Loe raamatut: «Старое зеркало»
В основу обложки книги и её иллюстраций вошёл материал с дизайнерских и интерьерных ресурсов, находящийся в свободном доступе, так же на основе The Elder Scrolls V – Skyrim – Legendary Edition.
Все материалы собраны и скомпонованы под руководством автора книги. Имена и фамилии вымышлены, и любое совпадение событий, или историй является случайными.
Глава первая.
Моя бабушка, всегда говорила, что наш род не простой,
и что на всех мужчинах лежит тайная печать.
Началась эта история, когда мы жили в стареньком двухэтажном особняке, построенном задолго до революции, когда-то принадлежавшему моему прадеду.
Откуда там появились новые жильцы это вообще отдельная история, и бабушка не любила о ней рассказывать. Но речь пойдет не об этом.
С моим соседом и другом Володькой Щукиным мы были друзьями ещё с детского сада.
Среди мальчишек ходили слухи, что в одном доме живет настоящая ведьма.
И еще говорили, что она не хочет уезжать, ни за какие деньги.
Я случайно подслушал, как взрослые между собой рассказывали, что у нее в подвале есть тайная комната, куда она бросает маленьких непослушных детей, особенно тех, кто подслушивает за взрослыми. После этого, я сразу рассказал Вовке о том, что услышал. Мы даже ходили к этому дому.
Ничего особенного, дом как дом хотя кто его знает, чего там в нем тайного. Это был старый кирпичный домик, с большой печной трубой. Рассказывали, что в определенные ночи старуха вылетает из кирпичной трубы, верхом на метле и улетает на праздник чертей.
А еще рядом с её домом росла одна большая яблоня, к которой она никого не подпускала и собирала яблоки только сама и только после заморозков, а яблоки были огромные, зеленые. Взрослые, почему то называли ее Антоновкой. Какая же она Антоновка яблоня и есть яблоня только огромная.
Не скрою, еще до поступления в школу, я часто бегал к дому ведьмы и докучал ей вместе с ребятами разными дразнилками.
Но это было до того момента, пока разъяренная старушка не выскочила из дома и не схватила первого, попавшегося мальчишку, это был самый кошмарный день в моей жизни.
А дело было так;
В тот день Володька Щукин позвал меня гулять на улицу, и похвастаться, какой шалаш построил ему папа. Но едва мы отошли от крыльца нашего дома, как тут же наткнулись на Дениску Стрешникова и Димку Волкова, с игрушечными пистолетами, и автоматами. Они как раз шли за нами, что бы «поиграть в войнушку», для большой армии надо было зайти за Валеркой Калдаевым и его младшим братом. Они жили возле старой конюшни.
Младший брат конечно бестолковый, но для отряда конечно надо. К нашему огорчению он был наказан за какой-то проступок. С огромным трудом нам удалось уговорить Валеркину маму его, отпустить его на улицу погулять.
А Валеркиного брата наоборот не отпустили, сказали, что тот заболел свинкой и гулять не пойдет.
После удачного освобождения Валерки из повинного угла, мы все дружно отправились смотреть Володькин шалаш.
После чего шалаш тут же был объявлен неприступным штабом, и его нужно было захватить. Мне не хотелось быть немцем, но Володька, пользуясь правом владельца штаба, принял меня в свои ряды и мы должны были держать оборону, защищая шалаш от солдат красной армии и сохранить ценой своей жизни все сокровища спрятанные в нем.
Мы долго играли в шалаше в «войнушку» по очереди, то, захватывая штаб, то спасая его от захвата, пока не прибежал мокрый Сережка Салтыков.
Он тут же сообщил, что старая ведьма облила его холодной водой, когда он хотел сорвать несколько яблок с её яблони.
Объявив старой ведьме, «войну», мы двинулись к её дому, разрабатывая план действий.
Было решено, как отомстить ведьме.
И пока остальные мстят за подмоченную честь и достоинство Сереги Салтыкова кто-то должен следить за старухой, пока остальные трясут яблоню и набирают яблоки, чтобы ведьма не смогла ими воспользоваться для своих колдовских дел.
В качестве смотрящего, ни кто выступать не хотел, все хотели только трясти яблоню и набирать яблоки.
Мы всю дорогу шли и спорили, и у каждого находилась какая-нибудь причина, по которой он не мог следить за ведьмой, у кого болела рука, кто-то ногу зашиб, а у кого и вовсе плохое зрение. А когда в войну играли, это ни кого не смущало.
Спорили до самого «ведьминого дома» пока Володька не предложил читать считалку на выбывание, на кого выпадет жребий, тот и будет смотреть за ведьмой, независимо от рук, ног, и глаз. Мы, конечно, пофыркали, но так было честно и справедливо. Мы выстроились кругом, и Володька начал считать, при каждом слове упираясь пальцем в кого-нибудь из нас;
«Вышел месяц из тумана
вынул ножик из кармана,
буду резать, буду бить,
все равно тебе ходить.
И его палец уперся в Дениску Стрешникова.
–Выходи!
Он тут же вышел из круга.
«Вышел месяц из тумана
вынул ножик из кармана,
буду резать, буду бить,
все равно тебе ходить.
И его палец уперся в Сережку.
–Выходи!
Сережка облегченно вздохнул и вышел из круга.
Считалка прошла еще два круга, пока из всего круга остались только Я и Володька.
«Вышел месяц из тумана
вынул ножик из кармана,
буду резать, буду бить,
все равно тебе ходить.
И палец уперся в него самого.
Меня это не радовало, но всё было честно.
Ведьма
Мне ни чего не оставалось, как направился кустам шиповника и затаился возле забора. Но как назло за этими дурацкими кустами нечего не было видно. И я осторожно перелез через забор, где кусты были по выше, и затаился, просматривая сразу и старухино крыльцо и край яблони который виднелся из-за угла её дома. К тому времени мои друзья уже прокрались к яблоне и приготовились мстить.
Только они начали трясти яблоню, как из двери выскочила разъяренная старуха, с ведром воды и с криком; «ах вы окаянные!» побежала к яблоне.
«Шухер, Ведьма!» я только и успел прокричать, что было сил, и бросился бежать, только и заметив краем глаза, как ребята разбегаются в разные стороны.
Вот только Куст шиповника словно ожил, и начал путаться у меня под ногами, оплетая своими ветвями и руки и ноги, впиваясь своими шипами в одежду и кожу, не пуская меня к забору.
Я изо всех сил пытался продираться сквозь кусты шиповника к забору и почти вскочил на нижнюю перекладину, и перелезал через шаткий деревянный забор, когда обжигающий холодный душ обрушился на меня откуда-то сверху. Нога соскользнула с перекладины, и я рухнул обратно в старухин двор, мгновенно оказавшийся в таких же мокрых и цепких объятиях шиповника.
Старуха страшно ругалась, как настоящая ведьма, и прежде чем я успел подняться на ноги, почувствовал, как меня схватили сильные руки, и с такой силищей выдернули меня из кустов, что у меня даже круги перед глазами поплыли.
Сердце в ужасе бешено колотилось, ноги потеряли прочность и не слушались, а перед глазами поплыли жуткие картины из рассказов; «о секретной комнате, в которой по стенам висят всякие топоры, ножи, и косы, где убивают маленьких детей, рубят их на кусочки, а потом эти кусочки разбрасывают по парку для бродячих собак или закапывают под одной единственной яблоней прямо во дворе старухи ведьмы».
В тот момент я готов был, провалится сквозь землю, превратится в невидимку, лиж бы убежать от ведьмы, но её рука продолжала крепко держать меня за шиворот, а правое ухо отозвалось страшной болью. Из глаз брызнули слезы, одновременно от боли, и от обиды, что я так глупо попался в старухины лапы.
А старуха продолжала ругаться, сопровождая каждое слово болезненным рывком за ухо.
Я был в ужасе.
–Просите меня, простите, пожалуйста, я больше так не буду! – кричал я
Я страшно боялся, что она меня заколдует. Или превратит в деревянный столб, или в очередной куст шиповника и оставит сидеть здесь и ловить невезучих мальчишек.
Но на улице она колдовать не стала, и превращать во что-то гадкое тоже. Она просто держала меня за воротник куртки и тащила к своему крыльцу, ругаясь и грозя, «что она со мной сделает что-то страшное. И дружков моих переловит, всех до одного и сделает из нас суп».
После того как одно ухо уже пульсировало от жуткой боли, она схватила меня за второе и потащила в дом уже за другое ухо. В итоге у меня болели уже два уха.
Я попытался вырваться из её цепких костлявых рук. Но меня это не получалось, было такое чувство, что мое ухо вот-вот отрывается.
Старуха продолжала ругаться всякими нехорошими словами, а я без шанса на освобождение поплёлся за ней, готовясь к худшему.
А она просто отвела меня в дом, посадила на скамью и заперла входную дверь.
Слезы лились ручьем, а в душе все дрожало от страха и обиды, на предательский куст шиповника, мокрый забор, на злую колдунью и на друзей, которые меня бросили.
И на этого дурака Сережку, который втянул меня в эту дурацкую историю со своей местью, он же в плен не попал, он первым сбежал, даже не попытался помочь.
В душе осталась только тоска и обреченность. А еще жуткий страх, вызывающий потоки слез.
Я с ужасом представлял, как она начнет что-нибудь бормотать, и начнет превращать меня в лягушку или еще в какое-нибудь чудовище как в сказке «про аленький цветочек», тогда меня точно ни кто не расколдует. А то и вовсе отдаст рогатым бесам на съедение, или сама съест. Хотя для меня это равным счетом ничего ни меняло.
Я утирал слезы, когда в носу защекотало от легкого слегка сладковатого пирожкового аромата.
Старуха, походив из угла в угол, вдруг всплеснула руками и поспешила к газовой плите и, открыла духовку, в комнату ворвался одурманивающий аромат сладких пирожков.
Похлопотав немножко, она вынула пирожки и посмотрела на меня уже не злым, а оценивающим взглядом, словно сравнивая мои размеры с размером духовки.
У меня от ужаса даже сердце перестало биться. Я смотрел на раскрытую пасть духовки твердо, решив, что «я туда не полезу, чего бы это ни стоило. Буду упираться как Иван Вдовий сын из сказки «Морозко» руками и ногами».
Одновременно ища глазами куда бежать или где можно спрятаться, если она на самом деле захочет меня съесть.
–Не-ненадо ме-еня е-есть! Я-я-а бо-ольше не-е бу-уду! – протянул я, стараясь отодвинуться от старухи как можно дальше.
Но вместо этого старуха громко рассмеялась.
Я даже растерялся. Её смех был беззлобным и даже весёлым.
Страх сковывавший меня постепенно начал отпускать, и только теперь я смог нормально осмотреться все еще опасливо посматривая в её сторону. Кто её знает, что у неё там на уме. Сейчас смеётся, а потом как схватит, как запихнет в духовку и зажарит.
Я продолжал искать глазами, что-то выдающие её ведьмину принадлежность, ступу, метлу или что-то тому подобное.
Ну, метлу я нашёл сразу. Метла как метла у нас такая-же, отец ей дорожки подметает. Ступы я не увидел, ведра были, а ступы нет. Хотя мальчишки говорили, что она даже на ступе летать умеет.
Комната тоже, самая обычная, только мебель в ней была необычной. Как в музее. Только выглядела новой. У нас тоже был старинный дубовый шкаф, но выглядел он куда скромнее. Осматривая комнату, мой взгляд зацепился за нечто блестящее и очень странное.
А странным было огромное зеркало в позолоченной раме, висевшее в самой глубине комнаты.
Мне это показалось подозрительным обычно зеркала вешают возле входной двери а не в глубине комнаты. У нас дома, тоже висело зеркало, но небольшое, мама каждый раз в него смотрится, перед тем как идти на работу. Но это зеркало было каким-то особенным.
Старушка, уже не смотрела в мою сторону, она лепила пирожки с яблоками на кухонном столе, и, судя по всему, мной больше не интересовалась.
Я осторожно слез со скамейки и тихонечко, подошёл к зеркалу, следя за появлением в нем моего отражения.
Я, никогда, еще не выдел такого огромного зеркала, оно было размером с дверь, а на его огромной дубовой резной раме, шириной в две ладони, были вырезаны сказочные животные.
Они выглядели как живые, и мне захотелось их потрогать.
Я проводил рукой по золоченой раме, рассматривая каждого зверя в отдельности и посмотрелся в зеркало, у меня было очень удивленное лицо и я решил покорчить рожицы. Когда мое отражение в ответ стало корчить свои собственные рожицы независимо от меня.
Сначала я испугался, а потом мне стало весело.
Я ещё не когда не видел чтобы мое собственное отражение не повторяло мои жесты, а вытворяло свои собственные.
Не успел я показать моему отражению язык, когда в зеркале за моей спиной, появилась молодая женщина, и положила мне руку на плече. Мы с моим отражением даже вскрикнули одновременно.
Когда я обернулся, то понял что, меня держала не молодая женщина, а старуха.
Я еще не когда не видел пожилых людей в таком смятении.
–Ты не чего не трогал?– строго спросила она.
–Нет только сказочного коня с крыльями и птичку.
Через минутную паузу она усадила меня на скамью и спросила; «Кто твои родители?»
–Беловы.
–Они на работе?– спросила она.
–Да! папа связист, работает на телефонной станции. А мама съемщицей на студии диафильм, а что? – ответил я, понимая, что через минуту меня ждет неминуемая расплата, и приготовился к худшему.
–А ты значит пока их нет по чужим садам разбойничаешь со своими друзьями. А звать тебя как?
– Владик.
–Хорошее имя», причмокнула старушка, словно пробуя на вкус моё имя, как сладкий пирог.
По мне снова пробежал неприятный холодок.
–Так вот Владик! даже близко не подходи к этому зеркалу!– повысила она голос, от которого неприятно сжалось сердце и кольнуло где-то сбоку.
-Почему?– вырвалось у меня как-то само собой.
Она очень внимательно присмотрелась к моему лицу, будто что-то вспоминая, посмотрела в сторону зеркала, в котором теперь отражалась только пустая комната и край косяка входной двери и вновь посмотрела мне в глаза. От её пристального взгляда по всему телу прошёл такой холод, что я невольно поежился.
–Потому что это очень старое и необычное зеркало- ответила она, убрав с моего плеча свою горячую руку, жар от которой я чувствовал даже сквозь мокрую одежду.
–Это не простое зеркало оно очень, очень старое, и оно мне досталось от моей Мамы, и я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось понятно?
Я понимающе кивнул.
Но я не как не мог понять, как в зеркале могла отражаться, молодая женщина вместо старушки. Но спросить не решился.
Злая ведьма, оказалась не такая уж и злая, а даже наоборот. Но я все же старался, держат себя в руках, уж очень она подозрительная была, про родителей подробно расспрашивала, где живём и когда собираемся переезжать?
Она очень много всего знала, и мне было страшновато. Но теперь я знал точно, что меня не съедят.
Что у неё там, на уме? Она же ведьма, а добрая она или злая мне было все равно.
Я только одного хотел, вернутся домой целым и невредимым, в своем обличии, и только домой к маме. Мысленно подсчитывая, сколько времени, понадобится мальчишкам добежать до моего дома и сообщить моей маме или отцу, что я тут застрял.
Но время тянулось невыносимо долго, мне казалось, что я в заточении нахожусь уже много часов, а до сих пор никого нет.
Но пусть лучше придет мама, она поругает и всё. С отцом хуже он и всыпать может «по первое число».
Старушка закончила хлопоты с пирожками, посмотрела на меня уже как-то по-другому, по крайней мере, уже без злобы, а скорее с улыбкой.
–Проголодался Владик?– спросила она.
Внутри живота что-то шевельнулось от вдыхаемого аромата горячих пирожков, я сглотнул слюну и помотал головой, решив разумным, отказаться от предложения.
–Кто её знает? может она нарочно или отравить хочет? Или зелье оборотное в пирожки запекла откуда я знаю» подумал я, борясь с нарастающим чувством голода. Завтракал я ещё утром, а обед, судя по солнцу, давно прошёл.
–Не бойся я в свои пирожки отравы, не добавляю!– словно угадывая мои мысли, произнесла старушка.
–А я не боюсь. Просто мама меня учила у чужих людей ни чего не брать, даже если они тебя угощают.
–хА разве тебя мама не учила что по чужим огородам нельзя лазать?
–Говорила – буркнул я, чувствуя как у меня начинают пылать уши уже сами по себе а лицо бросило в жар, мне действительно было стыдно но я не знал что мне делать. В конце концов, это Серега во всем виноват.
–Ну что скажешь?
–Это всё Серега это он сказал, что хотел яблоко взять, а вы его водой облили и мы решили, что вы жадная. И хотели проучить,– произнес Я, боясь поднять глаза и посмотреть на старушку.
–Ах, вон оно что. Это он так сказал?
Я кивнул, продолжая усиленно разглядывать древесный сучек, выступивший на слегка кривой и потертой от времени половой доске.
–А спросить он не мог? Сам полез в чужой огород яблоки воровать! И вам значит, наврал что его обидели? Наверняка ты со своими друзьями играл в «стрелялки» или «вонушки»….
При слове «Войнушки» я даже подскочил на месте, откуда она узнала, что мы в войнушку играли?
–А как вы узнали?
Она рассмеялась.
–Потому что вы ведьма…– вырвалось у меня с языка, и я в ужасе схватился за рот, чтобы ничего лишнего не взболтнуть, и вновь у меня появилось желание, провалится сквозь землю.
–А, вот значит, как!– продолжала посмеиваться старушка.
«Ясно, откуда надуло. Только для этого не надо быть ведьмой, что бы понять, чем в твоем возрасте занимаются дети, и она легким движением выдернула с ремня мой игрушечный пистолет, о котором я со страха позабыл.
Вот тут-то меня накрыла очередная волна жара, охватившая не только уши и лицо, но и все тело целиком. На мгновение мне показалось, что меня сунули в раскаленную печь, да так что на висках у меня выступили капельки пота.
–Знаю, кто про меня слухи пускает. А теперь знаю, кто ты, и кем возможно станешь. Но прежде чем ты уйдешь, послушай меня.
Я хочу тебе кое-что рассказать, о чем многие знают только по сказкам.
И тогда она рассказала; «что волшебная страна действительно существует и продолжает существовать в наши дни. И что сказки в наш мир принесли путешественники, побывавшие в этой сказочной стране. Она рассказывала, как в облаках, летают крылатые кони, и даже со своими всадниками и также как и у нас, там есть свои времена года осень, зима, весна и лето, только считаются они по-другому.
А еще, некоторые звери понимают людей, а люди зверей. Есть даже жар-птицы и они самые настоящие, и действительно часто таскают яблоки из богатых садов, только смотреть на них нельзя ослепнуть можно. Ещё там очень часто встречаются злобные и вредные тролли, а ночами на улицах можно встретить вампиров, там также можно встретить и летающих Львов с птичей головой.
Рассказывала, что там творятся чудеса, которые здесь в диковинку, а волшебство такое же обычное явление как у нас электричество.
Я слушал её сказку как завороженный, она так красиво рассказывала, что я искренно верил, что такая страна существует.
Время пролетело столь стремительно, что я не заметил, как стало смеркаться.
Тут пришла моя мама она долго извинялась за мой поступок и обещала меня наказать.
Старуху как оказалось, звали Пелагеей Петровной, по крайней мере её так называли все взрослые.
После сладких пирожков Пелагеи Петровны, домашний разговор был коротким и болезненным, с использованием отцовского ремня. После этого я больше к её дому даже близко не подходил.
О том, что наши дома будут ломать, а нас всех переселять в новые квартиры, мы услышали от взрослых, когда уже учились в первом классе.
В то время Я ещё не знал хорошо это, или плохо? лично меня все устраивало, в округе я знал всех, даже эпилептика Дениску Стрешникова. Все мы были с одного двора и в школу мы пошли вместе и даже оказались в одном классе.
В это время, из старых домов первыми стали отселять жильцов из самых дальних дворов. Там я никого не знал, и слышал о них только от ребят из нашего класса.
Ребята рассказывали, что едут в новые многоэтажные квартиры, с каменными стенами паровым отоплением, и водопроводом, с горячей водой, а ещё там не было мышей.
Я хорошо помню ту осень, когда недалеко от школы стали появляться первые грузовые машины с открытым кузовом, в которые загружали мебель и прочие домашние добро.
Сначала это было в диковинку, и мы часто бегали смотреть на очередного счастливчика, выезжавшего из старого дома. Потом их становилось все больше и больше. Из нашего класса сначала уехала девочка Маша, обожавшая хомячков, и гордилась своим хомяком «Павкой».
Потом «толстяк» Дима, который все время пыхтел как паровоз и говорил, что он самый сильный и может прихлопнуть кого угодно одной рукой.
Я с ним однажды даже подрался из-за подстроенной им гадости, когда ходили на экскурсию в парк Сокольники.
Как бы он там не кричал на меня что я «гад и хиляк», но я его все равно побил. Его спасла от полного поражения только наша учительница Марина Петровна.
После этого Димка даже близко ко мне не подходил, боялся, наверное?
Когда я возвращался из школы с синяком под глазом и разбитой губой, дома меня ждал сюрприз, прямо перед крыльцом возвышалась огромная гора сваленных в кучу переломанных бревен с облезшей синей краской, и кучей досок, от которых воняло кошками и грызунами.
При виде моих боевых ран, мама нахмурилась, а папа улыбнулся, и сказал, что я молодец, и мы стали таскать дрова и укладывать их в дровяной сарай.
Они с нашим соседом дядей Вовой сначала пилили дрова нам, а потом, приняв «по *стопарику», отправились пилить дрова уже к дяде Вове.
Причем про домашнюю работу он даже не спросил, за что я был ему благодарен, очень не хотелось решать задачку про гусей и уток.
А раз не спрашивают, значит, может обойтись и без неё.
Вот только мама про неё вспомнила и вместо того, что бы идти спать мне пришлось выяснять, почему из пяти гусей и пяти уток двое из них решили улететь. А одного гуся потянуло на берег.
Я проклял все на свете, пыхтел, скрипел, но делал эту дурацкую задачу. Зачем кому то знать, сколько гусей сидели на озере, и сколько уток туда прилетело или улетело потом.
*Стопарик, Стопка (небольшой стаканчик для спиртных напитков емкостью 25-100 миллилитров).
Ближе к зиме переселение поутихло, не совсем конечно, но количество машин сильно уменьшилось.
Делалось это медленно, и поэтому часть выселенных домов просто растаскивалась на дрова, теми, кто еще не переселился.
Мы тоже возили доски бревна от старых домов и распилив на короткие чурбаки укладывали в дровяной сарай.
Когда я перешёл в третий класс, наш район сильно поубавился. Люди выезжали из старых деревянных домов, в новые районы, но наши дома сносить не торопились.
