Loe raamatut: «Темное сердце»
Глава первая
1
Степан вслушивался в надвигающийся шум, стоя в круге света, падающего от единственного на улице работающего фонаря.
Он слышал, как что-то надвигалось в его сторону. Определить происхождение звука было очень тяжело, но его стремительность и возвышение наводили на мысль о чем-то большом. Возможно, даже мощном.
Оглядываясь по сторонам в поисках источника звука, двадцативосьмилетний мужчина понимал, что он находится в совершенно незнакомом для себя месте. Вокруг стояли частные дома в один и два этажа высотой. Их каменные стены укрывались густой растительностью, создававшей в темноте черные тени.
Паники Степан не испытывал. Охватившее его желание понять, к чему нужно быть готовым, пробуждало любопытство. Окружающий звук нарастал со всех сторон с невероятной силой. Его необратимая мощь была способна сдвинуть даже тени, которые шевелясь, зарождали в себе мрачную, потустороннюю жизнь.
Не решаясь выйти с островка света, он крутился на одном месте, понимая, насколько открыт в данный момент, а единственным его спасением может стать только попытка укрыться в одном из зданий. Но как тяжело покинуть этот спасительный островок света, который внушал куда более надежд, чем самые крепкие стены здешних домов…
Тени заскользили по земле в сторону Шолохова, поглощая все на своем пути. Газонная трава, кустарники и даже каменные тропинки превращались в безжизненный, высохший, разрушенный пейзаж. Тьма поглощала мир, окружавший мужчину, стремительно разрывая воздух невероятно сильным гулом.
Степан считал последние мгновения до того момента, когда нечто, вырвавшись из сковывающей темноты, доберется до островка света.
Он продолжал стоять на одном месте, осознавая свое положение, в то время как разум полностью провалился в нереальность происходящих событий.
Его старший брат Анатолий, всегда находившийся рядом и подставлявший плечо с самого детства, исчез. А мир изменился, стал другим, более мрачным, ужасающим. Опасным.
Он поднял голову, посмотрев на возвышавшийся фонарный столб. Казалось, его высота недосягаема, словно лампа светила от самих облаков. Но темные сгустки поднимались вверх по бетонному столбу, обволакивая его и напоминая черную вату. А когда до лампы осталось совсем немного, свет дрогнул.
Звук перешел на такой мощный диссонанс, что терпеть его было невозможно. Степан закрыл ладонями уши, опустившись на асфальт. Он раскрыл рот, пытаясь закричать, но голос застрял где-то в глубине, оборванный нестерпимым шумом.
2
Вырвавшись из сна, Шолохов первые мгновения не понимал, где находится. Привычная для него за многие годы комната исчезла. Вместе с ней исчезли знакомые запахи, всегда сопровождавшиеся приятным ощущением домашнего уюта. Растворилось абсолютно все, как вчерашняя реальность, так и надвигавшийся ночной кошмар. Осталась только реальность, ставшая для Степана испытанием.
Локомотив пронесся мимо, издавая свистящий гул. Вагоны загрохотали тяжелыми ударами, сотрясая почву, а небольшой фонарь, висевший на столбе, медленно раскачивался на ветру. Тяжело переведя дух, Степан поднялся на ноги, скидывая с себя ночной кошмар. Еще никогда ему не приходилось ночевать подобно бродячему псу под забором рядом с железно дорожной станцией. Но на это была веская причина, заставлявшая Шолохова лишний раз оглядываться по сторонам. В эти минуты в его глазах проскакивал страх, смешанный с опасностью. Всего лишь сутки назад его жизнь весела на волоске, да и спустя время вероятность попасться оставалась высокой.
Посмотрев на часы на запястье, Степан определил, что до отправления нужного состава поезда оставалось два с половиной часа. Ночевать на вокзале он не решился, зато сумел найти место, откуда хорошо был виден перрон. Если бы те, кто преследовал его этой ночью, пришли на станцию, то Степан заметил бы каждого из них. Эти парни могли идти по следу, словно стая волков. Их чутье всегда работало на максимум и уход от погони мог приравниваться к настоящему чуду.
Привалившись спиной к забору, мужчина, оставаясь в тени, оглядывал платформу. Сон постепенно растворился, и воспоминания последних событий поглотили его, держа в постоянном напряжении.
3
– Это всего лишь чертова поездка за город! Не нужно так сильно вдаваться в полемику на этот счет.
Голос Анатолия звучал на весь дом так громогласно и отчетливо, что Степану время от времени приходилось отрываться от гитары. Наигрывая мелодии известных рок исполнителей или свои собственные, Шолохов младший проваливался в собственные размышления. В последнее время он был одержим идеей собственного дела. Небольшой бизнес, который поможет подняться на ноги и навсегда покончить с жизнью наркоторговцев. Уже три года они со старшим братом торговали дурью, работая на рынке известного в городе дилера по прозвищу Костоправ. Это был не тот человек, с которым хотелось бы шутить, но его люди поставляли продукцию вовремя, и брал Костоправ вполне приемлемые проценты. Плюс ко всему, всегда можно было рассчитывать на помощь, если кого-то заберут в полицию. У этого человека было много связей и большое желание управлять в своем городе практически всем нелегальным бизнесом.
Как именно Анатолий стал работать с Костоправом, Степан не знал. Да и никогда не задавал подобных вопросов. Все, что от него требовалось, это сидеть дома, принимать сообщения, а затем передавать через окно фасованные пакетики. Работа непыльная, но Степан понимал, что так долго продолжаться не может. Рано или поздно им придется уйти из этого бизнеса, а насколько он знал, чем быстрей ты сделаешь ноги, тем больше шансов не попасть в немилость своих покровителей.
Он копил деньги, стараясь тратить по минимуму, да к тому же только на самые необходимые вещи. А вот его старший брат жил так, словно каждый новый день мог стать для него последним. По своей сути Анатолий был авантюрист. Лишившись отца, он быстро встал на его место, устроившись на работу в пятнадцатилетнем возрасте, чтобы прокормить брата и мать. А когда братья Шолоховы стали сиротами, Анатолий и вовсе пустился во все тяжкие.
Иногда, наблюдая за ним, Степан понимал, как стремительно его старший брат несется по жизни, не разбирая дороги. Все, во что он ввязывался, оказывалось или незаконным, но приносящим большие деньги, или смертельно опасным. Второй вариант давал Анатолию заряд адреналина, словно еще один наркотик, без которого нельзя прожить. Поэтому, когда два года назад старший из братьев Шолоховых представил младшему свою девушку, Степан почувствовал, как у него внутри все оборвалось.
Он смотрел в большие синие глаза Ангелины, понимая, что брат превзошел самого себя. Одно дело удирать на угнанном автомобиле от полиции по ночному городу, при этом выбрасывая из окна наркотики, но встречаться с дочерью Костоправа было слишком даже для Анатолия. Но молодого мужчину это ничуть не волновало. Даже наоборот, он считал подобные связи важными для себя. Словно Ангелина стала его проходным билетом в мир криминала, хотя ее отец был против подобных отношений, но не запрещал дочери вести самостоятельную взрослую жизнь.
Вновь переключившись на гитару и свои собственные планы на будущее, Степан постарался отключиться от скандала. Кажется, его брат спорил с Ангелиной по поводу недавней поездки за город. Анатолий, просто отключив сотовый, умчался надвое суток, не соизволив никого поставить в известность. Да и все бы ничего, но в той тусовке были девушки, поведение которых бесило Ангелину, и теперь вся накопившаяся обида и злость выплескивались в больших порциях.
– Ты бал там с этой сучкой! Я это точно знаю!
– Откуда ты знаешь? Тебя ведь там не было!
Степан улыбнулся, а затем вновь сосредоточился на музыке. Свои собственные планы на будущее он еще никому не рассказывал. Хотел поделиться с братом, но только тогда, когда сам полностью все решит. Анатолий не будет рад стремлению брата покинуть их бизнес. Да и можно ли называть наркоторговлю бизнесом? Конечно, в этом деле нужен надежный партнер, но ведь у него останется Ангелина. А она даст куда больше гарантий безопасности.
– Я был там один! Слышишь? Мы просто отрывались и все! Мне незачем тебе врать!
Он провел пальцем по струнам и погрузился в звук. Затем медленно стал играть перебором, переставляя пальцы на грифе. Удалось немного отвлечься от шума. Если еще вдобавок покурить травки, то можно вообще забыть о скандале. Степан закрыл глаза, пытаясь вспомнить, когда он в последний раз сочинял музыку. Было время музыкального увлечения, забиравшего практически все свободное время. Он играл часы на пролет, сидя один в комнате, а затем приглашал кого-нибудь из друзей, владевших игрой на гитаре. Многие из них уже играли в рок-группах, но сам Степан не хотел становиться музыкантом. Музыка была для него средством самовыражения в первую очередь перед самим собой, а не для посторонних слушателей.
– Ты не скажешь мне правду, потому что тогда я пошлю тебя ко всем чертям, и ты вновь станешь никем без моего отца!
Немного сбившись с ритма, он нахмурил брови. Такие слова еще никогда не слетали с губ Ангелины. Видимо, Анатолий действительно в этот раз слишком сильно зацепил ее за живое.
Немного прокрутив мысль в голове, Степан уже хотел вспомнить свою старую мелодию, сочиненную одной из первых. Раньше он играл ее довольно часто и многим она нравилась. Но не успел он перейти на нужный аккорд, как услышал звук, заставивший моментально остановить игру. Вслед за этим звуком последовала тишина не только в его комнате, но и во всем доме.
Отложив инструмент в сторону, он прошел к двери, стараясь меньше шуметь. Выглянув в коридор, он увидел спину своего брата.
Высокий, широкоплечий молодой мужчина в прошлом отличный пловец, погубивший свою карьеру спортсмена, тяжело дыша, смотрел на Ангелину. Девушка стояла так, что Степан мог видеть ее лицо. Глаза, наполненные ненавистью, смотрели на Анатолия, а левую руку она прижимала к своему лицу.
– О нет.
Прошептал Степан, быстрым шагом направляясь по коридору к Ангелине.
– Ты сдохнишь, мразь.
Прошептала, даже почти прошипела она, разворачиваясь на одном месте в сторону двери. Во всем ее движении явно читалось стремление покинуть дом. Остановить Ангелину в этот момент было равносильно тому, что останавливать локомотив.
Он проскочил мимо Анатолия, кожей ощутив, как от брата исходит целый поток злости. Отдавал ли он отчет в том, что совершил, Степан не знал, но был уверен, совсем скоро у них могут начаться настоящие проблемы, если не уладить это дело сейчас.
Ангелина уже открыла входную дверь, когда Степан подоспел к ней, сказав:
– Извини его, он не хотел. Ангелин, подожди. Давайте все решим мирно.
Она посмотрела на него в ответ и во взгляде промелькнули искорки снисходительности. Ее щека пылала красным румянцем, на котором можно было разглядеть даже контур ладони. В какой-то момент Степану показалось, что они могут все уладить.
– Давайте поговорим спокойно. Хорошо?
Он повернулся к брату, но Анатолий очень резко и бескомпромиссно ответил:
– Пускай валит. Я не боюсь ее отца.
– Нет, постой!
Степан попытался схватить девушку за руку, но она отдернула запястье и, сверкнув яростным взглядом, вышла на улицу.
– Ты с ума сошел!
Выкрикнул Степан, возвращаясь к брату, но тот, даже не обратив на него никакого внимания, ушел в свою комнату.
Оставшись один, Шолохов развел руками. Его сердце гулко билось в груди. Ожидание беды нарастало с каждой секундой. Необходимо было что-то предпринять, иначе они сильно рисковали, оставаясь в доме. Но его брат никогда и никого не слушал, даже отца, когда тот был еще жив.
4
Где-то на запасных путях прогрохотали вагоны, вырвав из воспоминаний. Ночь постепенно рассеивалась, разбавляя темноту утренним солнечным светом. Прохлада пробирала до костей, пробуждая желание выпить горячий кофе. Напиток без сомнения продавался в здании вокзала, но для Степана здание было вне зоны досягаемости.
Товарный поезд скоро должен будет зайти на территорию вокзала, к нему прицепят с десяток пустых открытых вагонов, после чего весь состав отправится на юг. Хорошая возможность вырваться за приделы области, чтобы найти подходящее убежище. Возможно, придется укрыться в каком-нибудь небольшом городе, не слишком популярном у туристов.
Он начал греть дыханием ладони, поглядывая на серое ноябрьское небо. Казалось, первые в этом году снежинки вот-вот сорвутся с неба. День ото дня холод крепчал, а ртутные столбики термометров неумолимо падали вниз на несколько делений каждые два, три дня. Если Степану не удастся в ближайшие трое суток найти место, где он сможет перезимовать, тогда будет очень тяжело проводить ночи на улице.
Простояв на месте еще полчаса, он продолжал оглядывать платформу, где собралось с десяток человек. Ожидая поезда, люди топтались на месте, пытаясь согреться. Степан, подняв воротник куртки, не спеша направился в сторону стоянки товарников, перешагивая через рельсы. Ему не хотелось попасться на глаза работников вокзала, но и стоять на одном месте он больше не мог. Хотелось как можно быстрей покинуть город, чтобы иметь возможность решить, как действовать дальше.
5
До того как в дверь постучали, Степан был уверен, ему удастся покинуть дом вместе с братом. И хотя Анатолий все еще был в своей комнате, он не оставлял попытки спасти их обоих. Покидав в спортивную сумку все самые необходимые вещи, Степан раз за разом возвращался к двери соседней спальни, выкрикивая и стуча по ней кулаком:
– Толя! Нужно валить как можно быстрее! Костоправ лично приедет, ты понимаешь это?
В ответ он слышал только нецензурную брань, суть которой сводилась к одному. Затем Степан вновь вернулся в свою комнату, продолжая сборы, и когда он был уже почти готов, входную дверь сотрясли удары.
Застыв на месте в центре гостиной и сжимая в руке сумку с вещами, он смотрел на дверь, ощущая, как внутри все похолодело. В этот момент, словно его нутро покрылось толстым налетом льда. Еще никогда Степан не испытывал такого жгучего чувства страха. Словно все внутренности стало выворачивать наизнанку. Ему не раз приходилось слышать истории о том, как Марат Жданов, больше известный под прозвищем костоправ, расправляется с должниками. Им он лично ломал пальцы небольшой резиновой дубинкой. А тем, кто пытался сбежать, простреливал коленные чашечки. Но вот что он сделает с тем, кто посмел тронуть его дочь, было даже страшно представить.
Из комнаты вышел Анатолий, он посмотрел на дверь, затем на брата. Во взгляде читалась тревога, но не страх. Скорее стремление попытаться решить сложившуюся ситуацию, если такой вариант вообще был возможен.
– Нам крышка.
Прошептал Степан, чуть ли не роняя сумку. В этот момент ему захотелось просто упасть замертво, потерять сознание, лишиться всяких чувств.
– Это моя вина и мне одному платить, – отозвался Анатолий, схватив Степана за локоть. Он потащил брата через коридор, когда удары в дверь вновь повторились, становясь более настойчивыми.
– Нам не сбежать, Толя. Мы не сможем от них сбежать!
– Мы нет, а ты – да.
Он открыл дверь, ведущую в подвал, и буквально втолкнул брата в темное помещение.
– Как только представится возможность, беги. Лучше всего из города и как можно быстрее. На рейсовые автобусы не садись – найдут.
– А ты?
Степан вцепился в руку брата не в состоянии даже пошевелиться. Ему не хотелось отпускать его, хотелось начать умолять, чтобы они пустились в бега вместе, но Анатолий, как всегда, был непреклонен. Он схватил Степана за плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказал:
– Однажды наш отец сказал мне: «дыши без страха или перестань дышать навсегда. Иди, я отвечу за все. Другого выхода нет. К тому же мне уже давно хочется плюнуть в лицо этому ублюдку.
Он толкнул Степана ладонью в грудь так сильно, что тот, не устояв на ногах, покатился вниз по ступеням, размахивая руками и стараясь зацепиться за поручни. В этот же момент дверь в доме распахнулась, лязгая вырванным замком. Четверо мужчин вошли в гостиную, устремив взгляды на тридцатидвухлетнего мужчину.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты даже не смел думать о моей дочери плохо?
Прорычал голос из-за двери за мгновение до того, как Костоправ вошел в дом Шолоховых.
– Она уже взрослая и может разобраться со своими делами без папочки.
Огрызнулся Анатолий, но тяжеловесные мужчины с гладко выбритыми головами рванули в его сторону.
Одному из них он успел отвесить встречный удар, который даже ничуть не покоробил нападающего. В одно мгновение Анатолия скрутили по рукам, повалив на пол лицом вниз.
– Хамишь? Это плохо. Для человека, которому оказали такую честь, – Марат подошел ближе, надевая на правую руку серебряный кастет с выгравированными черепами. Анатолия мощным рывком поняли на ноги и впечатали спиной в стену.
– Где твой брат?
Спросил Марат, снимая пиджак и бросая его на спинку кресла.
– Ушел. Давно. Он здесь не причем. Я виноват.
Костоправ посмотрел на четвертого мужчину, все это время стоявшего возле разбитой входной двери, молча наблюдая за происходящим.
– Найди его.
– Нет…
Попытался возразить Анатолий и тут же получил удар в живот.
Кастет добавил жесткости. Казалось, в этот момент все внутренности превратились в кровавую кашу. Издав хрипящий звук, Анатолий, склонил голову, но кто-то схватил его за волосы и прижал затылком к стене.
– Я смотрю, ты слишком уверенный для покойника. К сожалению для тебя, мне будет доставлять удовольствие ломать тебе кости. Поэтому я буду делать это максимально болезненно.
Первый удар кастетом пришелся в нос. Чуть закрутив руку, Марат выбил хрящ и тот с ломающимся хрустом разорвал кожу на переносице. Второй удар последовал молниеносно, ломая скулы, отчего левый глаз сразу же покрылся бордовой пеленой. Третий удар сломал нижнюю челюсть, дробя кости и выламывая зубы. Четвертый вновь обрушился на нос, разламывая его окончательно. После пятого удара лицо Анатолия превратилось в месиво из костей, мяса и огромного потока крови, заливающего грудь.
Когда его отпустили, тело соскользнуло вдоль стены на пол, с единственным уцелевшим глазом, безжизненно смотрящим прямо перед собой.
Марат снял кастет с руки, отдав его одному из своих помощников.
– Обыщите весь дом. Найдите все, чем он торговал. Затем сожгите этот сарай.
Накинув пиджак, не обращая внимания на залитые кровью руки и рубашку, Марат Жданов вышел за дверь, направляясь в сторону своего автомобиля.
Степан все это время, прильнув к двери, закрытой снаружи, вслушивался в происходящее, прижимая ладони ко рту. Он ощущал, как его трясло после каждого удара. Хруст ломающихся костей долетал до него отчетливо, словно был специально адресован ему. Но самое ужасное заключалось в том, что Анатолий за все время, пока Костоправ упражнялся над его лицом, не издал не единого звука.
«Дыши без страха…
6
… или перестань дышать навсегда»
Товарный состав двинулся точно по расписанию. Грохоча тяжелыми колесами, поезд начал набирать скорость, пробираясь по запасным путям. Степан, оглядевшись по сторонам, подскочил к одному из вагонов и, взобравшись наверх, перевалился внутрь. Упав на спину, он, тяжело дыша, смотрел в серое небо, в то время как состав разгонялся на юг страны. Ощущая на лице холодные потоки воздуха, Степан радовался возможности выбраться. Он закрыл глаза, заложив сумку под голову. Сколько предстояло ехать по времени, он не знал, но вполне отдавал себе отчет в том, что теперь он беглец. И бежал он не от правосудия, хотя в рамках закона был преступником, наркоторговцем. Бандиты, страшные и безжалостные люди гнались за ним, а получить наказания от них – куда страшнее любой тюрьмы.
Впереди его ждала неизвестность. Мир и мечты оказались перечеркнутыми в одно мгновение. Придется начинать все сначала, словно заново переродившись.
Для каждого человека, с которым Степану теперь придется познакомиться, он будет совсем другим. Не таким, как был раньше.
В воспоминаниях всплыл образ брата, заставив стиснуть зубы. Нестерпимая горечь разлилась по всему телу, словно желчный пузырь разорвало от давления, и теперь его содержимое отравляет кровь и внутренности. Добираясь даже до мозгов. Жажда мести то вспыхивала, то подавлялась пониманием невозможности ее реализации. Он жаждал вонзить нож в сердце Марату Жданову за то, что тот сделал с его братом. И хотя сам Степан не видел расправы, которую учинили над Анатолием, он слышал каждый звук, каждый вдох, каждую каплю, упавшую на пол, словно весили они невероятно много.
Понимание своего бессилия приводило в чувства, отодвигая на задний план жажду кровавой расправы. Все, что он мог, это только бежать как можно дальше. Бежать, не оглядываясь на прошлое. Постараться слиться с толпой. Исчезнуть. Раствориться навсегда и для всего мира.
«Живи без страха. Или не живи совсем»
Это был постулат брата, который он будет хранить в памяти до конца своих дней. И не только как последние слова, сказанные Анатолием незадолго до своей смерти, а как реликвию, единственное оставшееся от когда-то большой и жизнерадостной семьи Шолоховых.
