Сны Виртополиса

Пролог

Адольф смотрится в зеркало. На его чёрной коже проступает холодный пот. Кудрявая длинная чёлка, зачёсанная вбок, прилипает ко лбу.

Войска советской армии уже совсем близко, и это значит, что его план провалился.

– Гер фюрер, вы готовы? – лицо тайного советника тоже отражается в зеркале. Об этом человеке знают только самые приближённые Гитлера. Именно этот тайный советник, в реальности которого сам Адольф часто сомневался, помог ему принимать самые правильные решения. В какой-то момент он исчез и всё покатилось к чертям. Но теперь он снова здесь. Вновь помогает принять правильное решение – не дожидаться суда, чтобы его и всех близких повесили, как безродных собак. Советник протянул ампулу с ядом:

– Держите, гер фюрер.

Адольф пьёт. Корчится в судорогах. Ему кажется, что его чёрная кожа превращается в угольки. Он корчится в ужасных муках.

– Почему я ещё жив?! – кричит он советнику.

– Ничего страшного, – говорит советник, достаёт пистолет и стреляет Гитлеру в голову.

***

Нео просыпается. Вернее, компьютерные программы выводят его из состояния контролируемой комы, в которой можно смотреть виртуальные сны. Рядом сидит Джамайма, девушка-оператор, научившаяся сама отправлять людей в виртуальный мир. А ещё в эту самую девушку Нео влюблён от ушей по самые пятки. Поэтому, как только Нео выходит из сна, девушка ложится на него сверху и они целуются.

– Слушай, – спрашивает мальчик, – а почему я был чернокожим Гитлером?

– Это такая модификация «Третьего рейха», – объясняет девушка, продолжая лежать на Нео, – она подстраивается под человека. Чтобы мир казался более логичным. Ты же чернокожий, а значит привык считать себя чернокожим, вот и там ты себя считаешь чернокожим.

– А этот тайный советник – это специальный помощник или у Гитлера он и вправду был?

– Да кто знает, что там было у этого ненормального на самом деле, – улыбается Джамайма и лезет парню в штаны. – Тайный советник, или «голос в голове», или «бог», или что-нибудь ещё – это всегда бывает в вирте, – рука девушки кое-что нащупывает. – О, да я смотрю, тебе там понравилось.

– По правде сказать, – мальчик обхватывает ладонями затылок девушки, целует её в губы, – мне гораздо больше нравится здесь, с тобой, – продолжая обхватывать затылок девушки, он мягко нажимает рёбрами ладоней на её плечи, заставляя её сползать вниз.

Девушка подчиняется и целует сначала его грудь, потом живот. Затем поднимает голову, чтобы сказать напоследок:

– Ты просто ещё не прочувствовал всё полностью.

Нео вновь закрыл глаза, но теперь уже не спал. Он наслаждался теми чувствами, что дарила ему Джамайма.

Мальчик совершенно точно для себя решил, что вот именно это он хочет чувствовать полностью, до конца. И совсем не хочет проживать фальшивые жизни.

Джамайма же, наоборот, не могла наслаждаться реальной жизнью, не погружаясь в иллюзорный мир хотя бы на несколько часов в день. И все эти часы Нео сидел рядом, гладил её, целовал, держал за руку, придерживаясь раз и навсегда установленного правила – «не трахать спящего». Именно так они его сформулировали.

Несмотря на то, что иногда выполнять его было просто невыносимо, Нео нравилось придерживаться правила. Благодаря нему их отношения приобретали особую энергетику.

Дополнительный огонь в их любви разгорался из-за того, что оба они были вне закона.

Добро пожаловать в Виртополис

Раннее дождливое утро. Ботинки чернокожего мальчика шлёпают о мокрый шершавый асфальт. Мальчик несётся сквозь холодные потоки дождя.

Он старается не наступать на дождевых червей, которыми усеян асфальт. Червяки агонизируют и корчатся от жирных холодных капель, что обрушивают свою мощь на мягкие маленькие тела.

Червяки ползут, мечтая укрыться хоть где-нибудь от этого холода, укрыться от жёстких колючих клыков асфальта, что впивается в них острыми зубьями. Но куда ползти? Норы затопил ливень. Вокруг есть только нескончаемый ад жизни в открытых пространствах мира.

Мальчику удаётся обойти всех червей. Он запрыгивает с тротуара на машину, застрявшую навечно в многокилометровой пробке. Здесь он чувствует себя спокойнее, здесь можно не бояться наступить на одного из земляных жителей.

Мальчика зовут Нео и таких как он в этом городе называют харонщиками – от имени персонажа древнегреческих мифов Харона. Он – первый, кого видят люди, вернувшиеся из другого мира.

Он спешит, потому что поступил сигнал – кого-то пора извлекать. Он спешит, потому что он не один работает на этом участке. Ещё с десяток детей и подростков слышат этот сигнал. Для каждого такой сигнал – возможность сегодня поесть, возможность показать свою пользу, доказать, что им есть место в Виртополисе.

***

Если вы решили, что Нео – это имя как у того героя из фильма «Матрица», то вы совершили ту же ошибку, что и все те люди, встречавшиеся ему на пути. В его имени ударение падает на букву О. С языка одного из африканских народов его имя переводится как «Подарок». Он – подарок небес для его родителей.

Десятки или даже сотни раз губы мужчин и женщин, управлявших его судьбой с тех пор, как он потерял свой дом, коверкали его имя.

В первый раз это случилось в концлагере. Ему тогда было восемь лет. То были губы людей, называвших его родителей и всю его семью пиратами.

Гораздо позже, когда Нео пошёл в школу, где чужие люди учили его тому, что должен знать сомалийский мальчик, чтобы не стать пиратом, на одном из уроков учитель рассказал о викингах.

– Скажите, – спросил Нео учителя, – почему вы говорите об этих людях так возвышенно?

– Потому что они – предки моего народа, – ответил ему белокурый учитель, – они оказали величайшее влияние на развитие европейской культуры.

– Но почему вы не называете их пиратами? – недоумевал Нео. – Ведь они делали то же самое, что делали мой брат и отец: просто брали лодку, оружие и выходили в море, чтобы вернуться с добычей. Иногда мои родные захватывали огромные торговые суда! Неужели ваши предки не гордились бы такой добычей?

– Что ж, Нео, – учитель снова уродует его имя, – ты прав. Викинги тоже были пиратами. Но дело в том, что викинги побеждали врагов и потому могут гордиться своей историей. А ты и твоя семья не смогли победить врагов, которые пришли в вашу деревню, и оказались в концлагере. Вам нечем гордиться.

На самом деле, учитель говорил витиевато и осторожно. Казалось, он хотел сгладить острые края, говоря, что это дела давно минувших дней, что в современном мире границы допустимого проходят в других местах, что в для того, чтобы добиваться земных благ, нужны другие навыки… Но сквозь потоки слов, которые изливал на него учитель-волонтёр, Нео разглядел «камни реальных слов», которые и запомнил.

Как ни странно, Нео понравились эти слова. Он уяснил основное правило жизни в мире сильных людей. «Побеждай», – звучало это правило.

***

– Нео, – губы другого человека, цветом кожи похожего на самого Нео, в тысячный раз исковеркали звук имени, – ты умный мальчик. Ты можешь вырасти и стать инженером. Твои родители будут гордиться тобой.

Этот человек приехал в лагерь, чтобы выбрать лучших учеников. Нео к тому моменту был самым способным в классе.

Только родители им совсем не гордились. Мама плакала, когда его посадили на стратолёт – военное бронерованное летательно средство с вертикальным взлётом, способное вылетать в верхние слои атмосферы. Что-то среднее между вертолётом, автомобилем и шаттлом.

Именно из этого стратолёта сомалийский мальчик Нео впервые увидел щупальца многокилометровых пробок, что тянулись из сердца города, в котором ему предстояло жить. Светило солнце и город был похож на пёстрого осьминога.

Нео был напуган. Спрут – это то существо, которое преследовало его во снах. Праотцом народа, к которму относил себя мальчик, были львы. Львы – земные короли. В самых страшных снах он оказывался в теле льва посреди океана, и ощущал, как из морских глубин на него глядит спрут.

– Этот город – рай для виртуалистов, – объяснял ему человек, забравший его от родителей. – Единственный город на нашем континенте, где можно беспрепятственно жить в виртуальном мире двадцать четыре часа в сутки триста шестьдесят пять дней в году без необходимости выходить в оффлайн.

«Если так выглядит рай, то как же выглядит ад?» – думал Нео.

– Но зачем жить в виртуальном мире? – недоумевал Нео, который искусно овладел компьютером к своим пятнадцати годам, но знал о виртуальных мирах лишь понаслышке.

– Как зачем? – удивился мужчина. – Ты когда-нибудь видел сны?

Спрут… огромный спрут проглатывает молодого льва, затерянного в огромном океане.

– Д-да, я вижу сны, регулярно…

Последние несколько месяцев этот сон всё чаще приходил к нему. «Вероятно, просто ты так переживаешь перемены в жизни, – говорил ему ещё один человек из концлагеря, тот, который пытался контролировать его разум (психоделатель или как там их называют?). – Океан – это образ будущего, которое ты не можешь контролировать. Тебе мерещется в нём неизведанное. Не переживай. В реальности спрут тебе не опасен».

Да будет так.

– Так вот представь, даже самый долгий сон, который ты увидел, в реальности длится не больше нескольких секунд. Теперь вспомни, как много эмоций и чувств ты переживал в лучших своих снах.

И тут Нео вспомнил сон, в котором вместе с отцом они гнались за антилопой. Они сами были большими хищными кошками, львами. Словами вряд ли возможно передать, каким восторгом он был исполнен тогда.

На самом деле, для Нео сны всегда были доказательством его собственной фантазии и способности изобретать мир, менять его под себя. Он давно уже овладел навыками управляемого сна. Лишь иногда случались осечки… Что ж, контроля над жизнью у него вообще никогда не было – видимо, пришла пора потерять контроль и над снами.

– Вспомнил… – прошептал Нео себе под нос. Даже странно, что наставник услышал ответ.

– Ага, отлично. Теперь сравни тот сон со своей реальной жизнью. Много ли хорошего ты испытал в ней?

«Вопрос на миллион долларов», как любил говаривать начальник их концлагеря.

– Настолько сильных эмоций в жизни я не испытывал никогда, – сказал Нео со всей откровенностью.

Ничто так сильно не волновало его, как погоня за антилопой, ни что так сильно не пугало, как спрут в океане.

– Вот, теперь представь, что за один день ты можешь посмотреть сотни таких снов, а за неделю – тысячи. А за полгода ты проживёшь миллион жизней, которые тебе будут казаться реальными.

– Похоже на ад, а не рай, – удивился мальчик. – Голова от такого не взорвётся? Я читал, что обилие эмоций выжигает нервные клетки.

– Нет, не взорвётся, всё продумано. Ты видишь один сон не дольше пяти секунд. Потом идёт несколько минут отдыха, в зависимости от силы испытанных эмоций, затем новый сон. Всё рассчитано автоматикой – на нас работают умнейшие искусственные интеллекты – рационалы.

– Но откуда берутся эти сны? Миллионы снов… их придумывают сами спящие?

– Нет-нет, все эти люди слишком ленивы, чтобы придумать что-то самостоятельно. Есть люди и сюжеты, которые они придумывают. Например, «Взлёт и падение Третьего Рейха». Здесь ты проживаешь жизнь Гитлера. Или вот «Вишнёвый сад» – сюжет взятый из книги русского классика. Во всех странах есть тысячи человек, которые дни напролёт придумывают или оцифровывают такие сюжеты. Так что рукотворных сюжетов – миллиарды. Но кромпе этих сюжетов, есть те, которые придумывают машины – рационалы. Вот их-то бесконечное множество. В них человек выбирает свою собственную личность, а ИИ, следуя правилам классической трёхактной структуры, существовавшей ещё во времена Древней Греции, придумывает пользователю испытания. Это стоит дороже, но люди любят такие сюжеты больше всего.

– Почему?

– Потому что здесь люди не зажаты в рамки чужой истории – думают они. Полагают, что таким образом они творят свою собственную историю. Обычная человеческая жизнь, но в стерильных и выверенных условиях. Жизнь со смы-ыслом. – наставник протянул эти слова, чтобы сделать акцент. – Кто же не любит такое?

Нео слышал о том, что в «цивилизованном» мире бывает такое – выбор в пользу искусственной жизни вместо реальной, но столкнулся лицом к лицу с этим только сейчас.

– И сколько же людей живёт в виртуальной реальности? – спросил он, вглядываясь в пёстрые крыши машин, которые были теперь совсем близко.

– В нашем городе больше пятидесяти миллионов человек. Но по всему миру, за исключением стран вроде твоей, в виртуальный мир каждый день выходит каждый человек за редким исключением – привычная практика перед обычным сном. Профессионалы называют это рутинной аддикцией.

– Не понимаю, зачем тогда пятьдесят миллионов людей сгрудились здесь? – спросил мальчик, наблюдая приземление их стратолёта на башню небоскрёба в центре города.

– Потому что во всём мире принят закон о запрете проводить в виртуальном мире больше одного часа в день, и только у нас в Виртополисе ты можешь быть в онлайне пока у тебя хватает денег, – сказал инженер виртуальных миров и будущий учитель Нео, помогая мальчику выбраться из стратолёта.

– А где живут эти пятьдесят миллионов человек?

Инженер широко улыбнулся и показал на бесконечные ряды автомобилей, расходящиеся от подножия башни во все стороны:

– В машинах.

***

С тех пор, как Нео прилетел в этот город, прошло несколько месяцев и с тех пор у него появились обязанности. Хотя, правильно называть их «возможностями». Здесь и сейчас он получил вызов из одной «капсулы» – так у них было принято называть автомобили, в которых сидят погруженные в иные миры люди. Автоматика определила, что у одного из пассажиров закончились деньги на счетах. Он не способен оплатить дальнейшую подписку на обслуживание его тела, поэтому его нужно вернуть в реальный мир.

По правилам Виртополиса, всех вернувшихся должен встречать человек, чтобы помочь адаптироваться к миру, от которого те отвыкли. Для этого и нужны харонщики, такие как Нео. Им платят за то, что они приводят людей из капсул. За мертвецов платят в десять раз меньше.

Одна проблема – харонщиков слишком много, а выживших людей из капсул – мало.

Нео стоял на машине, буквально в десяти метрах от капсулы, из которой нужно достать человека, когда обнаружил одну проблему – вернее две проблемы: то были харонщики-конкуренты с его участка. Голова одного, мелкого пацана лет двенадцати, мелькала за крышами машин уже в пяти метрах от заветной машины. Вторая, как и Нео, бежала по скользким из-за дождя крышам машин.

Сомалиец достал из-под плаща орудие своих предков – болас. То были три верёвки на одном узле, к концу каждой крепился увесистый камень, но в случае с Нео – он использовал металл и термопасту, которой в городе было в избытке.

Малец раскрутил болас – тот предостерегающе зажужал, разбивая капли дождя. Быстрым движением Нео отправил орудие, целясь в ноги девчонки. Но та успела заметить бросок и перепрыгнула через орудие. Болас ударился о крышу машины и улетел в сторону.

Девчонка тем временем набросилась на мелкого пацана, который уже стоял у заветной машины. Она то ли пыталась выдавить ему глаза, то ли просто била головой о соседнюю машину.

Нео перепрыгивал с машины на машину, вот он уже стоял на той крыше, куда угодил его болас. Он осмотрел землю рядом с машиной и вдруг заметил один торчащий шар – зеркальные элементы поблёскивали в слабом освещении от фонарей.

Сомалиец спрыгнул, схватил болас, поднял его над головой и стал раскручивать. Подойдя ближе к машине, откуда исходил сигнал он увидел картину: девчонка заталкивала тело мелкого пацана под соседнюю машину. Он умер?

– Эй, Бу, замри, – окликнул её Нео. – Этот червяк мой.

Червяками у них было принято называть людей в «капсулах» – тощие и беспомощные, слишком уж они были похожи на подземных жителей.

– Иди нахер, Черныш, – девчонка не помнила имени Нео, поэтому всегда называла его по цвету кожи. – Я не могу купить паёк уже неделю, скоро дерьмо своё буду жрать.

Нео повезло купить паёк вчера, но девчонке по имени Бу он не верил – у той всегда была заготовлена какая-то пакость.

– Отойди, я не буду повторять, – продолжал наставивать Нео. – Неужели ты хочешь получить этой штуковиной по голове?

Между ними было уже пару шагов.

– Чёрт, Черныш, давай поделим добычу, я правда голодная.

– Не верю ни единому слову, – прошипел сквозь зубы Нео.

Глаза девчонки бешено шевелились в поисках хоть какой-то зацепки, как бы она могла надавать на Нео. И, кажется, она придумала.

– Сзади! Осторожно! – прокричала она, указывая куда-то за спину сомалийца.

– Так я и повёлся на эти… – он не успел договорить, потому что чья-то нога со всей силы ударила его в спину. Нео упал, болас отлетел куда-то далеко. Через него перепрыгнул парень, кто-то из старших.

С трудом Нео поднялся на ноги. Взрослый пацан напрыгнул на Бу и вцепился ей в шею обеими руками. Девушка пыталась кричать. Она била по рукам, но не могла освободиться.

«Нет уж, это никуда не годится», – решил Нео.

Подойдя поближе, он увидел, что девушка уже стала терять сознание. Ничего не говоря, Нео достал из рукава рабочую отвёртку – самую необходимую вещь в работе, ведь ржавые двери в этих развалюхах то и дело заедают. Он всадил отвёртку пацану в подмышку.

Тот вздрогнул, даже не сразу поняв, что произошло. Какое-то время ему хватало сил, чтобы продолжать сжимать горло Бу, но затем он он закашлялся. На подбородке дождь смешивался с кровью.

– Ты чо, бл***, творишь? – удивился парень.

Нео смотрел на него испуганными глазами.

– Я… я… – как ни старался, Нео не мог пробудить в себе льва. Он просто блеял. Храбрости хватило всего на один поступок.

Парень выхватил отвёртку из подмышки, схватил Нео за плащ и принялся наносить сомалийцу удары по всему телу. Методично, как будто гвозди заколачивал.

– На! На! На! – каждый раз, вонзая отвёртку в податливаю плоть сомалийца, повторял взрослый пацан. Остановился он, только когда услыша самый любимый звук для всех харонщиков – звук открывающейся двери капсулы. Нео тоже его услышал, а затем увидел, что Бу, девчонка, которую он пытался спасти от здоровяка, открыла дверь капсулы. Система сразу же отсканировала её лицо, чтобы убедиться, что она действительно харонщик и имеет право тут находиться. Теперь никто не заберёт у неё этого червяка, который сейчас сидел в машине.