Loe raamatut: «Изгнанники Менантра. Книга 1», lehekülg 33
Не найдя ничего интересного Родриго, подошел к истукану, и толкнув ногой, опрокинул его навзничь.
Оставалось найти Галиуса Крида, почему-то Амадо казалось, что он здесь. Дверь храма отворилась, рыцарь повернулся на звук, в проходе стоял Галиус. В руках подмастерья блестел резной череп, внутри, красным светом горела лампадка. С губ Крида сорвались слова заклятия, они резали слух, непривычно знакомые, но бесконечно древние.
Амадо кинулся к убийце, но его ноги оторвались от земли. Перед глазами завертелась комната, страшный удар о стену сплющил доспех. Рыцарь попытался подняться, но необоримая сила вновь оторвала его от земли, доспех затрещал. Титаническая хватка сдавила шею Амадо со спины, грозя размозжить позвонки. Болотный клинок скользнул вдоль бока назад и завибрировал, наткнувшись на что-то очень твердое. Металл со скрипом скользил по камню, оставляя глубокую борозду. Рыцарь наносил удар за ударом, пока клинок не нашел что-то мягкое. Железная хватка отпустила шею, но тут же перехватила талию воина.
Амадо извернулся и ткнул в сторону нападавшего, клинок со звоном переломился. Гул гнева обрушился на алтарную. Тело рыцаря, как тряпичную куклу швырнули на дверь, ведущую в зал. Затрещав створа, вывалилась наружу, свет ударил в глаза Родриго, ослепив на несколько секунд. Позади слышался тяжелый топот чего-то очень большого. Встав на четвереньки, рыцарь выполз в зал приемов. Крид сбежал, по крайней мере Амадо его потерял.
Лихорадочно стянув пояс, рыцарь раздвинул сферу в сундук. Позади затрещали перекрытия двери, вырывая балки, в зал влетело оно.
Амадо поднялся на ноги, доспех восстановил изначальную форму, меч андланд взлетел на плечо рыцаря. Легко, точно танцуя, человек, пошел по кругу, стараясь обойти истукана из храма Утнаты. Громадина из камня широко раскинула три пары рук, стремясь поймать человека в смертельные объятья. Волна воздуха покачнула Амадо, когда мимо пронеслась Утната. Рыцарь успел присесть и проскользнуть под мощными руками богини. Промахнувшись истукан снес ряд опорных столбов, опрокинул стену, и обвалил часть потолка. Застыв в проломе, Утната взглядом, искала святотатца. Глаза богини горели ненавистью. Заметив человека истукан сдернул шелковый пояс с огромными, бронзовыми шарами на концах.
С оглушающим свистом завертелись жуткие снаряды. С шумом пролетая над Амадо они цепляли тела погибших, расплескивая размозженную плоть по стенам и потолку. Напряженно вглядываясь в круги, совершаемые огромным боло, рыцарь ждал момента. Ударил один шар, превратившись в лепешку, кровь на полу взорвалась множеством пирамидальных всплесков, второй шар пролетел в миллиметре от головы человека, следом бронзовый блин, едва задел кирасу.
Лишь внимание и быстрота спасли Амадо от соприкосновения с медным блином. Выбежав за траекторию боло, рыцарь наконец смог сориентироваться, и попытался поднырнуть под многочисленные руки Утнаты, но их быстрое движение отшвырнуло его на стену. Следом прилетели медный блин, он рассек кирасу и глубоко вошел в мышцу груди, а затем шар, который ударил в лезвие меча, и выбил клинок из рук Амадо. С тонким звоном меч откатился в сторону, на кирасе красовалась глубокая вмятина. Затем все рванулось наверх, и тело человека швырнуло в потолок. Утната вырвала медный диск, застрявший в доспехе рыцаря. Кровь брызнула из раны, Родриго почувствовал, что жизнь уходит из тела.
Рыцарь упал на пол, рядом с ним ударил шар, затем прилетел бронзовый блин, оставив на броне глубокую вмятину. Сверху навалилась громада ожившего истукана. Опираясь на две пары рук, Утната в неистовстве била могучими кулаками по голове Амадо, грозя размозжить человеку череп. Шлем пока справлялся, но повреждения доспеха становились критическими, и скоро он мог перестать защищать.
В голове гудело, перед газами все мелькало, не давая сосредоточиться. От очередного удара голова Родриго повернулась на бок, глаза зацепились за обломки клевца, оброненного кем-то из убийц. Рука сама схватила оружие и поймав момент, когда Утната отклонилась назад, чтобы нанести удар всем весом, Амадо вогнал острый клюв молота между глаз чудовища. Сила и вес противника, встретили острый конец оружия, и пробив каменный лоб Утнаты, глубоко вогнали клевец в безобразную личину богини смерти.
Тупой конец боевого молотка, уперся в грудь Амадо, в яму что оставил шар на кирасе. Рыцарь попытался сместить в сторону надвигавшуюся на его тело пятку клевца, но края ямы не позволили сбросить удар по касательной. Руки истукана, разом отказавшие, обрушили весь вес Утнаты на оружие. Острая боль пронзила грудь, дыхание заперло в легких. Мерзкий привкус железа во рту и резкая слабость, наполнившая тело, остановили мысли в голове человека.
Откуда-то сверху долетели звуки голосов, точно сквозь толстый слой земли. Помещение заполнилось лязгом доспехов, топотом ног, и криками людей. Вытягивающая последние силы боль, рванула грудь, и выкинула рыцаря из реальности в черноту.
Мягкий свет коснулся глаз Родриго, слух уловил приятный голос, женский. Настолько знакомый, что даже не хотелось думать кому он принадлежит. Амадо открыл глаза, над ним склонилась Рут, ее темные локоны нежно касались лица и шеи.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он, удивленно глядя на жену.
– Ты меня ищешь, вот я и пришла – проговорил родной голос. Глаза печально смотрели на рыцаря. – Не умирай. Тебе нельзя умирать. Ты нужен нашей дочери. Только ты ей можешь помочь. Она ждет тебя!
– Она жива? Где она? – с волнением спросил Амадо.
Лицо Рут начало таять, он протянул руку, пытаясь удержать ее. Ладонь коснулась чего-то холодного и склизкого, он внимательно вгляделся в то, что ухватили его руки. Черная, холодная, склизкая длань мертвеца, нежно сжала ладонь Родриго и исчезла. Амадо закричал, и его тут же выбросило из сна. Грудь тяжело вздымалась, давая сердцу работу. К человеку вернулась жизнь.
Второе десятилетие. Начало
Часть 1
Небольшое окно высокой башни выходило на желтую, от созревших хлебов, равнину. Снежные шапки далеких гор, что окружали поля, ярко сверкали в лучах утреннего солнца. Амадо сидя за низким столиком тщательно выводил круглые знаки, быстро двигая, хорошо очиненным пером по тонкому пергаменту. Письмо предназначалось канцлеру Железной долины. В послании сообщалось о разгроме Школы Бардов, тут же в крайне деликатной форме, он напоминал о необходимости внести плату за его труды. Свою долю Родриго просил передать Дулину Тархеду, что с Седых Гор. В приписке к основному тексту, он предупредил, о том, что Гинну еще не разгромлена. Указывая, на тот факт, что высокие покровители убийц, скрываются во многих королевствах среди высших сановников.
Свое послание Амадо закончил, просьбой высочайшего соизволения посетить Долину. На срок не более чем две недели, исключительно с коммерческой целью, а именно, чтобы приобрести старинную безделицу у Крапора Семипалого.
Лекарские способности Риманта принесли свои плоды. Амадо постепенно пошел на поправку, но организм все еще боролся со слабостью, окончательно залечивая раны.
Жизнь Родриго спасло умение Эвелин пользоваться кальцером, и природный авантюризм неугомонной бунтарки. Именно баронесса взбаламутила супруга на путешествие. Барон Малино прибыл с небольшим отрядом рыцарей в школу Бардов, немногим позже Родриго. Пока Амадо боролся с Утнатой, отряд барона пробивался вглубь школы. Воинам пришлось столкнуться с яростным сопротивлением адептов богини смерти.
Бойня, встретившая рыцарей в зале инициации, ужаснула даже опытных бойцов Малино. Амадо долго искали среди трупов, пока Кристиан не догадался перевернуть останки монстра, где и обнаружилось искалеченное тело Родриго.
Поначалу решили, что он мертв, но Эвелин отказалась верить в смерть легендарного менантра, что и спасло жизнь Амадо. Женщина проверила его дыхание зеркальцем. Запотевшее стекло показало, что жизнь еще теплиться в измочаленном теле.
По случайному стечению обстоятельств отряд Малино встретил Риманта, лекарь отправился следом за Родриго в Галерну, и долго искал охотников за головами в портовом городе. Удивлению лекаря не было предела, когда из паланкина, что следовал ему на встречу по узкой улочке Бакалейщиков, вышла Эвелин. Жуткая история с домом Бардов облетела округу со скоростью урагана, но Римант и подумать не мог, что этот кошмар связан с его другом. Лекарю пришлось оставить все дела, посвятив свое время спасению жизни безжалостного убийцы. Стараниями Риманта Амадо сохранил возможность двигаться.
Все это он узнал уже после, когда очнулся в замке Малино на юге Амората. Уже больше месяца они гостили у Кристиано. Амадо лечился, а Дулин отправился за платой к работодателям в Железную Долину, поскольку в его кошеле запасы золота критически истощились.
***
Вековая пыль легла толстым ковром, на окружающую обстановку. Не мягким и пушистым, а жестким, за известковавшимся налетом, хрустевшим под руками, и осыпавшимся крупными хлопьями под ноги гробокопателей. Палеомия одно из тех мест куда человеку не следовало соваться, песок и жара сделали этот край безжизненным. Высокие барханы скрывали в своих недрах тысячи тайн. Перемещаясь с места на место, они надежно запутывали следы, случайно обнаруженных секретов древней пустыни.
Одной из самых мрачных легенд этого края оставался город богов Кнарегон. Город, породивший многие жуткие легенды и кошмары людской цивилизации. Веками его могущество держалось на секретах бессмертия тела и духа великих правителей, сравнявшихся с богами в своем могуществе и гордыне.
В конце концов последний правитель Кнарегона превратился в живого мертвеца. Армии, движимые волей монарха, разоряли окружающие королевства. Много столетий спустя войны превратили некогда цветущий край в пустыню. Пески вышли из-под Кнарегона и поглотили плодородные земли, подобно морскому приливу. Эльфы приняли это как знамение, указывающее, на то, что город проклят.
Великая армия собралась на борьбу с ненавистным королем личем. В битве у столба Ганиурона, огромной скалы, возвышавшейся в море песка, последний правитель Кнарегона, Ургеной Проклятый, пал. Но поражение проклятого не принесло радости победителям, началась песчаная буря, что похоронила эльфов и людей. И по сию пору их кости лежат в пустыне, занесенные песком.
Легенды гласят, что адепты правителя Кнарегона, похоронили его во дворце Ганиурона, предка Ургеноя, а сам город, сокрыла буря в глубоких песках. С тех пор много искателей приключений исчезло в пустыне, в бесплодных попытках отыскать легендарную гробницу. Теперь лишь кости, усыпавшие просторы Палеомии, облизанные до белоснежной чистоты жадным солнцем, напоминали о их смелости, и безрассудстве.
***
Гробокопатели деловито суетились, располагаясь в открытой, накануне днем, гробнице. Многие из них напоминали профессиональных воинов, часть носили мантии университета Караманта, что явно указывало на отношение последних к книгочейскому ремеслу. Расползшиеся по огромному залу профессора, с интересом изучали погребальную камеру, обнаруженную под толщей песков Палеомии.
Вчитываясь в древний язык, надписи на котором испещрили стены огромного зала, они искали конкретное захоронение, но почему-то не находили его среди множества саркофагов.
Быстро организованный лагерь и освещение, сделали мрачный зал крипты более приветливым. Исчезло непреодолимое чувство жути, что охватило членов экспедиции в первые минуты после вскрытия погребального зала дворца мертвых, что дал имя Пустыне. Более недели инженеры простукивала стены, копали песок в поисках секретных рычагов. Исследуя погребение, ученые обсуждали таинственные послания, начертанные на стенах. Пытливый ум профессоров искал в каждом слове скрытый смысл, но тайна крипты не желала открываться чужакам.
Себастьян Терес, профессор университета Караманта, не спал уже четверо суток. Глаза ученого жгло огнем, знаки, снятые со стен и саркофагов, расплывались. Тяжелая голова отказывалась думать, путая мысли.
– Куда же делся Ургеной? – в отчаянии спрашивал себя профессор.
Они нашли его дворец, родовая усыпальница лежала прямо перед ним. Тут покоилась вся династия короля-лича, от многочисленных предков, до пятерых сыновей. А также две предыдущие династии, что располагались в соседних камерах.
Все сорок девять представителей династии Налли здесь, нет только самого легендарного правителя. И все-таки источники как один указывают, что он погребен вместе со своим отцом Ганиуроном. Должен он быть здесь. Так, где же его саркофаг?
Терес потихоньку сходил с ума. Неудача экспедиции пугала его не столько серьезными последствиями, что ждали по возвращении в королевство, сколько больно била по его самолюбию ученного.
Он не мог отвергнуть вызов, что бросили ему обстоятельства, страстно желая раскрыть тысячелетнюю тайну. За это, Терес отдал бы все.
– Что он упустил? Где вкралась ошибка? – в глазах снова поплыло.
Он не мог точно сказать, от чего именно от бессонницы или от чада, который давали многочисленные факелы и жаровни.
Ученый поднял усталые глаза, яркий свет факела на секунду ослепил его. Терис зажмурился и протер воспаленные веки. Взгляд профессора упал на место, где сходились свет факела и тьма погребальной камеры. Сейчас ученый мог поклясться, что там кто-то стоит, хотя секундой ранее никого не было. Мертвенно белый саван, что укрывал незнакомца, резко выделялся на фоне сумрака крипты. Призрак махнул, подзывая к себе. Терис снова потер глаза, и вытянув тощую шею, будто черепаха, выглянувшая из-под панциря, вгляделся в неясные очертания. Дух остался на прежнем месте.
Ученый неуверенно оглянулся на стражника у общего костра, воин сидел на низком табурете и с тупым выражением лица пялился на огонь, не замечая призрака. Стараясь не шуметь, сам не зная почему, профессор поднялся из-за походного столика и направился к незнакомцу.
С удивлением он заметил, что как только приближается к полупрозрачному образу, призрак удаляется от него, продолжая звать за собой. Первый испуг прошел, Терис сообразил, дух куда-то его ведет.
Незаметно кромешная тьма поглотила ученого, он огляделся, из черноты выплыли образы, сначала едва различимые, затем все более четкие. Испуганный мозг Териса пронзила догадка, он не нуждается в источниках света. Его глаза прекрасно видят в абсолютной темноте. Мир ученого сузился до призрака, и единственной мысли не потерять бесплотного проводника в лабиринтах крипты. Впереди показался величественный саркофаг.
Отполированный до блеска черный базальт вырос над профессором, огромным старинным кораблем. Кованный трап, прилипший сбоку, привел ученого на палубу, где в резном паланкине, выполненном из кровавого коралла, стоял саркофаг, выточенный из единого куска янтаря. На крышке вспыхивали красные искры, они танцевали по желобкам высеченных в окаменевшей смоле надписей.
При появлении человека искры потекли в одном направлении, пока не слились в ручей, который застыл в завитках царского иероглифа династии Налли. Терису хватило одного взгляда, чтобы прочесть имя короля-лича. Неожиданно стены заплясали, внизу закружился базальтовый корабль, саркофаг потерял очертания, превращаясь в светящуюся точку. Ученого приподняло в воздух, отсюда он увидел всю погребальную камеру, теперь стало очевидно, почему экспедиция не могла найти легендарного правителя. Пещера, в которой покоился Ургеной, уходила далеко в сторону от общей усыпальницы правителей Налли. Древние зодчие вырубили зал Ургеноя глубоко под землей в материковой скале, снабдив проход к гробнице множеством хитроумных устройств, призванных охладить пыл любителей покопаться в чужих костях.
С победоносным воплем он вскочил со своей кровати, и переполошил весь лагерь. Охрана забегала, бряцая броней и оружием. Терис не мог понять сон его посетил или видение, но как настоящему ученому ему не терпелось проверить догадку своего мозга. Именно так профессор оценил ночное приключение.
Воины смотрели на ученого как на сумасшедшего, и все время экспедиции сторонились чокнутого. Коллеги, тихо завидовали знаниям и научному чутью Териса. Тем не менее никто не мог сомневаться в умении этого человека найти выход из любой ситуации, поэтому распоряжения Териса тут же принялись исполнять.
Прежде всего вскрыли саркофаг отца Ургеноя, оттуда ученый изъял тиару, украшавшую череп мертвеца. Путем замысловатых манипуляций он извлек из венца белый камень. Переливаясь в случайных лучах факела и лампад, камень заиграл бликами, на гладкой пузатой поверхности линзы.
Терис приказал, откопать окна над саркофагом отца и матери Ургеноя, его двух сестер и семи братьев. В помещение ударили жесткие лучи мертвящего солнца Палеомии. Отражаясь от зеркально отполированных поверхностей саркофагов, лучи осветили крипту. Вместе со светом пришло гнетущее ощущение неизбежной смерти.
Глаза участников экспедиции повсюду натыкались на костяки людей, которые погибли в момент захоронения легендарного правителя. Не одна сотня черепов, убитых после церемонии слуг, валялась подле костяков, заботливо усаженных вдоль стен. Тысячи лет, жертвы кровавого ритуала, хранили покой живого мертвеца. Помимо останков рабов, меж саркофагов белели кости авантюристов и искателей сокровищ, что сложили свои головы в этом забытом людьми месте.
Терис что-то считал, невнятно бормоча какие-то формулы. Наконец ученый велел поднести одну из жаровен. Четверть часа он устанавливал кристалл в разъем треноги. Поворачивая линзу под разными углами, профессор поймал свет, многократно отраженный от полированных поверхностей саркофагов.
Камень заблестел и испустил тонкий луч света. Белая полоска уверенно поползла по песку, и уперлась в точку посреди зала, что располагалась между двумя колоннами. Терис посмотрел на них и хлопнул себя по лбу, теперь со всей ясностью ученый видел в их конструкции арку церемониального входа.
Профессор кинулся расчищать пол, соскребая голыми руками корку вековой пыли. Заблестел металл, еще не до конца расчищенный, он начал плавиться. Ученый лишь на мгновение увидел надпись, что лежала печатью-предупреждением на пластине. Металл потек, убегая тонким ручейком куда-то вниз, под пол.
Сознание Териса автоматически перевело надпись. «Ты, что осмелился нарушить покой Ургеноя Бессмертного Правителя Кнарегона. Помни, нарушив покой твоего правителя ты открываешь дорогу смерти, что несет величие бессмертия!».
Из-под земли вырвалось темное облако, оно обволокло столпившихся вокруг участников экспедиции. Люди начали задыхаться, кожа на руках и лицах поползла, спадая клоками на землю. Плоть, отделяясь от костей рассыпалась в прах еще до того, как успевала коснуться пола крипты.
Костяки с сухим треском опали вокруг прохода в подземелье, образовавшегося на месте расплавленной пластины.
Терис как во сне наблюдал жуткую картину. Профессор опустил глаза и посмотрел на свои руки. Плечи ученого непроизвольно вздрогнули, он шарахнулся в сторону, стремясь отстраниться от собственной плоти.
Тело ученого высохло, превратившись в подобие мумии, одежда повисла балахоном на костяке, обтянутом иссохшей плотью. Терис легко шагнул в провал, с удивлением отмечая, что его ноги приобрели особую упругость и силу. Света не требовалось, глаза ученого прекрасно видели в кромешной тьме.
Уверенно прошагав сотню ступеней, Терис оказался в роскошном зале сокровищницы. В дальнем конце, меж двух колон, стальной стеной высилась литая дверь. Поверхность ее украшали сцены из битв, а в центре ощерилась бронзовая голова мантикоры.
Терис неуверенно подошел к двери, мантикора скосила на профессора глаза. Он протянул дрожащую руку и коснулся широкого носа, с сухим шелестом голова втянула воздух, нюхая пальцы ученого. Удовлетворенно рыкнув, бронзовая личина утонула в стальной плите двери. Створа тихо отошла в сторону, приглашая войти в некрополь.
Млея от нетерпения, и страха Терис шагнул в черноту. Сверху вспыхнуло красное марево, спереди выросла черная громада базальтового корабля.
– Все как во сне – подумал ученый.
Преодолевая сомнение, он поднялся по трапу, к алому паланкину, и войдя под его сень застыл очарованный сиянием янтарного саркофага. Имя правителя Кнарегона горело поверх массивной крышки. Терис прочел: «Здесь покоиться Великий Царь Ургеной, Вечный Правитель Кнарегона». Дрожащей рукой ученый провел по надписи, и тут же отдернул ее. Янтарь, теплый как живая плоть, слегка задрожал, мягко толкнув ладонь профессора. Крышка поднялась в воздух, и отплыла в сторону, открывая взору пораженного Териса содержимое саркофага.
Тело Ургеноя оказалось сильно изуродовано. От грозного правителя остались лишь правая рука и часть черепа. Остальное заменил скелет, мастерски исполненный резчиком по слоновой кости. Бедность захоронения удивляла, особенно в сравнении с роскошью надгробья. Из вещей на Ургеное остался черный плащ, настолько темный, что казалось его ткань поглощает всякий свет, попавший на ее поверхность, и стальной медальон, украшенный черной шпинелью по центру. Камень зловеще светился, Терису даже показалось, что из его глубин на него смотрит сам Ургеной. Осторожно, словно боясь пробудить мертвеца, он снял медальон с куклы. Незнакомые знаки, украшавшие его по кругу, озадачили ученого. Никогда прежде Терису не приходилось видеть подобного письма. Сбоку, нелепо прислонившись к борту саркофага, блестела ничем не примечательная тиара, вероятно символ власти царей Кнарегона.
Ученый уже повернулся, чтобы уйти, когда его внимание привлекла каменная шкатулка, крепко зажатая в настоящей руке правителя. Резной ящичек едва заметно поблескивал в красном свечении навершия саркофага.
Приглядевшись внимательно, Терис увидел те же знаки, что и на медальоне. Шкатулку, выполненная из цельного куска изумруда, глубокого темно-зеленного цвета, открыть не удалось. Не смотря на все ухищрения Териса, она верно хранила сокрытые в ее недрах тайны. Пытаясь понять, что же ему досталось, ученый поднес шкатулку к глазам, внутри он заметил какое-то движение, там, что-то клубилось. Осторожно вынув плащ из-под Ургеноя, он еще раз окинул саркофаг, и убедившись, что ничего заслуживающего внимания не осталось, покинул усыпальницу ограбленного царя древности.
Песчаная буря несколько дней не пускала отряд эльфов к руинам Кнарегона, такого бедствия не видели уже много веков. Кочевники сразу же заговорили о старинных легендах, что обещали возрождение владыки смерти. Кто-то сомневался, кто-то верил, но все сошлись на одном, что эта буря есть знамение пробуждения древнего зла, с которым в мир людей придет много бед и горя.
