Loe raamatut: «Морской бой»

Пролог

Атлантика. Восточнее побережья Аргентины

С дурнотой бороться все труднее. Наверное, у него все же сотрясение мозга. Да еще и серьезная потеря крови, несмотря на тугую повязку на бедре. Кстати, сколько времени прошло с тех пор, как он ее наложил?

Берега уже не было видно. Разбитая яхта, дрожа всем телом, взбиралась на очередной вал и падала боком вниз. Каждый раз казалось, что это конец, но крепкая посудина, рассчитанная на долгие хождения по океану, выдерживала многотонные удары и снова выправлялась. Правда, делала она это все тяжелее и тяжелее. Пулевые пробоины в бортах находились где-то в носовой части, а вот дыра от снаряда гранатомета была в районе моторного отсека, куда Андрей добраться не мог. Вода прибывала с каждым часом и сейчас плескалась уже в кают-компании.

Сколько времени осталось: два часа, четыре, шесть? Течение неумолимо тащило судно на юг, все дальше от берега. Корабли, которые проходили Магелланов пролив и двигались на север, в Буэнос-Айрес и Монтевидео, держались западнее, чтобы не тратить лишнего топлива на борьбу с течением. Можно было бы надеяться на морской путь, который связывал материк с Фольклендами, но и он остался далеко к западу. Яхту несло уже не курсом «south» ¹. Насколько Андрей мог определить по солнцу, теперь она шла скорее курсом «south-south-east». А здесь прямых караванных путей не существовало.

Все? Конец? Тупая боль в онемевшей ноге мешала думать. Мысли путались, метались в голове. Они уже не искали выхода, сознание затуманилось. Андрей вдруг осознал, что снова вынырнул из беспамятства. Он сидел, свесив голову, в кресле перед приборами и бесполезным штурвалом на открытом мостике яхты. Спуститься в каюту к Марии, вынести ее наверх? А смысл? Пусть лучше так… Пусть она не узнает, что умрет, и не будет в этот момент в сознании.

Андрей оглянулся на палубу, где волны перекатывали мертвое тело. Со спины на бок и на живот. Потом назад. Руки убитого при этом безвольно, как тряпки, шлепали по палубе. Смотреть на это было неприятно и даже больно…

Все понятно, все давно передумано: ты военный, ты офицер, ты выбирал эту профессию сознательно. Ты знал, что всегда существует возможность умереть. В этом твоя работа – быть готовым умереть, если будет нужно. Спокойно, мужественно умереть… Но все равно до боли жаль, что произойдет это вдали от дома. И он не сможет проститься с отцом…

Глава 1

Парагвай. Асунсьон. Резиденция международной организации «Врачи без границ»

Николас Вудвин – румяный толстячок с веселыми добрыми глазами – внешностью как нельзя лучше подходил на роль помощника посла по связям с общественностью. Именно «на роль», потому как основные задачи, которые стояли перед полковником Вудвином, были несколько далеки от его официальной должности. Полковник Вудвин был сотрудником Информационно-аналитического департамента ЦРУ и экспертом по странам Южной Америки. В зависимости от любых осложнений или просто изменений во внутриполитической жизни той или иной страны, он выезжал на место событий, собирал материал, готовил доклад руководству, где излагал свои рекомендации по решению проблемы. Это если говорить языком документов. А по сути, рекомендации сводились к ответу на вопрос: чьими руками удобнее будет «таскать каштаны из огня». Разумеется, во время этих командировок мистер Вудвин получал в подчинение резидентуру той страны, в которой ему предстояло работать.

Белый «Мерседес» с посольскими номерами свернул с проспекта Республики на улицу Генерала Диаса. Небольшой особняк за кованым забором в старом испанском стиле принадлежал частному лицу, но вот уже пять лет, после последних напряженных событий в стране, как здесь обосновалась международная гуманитарная организация врачей. Правительство смотрело на существование этого учреждения сквозь пальцы, не понимая тем не менее, почему врачи так задержались в стране, где последствия последней гражданской войны почти полностью ликвидированы. Между тем в лабораториях организации занимались еще и разработкой вакцин, поставками дешевых лекарств для малоимущих. Врачи миссии частенько выезжали на север в пустынные районы, где оказывали необходимую помощь пастухам и земледельцам. И эти факты заставляли властей мириться с существованием организации. Хотя наверняка спецслужбы Парагвая подозревали, что в составе миссии врачей есть люди, откровенно занимающиеся шпионажем.

«Мерседес» въехал в ворота, обогнул здание, обрамленное декоративными араукариями, и остановился у заднего входа, скрытого от любопытных глаз со стороны улицы. Улыбчивый, буквально излучающий позитив Вудвин взбежал по лестнице на второй этаж, раскланиваясь со встречными. Чувствовалось, что он тут частый гость и многие знают его очень хорошо. Метисы, индусы, европейцы, африканцы – кто только не работал в этой организации, действующей на общественных началах. И немудрено, что внимание посольства США воспринималось здесь как важный факт признания их работы в этой стране.

Толкнув дверь, Вудвин буквально вкатился в просторную комнату, вытирая шею и лоб носовым платком. На улице было восемнадцать градусов выше нуля по Цельсию, но Вудвин все равно потел. Перевод с привычной в США шкалы Фаренгейта он сделал машинально и привычно. Сказался опыт работы в других странах.

– О-о! Мистер Вудвин! – Отложив в сторону какие-то графики, из-за стола поднялся высокий смуглый сухопарый мужчина с крючковатым носом и густыми бровями. – Какая честь для нас.

– Ну-ну, мой друг. – Вудвин поднес к губам толстый палец. – Откуда эти церемонии? Мы же вместе работали в Чили в 96-м, так что нам они ни к чему.

– Николас, – тут же поправился человек. – Давно приехал? Я слышал, ты засел за мемуары? Что-то связанное с анализом британо-аргентинского конфликта, не так ли?

– Это все вранье, Энтони, – заверил Вудвин хозяина кабинета. – На мемуары абсолютно нет времени, да и желания, честно говоря, тоже. А как тут у тебя?

Вопрос был задан самым невинным тоном, но толстый палец помощника посла многозначительно обвел помещение по кругу. Смуглый человек молча кивнул головой и снял со спинки кресла пиджак.

– Если ты не против, пойдем в бар и пропустим по стаканчику, – предложил он.

Продолжая вести ничего не значащий разговор, мужчины прошли по коридору, спустились на первый этаж и вышли к зимнему саду, устроенному в одной из частей здания. Помимо растений, часто встречающихся в Европе и Америке, здесь росли и довольно редкие тропические виды. Несмотря на сильный цветочный аромат и громкие звуки, издаваемые многочисленными птицами, мужчины не чувствовали дискомфорта и спокойно продолжали беседу.

– Так что у нас стряслось? – спросил Энтони Кларк, вот уже четыре года числившийся резидентом в Парагвае. – Почему ты так срочно приехал?

– Увы, виной всему открытие новых месторождений сланцевого газа. Президенту для выработки политических решений нужна полная достоверная информация.

– Ах вон оно что! Конгресс волнует то, что наши позиции в Южной Америке могут пошатнуться? В принципе правильно волнует, потому что ситуация складывается для нас не очень хорошо. Мои агенты подготовили оценку запасов новых месторождений. Картина не слишком утешительная. Они могут дать 243 миллиона баррелей нефти и около четырех с половиной миллиардов кубометров природного газа. Учитывая бедность страны природными ресурсами, и в частности углеводородами, это целое богатство, свалившееся с неба.

– Скорее уж подаренное дьяволом, – хмыкнул Вудвин. – А ты уверен в достоверности этой информации?

– Я же геолог по образованию.

– Это я знаю, – кивнул полковник. – А какого черта, на твой взгляд, Сенат взялся за президента Луго?

– Видишь ли, после того как эпоха диктатуры Стресснера закончилась, в Парагвае очень болезненно относятся к насильственным действиям властей. Формально парагвайский Сенат объявил импичмент президенту, обосновав его применением силы против населения. Ты помнишь, что в результате столкновения с полицией погибло семнадцать человек?

– Волнения крестьян? Помню. И что, Луго послушно ушел?

– Сенаторы очень испугались, что ситуация выйдет из-под контроля и придется применять военную силу. Они посчитали, что лучше убрать президента, который прокололся с поспешным решением, чем порождать конфронтацию в стране. А сам президент? По-моему, он тоже понял, что утратил доверие, коль уж дело дошло до импичмента. А что у нас в Ленгли ² думают по этому поводу?

– У нас в Ленгли определенные меры уже принимаются, но пока все больше превентивного характера. Кардинальную стратегию вырабатывать придется нам с тобой. На сегодняшний день принято решение о прекращении поставок нефти в Парагвай из Венесуэлы.

– Интересно, – хмыкнул Кларк. – Кажется, Уго Чавес был настроен любыми путями избавиться от нашего влияния, а тут пошел навстречу? Почему?

– Он не знает, что пошел нам навстречу, Энтони. Он полагает, что оказывает давление на Парагвай из благих целей. При всех особенностях президента Луго, он все же был национал-патриотом, что бы там ни говорили о его склонности к геноциду собственного народа.

– Это чушь.

– Это чушь, – добродушно согласился Вудвин. – И Чавес решил прекратить поставки нефти в Парагвай именно из-за импичмента. Ты ведь знаешь, что переговоры по поводу строительства нефтепровода шли довольно успешно.

– Разумеется. Чавес не раз заявлял о готовности помочь Парагваю в деле софинансирования проекта строительства газопровода. Именно Чавес в середине прошлого года на встрече с президентами Боливии, Уругвая и Парагвая в очередной раз поднял вопрос о строительстве газопровода протяженностью 6 тысяч километров. Насколько я осведомлен о предварительном проекте, он должен начаться в Тарихе в Боливии, пройти здесь в Парагвае через Пуэрто-Касадо и закончиться на побережье, неподалеку от Монтевидео. Что полагает ваш Директорат, Николас? Я имею в виду личность будущего главы государства.

– Федерико Франко в качестве вице-президента многое может успеть до начала внеочередных выборов. Недаром он так активно заигрывает с оппозицией и ведет публичные диалоги с Луго по поводу прекращения конфронтации.

– Франко настроен серьезно, – покачал головой Кларк. – И Франко будет искать помощи на стороне. Он умный человек, не фанатик. Он может победить в этой геологической войне. Например, он может обратиться к России. Их корпорация «Газпром» давно пустила хорошие корни в Южной Америке.

– Во-от, – радостно заключил Вудвин. – Вот с чем я и приехал. В недрах нашего Директората всплыла информация, что русские готовы заняться парагвайскими месторождениями. Наша с вами задача, Энтони, их туда не пустить.

– Я предвидел такой поворот событий, – усмехнулся Кларк, покосившись на жизнерадостного полковника. – Поэтому сделал несколько запросов в контору по поводу шестерых русских, которые имеют отношение к парагвайскому проекту и гарантированно приедут в Асунсьон.

– Вы намерены завербовать их?

– Безусловно, – кивнул Кларк. – Это не Европа, здесь своего агента подсунуть сложно. Вы же знаете, что подавляющая часть населения этой страны – метисы, потомки гуаранчи. А те крохи европейцев и наших соотечественников, которые есть, неизбежно привлекут к себе внимание. Нет, только вербовать и причем очень агрессивно.

– Браво, Кларк, мне именно так вас и характеризовали! Вы смотрите на шаг вперед и всегда пытаетесь предвидеть развитие ситуации. Ваш запрос рассматривали при мне. Думаю, что через пару дней информация будет у вас.

– Сейчас, полковник, с русскими работать стало намного легче, – задумчиво и немного грустно сказал Кларк. – Сейчас завербовать их специалиста, политика, чиновника – не заслуга, не признак мастерства, а рутина. Раньше у них была идея, и за эту идею они были готовы идти на костер. В переносном смысле, конечно. А теперь… Теперь они, так же как и мы, любят деньги. Теперь они просто товар.

– Вас это как будто огорчает? – рассмеялся Вудвин.

– Противника надо уважать, полковник, работой надо наслаждаться. А тут возникает ощущение, что стоит только показать пачку банкнот, как сразу потянутся руки и наперебой раздадутся голоса, предлагающие свои услуги.

– Ну-ну! Зачем уж вы так принижаете русских. Я уверен, что и сегодня среди них немало патриотов. Впрочем, посмотрим. Давайте вернемся к нашим делам: завтра из Мексики прибывает группа наших специалистов-геологов. Формально – это представители частных нефтегазодобывающих компаний, которые будут консультировать местные власти. Формально их задача заинтересовать нынешнее правительство Франко и предложить услуги своих компаний. Это прикрытие, хотя если Франко пойдет на это, то прикрытие станет реальной задачей. Мы займемся их месторождениями и вгоним в такие долги, что страна окажется на грани инфляции. Потом будем действовать по обычному сценарию.

– А если Франко не пойдет на сотрудничество с нами, – закончил мысль Кларк. – Тогда мы просто сделаем работу русских в стране невозможной и снова вернемся к сценарию номер один.

– Примерно так, – заторопился Вудвин и посмотрел на часы. – К сожалению, я должен вас покинуть, Кларк, а обсудить нужно еще многое. Вы получили приказ о том, что переходите в мое оперативное подчинение?

– Да, еще два дня назад.

– Ну и отлично. И не забудьте, Энтони, – пожимая резиденту руку, весело напомнил Вудвин. – Мы с вами давние знакомые, работали вместе в Чили.

Новороссийск. Квартира капитана 1-го ранга в отставке Истомина

Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, привычно взбежал на третий этаж. Времени на сборы было достаточно, выходной он провел отлично, молодое здоровое тело слушалось идеально, а душа не ведала сомнений. Что еще нужно в двадцать восемь лет?

Открыв дверь квартиры, Андрей вошел в прихожую, бросил пустую сумку на пол и на миг задержался у большого, во весь рост, зеркала. Метр восемьдесят два роста, сплошные мышцы, тонкая талия, широкие плечи, волевой подбородок! Пацаны смотрят с завистью, девки тихо млеют. Супермен, офицер флота!

– Пап, ты дома? – гаркнул Андрей из прихожей.

– Что ты орешь, труба иерихонская? – раздалось в ответ басовитое замечание, и в дверном проеме гостиной появился отец в домашних трико, футболке и с неизменной газетой в руках. – Явился? Ну, как прошла встреча с одноклассниками?

– Шашлык, пиво, футбол, – бодро отрапортовал Андрей. – Все живы и здоровы, чего и тебе желают. Лиза Макарова привет передавала.

– Ну-ну, – усмехнулся отец, пропуская сына в гостиную и глядя ему вслед. – У тебя с ней, значит, опять отношения?

– Папа, – укоризненно ответил Андрей, раздеваясь на ходу. – Лизка – это увлечение моей молодости.

– Как жаль, что твоя молодость уже прошла, – язвительно заметил отец.

– И не говори! – с жаром согласился Андрей, поворачиваясь к отцу.

– Тут тебе какая-то Лена звонила.

– Лена? – Андрей сразу как-то сник. – А давно звонила?

– Понятно, – сделал свои выводы отец. – Тебе во сколько нужно быть в штабе? Есть будешь?

– Не, пару бутербродов с чаем перехвачу! Мы вчерашнее мясо утром доедали, так что я в общем и целом сыт, – проходя в ванную в одних трусах, ответил Андрей.

– Куда командировка? – спокойным голосом спросил отец, но интонации все же выдали волнение старого капитана 1-го ранга.

– Атлантика, Южная Америка, – сквозь плеск воды донеслось из ванной. – Представляешь, меня взяли из-за моего испанского. Не зря учил!

– А я всегда тебе говорил, что офицера красят знания, красит голова, а не то, что ниже. Сашка с тобой едет?

– Ветерок-то? А куда ж я без него!

– Это хорошо, – возвращаясь на кухню, проворчал старый офицер. – Я как-то спокойнее себя чувствую, когда Сашка с тобой рядом. Он парень рассудительный, спокойный.

Андрей вышел из ванной с мокрыми волосами и уселся на кухне напротив отца. Он смотрел на его массивную отяжелевшую фигуру. Лобастая голова, теперь уже с редким седым пушком, упрямо наклонена. Сильные, со старческими веснушками руки все делали уверенно, основательно. И колбасу резали, и наградной пистолет чистили. Так же уверенно отец чувствовал себя и на мостике корабля.

– Пап, а что ты знаешь про дольмены? ³

– Дольмены? – Отец поднял на сына удивленный взгляд: – А почему это ты заинтересовался археологией?

– Да мы же туда поднимались на пикник, – рассмеялся Андрей. – Прикольно! Туда залезть можно, правда, дыра маловата, но тем не менее…

– Вот за что я злюсь на современную молодежь, – строго сказал отец, – так это за легкомыслие, неуважение к памяти тех, кто жил раньше, чувствовал, верил во что-то. Вы сами еще ничего не создали, но тем не менее считаете себя вправе так цинично обращаться с тем, что было создано до вас. Нехорошо это, кощунственно.

– А что не так-то? Они что, священные какие-то?

– Ты здесь родился, вырос, а ничего не знаешь о культуре прошлого. Ты и настоящего не ценишь.

– Пап, ну чего ты опять начинаешь, – сморщился Андрей. – Че такого-то? Ну нельзя же знать все!

– Читать надо побольше, интересоваться, – ворчливо, но уже мягче сказал отец. – Это искусственно созданные сооружения, Андрей. Поставлены они были древними людьми еще в начале бронзового века, примерно в I–III тысячелетиях до нашей эры. И это не просто достопримечательность, это целая культура, которую ученые называют «дольменной». Дольмены есть у нас на Кавказе, есть в Северной Африке, в Европе, в Корее. Они разные по форме и размерам. Никто толком не знает их изначального предназначения, но почему-то люди создали их, перетаскивали многотонные плиты, устанавливали, укладывали. Понимаешь, они видели в этом смысл, это соответствовало их верованиям. А вы туда с ногами, с пивом! Нехорошо…

– Ну мы же не знали…

– Надо всегда думать и помнить, что существуют священные для людей вещи, места, понятия. Что для тебя значит Родина, память о предках? Это имеет для тебя хоть какую-то ценность?

– Ну а как же, – пожал Андрей плечами. – Это понятно. Родина – это страна, город, место, где родился, учился, жил… И про предков ты мне рассказывал, я помню. Контр-адмирал Истомин, который погиб при обороне Севастополя. Там даже памятник на месте его гибели установлен. На Малаховом кургане.

– Да не на Малаховом кургане, а на Зеленом холме! Плохо, Андрей, плохо не знать о предках, их подвигах, плохо не думать о прошлом своей Родины, не ценить ее, не уважать. А ты как офицер российского флота должен не просто уважать, а быть достойным ее!

– Папа, что такое офицерская честь, нам вбили еще в училище, – махнул рукой Андрей.

– Честь офицера заключается не в том, чтобы бить морду каждому, кто наступит тебе в автобусе на ногу, – строго напомнил отец.

– Папа, и не мне, и не в автобусе!

– Я не про тот случай и не про ту девушку! Я говорю в принципе. Ладно, оболтус, домой-то успеешь забежать?

– Вряд ли, пап, – грустно улыбнулся Андрей. – Ты же знаешь, как это у нас делается. Вызвали в штаб, зачитали приказ, и по кораблям. Ты не волнуйся, обычная командировка, автономное плавание, учебные задачи.

– Ладно, – кивнул старый офицер. – Теперь уж мое дело – стариковское. Ты вот что, Андрюша… Вы ведь наверняка в Севастополь зайдете, у нас ведь на рейде ни одного боевого я не видел. Ты найди там время, сходи на улицу Суворова… Во Владимирский собор. Просто постой над могилами ⁴, подумай… Там ведь могила твоего великого предка. Ты ведь уже не мальчик, Андрей, пора тебе взрослеть, мужать.

– Ладно, пап, – слишком поспешно ответил Андрей, – посмотрим. – Как время будет.

Вот чего Андрей Истомин терпеть не мог, так это бессмысленных споров. А таковыми зачастую и были споры с отцом. И сейчас, глядя на крутой «истоминский» лысеющий череп, он думал о том, что вот так же когда-нибудь состарится, будет брюзжать про то, что в его время офицеры были другими и флот был другим, да и вообще многое… А вот сейчас… Андрей невольно провел рукой по своим жестким коротко остриженным волосам и представил на их месте бледную проплешину. Нет, таким он не будет, он-то понимает, что все меняется и ничто не может оставаться по старому.

Москва. Проспект Академика Сахарова

Черная иномарка с военными номерами, которая пару минут назад вывернула из ворот Главного штаба ВМФ, уверенно выскочила на проспект и понеслась прочь от центра. Через пять минут военная машина стала прижиматься вправо к тротуару и наконец на глазах хмурого инспектора ДПС остановилась под знаком «остановка запрещена». Инспектор помялся, но все же двинулся в сторону нарушителя. В ситуациях, когда автомобиль принадлежал «неприкасаемым» лицам или организациям, он обязан был принять меры, чтобы ликвидировать нарушение или оказать помощь, если таковая потребуется. Сейчас он подойдет к машине, а в окно ему не очень корректно бросят, чтобы не совался, если дорога работа и карьера. И выслушать придется многое, вплоть до матерных оскорблений, это неизбежно. А он должен не реагировать и лишь вежливо попросить, чтобы уехали из-под знака.

Инспектор не успел выполнить самую неприятную часть своей работы, как позади военного авто лихо припарковалась подлетевшая иномарка. Номера этой машины говорили о принадлежности ее пассажиров к депутатскому корпусу. Инспектор не успел подойти, как из депутатской машины вылез мужчина и пересел в иномарку штаба ВМФ. Обе машины одновременно сорвались с места. Инспектор облегченно выдохнул и бросился тормозить поток на двух крайних полосах, чтобы не создавать аварийной ситуации. Не прошло и минуты, как обе иномарки исчезли из вида.

– Что ж вы так? – брезгливо поморщился человек в форме контр-адмирала. – Сказали бы, и я заехал к вам в Думу. Шпионский детектив какой-то.

– Всеволод Борисович, – с легкой укоризной в голосе сказал депутат. – А как бы это выглядело? Контр-адмирал флота заявляется в Думу. Да нас потом журналюги наизнанку бы вывернули. А фантазия у них ого-го-го, не мне вам рассказывать! Ничего, поиграем немного в шпионов, нам не привыкать.

– Я не понимаю, а вам-то чего бояться? «Газпром» у нас государство в государстве. Даже неизвестно, какое в каком! То ли «Газпром» в России, то ли Россия в «Газпроме».

– Знаю, слышал я эту шутку. Но только Россия делает политику разными путями и разными средствами. В том числе и руками «Газпрома». А Парагвай – это очень лакомый кусочек, не зря же его называют «сердцем» Южной Америки. Если он будет нашим союзником, хоть на сколько-то зависим от нас экономически, связан хоть какими-то долгосрочными обязательствами, то расклад сил в Южной Америке изменится, причем кардинально.

– Позицию Минобороны по этому поводу я знаю. Знаю и мнение начальника Главного штаба ВМФ. Увы, Олег Иванович, сейчас мы не можем гарантировать присутствие нашего флота у берегов Южной Америки. К президенту вы с этим не пойдете, а больше никто решить этого вопроса не сможет. Многие у нас считают, что это было бы уже слишком!

– Слишком? – Депутат с волнением хлопнул себя ладонью по колену. – Слишком! Я вот не считаю, что группа наших кораблей у чужих берегов – это слишком, особенно когда у этих берегов вращаются такие огромные деньги.

– Олег Иванович, не горячитесь! – Адмирал полез в карман за сигаретами. – Не надо. Кое-что мы можем сделать и своими силами, так сказать, в рамках своей компетенции. Вас ведь в первую очередь интересует безопасность груза, который пойдет в Парагвай морским путем? Вот мы вам эту безопасность и обеспечим силами морского спецназа. В случае чего, они и в Асунсьоне вас подстрахуют, а дальше дело полиции и местных властей.

– И на том спасибо, – кивнул депутат. – Безопасность нам нужна. Только присутствие флота более весомый аргумент. Как там у Черчилля? Политика канонерок? Вот и нам не помешала бы демонстрация силы и серьезности наших намерений.

Через пять минут человек, которого назвали Олегом Ивановичем, снова пересел в свою машину, и она, взвыв сиреной и замигав проблесковыми маячками, спрятанными за радиаторной решеткой, рванула назад, развернувшись через двойную сплошную. Инспекторы ДПС поспешно, но с большим опозданием, попытались расчистить дорогу депутатской машине.

Совещание, запланированное неделю назад, постепенно теряло свой статус. Сначала важность проблемы требовала, чтобы его провел сам премьер-министр. Но потом оно было отложено на два дня. Причем появилась информация, что проведет его вице-премьер, но в итоге снова возникла заминка. Некоторая нервозность в этом вопросе просто витала в воздухе. Соответственно, стали появляться сомнения в возможности положительного решения. Если премьер самоустранился, значит, ему не по статусу заниматься этим вопросом, нехорошо при его положении зарубать проблему. В таком случае сделать это должен был кто-то, чье внимание к вопросу не будет выглядеть как внимание самого высокого уровня. Так, чисто ведомственный вопрос.

Олег Иванович уже знал – час назад было принято решение, что совещание пройдет в Минэнерго. И понял, что руки у «Газпрома» теперь развязаны. Убедился он в этом окончательно, когда в зал для совещания вошел замминистра. Стало понятно, что статус мероприятия упал «ниже плинтуса».

Начали с заявления позиций правительства и министерства в области развития нефтегазового комплекса страны, защелкали цифры, потекли километровые таблицы объемов добычи, реализации. Отдельно развернули графики с международными индексами и тенденциями, которые выявили аналитики. Олег Иванович сидел и ждал своего часа, время от времени подавляя зевоту.

– …и это напрямую касается наших ямальских месторождений, – неожиданно свернул разговор в иное русло замминистра. – Олег Иванович, вы у нас на совещании представляете «Газпром». Поясните, пожалуйста, в какие сроки вы намерены развернуть работы по новым месторождениям? Весной ваше руководство по необъяснимым причинам решило заморозить буровые работы и вернуться к ним в обозримом будущем – в течение 10–12 лет. Не так ли?

Олег Иванович не спешил с ответом, зная эту манеру министерских работников. Первая часть вопроса вопросом и не является вовсе. Это информация к размышлению, к тому, как следует понимать последующий вопрос, каким образом его интерпретировать и в каком ключе следует отвечать. Ишь, вспомнил про весеннее решение! Весной мы ждали, когда начнется и как будет протекать нефтегазовый кризис в Южной Америке. Вбухивать деньги в новые буровые работы, чтобы потом сливать содержимое по бросовым ценам в угоду политике правительства? Извините, господа, у нас другие планы, у нас своя политика. Начать буровые работы не долго, был бы потребитель.

– Да, – кивнул наконец Олег Иванович, когда заместитель министра закончил вступительную часть вопроса и сформулировал наконец его суть. – Да, мы определились с новыми месторождениями на Ямале и частью других восточных. Наиболее рациональным, на взгляд руководства «Газпрома», будет разработка и транспортировка нефти и газа в Юго-Восточную Азию и Южную Америку. Удалось достичь определенных договоренностей по объемам, ценовой политике. В целом речь идет об инвестировании в долгосрочные проекты, которые позволят использовать данный канал в обозримом будущем с максимальной выгодой для акционеров.

– А вам не кажется, Олег Иванович, что в данном вопросе «Газпром» ведет себя не совсем корректно? Работа отечественного нефтегазового комплекса запланирована в определенных объемах, от этого зависит слаженная работа всей энергосистемы страны. И тут вы объявляете, что у вас неожиданно изменились планы.

Олег Иванович хотел было сказать, что они «виноваты и больше так не будут», но сдержался. Замминистра реальной власти и влияния на «Газпром» не имел. Более того, ямальские месторождения вообще ни в какие планы не входили. В данном случае неудовольствие чиновника было необоснованным. Скорее всего, оно должно было просто продемонстрировать позицию министерства в этом вопросе. В первую очередь – нужды страны, в первую очередь – Дальний Восток, Север, Камчатка и Сахалин. Перебои с поставками туда нефти стали притчей во языцех, а у «Газпрома» интересы, видите ли, в Южной Америке. Иными словами, министерство обязано показать, что оно недовольно. И Олег Иванович, при всем своем депутатском статусе, занимая не последний пост в руководстве «Газпрома», и тот ничего изменить в этой ситуации не может. В том числе повлиять на планы совета директоров. Он тоже исполнитель, хотя и заинтересованный.

Совещание закончилось, рекомендации министерства были выслушаны и тщательно зафиксированы. Текст протокола отправили на доработку, с тем чтобы завтра разослать его ведомствам – участникам совещания. Все приличия вроде как соблюдены.

– Олег Иванович, – уже поднимаясь из-за стола, окликнул замминистра. – Задержитесь, пожалуйста, на минуту.

Увидев кивок в сторону комнаты отдыха, Олег Иванович неторопливо собрал свои документы на столе, сложил их в папку. Когда все участники исчезли за дверью, он вошел в комнату отдыха. Здесь стояли удобные кресла, на низком столике располагался приличный набор напитков. Замминистра в роли приглашающей стороны протянул руку к холодильнику и достал две бутылки холодного чая «Липтон» с лимоном. Собеседники неспешно откупорили бутылки и сделали по глотку в полном молчании. Это был тоже своего рода ритуал.

– Так что, все так серьезно с Южной Америкой? – наконец спросил замминистра.

– У нас очень хорошие перспективы. Сейчас ситуация складывается таким образом, что мы можем безболезненно для собственного нефтегазового комплекса сливать туда нефть и газ. Кое-кто утрется, но Парагвай сможет продержаться несколько лет на нашем сырье. А за несколько лет мы создадим там такую инфраструктуру, что с этим придется смириться и Венесуэле, и Уругваю, и Боливии, и даже США. Главное, что их нынешний кабинет согласен на инвестиции, а это решение всех проблем для страны.

– Это уже не экономика, это уже политика.

– Конечно. Наш флот вот уже несколько лет стоит в венесуэльских портах, а наши дальние бомбардировщики на их аэродромах – это политика ради экономики. Уго Чавес тогда показал американцам, в какую сторону он смотрит. Однако сейчас все решает не военная эскадра и ее присутствие, а наличие наших специалистов и нашего бурового оборудования. Все это должно идти туда нескончаемым потоком. Это убедит всех в том, что передел закончен. Это уже экономика ради политики.