Loe raamatut: «Спасти и сохранить»

Font:

ISBN 978-5-0053-6517-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I. Тот самый день

То был давний седьмой год обучения, тогда не было практически забот, все проблемы в жизни являлись либо большим количеством работы на дом, либо обыкновенной скукой. Верно множество говорящих о желании вернуться в школьную пору имеют в виду конкретно этот период.

Школа не большая, да не малая, особенным ничем не выделялась на фоне других. «Среднестатистическая» – так подобные учебные заведения обзывают обыкновенно. Читатель мой дорогой, позвольте мне составить Вам примерную картину, для лучшего представления: невысокое, пятиэтажное здание, у коего очей столь много, сколько не было в сёлах во времена Ивана Грозного. Фасад изображён в несколько странных цветах, у самого основания он бардового цвета, через метр вверх резко сменяется бежевым вплоть до самой крыши, где вновь появляется метр бардового. За главное архитектурное достоинство можно считать четыре столпа, словно в древнегреческих храмах, на коих изображены неизвестные мне лица, кому они принадлежат, возможно, не узнаю и за всю жизнь. Сама территория учебного заведения немалая, в неё входит: крупное спортивное поле с дорожками для бега, а на поле же стояли ворота, чуть поодаль находилась волейбольная площадка, всё это в совокупности превращало спортивную площадь в любимое место активных учеников, а также стоит заметить ещё два школьных здания, что верно не имеет смысла и описывать, коль действия происходить будут в том, что уже было обрисовано в Ваших головах.

Неизменно холодное октябрьское солнце в нашем прекрасном городе NN, как и в любой другой день, опаляет нас вовсе не теплом, а лишь навевает холод, от которого неподготовленный сударь, решивший лишний миг не тратить на оценку погоды, сжимался всем телом и трясся, как руки человека, болеющего тремором. Однако стоило надеть лишний слой одежды, как господа забывали про уличную температуру, идя в полном блаженстве по делам. Также шёл и юноша, что уж в четвёртый раз на неделю выходит с недовольством из дому, конечно же с целью посещения столь ненавистного им учебного заведения.

Для него одно лишь мучение и страдание, но жалеть его не стоит. Все беды его от нерешительности и неловкости в диалоге. Ситуация социальная его была очень печальна: большая часть мужского состава класса, в котором решением судьбы вынужден учится юноша, были абсолютными невежами. Если сравнивать их с кем, так с высшим светом аристократии начала 19 века в Петербурге, только эти не выражались ни на французском, ни на ясном русском, то была некая подозрительная солянка с заимствованными словами то из одного языка, то из другого, а от русского, кажется, были одни лишь союзы, да слова, от которых уши вянут. Однако же такое сравнение идёт только в части речи, а что же по поведению, так те хуже горцев времён Кавказской войны. А теперь сложив два и два, вероятно читатель и сам понял итог: юноша, указанный ранее, подвергался нападкам со стороны разбойников (как он сам их и прозвал).

Несмотря на ситуацию, не стоит сомневаться в наличии близких товарищей у юноши. Присутствует один единственный человек, что поддерживает дружеские отношения с ним, этот товарищ, что с рождения получил Борис Жуков, он и сам своего рода горец в поведении, но его убеждения не позволяют ему задирать окружающих, в частности тех, кто явно слабее. Но, учитывая это, не заблуждайся, дорогой читатель, он всё ещё крайне груб в общении, а изо рта его несётся всегда словесный мусор. Не известно мне, что в голове представляет себе человек, когда слышит имена и фамилии, однако же в голове авторской вечно возникают ассоциации с качеством предмета в плане его жесткости, и если Борис Жуков – грубая наждачная бумага, то Виктор Разин, как собственно и зовут нашего юношу – самая нежная подушка, что только встречается. Такое описание уже может сказать много о личностях героев, но стоит добавить об их поведение вместе: поодиночке они несильно выделяющиеся ученики, но, как только они встретятся, подойдут друг к другу и откроют рот, так в миг приобретают любовь к глупым прибауткам.

Начнём повествование с одного невзрачного дня, что на самом деле положил начало полному изменению жизни нашего юноши, Виктора.

Утренняя рутина, как же она со временем надоедает. Изо дня в день ты встаёшь, приводишь себя в порядок у раковины, глядя на своё усталое лицо, пьёшь бодрящий чай или кофей, закусывая это чем-либо, собираешься, одеваешься и полный горести и печали выдвигаешься из дому. Проживаешь свою жизнь повторяя одно и то же ежедневно, но почему мы зачастую не желаем в этом ничего менять? Может оттого, что времени на это нахватает или, просто боимся сразу не адаптироваться и запутаться в новом распорядке утра?

Наш достопочтенный юноша встаёт достаточно рано, в шесть часов утра по местному времени. Весь процесс вставания с мягкой кровати его преисполнен печалью, ведь в голове понимает, какой же день его ждёт. После чего, поставив чайник на кухне, он внимательно читает книги, потому как времени свободного очень мало. Далее, выпив горячего чаю, на что обыкновенно уходит с час, он надевает привычную школьную форму, которую между прочим мало кто носил, и выдвигался в путь. Нет ничего особенного в утренней рутине Виктора.

Холодный ветер октября дул на него, обжигая лицо. Как один из тех, кого сам осуждает, он не удосужился узнать погоду и температуру на улице, потому приходится страдать, как же так вышло? Оттого ли, что плохо спит или попросту забывчив? Впрочем, то уже пережитое, остаётся лишь забыть об этом и страдать.

Природа, вокруг героя по пути, по-настоящему прекрасна, как, впрочем, и всегда. От таких красот глаз не устаёт, а только требует больше и больше. Некоторые могут и не найти ничего кроме уныния в этом всём, то будет значить лишь необразованность или нежелание задумываться над этим. Полностью голые деревья, земля, что осталась вовсе без травы, редкие птицы, щебечущие несколько вдалеке, вечно пасмурное небо в этом проглядывалась, пусть и совсем немного, русская тоска, что была столь близка и родна любому сердцу в стране, местами от этого печально, а местами тепло и уют на душе. Восприятие пейзажей вокруг всегда зависит от твоего настроения и дня, коль прошёл он чертовски ужасно, то и видеть ты будешь ужасы природы, какие и придумать сложно, а пройдут сутки замечательно, так глядишь и не можешь сердце успокоить, до того красиво. Стоит заметить, что это характерно для осеннего и раннего весеннего периода.

Улицы несколько нелюдные, все, кого можно встретить, поголовно ученики, некоторые из которых сопровождаются взрослыми. Если приглядеться, то Виктора вы узнаете из тысячи, слишком уж он высок для своего возраста, пускай то и не два метра, однако даже так он выделялся и не только ростом: вид его относительно других достаточно уставший, несколько сутулый и особенно взгляд. На взгляде задержимся немного: его глаза выражали искреннюю ненависть к окружающим, злобу и каплю ярости по отношению к зданию, в которое он вынужден идти, его полузакрытые серо-карие глаза, кидали постоянные взоры на окружающих. Заглянув поглубже в его взгляд создавалось некоторое ощущение несчастливой жизни и страданий, нежелании делать хоть что-нибудь.

Холодная улица достаточно быстро сменилась тёплым коридором школы. Виктор с трепещущим сердцем двигался по привычной лестнице, с которой его уже однажды пытались сбросить, отчего наш герой выработал привычку не отпускать перила покуда он на лестнице. Он с неприязнью поднялся на второй этаж здания и прошёл в середину, где и находилось нужное ему помещение. Кабинет 204.

Герой дёрнул уже давно знакомую ручку и распахнул деревянную дверь. Пройдя, он увидел всё те же лица, что и всегда.

Если описывать контингент, то ни единого хорошего слова о нём и сказать нельзя будет. На первых партах сидели светочи этого бездарного класса, которые всё и обо всём знают, вместе с этим они были слишком самолюбивы, далее за ними сидели чёртово хулиганьё, конкретно сидели они на первом и втором ряду, когда же на третий было наплевать, а уж дальше шёл остальной сброд, вроде нашего героя, его единственного друга и прочих.

День ото дня ни единого изменения не было, лица те же, страдания тоже. Хотя, сегодня в кабинете чувствовалось нечто другое, нечто новое, чего ещё не было. Виктор несколько прищурил глаза, концентрируясь на поисках того «нового», он успел сесть за привычное место на среднем ряду, за эту невысокую парту и на хлипкий стул, которому чёрт знает сколько десятилетий, но так и не увидел ничего отличающегося.

– Охохо, это чего такое? А ну дай почитать! – раздался выкрик со стороны, то был один из основных задир класса по фамилии Буйнов, он отнял у одноклассницы какую-то книгу с чёрной обложкой и твёрдым переплётом. На лицевой стороне книги было написано красивыми золотистыми буквами: «Мифы и легенды Японии».

«Однако же не припомню того, чтоб хоть кто-то помимо меня в классе интересовался литературой» – подумал Виктор, после чего его тут же осенило. Ведь вот оно, то самое «новое»! Справа от него на другом ряду сидела девочка, что доселе ни разу не появлялась здесь, она видно была только переведённой к ним.

Она была невзрачного вида, чёрные волосы до плеч, закрывающие один глаз, что нынче считалось даже модным, того же цвета, что и волосы, была её толстовка и джинсы. Руки практически полностью закрыты рукавами толстовки, а лицо спрятано капюшоном. Так она добилась того, что была очень незаметной, но не для Буйнова, ведь коли тот захотел поиздеваться над чем или кем, так от его взгляда не скроешься.

«Я, как тот, кто даже не знает девочку и понимает, кто такой этот задира, даже не подумывал делать что-либо, хотя сердце требовало обратное. Оно чувствовало, что здесь необходимо моё вмешательство, мои действия, но чувство было подавлено, здравый рассудок возобладал. Пусть у меня и были с ним уважительно товарищеские отношения, но рисковать не стоит, он не трогает меня, а я его. К тому же, на кой чёрт мне сдалось защищать того, чьё имя я даже не знаю?»

Прозвенел звонок, Буйнов, потерявший всякий интерес, швырнул книгу куда-то в конец класса и сел на своё место. Девочка с явной ненавистью встала из-за стола и пошла за книгой, которая упала на пол около шкафа. Удалось приметить рост, который не был сильно большим, она не больше друга нашего героя. Она оттряхнула ото всякой грязи и положила её в рюкзак.

В кабинет зашла учительница немолодых лет и весом с десять пудов. Она ненавистно глянула на детей в кабинете и с явным нежеланием проговорила:

– Доброе утро всем, начнём урок, – с того и начинается каждый четвертый календарный день недели.

Тут для Виктора и началось свободное время для мыслей, ведь шёл урок обществоведческой науки, в которой наш герой был неотразим. Его голова вмиг забилась одними лишь мыслями о новенькой девочке: «Кто она есть? Какова характером? Чем увлекается? Как зовут?» и всем подобным этому. Он и сам нашёл странным увлечённость ею, только-только он и знать её не хотел, как тут же он сам себе стал противоречить, не уж таки голос сердца?

Виктор с сильным интересом на протяжении урока смотрел на новенькую. Неясно для него самого: чем и как она заняла его мысли.

«В жизни каждого встречается такой человек, который в тяжелом моральном состоянии и может по каким-либо глупостям уйти с жизненной тропы, погрузившись в бездну. Такие люди всегда заметны в обществе, она одна из таких, это точно. Я боюсь. Если ничего не сделать, кто знает к чему это приведёт? Душа моя будет гнить в самых отвратных местах ада, если моё невмешательство приведёт к чему-то отвратительному и непостижимому. Наверное, всё-таки необходимо сделать хоть что-нибудь. Сам до конца не понимаю почему, но я чувствую всем сердцем необходимость помочь ей» – крутилось в голове Виктора. Может быть он таким образом сам для себя прикрывал подлинное желание познакомится с ней, может действительно так считал, того не понял даже он сам.

За раздумьями парня урок уже и кончился. Начиналось самое сложное в жизни юноши, вроде него – издёвки хулиганов. Можно было подумать, что раз уж наш герой в положительных отношениях с Буйновым, то и трогать его никто не будет, однако же есть и другие черти, что желают поиздеваться: Серов и Сердченко. От ненависти к их издёвкам Виктор стал звать их иногда дуэтом СС. Если Сердченко был ещё более-менее хорошим парнем шутки которого в основном безобидные и несколько даже забавные, да и сам по себе достаточной добрый, чтобы не питать к нему негативных чувств, то Серов его полная противоположность, он гнусный и заносчивый, его единственное желание в жизни – приносить страдания, по крайней мере судя по действием это именно так.

– Ага, ботан, – именно так и звали нашего протагониста в школе. А всё от внешности и очков: невзрачное лицо, как у самого обычного человека из толпы, которого вы даже не приметите, очки, верно главная причина такого прозвища героя. Хотя в будущем герой узнал, что в этом был замешан и его стиль одежды, а одевался он простенько: чёрные брюки, белая рубашка и бардовый кардиган, то была школьная форма. —Чё, дай списать матешку, – уровень речевой грамотности конечно же невероятно низок и если бы человек, который всю жизнь общался только с культурными и грамотными людьми, встретил такого в диалоге, то повезёт, если это обойдёт одним лишь инфарктом. Виктор – человек беспомощный, он может лишь огрызаться на выпады задир, однако полноценного отпора дать не может. Герой наш закатил глаза и цыкнул, намекая на отказ. В одно мгновение Серов, который и начал беседу вышел из себя, он взял за волосы Виктора и повторил – Домашку дал списать, быстро!

– Я сам её не сделал, чего достал? —Виктор с некоторой раздражённостью убрал руку Серова со своей головы, но дальше в драку лезть он не намеревался, по крайней мере быть атакующей стороной. Оттого верно и не давал сдачи никогда, он ждал всегда, когда на него нападут, чего не случалось. Задира буркнул что-то невнятное на неясном молодёжном сленге и ушёл от героя. На одну перемену спокойствием он был обеспечен, но не секрет, что на следующей всё повторится.

Так и прошёл весь день, Виктор так и не смог вступиться за новенькую, потому что всё был занят тем, чтобы защитить от нападок себя. По крайней мере он так себе говорил, на самом же деле банально не желал признавать свою слабость и бессилие. Однако же желание защитить новенькую никуда не делось, и он решил действовать не напрямую.

«У меня хорошие отношения с Буйновым, то есть, может если он увидит то, как я спокойно с ней общаюсь, то он и не будет лезть?» – в голове созрел план действий.

Стоит верно упомянуть, что девочку всё же представляли пред всем классом, но Виктор, любящий много думать, за мыслями и не заметил того.

Прошло немало дней прежде, чем герой наш сумел подгадать момент для осуществления своего плана по «спасению души», как он сам выразился.

В тот день уроки были уже окончены. Недовольный своей жизнью Виктор вновь выходил из школы и оглядевшись заметил уходящую девочку. То была как раз она. В планах было совершенно по-иному начать с ней общаться, однако, не всегда же жить распланировано, да здравствует судьба, если она конечно есть.

Неторопливым шагом наш герой следовал за девочкой, подгадывая момент. Жила она, наверное, слишком далеко. Путь длился уж более получасу. Виктор, как человек несильно терпеливый был готов уже просто так подбежать и заговорить, но тут ему улыбнулась звезда удачи. Новенькая села на скамейку в небольшом парке, достала всё ту же книгу, что была выкинута Буйновым ещё с неделю назад. Сразу в глаза бросились погнутые уголки книги, верно они появились после того броска.

Виктор, пытаясь изображать спокойствие, подошёл к скамейке и сел рядом. Девочка обращать внимания не спешила. Несколько минут герой не мог и слова выдавить из себя, он человек очень необщительный и не знает, как правильно начинать диалог, потому долго сидел в раздумьях насчёт этого, пока не цыкнул на это дело и не подчинился эмоциям.

Из своего рюкзака Виктор достал термос с горячим чёрным чаем, который налил в крышечку термоса, он слегка на него подул, что было не совсем уж необходимо, но то было неотъемлемой частью его ритуала по поглощению чая. На это действие девочка слегка отреагировала, учуяв аромат Эрл Грея. Она немного повернула своё лицо и мельком глянула своим маленьким глазиком. Её лица не видно из-за волос, но точно могу сказать, что её глаза поменьше, чем у обычных людей. Также увидел её небольшие скулы, которые характерны среднеазиатским народностям. Цвет её кожи можно для ясности сравнить со слегка потемневшим апельсином. Герой наш загорелся желанием когда-нибудь увидеть её лицо полностью, слишком он был заинтригован той частью, что увидел, она поразила его до глубины души, ведь столь красивых девушек он не видел ни по телевизору, ни где-либо в толпе.

– На улице холодно, выпей, согреешься, -своим не совсем зорким глазом он уловил её дрожь и, подумав о маловероятности её боязни его, сделал вывод, что она попросту замёрзла. Она подняла лицо, зыркнула на него как-то подозрительно, быстро осмотрела своим маленьким шустрым глазиком и отодвинулась. Было ясно: она восприняла его в штыки, считая одним из тех уродов, которые издеваются над ней. Правда была только отчасти в этом, ведь бездействие при насмешках над ней – тоже своего рода издёвка. —Я соглашусь с тобой, пожалуй, те двое – круглые идиоты, – да, всё же было двое издевающихся, одного из которого я оставил без внимания. Глупченко, так звали второго морального урода, который не оставлял в покое девочку, но, впрочем, потому и не был упомянут ранее, что совершенно не нужен в этой истории. —Знаю их уж седьмой год, как тогда были чертями, так ими и остались, – от этого новенькая всё меньше стала беспокоится о присутствии здесь малознакомого ей парня, она узнала в нём своего одноклассника и стала внимательно слушать, когда поняла, что её вовсе не собираются дразнить, издеваться над ней и всё тому подобное. – Представить себе сложно, как часто их отчитывали раньше. Тогда они были ещё более безумными и творили чёрт-те что, врагу не пожелаешь встретится с ними в те давние времена, – закончив небольшой монолог, Виктор вновь глянул на собеседницу. Она сидела смирно, держа осанку, и внимательно смотрела на героя, резво моргая своим глазиком. Он вновь протянул крышку термоса с чаем, которую всё ещё держал. Новенькая слегка замешкалась, но видимо стала более хорошего мнения о герое и всё же приняла предложение.

Она взяла крышку и отпила горячего чаю.

Глава II. Удивительная беседа

Как вы, достопочтенные читатели, отнеслись бы к тому, что к вам внезапно подсаживается еле знакомый человек и зачинает беседу? Конечно же учитывая, что вы асоциальны. Удивились бы или может поспешили удалится куда подальше от этого «безумца». Каковым бы выбор ни был, а новенькая совершенно точно не намеривалась уходить или отвергать любые слова Виктора. Она несколько повернулась в его сторону и навострила уши.

На момент герой наш замолк, как только обратил внимание на девушку. Он, протянув ей крышку термоса с чаем, предложил отхлебнуть слегка. Та на удивление легко согласилась. Пока новенькая аккуратно прикасалась губами к чаю, отпивая немного этого чуть ли не кипятка, Виктор сумел детально оглядеть её вблизи: слегка тонкие руки наконец слегка высунулись из-под одежды, на них был чётко видно всяческого рода порезы и раны, причину спрашивать сейчас – значит упасть в её глазах, мало ли чего она может подумать, что столь приличный юноша Виктор, желающий с ней познакомится, делает это только для того, чтобы узнать о руках. Впрочем, долго глаз геройский там не задержался и тут же скользнул на лицо, на котором маленькие губки слегка краснели от горячего чаю, уголки её рта были приподняты совсем чутка, что будь Разин без своих очков, то мог бы и не распознать этого, кажется, ей стало приятно оттого, что кто-то оказал дружелюбное внимание, не желая задеть её или обидеть. Тёмный глаз девушки перевёлся плавно на лицо героя, отчего он несколько замешкался, но уж через секунду она сама отвела резко взгляд. Придя в себя, после того, как увидел её подробнее, Виктор театрально прокашлялся и решил-таки речь продолжить:

– Не думай, что они задирают тебя из-за какой-то особенной причины. Те двое попросту идиоты, -на эти слова девушка слегка приподняла лицо, чтобы посмотреть в очи Виктора. Её глаза как-то странно засияли, будто нашло на неё озарение и спокойствие одновременно, однако также в этом месиве было замешано и счастье, пусть и самая-самая мелкая доля. Маленькая улыбка блеснула на её лице, после чего она тяжело вздохнула. Виктор подумал уж, что расположил новенькую к себе, однако его мысли разбились о крепкую стену безэмоциональности, что была возведена в мгновение ока. Буквально за полсекунды от небольшой улыбки она перешла к холодному взгляду. Отчего такая перемена – неясно. Герой наш впал в ступор. Он осматривал её лицо раз за разом в попытках отыскать намёк на прошлые эмоции, однако заметил лишь сильную задумчивость. «Девушки, – подумал Виктор, – странные создания, никогда их не понять мужской голове». Хотя подобная загадочность и прибавила интереса к личности новенькой, но напугала героя, что посчитал свои действия несуразными и даже грубыми, тот уж был готов на коленях извинятся, только не успел, ведь вновь углядел прежнюю полуулыбку. Девочка приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но была то ли в себе очень не уверена, то ли попросту боялась.

– Спасибо, – она опустила взгляд на свои колени, приложила руку к груди, дрожащим голосом выдохнула и встала, отдав крышечку от термоса. Одно единственное слово от неё возбудило еле живой разум юноши. Он остался, после совсем небольшой беседы, сидя на лавочке в одиночестве. В голове его бродил хаос, что не позволял Виктору сконцентрироваться на какой-то определённой мысли, пусть те и были приблизительно одного содержания. Он был искренне рад, что по итогу получил в ответ хотя бы одно словечко из её уст, изначальный расчёт был на то, что она посчитает его бредящим, да поспешит уйти, только завидев его издали и это бы считалось успехом, а на деле же всё пошло совершенно по-иному.

Недолго Виктор продолжал сидеть на том же месте, взирая в пустоту. Ему казалось, что наконец сейчас он и сделал первый шаг. Но на самом же деле: что это было? Герою казалось, что поступает правильно, однако раньше никому и дела не было до того, чтобы спросить с него поддержки, вероятно в жизни той новенькой он стал лишь неким бременем, что рано или поздно она скинет с себя и продолжит путь налегке, такого вовсе нельзя было отрицать, особенно учитывая каков сам по себе Виктор: часто груб, да с плохим чувством юмора, который в большинстве своём нацелен оскорбить. Верно, Разин – тот тип людей, которых он сам и ненавидит, постоянно он упрекает себя в том, только не действуют упрёки, ведь нет никакого за ним надзора, лишь самодисциплинирование, кое идёт крайне плохо. «Разгильдяй и грубиян» – самое верное описание героя с которым сколько не спорь, а опровергнуть этого не сможешь, только неучем себя выставишь. От таких мыслей нередко погружался он в глубокие самокопания, пытаясь определить корень проблемы, да вот всё к чему он раз за разом приходил в размышлениях, так это к тому, что проблема – это он сам.

Очнувшись, от своего очередного долгого мозгового штурма, Виктор поднялся, засунул термос обратно в рюкзак, да отправился к себе домой. Его путь был не близок, отчего вероятно растянется его непрекращающийся мыслительный процесс. Как читатель мог уже догадаться, наш герой из тех людей, что предпочитают любым действиям лишь обмозгование этого, но как наступает время делать что-либо, они сразу же теряются. Именно потому он не так и не заступался, поэтому ему понадобилось столько времени, чтобы просто заговорить с ней, неизвестно ещё сколько нужно времени, чтобы стать обычными знакомыми.

Разин, медленно передвигая своими ногами, наконец-таки добрался до своей обители, что на самом деле не заняло столько минут, сколько он предполагал, впрочем, такие просчёты являлись обыкновенностью. Дом, к которому он подошёл, был совсем не нов, быть может в нём жили люди ещё пять десятков лет назад, однако за те года, что Виктор прожил здесь, он стал совсем родным и не был чем-то чуждым, каким его наверняка посчитает человек с зажиточной семьи. Поднимаясь по давно известным ступеням, юноша наш слегка зевнул, доставая ключи от двери. Не с первого и не со второго раза, но в замочную скважину Виктор таки попал, прокрутил несколько раз вправо и отпер аккуратно входную дверь, он прошёл внутрь, закрывшись за собой и привычными действиями разулся. В прихожей, в которой он сейчас сидел, находился шкаф с зеркалами на дверцах, в которых Виктор, приходя домой, вечно видел свою унылую физиономию, которая иногда и вовсе его сильно раздражала. Сегодня же Разин смотрел на себя в отражении с небольшой улыбкой, его день сегодня явно удался, и он теперь в приподнятом настроении от той небольшой беседы с новенькой. С таким же глупым выражением лица тот прошёл в своё привычное место обитания, что звалось его комнатою. Он уселся на кровать, что слегка прогнулась вниз под его весом. Вся его голова была пуста сейчас, герой уж не мог ни о чём думать, его счастье не закончилось, но измотало мозги, которые подумали обо всём о чём только могли. Просидев подобным образом ещё с десяток минут Виктор наконец вернулся в наш мир и принялся неторопливо снимать с себя провонявшую потом одежду, после чего в срочном порядке отправил её в стиральную машину. И теперь, когда переходной момент с учебных часов на домашние произошёл, герой наш мог расслабится. Он уложился на кровать, взгляд, устремлённый в потолок, был абсолютно серьёзен, не выражал ничего, в то время, как внутри он испытывал самые яркие эмоции впервые за очень долгое время.

В сознании всё ещё висел тот чёткий образ прекрасного лица новенькой, которое удалось увидеть лишь немного из-за её волос. «В каждой девушке должна быть тайна» – и тайна этой девушки – лицо, небольшой частью личика она смогла заворожить нашего юношу, он был сбит с толку, когда увидел её вблизи и вот же время почувствовал некое странное чувство в груди, будто бы он увидел что-то превосходное в своей жизни. Сам для себя Виктор так и не смог описать эмоции, однако Ваш достопочтенный автор постарается преподнести это максимально понятно: это была некая влюблённость, не столько в личность, сколько в лицо, он видел изящность каждой детали на её лице от родинки под глазом до губ тёмно-персикового цвета. Разин постоянно в своей жизни уделял волосам, глазам и губам главные роли в описании девушек и их оценивании, таковы уж его предпочтения. Потому, когда он увидел её несколько сощуренные тёмные глазки, несколько блестящие от помады губки и чёрные ухоженные волосы до плеч, он воздвигнул новенькую чуть ли не на звание новой Афродиты. До этого, за школьной партой ему не удавалось так чётко разобрать детали лица, однако только увидев её вблизи он чуть ли не… Трудно такое говорить, да простит меня читатель, ведь автор далеко не романтик и в любовных делах вовсе не сведущ и боится он соврать вещь какую, однако не сказать того было бы неверно: он чуть ли не влюбился. И скорее всего влюбился бы, знай он тогда о том, что она за человек. Таков уж наш герой, что в кого ни попадя с первого взгляда не влюбляется, несмотря на его тягу к прекрасным лицам, он всё же самой важной считает личность. Ему важно знать, чем, когда, почему она занимается, что пережила, какие истории рассказать может, а также, что с ней можно обсудить и как она на те или иные темы отреагирует. Стоит сказать, что уж был неудачный опыт у Разина до того. Его возлюбленная Дария, которой он писал стихи, отдавая столь драгоценные рукописи, которой посвящал крайне интересные комплименты и лести, знал он её не менее пяти лет, прежде чем осознал, что та влюбила его в себя, тогда, признаваясь, Виктор считал, что она вероятно испытывает те же эмоции, но в ответ был получен жесткий и чёткий отказ, который на продолжительное время сломил нашего героя, ох, эта детская влюблённость, но тогда Разин с полной уверенностью думал, что было это более, чем детская влюблённость. Может быть, боясь нового отказа, он и вовсе перестал видеть своих собеседниц и близких подруг в качестве спутника жизни? Одному лишь черту известно. Но, в сердце засела небольшая капелька надежды.

После небольшого отдыха для героя наступила обыкновенная рутина: поел изысканной крупы, что именуется нынче гречей, вместе с колбасой и всё то было приправлено мелко нашинкованным сыром. Однако же, читатель, не подумайте, что это лишь глупый рецепт, родившийся в голове автора, для обычного растягивания. На самом деле такое нехитрое блюдо является крайне аппетитным. Тем по обыкновению уж и питается наш юноша буднями, сам он того и не заметил, как вошло в его стандартный рацион питания. Помимо же того Разин включил конфорку, поставив греться старый чайник, который своим видом показывал то, сколько лет ему пришлось верно отслужить, не было ни единого сомнения, что он будет исправно выполнять обязанности ещё хоть с сотню лет, впрочем, потому что, ломаться в нём было попросту нечему.

Оказавшись на кухне в полном одиночестве, тишине и полутьме создалась самая приятная атмосфера. Единственное, что нарушало кухонную гармонию, так то был чайник, что похрипывал несколько поодаль от героя, хотя это лишь прибавляло некоторое приятное ощущение, что и словами герой бы описать не сумел бы. То, что мы называем «погрузиться в нирвану». Возобладало абсолютное спокойствие.

Задумываясь в историческом плане, что есть «нирвана» для каждого века? Было ли для всех времён это одно и то же или вечно достижение этого менялось? Ответить точно нельзя, по крайней мере пока не проштудируешь по сотне книг каждого столетия Руси вплоть до наших дней. А пока мы того не сделали, можем лишь предполагать и верно все мы склонимся ко второму варианту. При нашествии татаро-монгольского ига верно самым приятным было одерживать победу, после чего с гордостью, сидя на коне, смотреть на поверженных врагов, а для времён после Отечественной войны для русского, будь он крепостным крестьянином или боярином, было высшим удовольствием смотреть на военные парады и прославлять Александра I и прочих императоров.