Координатор

– Отказы поступают до сих пор, и мы здесь не причём, – прошептала Марина, малость успокоившись. – Вообще не понимаю, что происходит!

Прямо в этот момент в журнале Гейта посыпались записи с отказами, которые ставились автоматически. Теперь воочию можно было убедиться, что ни Марина, ни наверняка Денис здесь были не причём. Либо программа, либо на той стороне. Краем глаза Максим заметил Дениса, который вошёл в зал со стаканом кофе в руке и направился к своему рабочему месту. Максим кивнул Марине в знак благодарности и рванул к коллеге.

– Что, чёрт возьми, происходит?! Чуть ли не прокричал Максим, зависнув над плечом у Дениса, когда тот устроился в кресле.

Услышав крик, Денис вздрогнул, повернул голову и посмотрел на Максима. Он вернулся глазами к экрану, открыл Гейт, увидел те же безостановочно появляющиеся надписи, покачал головой и отпил из стакана.

– Не понимаю…совсем ничего не понимаю, – проговорил Денис, глядя на экран и качая головой.

– Может ли быть так, что это Гейт? Может, он косячит? Спросил Максим, положив руки на спинку кресла и наклонившись поближе к Денису. За спиной двое сотрудников устроили перепалку, крича и обвиняя друг друга во всём, на чём свет стоит. Шум стоял неимоверный.

Денис повернул голову и посмотрел на Максима. Он несколько раз моргнул, потом глаза его расширились и брови поползли вверх.

– Макс! А ты здесь что делаешь? У тебя же завтра смена!

Взглянув в глаза Дениса, Максим поник духом. Они были такие же краснющие, как и у Марины, только не от слёз, а от усталости, ведь Максим вспомнил, что Денис отработал дневную и ночную смены и сейчас, будучи уже больше суток на ногах, продолжал работу. Максим состроил гримасу и едва удержался от того, чтобы не закричать. Нет, даже не завопить. То ли на него так подействовал воцарившийся кругом бардак, то ли начали сдавать нервы.

– Расскажи, что у вас случилось.

Денис проморгался, вернулся глазами к монитору, прочистил горло и допил кофе в два больших глотка.

– Я и сам не знаю. Сидели, работали, тут отказ пришёл. Пытаюсь разобраться, почему, а не могу. Смотрю в сертификат, там туфта. Сделал запрос, ответ пришёл сразу же, но уже с другой сертификацией. Открываю его, а там такая же чушь. Что делать? Думаю, подожду, а потом как давай эти отказы приходить друг за другом. Открываю их и понимаю, что в каждом ерунда какая-то написана. При этом запрос идёт от одного и того же корабля. Модель неясно какая, но если посмотреть сюда, – Денис щёлкнул мышкой, и в журнале открылось маленькое окошко с данными, – мы видим, что адрес отправителя не меняется. Значит, то ли программа полетела, то ли у них что-то с оборудованием. Других вариантов я здесь не вижу.

Денис взял в руки стакан и поднёс его к губам, наклоняя, но понял, что кофе кончился. Он отодвинулся на кресле и встал.

– Я за кофе. Тебе взять?

– Нет, спасибо.

В этот момент Максим подумал, что Денис, наверное, выпил уже далеко не второй и даже не четвёртый стакан. Ему бы по-хорошему домой да в постель. Так или иначе, картина складывалась следующая: неизвестно откуда, неизвестно как и неизвестно зачем в области приземлился инопланетный корабль неизвестной модели с неизвестной расой на борту. Безусловно, о наличии пассажиров ещё предстояло узнать, но были ли они или не были факты таковы, что о пришельцах земляне совсем ничего не знали. Вот тебе и ЦИА, и специальная программа обучения, и высококвалифицированные специалисты, и дорогущее оборудование. Какой смысл? Если всё это в нужной ситуации оказывается бесполезным.

Максим, как и многие другие, далеко не раз смотрел фильмы о пришельцах, решивших посетить планету Земля. Как правило, фильмы эти носили характер скорее инопланетного вторжения, нежели межгалактического диалога. Инопланетяне в них захватывали власть, забирали ресурсы или похищали людей для своих ужасных антигуманных экспериментов. Короче говоря, делали всё то, что у людей ассоциировалось со словом “зло”. Так как в ЦИА Максим работал уже давно, то прекрасно знал, что фильмы эти чушь полная и ничего подобного никогда не произойдёт, а если и произойдёт, то совсем по иным причинам, нежели показывают на экране. Фильмы на то и фильмы, что в них показывают то, чего никогда в реальной жизни не случится, а потому можно посмеяться, или испугаться, или слезу пустить, в конце концов. В общем, эмоции испытать, а потом оставить на задворках памяти или вовсе забыть.

Но когда что-то подобное начинает происходить в реальной жизни, становится совершенно не до смеха и такие мысли в голову лезть начинают, что мама не горюй. А вдруг пришельцы эти, как и в фильмах, с недобрыми намерениями? А вдруг опергруппа вступила в контакт и выяснила секреты неизведанных технологий или покинула планету? А вдруг пришельцы явились, чтобы забрать всех женщин? Или мужчин? А вдруг…и ещё много этих самых “а вдруг” всплывали в голове, от чего тряслись поджилки и по телу бегала дрожь.

– Соболев!

В зал вошёл сотрудник ЦИА, выискивая в царящем хаосе нужного человека.

– Соболев! Снова позвал сотрудник.

– Я, – ответил Максим, едва выпутавшись из одолевших его мыслей.

– Антон Павлович ждёт у себя.

– Понял.

Максим почувствовал, как у него слабеют ноги, но делать было нечего. Он тяжело вздохнул и пошёл к лифту. Нажав на кнопку вызова, он снова пустился в рассуждения.

Ну вот. Случилось то, что и должно было случиться, – подумал Максим, ощущая, как по затылку пробегает наэлектризованная волна холодных мурашей. Ну и? Что я скажу? Что я отвечу на все те вопросы, которые задаст Антон Павлович? Что я не знаю, кто прилетел, зачем и почему вообще так получилось? Ну уж нет, такой ответ начальство не устроит. Но что вообще можно сказать в сложившейся ситуации? Что я не знаю, что делать? Да будто бы я вообще должен был быть готов к чему-то подобному! Ещё и все вопросы решить за такой короткий промежуток времени обязан был умудриться. Ага, как же! Да и вообще, я даже не руководитель! Почему я должен всем этим заниматься? Да и опыта маловато, да и…

…да и то, и это. Вечно ты отмазки ищешь, – сказал себе Максим. Должен был справиться, а не справился. Вот и всё. Так и скажешь. И нечего тут себе мозги полоскать. Там и так уже что попало.

Двери разъехались в стороны, и Максим вошёл в кабину. Взглянув на панель, он нажал на кнопку С1, и лифт поехал наверх.

[1] От англ. Gate – ворота.

Глава 3

1

Антон Павлович стоял, прислонившись плечом к шкафу, и читал книжку. Вернее, делал вид, что читал, а может, и в самом деле увлёкся. Когда Максим вошёл в кабинет, внимания он на него не обратил никакого. Максим ничуть не расстроился, ведь за время поездки на лифте он так и не придумал, что доложить начальству. Когда Антон Павлович отвлёкся от чтения и жестом руки пригласил подчинённого сесть, Максим мельком взглянул на него и понял, что на нём лица нет. В этот самый момент полученная в отделе информация вылетела у него из головы начисто. Попроси его сейчас кто-нибудь назвать своё имя, он бы сказал, что забыл.

Антон Павлович перелистнул страницу, несколько раз хмыкнул, качнул головой, а один раз даже рассмеялся. Только смех этот был совсем недружелюбным. Горький такой безрадостный смешочек, от которого Максиму стало дурно. Начальник поставил книжку на полку и повернулся к Максиму лицом. Он завёл руки за спину и начал расхаживать по кабинету взад-вперёд. Ходил он долго, а когда, наконец, остановился, то замер у стола, нависнув огромным шкафом над подчинённым, глядя на него с задумчивым выражением лица.

– “Человек он умный, но чтобы умно поступать – одного ума мало”[1].

– А?

– Такой вот совет дал мне Фёдор Михайлович. Да-а уж. И как же мне после таких советов вообще работу продолжать? Когда чёрт-те что творится, надо ведь умно поступать, а как оно есть умно, Максим? Как можно умно поступить в ситуации, с которой никогда ни ты, ни твои друзья или коллеги не сталкивались? Как можно умно поступить, когда нет ни умных решений, ни глупых. Когда их нет вообще! А? Так ещё ж, чтоб умно поступать, одного ума мало!

– Я…– Максим сглотнул. – Не знаю, Антон Павлович!

Антон Павлович состроил гримасу и громко цокнул языком.

– То-то и оно, Максим. То-то и оно.

Начальник уселся в кресло, потёр ладонью наморщенный лоб и посмотрел на пачку сигарет, сверху которой лежала одна помятая сигаретка.

– С-сука, курить-то как хочется, – прошептал Антон Павлович. Казалось, он начисто забыл о том, что перед ним сидит подчинённый, которого он сам вызвал и от которого ждал хоть каких-нибудь вестей, потому как на всех других фронтах была тишина. А тишина в таких ситуациях нервирует так, что хоть на стенку лезь или вопи благим матом, да толку-то? Перед мысленным взором Антона Павловича расплывчатым мутным пятном появилась Варя, а рядом с ней мангал, а на мангале шашлычок. Запах сочного жирного мяса, маринада, рядом лежит трубка с табаком, да ещё каким! Импортным! Это не опилки из сигарет. Настоящий табак! От которого вяжет во рту и лёгкие опускаются в желудок. И пиво. Пенное, крепкое, вкусное! Пузырьки ещё в нём со дна так вверх поднимаются и лопаются, лопаются, лопаются…

Антон Павлович перестал чесать лоб и уставился перед собой. Увидел он бледное лицо Соболева, который глядел себе под ноги и явно о чём-то беспокоился. Антон Павлович прочистил горло. Максим при этом вздрогнул.

– Ну, чего там, Максим? Докладывай.

Максим кашлянул, посмотрел в глаза начальнику и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл. Он почесал затылок, с затылка рука скатилась на шею, там и осталась.

– Ну? Переспросил Антон Павлович, ожидая.

Перед мысленным взором снова дача, солнышко, всё тот же шашлычок, только уже поджаренный, кресло-качалка и любимая жёнушка, которая, наверное, вот-вот позвонит, а он и не придумал даже, что ей сказать. Не придумал, как объяснить ситуацию. Да Бог с ней, с ситуацией, Варе о ней знать и не стоит. Но вот как сказать, что вечером они никуда не едут и придётся все выходные проторчать дома? И это-то почти под конец дачного сезона, когда работы непочатый край. Антон Павлович на мгновение представил, как услышит воркование Варюши по телефону, после чего сообщит ей безрадостную новость и воркование это перерастёт в жуткое карканье, от которого захочется сжаться, закрыть уши руками и сбежать. Ещё ж и дома влетит. Ну вот как быть? Как? Ладно, инопланетяне, корабль космический – с этим ещё можно как-то справиться, но жена ж потом неделю пилить будет!

Зазвонил телефон.

Антон Павлович схватил трубку и поднёс её к уху. Сие действие было абсолютно автоматическим, и пожалел он об этом уже после того, как ответил на звонок.

– Алло!

Лицо Антона Павловича сначала напряглось, потом помрачнело, а спустя ещё несколько секунд Максим увидел на нём все возможные реакции. У Антона Павловича глаза вылезли из орбит, потом поползли на лоб, от тяжёлого дыхания вздулись ноздри, усы растопорщились, на щеках выступили желваки.

– Что?! Завопил начальник. – Как?! Пусть стоит там! Скажи, сейчас буду!

Антон Павлович бросил трубку, и телефон жалобно звякнул. Он схватил пачку сигарет, смахнув с неё одинокую сигаретку, рванул к выходу, но у самой двери остановился.

– Так, Соболев, быстро за мной!

Едва Антон Павлович произнёс последнее слово, как пулей вылетел из кабинета и помчался по коридору. Максиму ничего не оставалось, кроме как броситься вслед.

Они вышли к лифту. Антон Павлович нажал на кнопку вызова и посмотрел на табло сверху. Лифт стоял двумя этажами ниже. Не прошло и нескольких секунд, как мужчина застучал кулаком по кнопке, будто это могло хоть как-то помочь. Примерно через минуту двери лифта раскрылись, ожидающие вошли в кабину и поехали наверх.

На улице снова распогодилось. Наклоняя к земле деревья, жутко выл ветер, в лицо летели капли дождя, опавшие листья и травинки. Едва они оказались снаружи, как Антон Павлович рванул в сторону КПП, да так, что Максим едва за ним успевал. Ещё с порога было видно, что за шлагбаумом стоит чёрная Волга Филатова. Когда они приблизились к машине, Антон Павлович бухнулся на переднее сиденье, Максим устроился на заднем. Шлагбаум поднялся, машина въехала на стоянку и остановилась на свободном месте. По крыше стучали горошины усиливающегося дождя, мелькнула молния, громкой трелью заголосил гром.

– Кто?! Серёга, кто?! Кричал Антон Павлович, глядя на Филатова.

– Они, – ответил Сергей.

Максим заглянул в зеркало заднего вида и увидел в нём Сергея. Челюсть у него отвисла. Лицо Филатова было всё в царапинах, синяках и порезах. Губа разбита, левый глаз опух и налился кровью.

– Вот с-суки! Я им покажу кузькину мать! Запричитал Антон Павлович, размахивая кулаками. – Кем они себя возомнили?! Прилетели хрен знает откуда и решили, что всё им, чёрт подери, можно?! Да я им такое покажу! Тако-о-е устро-о-ою! Голос у Антона Павловича стал настолько громким и раскатистым, что заглушал звуки мотора автомобиля и стук дождя по крыше.

– Антон Павлович, – перебил начальника Сергей в то время как тот продолжал разбрасываться угрозами.

– Итить твою, Серёга! Ну что ты заладил! Антон Палыч да Антон Палыч! Сколько раз уже тебе говорил? По имени меня называй! По и-ме-ни!

Сергей дождался, когда в машине наступит тишина и сказал:

– Это сделала опергруппа.

Если у Максима при виде Филатова отвисла челюсть, то теперь она буквально отвалилась. В машине воцарилось гробовое молчание, а нарастающее напряжение чувствовалось с каждым мгновением всё сильнее.

– Повтори, – загробным голосом попросил Антон Павлович, глядя на Филатова.

– Вот это, – Филатов покрутил указательным пальцем у лица, – сделала опергруппа. Дело, значит, обстоит так: корабль сел на опушке леса. Оттуда никто не выходил. Стоит с маскировкой. Мы знаем, что он там только благодаря приборам. На месте работает ЧВК[2]“Шмель” по вызову из центра управления напрямую. Когда мы прибыли со второй группой, они уже были там. По прибытии группа сразу присоединилась к первой, но…

– Ну что “но”, Серёга? Что, “но”? Говори уже! Нетерпеливо заворчал начальник.

– Но как только они оказались у корабля, что-то пошло не так. Все стали странно себя вести. Первая группа напала на вторую, двое накинулись на меня с кулаками, за палки и камни похватались. Один нож достал и за мной рванул. Думал, всё, уже не уйду. Повезло, однако. Тот на грязи поскользнулся, а там их всех взяли.

Если позволите, Антон Павлович. Что-то там нечисто. Не так что-то с этим кораблём. Не может быть такого, чтобы адекватные, здравомыслящие люди в один миг превратились в убийц. Дурман какой-то. Может, излучение. Опасно там быть. Опасно.

– А Шмель? Спросил Антон Павлович.

– Все в полном порядке. Никто из них к кораблю не приближался. По крайней мере, когда я там был.

– Понятно.

Максим не мог поверить своим ушам. Мало того, что за столько лет работы в ЦИА никаких кораблей не приземлялось, так ещё и случаев нападения не было. Подумать только, люди сошли с ума! В машине снова воцарилось молчание, и длилось оно до тех пор, пока Антон Павлович не заговорил снова.

– Значит так. Филатов, ты давай в медпункт, пусть Светлана тебя осмотрит. Если надо, швы тебе наложит, повязки сделает, раны обработает. Короче, в порядок тебя приведёт! Потом ко мне в кабинет.

– Есть.

Антон Павлович повернулся на сиденье и посмотрел на Максима.

– А ты, Максим, давай за мной.

2

В кабинете было тихо. Антон Павлович стоял у стола, переминаясь с пятки на носок, глядя перед собой и что-то шёпотом приговаривая. На столе снова лежала пачка сигарет, и на ней снова покоилась одинокая сигарета. За всё полное неожиданностей утро ему так и не удалось покурить.

Максим тоже сидел в своих мыслях. Сначала куча отказов, потом корабль пришельцев. Теперь ещё выяснилось, что он невидимый, на месте работает ЧВК, а высланные опергруппы выведены из строя. Если чему-то вообще Максим сейчас и радовался, то только тому, что он не начальник комплекса Аврора.

Прошло минут десять, прежде чем постучалась Бабикова и сообщила, что Филатов стоит у двери и просит разрешения войти.

– Наташа, ты…– начал было Антон Павлович, краснея от злости, но тут же успокоился, покряхтел и сказал, насколько это было возможно мягко в сложившейся ситуации: – Пусть войдёт.

Наташа, краснея, вышла, и в кабинет вошёл Филатов. Выглядел он не лучше, чем в машине, а то и хуже. Зато с лица хотя бы стёрли кровь, а на глаз наложили повязку. После медпункта, да ещё и в нормальном освещении, выяснилось, что царапин у него на лице куда больше.