Loe raamatut: «Орион: Око пламени»

© Макс Фетт, 2022

ISBN 978-5-0050-3871-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВСТУПЛЕНИЕ

На Орионе не существует никого, кто бы смог избежать невзгод и тягостей жизни. Люди без конца воюют ведомые размытыми идеалами или навязанными убеждениями, саны лишились половины своих многовековых лесов в годы освоения Империей севера, Темный уничтожил родной остров гномов и сейчас жалкие остатки некогда великой расы размазались по всему миру.

И если разумные существа, те, кто освоили алхимию и паровой двигатель, не могут найти себя, то, что уж говорить о тех, кто являлся для них не чем иным, как обыкновенным ресурсом?

В годы войны Тысячи искр, где Княжество, открыв для себя западные земли, пошло войной на Империю, в походные чашки солдат упало не меньше пяти тысяч пятнистых кроликов и столько же ощипанных куриц.

В месяц Снежной совы из шкур дарнаков сшили около пяти тысяч утепленных накидок, плащей и спальных мешков для передовых и внутренних войск.

От арбалетных болтов погибли дюжины лайсов, доставляя послания с выдержками о ходе войны или требованиями подкрепления.

Переброс войск и лобовые атаки забрали сотни лошадей, из которых после затихания последнего воинствующего крика готовилась похлебка и шилась на скорую руку одежда взамен разорванной в клочья.

Нельзя забывать и о тех, кого смогли приручить. С крикунами особых секретов нет – это одомашненные хищники, которые использовались в качестве поддержки к внутренним службам государства. Не редкость, что за невыполненную команду они получали сапогом в челюсть, от чего звери разрывались в оглушительном крике, за который и получили свое название. В поведении они понятливы и логичны, а в их преданности не приходилось сомневаться. В отличие от кошек, чьи правила жизни для многих оставались тайной.

ПРОЛОГ

Мама-кошка не искала признания. Все, что ей было нужно – это изящно вилять хвостом, время от времени разрешать себя гладить, принимать подношения гигантов и нежиться под солнышком, разлегшись на чьей-нибудь мягкой шкуре.

Отдохнув, она преспокойно исчезала и возвращалась под крыльцо заброшенного дома на Лунной улице, куда давно натаскала горы теплой шерсти.

Ее жизнь – это череда выполненных желаний, и хоть насчитывалось их не больше десятка, мама-кошка всегда оставалась довольна.

Излишняя суматоха ей была ни к чему. Если остальные кошачьи собирались в Плавильнях, дабы погреться и выпросить угощений, то мама-кошка предпочитала Туманную улицу. Конечно, та гораздо холоднее, но вместе с тем, там отсутствовала конкуренция за внимание гигантов.

За годы гуляний по Солтису мама-кошка успела наплодить немалое потомство, но никого из новорожденных комков не держала рядом с собой долго. Как только тот креп, она относила его к дверям домов, где грелась сама.

Многие гиганты с радостью принимали внезапное разноцветное чудо в семью, а в крайних случаях выбрасывали тех в трущобы.

Уличных котов и кошек гоняли, бросались в них ботинками, дети дергали их за хвосты и усы, а в голодные бездомные, порой, с болью на сердце, ловили их и ели.

Мама-кошка безмятежно валялась на черной шерсти и наблюдала за беснующимся бело-рыжим котенком – двух месяцев отроду. Он охотился за ее длинным пушистым хвостом. Выжидал момент и неистово набрасывался на жертву цепляясь за нее зубами и лапками.

С момента раскрытия разноцветных глазенок весь мир котенка находился под коричневым небом и средь мягкой земли, за которую частенько цеплялись коготки. Развлечения в хаотичном порядке приходили на ум и началом их могли послужить, как внезапный шум, так и пролетевшая мимо пылинка.

Постоянными оставались лишь исследования. Взбираясь по сваленным в кучу меховым лапам, котенок замирал на вершине, взирая на видневшуюся вдали белую полосу света. Он наклонялся под разными углами, ложился, переваливался на спину, вытягивал нос максимально далеко, чтобы унюхать ее запах, но всякий раз ничего не учуяв, поднимал голову к небу.

Передние лапки долго проминали под собой шерсть. Тельце опускалось ниже, а голова вытягивалась вперед, нависая над пропастью. Наконец, котенок молниеносно отскакивал и практически касался неба, но считанные сантиметры отделяли его коготок от возможности зацепиться за щель, и котенок падал на спящую внизу маму-кошку. Та широко зевала, проверяла целостность чада, вылизывала его и возвращалась ко сну.

В один прекрасный день через щель в небе на лоб котенка упала капля. Он вскочил на ошарашенные лапки и забегал с распахнутыми от страха глазами. Вторая капля разбилась уже об спинку. Бело-рыжего комок сорвался с места и спрятался в меховой тоннель.

Осторожно высунув розовый нос из укрытия, он посмотрел вверх. В ту же секунду третья капля расплескалась об примятую шерсть. Котенок пригнулся, но разноцветные стекляшки не прекращали наблюдать за происходящим. Он настороженно выбрался из убежища. Капли продолжали падать, но любопытство взяло верх над страхом. Приблизившись к лужице, он осторожно принюхался, но вода быстро впиталось в шерсть.

Обычно мама-кошка возвращалась до момента, когда ее чадо успевало проголодаться, но живот давным-давно опустел, но ее все ещё не было. Редкие капли переросли в тонкую струйку, вокруг которой котенок наворачивал круги.

– Кис-кис-кис… – протянул чей-то низкий голос.

Ошарашенный котенок вскочил на дыбы и, пробежав прямо под холодной струей, вернулся в укрытие. Прошла минута затишья. Виляющие длинные усы вылезли наружу и в этот миг, коричневое небо разразилось оглушительным треском, прижавшим их обладателя в землю. Небо осыпалось острыми кусочками. Тотчас небо вокруг щели провалилось, и из нее появилась огромная черная лапа.

– Да чтоб тебя! – выругалось что-то на небе.

Котенок было ринулся прочь, но коготком зацепился за крючок шерсти и упал. Огромная лапа посреди его мира стала подниматься и застряла.

– Че скалишься? Помогай! Так и знал, что акульи надо брать…

Небо вновь заскрипело. Шерстка встопорщилась. Небо снова не выдержало, и прямо над котенком прорвалась вторая гигантская лапа и прижалась земле.

Крючок тут же порвался, позволив ринуться прямиком к белой полосе. Лапки быстро перешли с мягкой земли на твердую. Встречный ветер дул в лицо, холодный воздух проникал в ноздри и размывал взор, но котенок не останавливался. Просвет становился ближе и вот у самого края мира бело-рыжий клубок споткнулся и кубарем полетел за его пределы.

Глаза распахнулись. Их ослепил яркий золотистый свет. Прищурившись, котенок разглядел гиганта, идущего прямо на него. И вот когда лапа уже должна была раздавить зверька, тот попытался удрать, но поскользнулся и упал. Гигант наступил на вытянутый хвост и с другого его конца вырвался низкий писк. Лапа поднялась, и котенок помчался прочь.

Шумы смешивались в общую какофонию. На пути свалилось нечто огромное. Поднявшаяся пыльная волна окутала котенка. Тот не тормозил и перепрыгнул через преграду. Маленькие гиганты пробежали мимо, окатив волной воды из лужи и бросив комком грязи.

Котенок перебирал лапками как можно сильнее. Наконец он забежал в какую-то дыру и спрятался в тени.

Он уткнулся лбом в стену. Тельце дрожало, а веки отказывались закрываться. Снаружи что-то с силой шлепнуло по луже. Не отводя взгляда от дырки, котенок попятился задом, ища угол, но только елозил по закругляющейся преграде. Лапка коснулась чего-то на полу, и он подпрыгнул и зашипел.

– Успокойся, – проговорил голос эхом отражающийся где-то рядом.

Котенок запаниковал ещё сильнее.

– Успокойся, – повторил голос. Беспокойный зверек начал биться об стенки, не видя выхода. – Успокойся! – приказал голос и бело-рыжий комок замер. – Не бойся, – уже тише продолжал он. – Тебя здесь не тронут.

Разноцветные глаза забегали вокруг.

– Не старайся, ты не сможешь меня увидеть.

– Мяу?

– Это – бочка, в ней люди хранят еду и питье. Посмотри на пол. Видишь, это – огурец.

Котенок попытался опустить голову, но что-то сдерживало его.

– Да, забыл.

Лапки снова слушались. Бело-рыжий комок немедля выбежал через дыру, но мигом замер без движений. Все, что он мог это смотреть на голубое небо. Оно было значительно выше, чем коричневое, а чтобы допрыгнуть до него, не хватило бы и целой горы из лап гигантов.

– Смотри… – тяжело дыша, отвечал голос, – мир… Не убегай!..

Котенок хотел мяукнуть, но нижняя челюсть не слушалась. Он выдал мычащий жалобный стон.

– Хорошо, – на выдохе ответил голос, вернув котенку контроль.

Раздавленный хвост пульсировал от давящей боли.

– Не будешь… меня слушаться, то это меньшее, что тебе грозит.

– Мяу! – он показательно прижался к земле.

– Хватит препираться мелкая дрянь! Слушайся мен… – голос затормозил и лихорадочно задышал.

– Мяу?

– Я приказываю…

Котенок принялся тщательно вылизывать хвост, будто не слыша. Голос отхаркивался и хрипло вдыхая.

– Я-то думал Нази непослушная…

– Мяу.

– Выбирать не приходится, – недовольно согласился он. Котенок оторвался от вылизывания, склонив голову на бок.

– Мяу?

– Нет, я не знаю, где твоя мама. Я помогу найти ее, но тебе придется ко мне хотя бы прислушиваться.

– Мяу?

– Я выбрал тебя, чтобы выжить, но сейчас вижу, наши цели совпадают.

– Мяу?

– Если бы мне хватало сил, чтобы перейти к кому-то ещё, я непременно бы это сделал, – котенок посмотрел на свое отражение в луже.

– Мяу?

– Нет, я не клещ!

– Ой, ты посмотри, какой милый мяукает здесь!

Котенок поднял голову. Над ним возвышался гигант с длинной серой шерстью и грязным лысым лицом. Бело-рыжий комок попятился, но голос его остановил:

– Не бойся! – настойчиво успокаивал он. – Перед тобой человек, если точнее, то – женщина. Их не стоит опасаться, по крайней мере, пока ей как-то не навредишь.

– Мя-ау? – с опаской протянул котенок, поднимаясь в передних лапах женщины.

– На это даже я не дам ответа. Просто постарайся вообще не двигаться. Если все пойдет хорошо, то тебя накормят.

Живот забурчал.

– Кто у нас тут грязный и голодный, а? – женщина погрустнела. – Ниче-ниче. Сейчас мы помоемся и накормимся. Конечно, грязнулька моя. Пойдем со мной.

Котенок скрутился в комок, выглядывая через щели между длинными пальцами женщины.

– Это – дома. Люди здесь живут люди, – говорил голос. – Обычно они выглядят лучше. По крайней мере, раньше.

Подул сильный ветер, развеяв остатки серой шерсти на голове женщины. Дом, на который смотрел котенок, затрещал и стремительно повалился на него, будто желая рассмотреть поближе.

Комок дернулся, но его слишком крепко держали лапы женщины. Она как ни в чем не бывало, шагала дальше к намеченной цели. Несколько людей в разноцветных шкурах мигом выстроились у подножья дома и единым рывком оттолкнули его обратно. Он встал на место, но через секунду повалилось назад, и вся бригада мигом рванула за него.

Женщина принесла найденного зверька в пустую комнату старого здания.

– Сейчас тебя будут мыть, – предупреждал голос. – Вон, видишь? Это – пол. На нем – таз с водой. Дай женщине сделать свое дело и тебя покормят.

– Мяу?

– Вряд ли после купания в луже тебя ждет еда.

– Мяу.

– «Вряд ли» – это сарказм. Тебя не покормят.

– Мяу.

– Тебя кто ругаться научил?

Женщина села рядом с тазом, вытащила из него тарелки и окунула бело-рыжий комок в мутную воду. Та оказалась холодной настолько, что шерсть встала дыбом. На лапах появились когти, цепляясь за края. Послышался еле слышный смешок.

Не без новых царапин, но помывка прошла успешно.

Котенка вытерли жесткой шкурой, которую голос обозвал одеждой. Конкретно это были – штаны, для ног людей. Его поставили на пол и положили перед носом кусочки чего-то красного. Стряхивая с лап воду, он подошел ближе, понюхал и с полным непониманием во взгляде посмотрел на женщину. Она улыбалась, скрестив передние ноги у груди.

– Мяу?

– Это мясо, – пояснял голос. – Жуй и глотай, потом дай ей отвернуться и беги из дома на улицу, – котенок пнул кубик. – Ты собираешься это есть или нет? – пнул ещё раз. Послышался обреченный вздох. – Я не могу не смотреть.

– Мяу?

– Потому что я вижу только то, что видишь ты!

– Мяу.

– Именно. И поэтому настоятельно рекомендую там не вылизываться. Ешь!

Котенок толкнул носом кубик, подхватил его и стал жевать. Сначала медленно, но вскоре впился в подсохшее мясо с жадным аппетитом. Он съел все без остатка, вынюхал пятачок, где оно лежало и начал довольно облизываться.

– Ой какой молодец! – обрадовалась женщина. – А сейчас давай тебя подстрижем и причешем, а то как пугало выглядишь. Да? Конечно причешем, конечно, как пугало! – ее глаза сверкнули безумным огнем, а улыбка оголила кривые почерневшие зубы. Она отвернулась и пошла к углу пустой комнаты.

– Беги! – закричал голос, и коготки мигом застучали по полу. Котенок проскочил между ног женщины прямо на улицу.

– Куда, маленький! – завопила женщина, клацая чем-то в пальцах. – Остановись, ты же там помрешь! Подожди!.. Стой, я сказала, мразь мелкая!

Лапки несли его вдоль улицы, виляя между людьми и чем-то, что, судя по крику голоса, называлось: «Колесо осторожно!» Женщина мчалась за бело-рыжим комком, сбивая преграды, однако очень скоро ее крики затерялись среди прочих шумов. А котенок продолжал мчаться сломя голову.

– Тормози, – сказал голос, но его не слышали. – Ты оглох? Стой! Остановись! Стена!

Пушистый лоб на полной скорости врезался в твердый камень, и его обладатель отскочил назад.

– Сказал же, стой! Куда несешься?

Пошатываясь, котенок попытался подняться, но свалился на мокрую траву. Лоб прожгла боль. На носу появилась капелька крови.

– Такими темпами ты исчезнешь раньше меня. Не дергайся.

Секундой спустя боль утихла, а капля стекла до кончика носа и сорвалась вниз.

– Все… – владелец голоса задыхался, делая большие паузы между словами. – Теперь… слу… слушай… меня.

Но котенок не слушал. Его обоняние уловило в воздухе знакомый запах. Принюхиваясь, он поднялся и посмотрел вверх. Перед ним вырастала неприступная серая стена, достающая до самого неба. Он мог бы просидеть целые сутки, созерцая ее, но запах словно подцепил его за ноздри и потащил за собой. И чем сильнее становилась его хватка, тем быстрее переменялись лапки.

Он увел за поворот, из-за которого появилась вытянутая черная морда, отблескивающая на свету. За ними показались два черных глаза и через секунду ещё один на лбу. Тот заметил нечто живое сбоку. Незнакомец оскалилась, оголив местами поломанные клыки с застрявшим в них мясом. Голова повернулась в направлении закуски, но его тут же одернули за привязанную к шее веревку.

– Идем, – вяло скомандовал вышедший из-за угла человек. – Скажем извозчику, чтобы забрал ее, – зверь не поддался и угрожающе выставил переднюю лапу, но получив ногой по челюсти, заскулил, нехотя встав за хозяином. – Сам виноват, будешь слушать… – человек вдруг поскользнулся и упал мордой в лужу.

Котенок застыл, стараясь меньше напоминать нечто живое, но когда зверь забегал вокруг кричащего человека, то ожил и мигом забежал за угол.

Перед ним раскрылось огромное море грязи, в центре которого находилось белое пятно. Уши навострились, и котенок устремился к нему.

Мама-кошка лежала, поджав под себя передние лапы и хвост. Некогда розовый нос – побелел, слившись воедино с шерсткой. Ее живот не вздымался от спокойного дыхания как прежде, а уши не подергивались от ветра. Котенок попытался поддеть ее переднюю лапу носом, но та намертво примерзла к грязи.

Он обошел белый островок, судорожно обнюхивая сантиметр за сантиметром. Дойдя до хвоста, котенок запрыгнул на нее сверху, и повалился на живот, начав кататься туда-сюда.

– Она не проснется, – тихо ответил голос, на вопрос, который не давал покоя котенку.

– Мяу? – он скатился по белой шерсти вниз.

– Не нашла укрытие ночью.

Опечаленный комок резко зашипел и встал на дыбы, выпустив когти.

– Значит, кто-то вышвырнул ее на улицу, – повисла недолгая пауза. – Хочешь найти их? – с интригующим затягиванием спросил голос.

Котенок постепенно успокоился сев перед мамой-кошкой. Он долго смотрел на ее закрытые глаза, еле слышно, жалобно мыча.

– Мяу?

– Есть множество вариантов. Все зависит от того, что хочешь сделать с ними ты.

– Мяу…

– Договорились. Но сначала ты поможешь мне, – котенок промолчал.

Подойдя ближе, он уперся в живот, который все ещё сохранил немного тепла, и сложился комочком, закрывшись от нового мира хвостом.

Так он лежал до темноты. Голос молчал, шумы вокруг затихли, и он остался один в объятиях мамы-кошки.

Холод постепенно захватывал город, прогоняя его жителей с улиц. Котенок до последнего препирался, дрожа и прячась в белой шерсти. По итогу и он сдался, отпряв от окоченевшего тела. В надвигающихся сумерках он выбрался на воздух, в последний раз уткнулся к носу мамы-кошки и ушел.

Голос помог отыскать подвал, где одинокое пушистое нечто свернулось клубком под старым двигателем и уснуло.

Наутро ее забрали. Котенок наблюдал за человеком, что поддел маму-кошку лопатой и закинул в повозку, на которой приехал. Голос спокойно описывал происходящее и, буквально сдерживал чадо от попытки побежать за родителем.

С восходом солнца котенок вышел на улицу с огромным количеством людей и маленьких домиков, из которых те выглядывали. Манящие запахи пытались увести его в потаенные уголки, но котенок оставался непреклонен, ведомый голосом внутри.

Гигантские ноги расступались перед бело-рыжим клубком. Гиганты роняли из передних лап товары от неожиданности. Дети тянули маленькие пальчики к милому созданию, где вблизи их встречали острые коготки и злобное шипение, вынуждающее испуганно отступить.

Котенок остановился у часовой башни, которую описал голос.

– Оглядывай толпу, – только и произнес голос. Разноцветные глаза послушно забегали от одного человека к другому. Люди двигались в едином потоке, и вычленить одного было сложно, но тут из толпы вышел старик с корзинкой цветов в обеих передних ногах. К его задней ноге был прикручена железка, которая при всяком хромающем шаге мерзко скрипела, проникая мурашками под шерсть.

– Этот подойдет, – утвердил голос. Котенок склонил голову на бок.

– Мяу?

– Он старый, слабый и недовольный – с ним будет легче всего. Подожди, пока он не приблизится.

Старик передвигался медленно и неуверенно, с каждым шагом морщась от боли. У башни он остановился, поставил корзину на землю, осторожно оперся на стену и нагнулся к железке на ноге.

– Подбеги к нему, – приказал голос. Комок слушался и быстро оказался возле старика. Тот долго смотрел на него, а потом потянул сухие пальцы к его мордочке.

– Теперь развернись и медленно отходи.

Возражений так же не последовало, и приказ выполнялся. Скрипнул протеза. Следом сотряслась земля, подняв возглас испуганной толпы.

– Иди дальше. Все в порядке, – успокаивал голос. – Повиляй хвостом. – Толчок повторился, но сильнее. Скрип на миг затих, но возобновился. – Не останавливайся, – последовал третий толчок.

Все звуки на секунду исчезли.

– Готово, – эхом произнес пробившийся сквозь тишину голос.

ГЛАВА 1

«Да как вы меня все бесите! Вот я прямо сейчас возьму и улечу отсюда на том дирижабле. И что вы тогда делать будете, а? А!»

Император Сервий Второй на совете во время планирования атаки на Исток.

Повозка катилась третий час, трясясь на проселочной дороге. По прожитым годам она была вдвое старше любого, кто сидел в ней, но в данном случае, ее опыт внушал скорее опаску, чем уважение. Всякий попавшийся под колеса холм, ямка или миниатюрный камушек грозились избавить транспорт от тягостей жизни, и обречь пассажиров на долгий пеший путь до столицы.

Клинт сидел с краю, опершись подбородками на кулак. Под его внушительным весом зад повозки проседал на добрые девять, а того и все одиннадцать сантиметров, от чего дерево жалобно трещало, подливая масла в огонь взволнованных пассажиров.

Клинт задумчиво наблюдал за горизонтом, где ещё совсем недавно возвышалась башня в его родной деревне, и будто бы ждал, что она появится вновь.

В незапамятные времена ее использовали в качестве мельницы, но развязалась война с Княжеством и башню перестроили под наблюдательный пункт. Спустя годы, после подписания мирного договора ее оставили. Зелень, ощутив былую свободу, обвилась, точно змии вокруг жертв. Настойчивые корни проросли в бетон, обвалив треть строения, а внутри как из воздуха появился старик Бу.

Никто из деревни понятия не имел, откуда он взялся. Ночь за ночью башня стояла в гордом одиночестве, а тут вдруг в окне затанцевал огонек горящей свечи.

Нового жилец носил неизменно серые цвета под стать камню. Кожа – бледная, словно принадлежала давно усопшему, а густую бороду и зачесанные назад волосы не мог расколыхать и сильнейший порыв ветра, что являлся постоянным гостем в полуразрушенной башне. Сам Бу не отвечал на вопросы о своем происхождении. У него не было языка. Бу – единственное слово, что он произносил, отсюда родилось прозвище.

Клинт с компанией из новоиспеченных молодых мужичков после долгих размышлений, вися вниз головой на ветке дерева, пришли к выводу: Бу жил на этом месте всегда, а башню выстроили вокруг, пока он спал. Мысль казалась логичной, ведь даже, заглянув к нему в гости, четыре недавних мальчишки, чьи любопытные носы не залезали разве что в императорские покои, и один взрослый толстяк не меньше часа искали единственного жильца. Когда скука брала свое, и они собирались уходить, хозяин показывался сам, появляясь из самых очевидных закоулков, которые осматривались в первую очередь.

Рост Бу не превышал высоты тумбочки, а благодаря цвету одежд он сливался с любым фоном в башне, удобно скрываясь у всех на виду. Вероятнее всего, именно поэтому в суматохе войны Бу беспрепятственно бродил как призрак, пугая до седины на висках сосредоточенных на сне солдат в карауле.

Незадолго до разразившейся в землях Империи чумы, старик Бу непонятным образом исчез.

Прогуливаясь по опустелой деревушке, Клинт частенько заглядывал к нему в гости. Они пили чай напоминающий заваренный строительный песок и с трудом общались с помощью жестов, которым Бу обучал толстячка.

Спустя месяц он свободно выстраивал пальцами различные фигуры, создавая из них вполне связные предложения. С наступлением вечера, когда пятые точки отсиживались до онемения, оба ложились на пол в разных концах комнаты, зажигали свечи и общались с помощью теней на потолке.

В один пасмурный день Клинт протиснулся через узкий проем башни и трижды хлопнул по стене, оповестив хозяина о своем приходе. Чаще всего за этим следовал привычный тяжелый топот с постукивающими каменными чашками, но в тот раз тишина оставалась неподвижной.

Клинт отряхнулся и взобрался выше, осторожно ступая на ступени, дабы не обрушить их под своим весом. Бу не оказалось и Клинт стал осматривать все уголки. Тучи успели рассеяться, а светило спрятаться за горизонтом. Замученный поисками, толстяк спустился по винтовой лестнице и сел на пол, подняв вокруг себя плотный цилиндр пыли.

Старик Бу так и не появился.

– Клинт, – полушепотом подозвал Флин в повозке. – Клинт! – он стукнул его по коленке.

– М? – не меня позы ответил толстяк.

– Дама с того края смотрит на тебя. Погляди, – Клинт продолжал смотреть на горизонт. – Да обернись, тебе говорят! – Флин выдернул кулак из-под его головы, и та тяжелым грузом рухнула вниз, потянув за собой массивное тело. Телега замедлилась. Передние колеса приподнялись, как и задние копыта захудалой лошади впереди.

Подайся Клинт чуть дальше, и дорога пополнилась бы внушительным холмом, но в последний момент Флин схватил его за пояс и затолкал обратно. Передние колеса упали на землю, слегка подкинув пассажиров и кучера. В отличие от тех, кто оставался внутри, он не издал ни звука, а только взял поводья и, взмахнув ими, приказал кобыле идти дальше.

Повозка заполнилась недовольным бормотанием, но никто не осмеливался озвучить претензии вслух. Клинт вжался в стенку, глубоко вдыхая широкими ноздрями. Бешеный взгляд опустился с крыши на улыбающегося Флина. Тот пытался отдышаться, при этом закручивая черный ус с правой стороны. Он мельком заглянул вглубь повозки и кивнул.

– Смотрит, – подтвердил он.

Клинт подался немного вперед и посмотрел в проем между двумя рядами сидящих людей.

Повозка проезжала через многие деревни и фермы вблизи Солтиса, поэтому ни одно из лиц не казалось знакомым. Как и говорил Флин, с другого края за мальчуганом сидела девушка в голубом платье, заплетенными русыми косами и румянцем на щечках. Ее правый глаз действительно смотрел в сторону Клинта, когда как левый бегал по написанным строчкам сжимаемой книги. С обложки ему улыбалось выбитое в коже лицо старика с гладкой короткой бородой, выкрашенной в серый.

Клинт отпрянул.

– У нее левый глаз косит, – сказал он.

– И что? – возмутился Флин. – Она им теперь не видит что ли ничего? И если бы она хотела, то увела бы его в сторону.

– Уверен, что понимаешь, как работает косоглазие?

– А вот умничать здесь не стоит! – выкрикнул Флин, но тут же понизил тон. – Если бы ты ей был противен, то она бы как-нибудь отвернулась.

– Или тем пацаном прикрылась бы, как зонтиком. Куда отвернется? Справа стенка, а впереди мужик толще меня.

– Поверь, если женщине что-то покажется неудобным, то она в любой позе извернется. Ей будет далеко наплевать, что ремень упрется в лоб и сосед от каблука начнет отмахиваться, главное – что ту неловкую ниточку на платье не будет видно.

– Я так сильно смахиваю на ниточку? – спокойно спросил Клинт, обрисовав объемные контуры своего тела. – У нее и выбора то нет – куда ни глянь везде я, – усмехнулся он.

– Иди ты в жопу, – неожиданно злобно выдал Флин. – Помочь пытаешься, а он тебе в кашу ссыт, – он скрестил руки на груди.

– Взял и обиделся, – наигранно мотая головой, сказал Клинт. – Мы с тобой даже не пара, чтобы ты такую морду надувал, – ладони Флина спрятались глубже в подмышки.

Поняв, что ответа ждать не придется, Клинт уперся локтем в колено и только хотел положить подбородок на кулак, как луч света врезался ему в глаз.

Толстяк поморщился и, прикрываясь ладонью, и посмотрел в повозку. В углу, над той самой девушкой, из перекрестия трех плоскостей выстреливал солнечный луч. Он преломлялся в пассажирах слева и врезался в губы подвыпившего дядьки напротив. Как только те раскрывались, солнечный зайчик отскакивал от его серебряного зуба в глаз Клинта.

Он проследил обратный путь света и наткнулся на женщину в возрасте, предназначенном исключительно для выпечки пирогов.

Она потела под слоями надетых платьев с подпаленными краями. На коленях ее ютился тяжелый сундучок. От нее пахло гарью да так, что соседи зажимали носы, а лицо испачкано сажей. Тем не мене женщина гордо поднимала подбородок, редко шмыгая носом. Другой на ее месте бы давно склонился, под весом весящих на шее дюжины украшений.

Один из них была странная тарелка на цепи, от которой отражался солнечный луч. Приглядевшись, Клинт заметил в нем подсматривающий взгляд девушки. Помешкав, она отвернулась.

– Слушай, что скажу, – полушепотом начал Клинт, посмотрев на надутого друга. – Мне кажется она на тебя смотрела, – Флин нахмурил брови, выдержав недолгую паузу недоверия.

– Прекращай, – наконец выдал он.

– Я тебе сейчас серьезней серьезного объясняю серьезную вещь, а ты ведешь себя не серьезно, – Флин хмыкнул. – Посмотри в зеркало на шее у той тетки.

– Я видел уже его. Это обычный фольций. Саны их вместо тарелок пользуются.

– Закройся и посмотри в отражение, – настоял Клинт. Флин прогладил усы и послушался.

В углублении отражался смотрящий левый глаз девушки. Заметив, что ее опять раскрыли, она заморгала и смущенно закрылась книгой.

Флин посмотрел на пол, будто задаваясь вопросом: «кому вообще пришла в голову идея так нарубить бревна?»

– Ага, – озадаченно протянул он и снова посмотрел на девушку. – Быть не может.

Та наладила зрительный контакт и мило улыбнулась. Флин в мгновение оцепенел. Он медленно снял котелок с головы и отвернулся.

– Что это сейчас было? – растеряно спросил он у самого себя.

– Помощник нашелся… Ты мне ее в жены пропихивал, а сам флирта, как крапивы шугаешься.

– Флирта? – он наморщился и посмотрел на друга.

– А по-твоему это что было?

– Усатые торгаши на рынке мне тоже улыбаются.

– Вот видишь. Даже уважаемые мужчины флиртуют с тобой, – он фыркнул. – Как ты вообще мне хотел помочь?

– Со стороны все мы тактики, – оправдывался Флин, – а когда дело доходит то процесса…

– Все становятся тобой, – закончил за него толстяк.

– Отчасти ты прав, – Флин провел по ежику волос на голове и почесал затылок.

– Короче, вставай и иди к ней знакомиться.

– Знакомиться? Чтобы она подумала, что я какой-то… мужлан? Нет уж. Пусть все идет своим чередом. К тому же… – он задумался, потирая пальцами края шляпы, – не нравится она мне. Ты ее платье видел? Совсем… – тут Клинт схватил его за ворот и с рывка поднял на ноги.

– Скажи «привет», – приказал он. – Бесишь.

Флин интуитивно подался назад, опираясь на пятки. Короткий коридор в его глазах удлинялся до бесконечности.

– Я туда даже дойти не смогу… А сесть! – воскликнул он шепотом. – Сесть мне там куда?

– С мелким сядешь, а его на коленки. Девчонки любят отцов одиночек.

– Так он не мой!

– Он ничей. Бери, пока не видят.

Клинт подтолкнул Флина, но не успела его нога опуститься, как телега затормозила. Флина понесло назад и как мешок картошки вывалило через край на дорогу. Шляпа осталась на полу. Клинт подобрал ее и стряхнул пыль.

По стенкам застучала дубинка.

– Выбираемся! – закричал мужчина. – Приехали.

Люди повыскакивали с мест, устремившись к выходу. Во главе всех гордо выставилась женщина с тарелкой на шее. Сгорбившись под весом накопленных пожитков, она умудрилась обогнать молодняк под такими углами, что при виде ее ловкачи с развалин Старого города всерьез бы задумались о смене профессии. Женщина спрыгнула, вниз зарядив дном сундука по лбу привставшему Флину. Она глубоко вдохнула и короткими быстрыми шажочками направилась вдоль повозки.

За ней посыпались другие пассажиры. Заметившие лежачего, старались не раздавить его. Мальчуган, что сидел в углу, отпружинил от живота, как от старого матраса и убежал за толпой. Благо массивное тело Клинта прижало края телеги достаточно низко и трамплин для прыжка оказался не таким высоким.

Последней спускалась девушка в свободном платье. Одной рукой она прижала книгу к груди, а второй держалась за любезно предложенную ладонь толстяка. Она поставила туфлю-лодочку на землю, следом вторую, поблагодарила за помощь и улыбнулась лежащему незнакомцу.

Флин пытался соединить несколько одинаковых картинок в одну, корча гримасу, будто после десятка съеденных кислофруктов. Девушка хихикнула и исчезла за углом. Клинт сошел с повозки. Та мигом выросла ему до пояса. Он помог другу подняться и осторожно надел котелок ему на голову.