-стрит, папа поворачивается и с улыбкой смотрит на меня:

– А, так они все еще работают! Обещаю, это лучшая пицца на свете. Итак, когда ты сообщишь плохие новости?

– Я собираюсь позвонить сегодня вечером маме и все ей рассказать.

У папы вытягивается лицо.

– О. Ясно. Значит, она все еще ведет кулинарные курсы?

– Да. После небольшого затишья посыпались заказы на двухнедельные курсы, которые мама проводит в июне. Обычно у нее есть помощник – вышедший на пенсию учитель иностранных языков, который переехал туда из Суррея несколько лет назад, – но он будет в отпуске. Когда мама спросила, не смогу ли я помочь, я поняла, что она в отчаянии. Очевидно, у нее нет других вариантов, поскольку другие люди, на помощь которых она рассчитывает, почти не говорят по-английски, если вообще говорят. Это прекрасно, когда дело доходит до пересадок на грядках и прополки сада, но ей нужен заместитель, который будет понимать ее гостей, в основном британцев. Но это было до того, как у меня на работе появилась такая возможность.

Папа смотрит на меня, приподнимая брови, и распахивает дверь в пиццерию.

– Вот уж точно – не вовремя.

У меня есть около часа, чтобы попытаться сотворить чудо, и я знаю, что лучше всего начать с хорошей еды. Разве все не выглядит и не ощущается лучше на сытый желудок? Возможно, я выдаю желаемое за действительное, но папа уже смотрится немного бодрее. Конечно, это может быть из-за прохладного воздуха и прогулки, но здесь уютно и тепло и пахнет великолепно. Напомнить ему, что за пределами его четырех стен существует жизнь, – возможно, как раз то, что нужно, чтобы вернуть ему некоторый баланс и заставить оказать мне услугу. Это значит помочь маме и мне, а это не так уж мало, правда?