Loe raamatut: «И Москва замолчала», lehekülg 2

– Ладно, Андрюха, до вечера.

Продолжать этот глупый разговор совершенно не хотелось. Удивительно, как интернет за пару минут может уничтожить все хорошее настроение.

2

К вечеру все вокруг только и делали, что обсуждали последние новости. В бар я всё же пошел, однако, встреча явно не удалась. Вместо отвлеченных разговоров, ностальгических воспоминаний и размышлений о предстоящем лете все говорили лишь про этот день убийств, чем изрядно меня раздражали. Кто-то говорил, что это план правительства по сокращению населения, другие считали, что это какой-то глупый эксперимент и никакого Дня убийств не будет. Третьи же, самые доверчивые, думали, как пережить этот страшный день. Но Андрей поразил меня сильнее всех. После очередного бокала пива он спросил:

– Ну что, ребят, уже думали кого хотели бы убить?

– Начальника-урода, – со злобой проговорил Сёма. – Или хотя бы его зама. Оба такие мудаки!

– О, а я бы тещу грохнул! – проговорил воодушевленно Рома – он был единственным женатым в нашей компании, и отношения с семьей жены не задались у него с первого дня.

– А ты, Тема? – весело спросил Андрей

– Что я? – удивленно спросил я.

– Как что? Кого бы завалил?

– Да никого…

–Да брось тебе, свои люди, никому не расскажем, – поддержал Сёма, глупо хихикнув.

–Вы серьезно? Закон ещё не приняли, а уже думаете, как кого убивать будете?

– Да брось ты, – попытался сбавить мой пыл Андрей.

– Да, Артем, чего ты такой душнила? – сказал Рома.

–Душнила? А может вы и правда можете кого-то угробить?! – Я разошелся не на шутку. – Может меня убьете? А? Чего вы? Вам же просто?! Вон, тещ своих готовы резать, начальников стрелять!

– Тема, ты чего? – удивленно произнес Андрей.

– Да ничего. – Сказал я, поднимаясь из-за стола. – Ну вас, головы дурные!

В расстройстве я побрел домой. Наверное, стоило вызвать такси, но испорченное настроение и выпитое пиво требовало пешей прогулки. Я злился на своих друзей, злился на их рассуждения. Даже если это и были пьяные шутки, то я совершенно был не рад слышать их от дорогих мне людей.

Я размышлял о сегодняшнем дне. Мысли вновь и вновь возвращались к проклятому Дню убийств. Интересно, а что буду делать я в этот день? Наверное, как и всегда, пойду на работу, если её не отменят. А если отменят, то посижу дома. А если вдруг выйду на улицу, и кто-то на меня нападет, смогу ли я отбиться? А если смогу и представится возможность добить нападавшего, что тогда? Воспользуюсь ли я ей? Ведь напавший однозначно хотел меня убить. Почему я не могу поступить также? Да и вообще, смогу ли я убить человека? Пускай не нападавшего, а того, кто действительно этого заслуживает. А с другой стороны, кто я такой, чтобы решать такие вопросы? Не я его породил… Но ведь я могу закончить его жизнь…

Размышляя, я прошел мимо ларька, где продавали шаурму. Он стоит тут довольно давно, и иногда, когда времени совсем не было, я сюда захаживал, беря аппетитный сверток. Но недавно, после одного из таких, я отравился. Да так сильно, что в один момент уже подумывал, что Лене придется меня хоронить. Что ж, я все ещё жив, а дорогу к ларьку забыл как страшный сон. Там всегда работает один единственный повар, и, если подумать, то именно он меня чуть и не отправил на тот свет. То есть буквально чуть не убил. А теперь будет день, когда убивать можно открыто. Стоит ли мне ему мстить? Мстить за себя, за других отравившихся… Наверняка ведь он будет работать в этот самый день. Будет стоять, крутить свертки… И тут появляюсь я и прекращаю его бесконечную работу.

Я всё думал и думал, проходя мимо домов, небольших тенистых аллеек, мимо лавок с бомжами. Бездомных мне стало искренне жаль – кто же им объяснит, что в этот день их будут убивать на вполне законных основаниях? А в том, что именно они станут первыми жертвами, я не сомневался. Знаю ведь, какое отношение к этим несчастным, не все им сочувствуют, а многочисленные случаи расправ, периодически всплывающие в новостях, лишь подтверждают мои мысли.

Так, незаметно для себя, я оказался у дома. У моего подъезда стоял подросток. Он курил, чуть пошатываясь на пьяных ногах. Из его телефона играла какая-то модная, раздражающая мелодия. Проходя мимо, бывший ребенок громко сплюнул на землю, чем вызвал во мне приступ жуткого раздражения. Все ходим по этой земле, по этой дороге, так зачем же гадить, где живешь сам, где обитают твои близкие? Почему ему никто этого не рассказал? Почему его никто не научил этому взаимному уважению? Быть может, в этот день такие как он и будут убиты? Убиты за отсутствие воспитания, за отсутствие уважения к людям вокруг, за то, что они не умеют жить в обществе. Но что-то подсказывало, что именно такие и будут убивать. Я вошел в подъезд и уже через пять минут лежал рядом с Леной в кровати. Уснул совершенно ни о чем не думая.