Loe raamatut: «Свинцовая орда»

© Шахов М., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Глава 1

Неким чинушам из ЖЭКа понадобилось мое свидетельство о рождении. Я достал ящик с важными и ценными бумагами. Усевшись с ним на диван, начал выкидывать разные счета и квитанции, чтобы добраться до папки с документами, и тут мне под руку попалась пачка фотографий.

Отпихнув ящик в сторону, я разложил фотографии веером. Как быстро пролетели десять лет, с тех пор как я ушел из армии!

Я взял в руки твердое фото, сделанное «Полароидом». Сейчас это экзотика, а тогда возможность получить моментальную фотографию, прямо не отходя от кассы, считалась равнозначной чуду. Вот мы и нащелкали этих фотографий целый десяток. Мне досталась по жребию та, где есть я, Игорь и Витя. Зеленоватые бушлаты, медицинские косынки, повязанные в виде галстуков, как у бойскаутов, одинаковые бородатые и загорелые дочерна лица. Витя напялил еще и черные очки. Я, как сейчас помню, сказал ему: «Какого черта ты их надел? Тебя и так не узнаешь, а через много лет ты сам себя не узнаешь на этой фотографии». Он тогда ответил, что так много не проживет. Накаркал, идиот. Убили его в 99-м в Дагестане, где-то под Ботлихом.

Игорь же из армии сразу после первой чеченской уволился, и след я его потерял. Так сильно дружили, а потом он словно исчез – ни письма, ни звонка. Кто-то мне говорил, что он жив-здоров и даже весьма преуспел в частном бизнесе, но вот старые друзья его как-то перестали волновать.

Хотя чего это я так заврался? Какой я ему старый друг? Я с ним и знаком-то был два года, когда «пиджаком» срочную проходил. Закончил я свой зоофак в 94-м, месяц отдохнул после получения диплома, а тут и повестка. «Сим сообщаем… что согласно подписанному контракту… вы обязаны…» и так далее. Еще до сдачи диплома, помню, вызывают меня на военную кафедру. Ласково так спрашивают: «А не хотите ли вы, новоиспеченный товарищ лейтенант, свое заочное обучение превратить в полноценную службу?» А у меня в голове только госы на тот момент были да защита предстоящая. И потом, такие вопросы с кондачка не решаются. Нужно было подумать, обмозговать… И после учебы пятилетней погулять хотелось. Какая, на хрен, армия?!

Вот я им и ответил:

– Если приказ будет – не откажусь, конечно. Но добровольно не хочу, так как имею перспективную работу.

– Это после зоофака-то? – усмехнулся подполковник Чеченов. Он вообще всякие шутки и приколы любил – большой души человек, я вам скажу.

В общем, я, конечно, нахмурился, губы сжал и промолчал.

– Ладно, ладно, – сказал Чеченов. – Все понятно. Свободны, товарищ студент.

Я откланялся и так – бочком, бочком – и ушел.

Так ведь все равно догнала меня повестка. Но, честно сказать, я не особенно расстроился. Потому что хоть и молодой тогда был, но не такой уж и тупой, как некоторым казалось. С работой по моей специальности стала совсем труба. Скотину в хозяйствах успели всю перерезать, разводить было больше нечего. Без специальности ничего не заработаешь. Коммерческой жилки я в себе сроду не ощущал. А без денег жить было грустно. Не сидеть же на шее у родителей, которые сами с хлеба на квас перебивались и были рады до смерти, что я институт наконец-то закончил. А в армии зарплата плюс казенное содержание. Тем более офицер – не солдат! Ведь не зря я на военную кафедру три года ходил и всю эту муть наизусть учил?

И потом, физически я себя очень уверенно чувствовал. Еще с девятого класса упорно занимался единоборствами. Начал случайно, за компанию, а потом увлекся, так и пошло. Друзья как-то отсеялись, а я наоборот – остался. Тренер у нас был хоть и самоучка, но очень сильный. Я его пятку на своей челюсти до сих пор чувствую – гонял нас беспощадно и бил безжалостно. Клуб был бесплатный при средней школе. Мы по вечерам ходили и в воскресенье в шесть утра. До сих пор помню: темень, безлюдно, снег под ногами морозный хрустит. Дрожишь весь, спать хочется, и единственное выходное утро до слез жалко. Придешь, и сразу начинается: разминка, отжимания на кулаках, приседания, растяжки. Долго, нудно, болит все. А потом сидишь в общем кругу возле матов и ждешь: вызовут тебя для спарринга – или нет. И вроде ничего такого, а все равно сердце екает. Особенно если тренер Заура выставляет. Заур здорово махался тогда: он нас на три года тренировок опережал. И бил беспощадно. Раз так в челюсть мне въехал, что я неделю жевать не мог.

И когда в институте учился, занимался тхеквондо. Раз на внутреннем турнире сошлись с одним азиатом, кажется из Калмыкии, – он мне в голову, я – ему. Он – мне, я – ему. В общем, долго мы так пропускали, потом он упал. А я ничего. Терпимо. Меня еще на один бой хватило. Только голова была как чугунная, соображал плохо. Проиграл поэтому.

Вообще, тренироваться мне нравилось. К сожалению, в профи я бы не прошел. Лучше было в клуб ходить, чем на зоофак наш тащиться.

В общем, отправился я в армию без особой радости, но и без тоски и печали. Служить мне не нравилось ровно до первой зарплаты. Как только ее получил, сразу взглянул на мир другими глазами. Я таких денег никогда не держал в руках раньше. Говорят, в других местах военным плохо платили, но у нас на Северном Кавказе такого не было. Платили почти день в день.

Вот только командир разведроты в нашем батальоне меня отчего-то невзлюбил. Я человек в обычной жизни очень мирный, несмотря ни на что, и от него просто держался подальше. Но он все лез и лез. Шутки у него были неподобающие. Раз порвал мне бушлат на спине, который я за свои деньги купил, так как на вещевом складе «пиджакам» выдавали какие-то недоделанные. За это я его и приложил. Но не слишком сильно. А он этого словно ждал. Глаза выпучил, рот оскалил – и на меня! Я все же не хотел сильно драться. Он по боку мне слегка проехал, терпимо; я думал, он успокоится. А он раз – и в скулу! В каптерке находились два дружбана его: один «пиджак», один – кадровый, они уселись поудобнее. Думали, наверное, сейчас цирк начнется. Но я тот бой вспоминаю с удовольствием. Долго я до этого отрабатывал один хитрый приемчик – три последовательных быстрых удара ногой, не опуская ее и опираясь только на другую. Грубо говоря, сбоку, прямо и вверх. Вот этот третий удар «вверх» у меня плохо получался. То ли энергии не хватало, то ли сил, то ли природных способностей. А тут такая злость меня взяла, что он у меня получился! Влепил я этим третьим ударом серии разведчику нашему в челюсть так, что улетел он у меня через стул и башкой своей тупой об стол грохнулся. Смотрю, и дружбаны ноги резко под себя подобрали, рожи вытянули, пасти заткнули. А бушлат его, что на стуле висел, я порвал в отместку, свой забрал и ушел молча.

С тех пор мы с ним ровно держались. Без улыбок, но уважительно. Недели три вообще не разговаривали, а потом постепенно стали общаться, но только на служебные темы.

Как бы то ни было, но слухи о нашей схватке по части разошлись. У меня, как и у всех почти «пиджаков», были проблемы с личным составом. Они все-таки служить начали раньше меня. Да и местных абреков в роте хватало – эти вообще отмороженные на всю голову. А тут, смотрю, стали тише себя вести. Уже на «вы» все называют, никто тыкать больше не рискует. Хотя, конечно, я расслабляться не собирался. Местные эти очень опасные существа. Могли и провокацию какую устроить запросто.

Мне здорово помогло, что меня в местный «клуб» пригласили тренироваться. Там контрактники были, которые этим делом увлекались, из города какие-то парни приходили. Офицеры были. Менты даже были. Нормальные парни, по крайней мере, с виду. Спокойные, уравновешенные. И мне такая среда была вполне привычна – запахи, звуки, ощущения везде одинаковы.

И я так вошел во вкус, что мне этих занятий пару раз в неделю стало мало. Да и делать мне в части, честно говоря, было нечего. Бойцы по нарядам расписаны, а если я сам не в карауле, то делай что хочешь. Скука. А тут комбат всю плешь проел: «Почему вы не заняты, товарищ лейтенант? У вас то, у вас это». На то и на это люди нужны. Раз он застал меня на спортгородке и опять начал: «Почему вы один здесь, а не с личным составом?» Так он меня допек, что я зашел в казарму, мобилизовал кого смог, и привел их на спортгородок. «Я, – говорю, – кмс по карате. (Приврал, конечно.) Буду делать из вас бойцов – по бразильской системе». Это я из «Ералаша» вспомнил. Был такой сюжет там, когда за вратарем зеркальная витрина была. Но из моего контингента никто, видимо, ничего не понял. Один абрек заартачился. Типа – «Кто ты такой?! Да я пошел». Что мне оставалось делать? Сделал я ему бросочек один. Грохнулся он и лежит. Орет: «Тебе конец!» Я говорю: «Будешь орать, будешь с Дадаем дело иметь». А Дадай в местной ментовке был что-то вроде авторитета. Не поймешь – то ли авторитет из ментов, то ли мент из авторитетов. Он сам как раз боевыми искусствами не занимался, не надо ему было, но в зал иногда заходил. Чего ему там нужно было, не знаю. Дадай молодых местных не любил почему-то, вроде что-то личное. Если какой молокосос к нему в обезьянник попадал, то огребал по полной – неважно, кто там у него родственники.

Остальные, глядя на такое дело, вообще притихли. Ну и, соответственно, начал я их гонять. Тут папоротники подтянулись поглазеть, потом ротный прискакал, потом сам комбат. «Вот, товарищ майор, – говорю я ему, – веду занятия с личным составом по рукопашному бою. Знаю, что не по расписанию, но что могу». Он посмеялся, но ничего не сказал.

Я, честно говоря, думал, что в следующие дни никого не соберу. Будут прятаться от меня по щелям, как тараканы. Но вот ошибся. Местных человек пять сами пришли, наверное, пробили, что я и правда не пустое место; славян я смог еще человек пять отловить по казармам. Мне все равно было, кто из какой роты или отдельного взвода – главное, что не занят ничем. Так как-то и пошло. Я форму держу, они пыхтят, терпят. Комбат, что хорошо, перестал зудеть. А когда пришел новый призыв, то тут у меня вообще проблем не стало: эти мне в рот смотрели, пикнуть не смели, не то что возразить. Я так было приготовился всю службу в таком режиме оттарабанить, а потом, глядишь, и на реальный контракт – лет на пять – посмотреть… Но тут эта чертова война началась…

Мой поток воспоминаний, вызванный случайно попавшим в руки фото, прервал визгливый сигнал домофона.

Глава 2

Я все никак не мог привыкнуть к этому звуку. Железную дверь с домофоном в нашем подъезде поставили совсем недавно, после громких и оглушительных разборок между жильцами. Я сам еще не привык им толком пользоваться, а уж мои друзья, которые раньше приходили в гости как к себе домой, и подавно. Толкнут по привычке дверь ногой, а она – железная. И стоят, смотрят на нее, как бараны на новые ворота: не могут номер квартиры вспомнить.

Откуда у меня собственная квартира? Довольно странная история. В Саратове – в этой квартире – жила моя двоюродная бабка. Видел я ее в жизни – если не соврать – раза три, не больше. И вдруг – нежданно-негаданно – оказалось, что свою однокомнатную, полученную за работу дворником (при советской власти такие квартиры дворникам давали), приватизированную квартиру она завещала мне. Вся родня немного обалдела, потому что, хотя у нее самой детей не было, были родственники и поближе меня. Сестра ее, например. Кто-то сказал, что я похож на бабкиного отца как две капли воды, свою близкую родню она вообще недолюбливала, а нынешнюю власть ненавидела, чтоб оставлять ей квартиру. Вот и не нашла ничего лучшего, чем мне квартиру завещать. Сестра ее пробовала права качать, но на меня где сядешь, там и слезешь. Я скоренько документы оформил: там подарок, там – денюжка. Где – малая, где – побольше. Когда надо, я могу и сам нужную инициативу проявить. Вот и стал я владельцем квартиры.

Оказалось, что в домофон звонил Леха. С ним мы вместе учились в институте, одну кафедру закончили, только он сумел ловко уклониться от призыва. На пятом курсе женился скоропостижно и завел ребенка. У нас с факультета не всех призывали, выборочно. Видимо, решили, что зачем призывать семейного с малым ребенком, когда неженатых и бездетных полно? Только я даже не знаю, кому из нас больше не повезло. Я ни секунды не жалею, что служил. А вот не жалеет ли Леха, что остался дома, – это еще большой вопрос.

Подвела его излишняя любовь к сексу. Как сейчас помню, еще курса со второго его словно заклинило: только о бабах и говорил. Красавцем он не был, чтобы они на него сами вешались, денег не было – все мы, наш круг общения, тогда были бедны как церковные крысы. К слову сказать, в нашей группе пара мажоров все-таки училась. Только круг общения у них свой был, и бабы – соответственно – свои. Так что Леха только мечтал. Но кто ищет, тот всегда найдет. Или так лучше сказать: бойся своих желаний, ибо они исполнятся. Где Леха выкопал эту бабу, я не знаю. Была она его на два года старше, раньше училась в одном с нами институте и жила где-то от Лехи неподалеку. И закрутился у них роман. Леха просто в эйфорию впал. Дорвался, а эта ушлая, видимо, ему ни в чем не отказывала. Мозг у Лехи отрубился напрочь. Только и рассказывал, сколько, как и в каких позах у них вчера было. И допрыгались до беременности и вынужденной свадьбы. У Лехи была мачеха, которой была безразлична его судьба. Отец тоже как-то не особо переживал по этому поводу. Он вообще очень флегматичный мужик был. Просто сказал, что денег на свадьбу нет. Ну нет и нет. Невесте было не до этого. Просто пошли в ЗАГС и зарегистрировались. Я на торжестве тоже был. И как-то я еще тогда подумал, что добром вся эта история для Лехи не закончится.

На свадьбе жених напился до положения риз, что особого удивления не вызвало. Но когда невеста напилась сильнее жениха – гости несколько занервничали. И имя-то какое-то у Лехиной жены оказалось странное – Ядвига. Пьяная, беременная… Я тогда еще решил, что долго эта комедия не продлится. Но Леху я недооценил. Родилась у него дочка – слабенькая и болезненная, – и прикипел к ней Алексей просто без памяти. Ну а там где дочка, там и мама. Жили они все у ее родителей, ну а где же еще? Кто бы стал терпеть Ядвигины загулы, кроме ее матери. Кто был ее папаша, я не знаю, а Леха как-то очень невнятно на эту тему выражался. Я подозреваю, что если он вообще был, то квасил нехило, раз Ядвигу пришлось кодировать.

В общем, оказался Леша примерным семьянином при никакой жене. Вот только после того, как я уволился из армии и осел в Саратове, Леха ко мне зачастил в гости. Я его хорошо понимал: к родителям своим идти было тошно – там его особенно никто и не ждал, в семейном «гнездышке», видимо, просто осточертело. Куда ему было еще идти? Был, правда, общий друг Славик, но он и сам недавно женился на богатой и перспективной невесте, и ему было сейчас не до Леши. А я – один. Обычно я его угощал пивом. Иногда Леха сам приносил трехлитровый баллон.

Но вот как раз сегодня у меня в холодильнике было пусто. Я вообще не люблю убираться в доме. Посуду мыть начинаю, когда она больше не помещается в мойке, пылесосить – когда от пыли начинаю чихать, в магазин тащусь тогда, когда в доме реально нечего пожрать.

Через пару минут двери заскрипели, и возник Леха. Руки у него были пусты.

– У меня ничего нет, – сразу предупредил я без особых церемоний. – Если хочешь пива, надо идти в магазин. Денег я могу дать.

Леха, к моему удивлению, махнул на это рукой. Прошел в комнату и рухнул в мое любимое кресло.

– Что? Опять?

– Ага, – кивнул он. – Опять нажралась. Комп мой уронила, сука!

А вот это было уже серьезно. Еще учась в институте, Леха увлекся компьютерами и программированием. Настолько сильно, что постепенно это стало его основным увлечением. Институт он закончил без особых успехов, зато как спец по компьютерам репутацию себе завоевать успел. Так что сейчас он этим делом как раз и занимался. Ну не скотину же ему лечить, правда? Которой еще и нет к тому же. Компьютеров стало больше скотины, и лечить теперь нужно именно их.

– У меня работа срочная, – выдал, наконец, Леха, скрепя зубами и нервно дергая ртом. – Дай мне на твоем компе поработать. Мне пива не надо.

Я, честно говоря, намеревался и сам побродить в дебрях Всемирной паутины, но раз другу надо…

– Садись, – разрешил я милостиво, сам поражаясь своему благородству.

Леха выпрыгнул из кресла и прыгнул на шар «Торнео», который заменял мне офисный стул. Компьютер включился, Леха заурчал. Они нашли друг друга.

Я же все-таки решил сходить за пивом. Заодно можно было прикупить что-то из еды – дня на два. Но только переоделся в джинсы и безрукавку, достал деньги из тумбочки, отодвинув временно Леху в сторонку, как тут зазвонил мой домашний телефон. Когда автоответчик назвал номер, я громко выругался матом. Это звонили с работы, и это явно был не кто иной, как мой непосредственный начальник. Оставалась еще одна маленькая надежда, что этот звонок не связан с вызовом на работу. Вдруг ему просто хочется что-то спросить?

Я поднял трубку.

– Станислав? – спросил шеф. – Двигай в офис. Есть задание.

Глава 3

Я оставил Леху дома, взяв с него обещание никуда не отлучаться до моего возвращения. Он что-то пробурчал, не отрывая глаз от монитора, но мне этого было вполне достаточно. Дверь у меня защелкивается, и если этот чудик выйдет и ее захлопнет, то просто не сможет попасть обратно. Но это уже его сугубо личные проблемы.

Я прихватил ключи от своего «Форда» и вышел на улицу. Машина стоит около моего подъезда. Не вижу смысла покупать гараж. Машина для меня – это реально не роскошь, а средство передвижения. Я совершенно не понимаю людей, которые ставят свои машины в гараж за пять остановок от дома, а потом едут до дома на общественном транспорте. Мне лично жалко ставить машину даже на ближайшей платной стоянке, потому что оттуда нужно десять минут идти до дома пешком. У меня иногда не бывает этих десяти минут. Я ведь все-таки в ЧОПе работаю. Ну и потому, что я работаю в таком месте, местные вандалы обходят мою машину стороной. Мне, честно говоря, и не понадобилось никому ничего объяснять. Просто как-то раз за мной заезжали коллеги – такие бритоголовые конкретные пацаны с торчащими из-за пояса волынами. И местная шушера, которая грызла семечки на лавке, это видела. И с тех пор они вежливо со мной здоровались и обходили мой «Форд» десятой дорогой.

Хорошо, кстати, что я не успел выпить пива. Конечно, с моей работой в принципе лучше вообще не пить, вызвать могут в любую минуту, даже ночью. Но я ведь не монах, правда? Но я если и пью, то в свой законный выходной день. Имею полное право. Ну а если я выпил с литр пива или рюмки три водки, то могу сесть за руль и доеду куда угодно. Я вожу осторожно, никогда не лихачу. Почему так? Потому что я не так боюсь смерти, как боюсь глупой смерти. Скажем, гибель в бою – это одно. Был молодой, тогда в Чечне – ведь ничего не боялся. Сейчас уже вспоминаю то время и потом покрываюсь. Сейчас кажется страшно, хотя уже, казалось бы, чего переживать? А вот разбиться на машине – это просто тупость. И самое обидное, что ты можешь ехать аккуратно и все ПДД соблюдать, а какой-то олух или пьянь в тебя вмажется со всей дури. Хорошо хоть Гейко научил: «Думай за дураков». Я и думаю. Ну, когда сам совсем трезвый. Когда поддатый, тут только за собой слежу, чтобы не накосячить.

В общем, выехал я со двора, с трудом, правда, потому что благосостояние нашего народа растет на глазах и весь двор уже машинами забили, проехал под аркой и вывернул налево, на проспект. Влился в поток машин. Вроде все хорошо, но, честно вам скажу, не люблю я ездить по городу. Вот сколько уже лет езжу – а все равно не люблю. Потому что не могу расслабиться. Все время – то светофоры, то знаки, то разметка. То придурки на дороге, то менты в засаде.

Вот за город ездить мне нравится. Раз – обгон, два – обгон, и потом, если повезет, можно минут десять, а то и больше просто спокойно и быстро ехать, ни на кого не отвлекаясь и не дергаясь.

Лето, выходной, пробок в городе не было, и до офиса я добрался в рекордные сроки. На часах стоял Ваня Большой.

Большой – потому что реально большой. Ровно два метра. У нас был еще один Ваня, и, разумеется, его называли Маленький. Хотя какой он был маленький, если его рост составлял метр восемьдесят? Но по сравнению с Ваней Большим… Сначала Ваня Маленький злился и психовал, а потом плюнул. Маленький так маленький.

Ваня Большой хотя слегка и напоминал нашего знаменитого боксера Колю Валуева, но такой остротой ума не отличался. Начальство использовало его в основном для устрашения. И взгляд у него был очень тяжелый – посетители робели и трепетали.

– Ты чего? – спросил он, временно оторвавшись от монитора, где раскладывал своими могучими руками очередной пасьянс.

– Дима вызвал, – вздохнул я.

– А, – равнодушно отвернулся от меня Ваня и снова заводил мышкой по столу. – Давай, дуй.

У нас в конторе сотрудников можно условно разделить на три примерно равные части: блатные, менты и военные. Ну, то есть, понятно, на тех, кто пришел из МВД, кто из армии и тому подобного, а кто – из братков. Как мы тут все уживаемся? Менты с братками, например? Ну, во-первых, их уже давно друг от друга отличить трудно, а во-вторых, не пересекались мы никогда. У нас было два главных начальника, и три зама. Один работал с братками, другой – с ментами, и третий – с нами. То есть с бывшими военными.

Наш, то есть мой, шеф, приводил меня в изумление, правду сказать. Маленький, толстый, в очках. Лицо какое-то… Несерьезное, так скажем. Глаза маленькие, губы тоненькие, голос, я бы даже сказал, писклявый, взгляд – вечно настороженный. Никогда он никому не говорил, где и чем занимался. Я думал, что он вообще не военный. Совсем. Кто-то рассказывал мне, что он чей-то родственник из наших учредителей. Закончил вроде бы академию управления какую-то, не служил он нигде сроду. А и зачем? Он же нам только задания раздает. Ему же их выполнять не надо. Блатные или менты его, может быть, быстро бы подставили. А мы – люди военные, дисциплинированные. С нами ему проще всего.

– Добрый день, Станислав! – пропищал шеф, подав мне руку. Несмотря на бешено крутящийся вентилятор, Дима взопрел, а его мокрые руки оставляли отпечатки на лакированной поверхности стола.

– Что случилось? – задал я вполне естественный вопрос, потому что просто так в выходной у нас выдергивать сотрудников из дома все-таки не принято.

– Есть задание. Длительная командировка.

Ну, все ясно. У нас в конторе, как ни странно, не так уж много неженатых сотрудников. По крайней мере, в нашем «военном» подразделении. Как там у братков, я не знаю, но раз дело поручили Диме, значит, браткам его поручить было нельзя. А менты у нас вообще поголовно женатые. Потому, если задание связано с длительным отъездом, обычно оно достается или мне, или Коляну, или Аманату. Я, правда, не сильно расстраиваюсь, потому что чем дальше от боссов, тем спокойнее жизнь, а командировки, грех жаловаться, у нас оплачиваются хорошо.

– Куда? – спросил я, все еще стоя возле стола. Меня еще в армии научили, что без приказа вышестоящего нижестоящему садиться как-то не принято.

Штатский элемент Дима периодически забывал, с кем он имеет дело, и ставил нас и себя в неудобное положение. Но сейчас он на удивление быстро сообразил, почему я стою с каменным лицом.

– Садитесь, пожалуйста.

Я погрузился в мягкое кресло напротив стола. Дима пожевал губами и хлопнул в ладоши. Я позволил себе тонко улыбнуться.

– Дело не совсем обычное. Нужно будет съездить в Ош.

Я только приподнял бровь. Ош? Это, кажется, где-то в Киргизии?

– Ош – это на юге Кыргызстана, – сообщил мне Дима. – Попасть нужно срочно, поэтому полетите самолетом. Сначала – до Бишкека, а там – до самого Оша.

Дима полез в папки и достал оттуда фотографию. Он протянул ее мне. На фото я увидел девичье лицо: холодное, сероглазое. Волосы светлые. Губы крепко сжаты. В целом – не славянское лицо. Дима дал мне вторую фотографию. На ней был парень: черноволосый, лицо круглое, глаза грустные, словно обиженные. Губы большие, и даже на фото я заметил приличную щель между верхними передними зубами.

Я молча ждал продолжения разъяснений.

– Девушку зовут Хельга. Это сейчас. Раньше ее звали Ольга, но в Германии она изменила себе имя. Парень – Игорь. Это ее брат. Их общая фамилия Клаус.

Это было весьма любопытно, но я молчал. Перебивать начальство нельзя. Тем более – Диму, который очень нервничает, думая, что все над ним за его спиной посмеиваются, прикалываются, просто ржут и показывают в карманах фиги. Поэтому я изобразил любопытство только движением головы.

– Их родители – немцы и жили при советской власти в Оше. Затем, в девяносто втором, удачно эмигрировали. Но не все. Деды остались там. Говорят, очень упрямые люди, отказались уезжать из мест, где родились и прожили всю сознательную жизнь. Эти двое – Игорь и Хельга – отправились к ним в гости, чтобы проведать и постараться убедить переехать в Германию. Кажется, в Баварию, но это, разумеется, для нас не имеет никакого значения. В путешествие они отправились на собственной машине. Между прочим – не самой дешевой.

Тут я не удержался и заржал. Дима тоже улыбнулся, но, соблюдая свое начальственное достоинство, только прыснул, пряча от меня глаза.

– Туда они доехали. Как – не знаю, это мне неизвестно. Но, видимо, путешествие было непростым, потому что…

Дима сделал паузу, и я усилил внимание, понимая, что теперь мне объяснят цель задания.

– …потому что они боятся возвращаться одни и без охраны.

– Я должен их привезти? – все-таки я позволил себе опередить начальственную речь.

– Да.

– Я – один?

– А что в этом сложного? Просто помочь людям приехать. Кроме того, свободных людей у меня сейчас нет. Вы же знаете, все на объектах. А с женатыми сами представляете ситуацию.

Я нахмурился. Дима снова пожевал губами.

– Заказчик обещал хорошую премию лично исполнителю, если доставите немцев сюда в целости и сохранности. Если есть желание, можете взять с собой попутчиков, а свои расходы на них покроете за счет этой премии. Других предложений у меня нет. Думайте, Станислав, сами.

Я не индивидуалист, и всякую неприятную работу предпочитаю выполнять в команде: двое работают – один страхует; один работает – двое страхуют. А тащить двух немецких баранов из черта на куличках через две границы одному…

Дима протянул мне приказ.

– Идите в кассу, получайте деньги. Вылететь желательно завтра, сегодня нужных рейсов уже нет. Крайний срок – послезавтра, но тогда придется писать объяснительную на имя руководства – вы же знаете порядок. И еще – неофициально. Заказчик – хороший друг Валентина Петровича (я помнил – это один из наших учредителей), поэтому он и обратился к нам. Так что уж не подведите, Станислав.

– А какой размер премии? – хмуро спросил я.

– Пятьдесят тысяч рублей.

М-да, не особо густо. Я забрал приказ.

– Разрешите идти?

– Ну что вы, Станислав, как… Идите, работайте.

Я вышел из кабинета.

Если вы думаете, что я сразу рванул в аэропорт за билетами, то вы сильно ошибаетесь. В первую очередь я хотел посмотреть, чем там занимается Леха в моей квартире, но, честно говоря, не лежала у меня душа к этой поездке. Я знаю, что там происходит, новости смотрю и по телевизору, и по Интернету, а иной раз даже могу и газету купить. Так что о том, что в Киргизии неспокойно, оттуда выгнали бывшего президента Бакиева, и он теперь околачивается в нахлебниках в Минске, я прекрасно знал. И нетрудно было понять, почему так переживают за свое безопасное возвращение немцы, которые, оказывается, приехали в Ош еще в конце апреля. Почему они так долго там пробыли – это не мое дело. Мое дело – их оттуда вытащить. Но когда я только глянул в приказе, какая машина у этих немцев, мне сразу слегка поплохело – «Порш»! Короче, фрицы отправились к киргизам понты кидать, а я теперь в одиночку должен вытащить этот дорогостоящий и потенциально самоубийственный автохлам? И почему все-таки один? Начальство понимает, что на такой заказ мало кто из наших подпишется? А меня не жалко?

Признаюсь, была у меня мысль, пока я рулил до дома, никуда не ехать, а просто написать заявление об уходе. Но потом я подумал, чем я тогда буду заниматься, и мне стало грустно. Все-таки приличные деньги за несложную работу, которая обычно доставалась мне в ЧОПе… А тренировки в зале и на стрельбище я за работу и не считал, мне это было только в удовольствие.

Так я ничего не придумал, вырулил под арку к себе во двор, поставил «Форд» в тенечке, под огромным кустом белой сирени, открыл ключом квартиру, оттуда послышались голоса.