Кошки. Мышки. Волейбол

Глава 5. Кошкина

– А это наши гости из города воинской славы! Под первым номером Кошкина Станислава!

Полупустые трибуны, аплодисменты и мое бешено колотящееся сердце. Я вышла на площадку с шикарным песком, освещением, да еще и расположенную правильно по отношению к солнцу. Чтобы светило сбоку.

Черепашкина Вероника тоже вылетела, как из пробки. Только вид у нее наверняка был менее шальной. Мы с ней обговорили план, согласованный с Василичем, что сидел возле наших стульев.

Кстати, тренер удивил. Штаны новые достал прям с иголочки, футболку с надписью тренер и фамилией прямо даже не на русском. Точь-в-точь как у тех, кто на международном уровне выступает.

Черепашкина рассказывала, что он из ее родственника чуть душу не вытряс, чтобы тот все правильно сделал. Мол, по стандартам, а по факту, слизал с фотки из интернета.

В общем, смотрелись мы ничуть не хуже остальных. Свисток выбил меня из мыслей. Это наша первая групповая игра, а я о футболках думаю! Соперник непростой, хоть группа нам досталась вполне себе проходимая. Вроде бы.

Завязалась игра. Я на нервах лажала больше обычного. Хорошо, не в Москве! Василич через пять дней заявил, что нечего сразу в столицу, погнали в Обнинск сперва.

Долго объяснял, что у нас катастрофически не хватает игровой практики нужного уровня, и что тут либо сложится, и мы выплывем, либо потонем. Я же тогда хмуро спросила у него:

– Дяденька, а вы точно тренер?

В меня полетела особо каверзная подача. Василич так теребунькал свои усы, что они грозились поредеть к Москве. Если мы туда поедем. Потому что уже очков десять разыграли, а мы как бы вот вообще ни разу не уверенно смотримся. Хотя, по счету неплохо. Но не думаю, что это наша заслуга.

– А сейчас наши игроки уходят на заслуженный технический перерыв! Между прочим, Кошкина с Черепашкиной – это открытие прошлого этапа! Там…

Я уже не слышала. Тяжело дыша, словно пробежала стометровку с мешком картохи, уселась на стул. Василич тут как тут. Думала, ругать будет, а он просто:

– Ну, что говорил, это вам не дома. А теперь слушайте. Соберитесь! Морально. Вы все знаете, и соперник для вас проходимый. Вы все нормально делаете, просто тушуетесь перед новым городом и соревнованиями.

Ага, а еще уровнем. Нет, мы с нашими волейболистами выезжали пару раз в том году. Но уровень там был такой, что, как бы, судили сами по очереди, и все подобное. А тут прямо ух! Я такие соревнования, не считая нашего этапа, только по телеку видела.

Да и трибуны… Бросила взгляд и… Едва не подавилась водой. Да чтоб тебе мяч снова в нос прилетел!

– Стась, все нормально?!

Черепашкина озабоченно наклонилась, постукивая меня по спинке. Нежно так, чтобы я давилась еще лучше. Вот не проходил человек курсов первой помощи, сразу видно!

– Там этот! Гад! Чемпион, который! Что он вообще забыл здесь?!

Василич с Черепашкиной, нещадно паля мое внимание к монаршей в волейбольном мире персоне, синхронно обернулись прямо на Собакина. Этот… Кусок олимпийского чемпиона (он же серебро взял, так что справедливо) таки спалил контору, широко улыбнулся и помахал нам! Все, это конец. Внутри все закипало.

– Так, Кошкина! Ты волейболистка или кто? Совсем сбрендила по трибунам смотреть? А ну, быстро в игру вернулась!

Я сейчас вернусь! Я так вернусь, и не дай бог, этот гад подумает, что я только в юбке стриптизерской мячи подавать умею. А вот и хрен ему лысый! Ух, как я зла…

Была наша подача. Черепашкина, судя по выражению ее лица, искренне верила, что сейчас я буду целиться не в соперника, а в Собакина. Но молчала. Я же собралась и направила свое бешенство в игру. У меня хорошо получалось конвертировать такие эмоции в результат. А потом…

– Ого-го! Это суперэйс! Суперэ-э-эйс!

Ведущий этапов по пляжному волейболу гастролировал, походу, один и тот же. Кричалки у него были тоже одинаковые. Подача навылет, или эйс по-волейбольному, вышла шикарной. Выкуси! Взглянула на Собакина.

А тот на меня! Да еще подмигнул! Ну, все, сам напросился… Я успела подать пять эйсов, чем совершенно выбила соперниц из колеи. А нечего меня выбешивать всяким чемпионам мира. Ишь, расселся!

Черепашкина включилась не сразу. Ее тоже выбило немного, но, в отличие от меня, она собиралась быстрее и качественнее. Словно была немецкой, а не калужской сборки. И вот уже первая партия за нами.

Осталась еще одна в идеале, ведь в пляжном волейболе мы играем до двух побед по партиям. Так что… Вышли на площадку снова.

– Нет, ну, вы только посмотрите на нее! Пушка-Кошка! Это просто невероятно! Восьмой эйс за игру! Не удивлюсь, если такими темпами можно будет претендовать на звание лучшего подающего в сезоне.

Очнулась я к концу второй партии. Собакин с трибун пропал, играть стало спокойнее, но и как-то более вяло, что ли. Хорошо, задел был шикарный, и мы без проблем победили. Черепашкина радовалась, как не в себя. Я тоже, но более вяло.

– Стася! Мы победили! Мы молодцы! Василич!

Обычно скупая на эмоции напарница выплескивала накопившееся за игру волнение, тренер же задумчиво пялился на меня, словно обдумывал военные действия. Не меньше. Я изогнула бровь и, промакивая лицо полотенцем, спросила:

– Что?!

– Ничего, Кошкина. Кажется, я нашел рецепт, как вас вытянуть на новый уровень. Ну, я пошел. Развлекайтесь. У вас еще одна игра вечером. Можете еще кого глянуть, но так, не увлекайтесь и отдохните. А то вы у меня впечатлительные, оказывается.

Как только тренер вышел, я злорадно растерла ручки. О да, я точно сейчас смотреть игры пойду. Самозабвенно! Я даже знаю, как и за кого буду болеть…. Черепашкина заметила мой настрой и осторожно поинтересовалась:

– Стась, ну, ты же не собираешься ничего такого выдумывать?

Я усмехнулась. Конечно же, нет! Но только я тут на углу видела магазин канцтоваров…

Глава 6. Кошкина

– Станислава, я тебя на трибуны с ЭТИМ не пущу!

Черепашкина стояла в нашем скромном номере местной гостиницы не на жизнь, а на смерть. Я хмуро пялилась на нее, разворачивая ватман так, чтобы он быстрее просох.

– Ника, не беси меня, это просто плакат!

– Плакат, который привлекает слишком много внимания!

– Я его отдельно от нас повешу.

– Все равно нет! Я хочу игрой выделяться, а не этим!

В итоге у Черепашкиной все равно не было ни единого шанса. Она против меня не особо способна что-то предпринять, тем более, когда я настроена так решительно. У нас в паре я всегда заводила и самая опасная.

Бережно рассматривала свое художество. Срисовывать я с детства неплохо научилась, так что изобразить в масштабах ватмана собаку, которая вылизывает волейбольный мячик, труда не составило. Целый час на это художество потратила. Своеобразный рекорд!

– Это унизительно!

– Можешь со мной не ходить.

– Ага, а потом Василичу отчитываться, что не знаю, где ты, и искать твой хладный труп по всему Обнинску.

Покосилась на подругу. Ну, не могу я без подколки. Что я такого сделала, а? Всего лишь плакат с милым песиком в ошейнике, что лижет мячик. Тут вообще ни одного намека! Я просто творческая многогранная личность! Он же не гениталии себе это самое… Хотя такая мысль была. Но я, вообще-то, адекватная и, когда остановиться, знаю.

Дошли до спортивных трибун. Круто! Тут, кстати, они были стационарные, тоже отлично оборудованные, и вообще шикарно все. Куда там Василич пропал, кстати? Я чисто ради исследовательского интереса узнать бы хотела.

А то вдруг увидит мое творчество, впечатлится, от избытка чувств отнять захочет. Себе на память исключительно. Но на горизонте было чисто. Мы успели просто идеально! Как раз шла разминка.

Собакин и Пантелеймоненко против каких-то ребят. Которые не Собакин и Пантелеймоненко, хотя фамилии уже знакомые. Думаю, еще пара этапов, и мы с Черепашкиной вольемся в тусовку. Запомним тут всех, знакомства заведем. Нормальные.

– Стась, ну, может, не надо?

Но ответом Нике было разворачивание плаката и пришпандоривание его на скотч посередине стены прямо на верхней трибуне, да простят мне мою вольность организаторы.

Небо хмурилось, а я улыбалась. Есть у пляжного волейбола такая не самая приятная побочка – играем при любой погоде. Это хорошо, жара еще стояла, а то чего у нас не было с Никой, так это термобелья хорошего. Потому что, когда холодно, его надевают под форму. Трусы вторые можно на леггинсы не натягивать, а вот верхний топ надо.

А нам, как бы, Василич сразу сказал, что если будем в призовых на этапе в Обнинске, то сможем потратить их на форму. Очки купить профессиональные (они дорогущие, капец, но нужны), термобелье как раз, ну, и носочки там для пляжного волейбола специальные, чтобы предатели не студить. Как мама говорила – нам еще рожать.

Закрепив плакат, я села поодаль. Ника тоже. Все ее внимание уже было приковано к площадке, где парни перешли к разминке и нападению. Это всегда очень зрелищно. Я же ждала.

Спасибо большое дядечке комментатору. Он рассказывал всякие интересные факты про наших суперзвезд, веселил статистикой, зазывал противостояниями. А потом…

– И вот уже дважды в этом году Собакин и Пантелеймоненко встречались в финале этапов с Макеевым и Амаровым, и это было…

И тут взгляд мужчины наткнулся, иначе не скажешь, на мое творчество. Он забыл, о чем говорил, ей-богу! Застыл, но потом взял себя в руки, и на его лице растянулась улыбка до ушей!

– А у Славы, как я погляжу, появились поклонники! Собакин! Тут прямо так и написали: «Слава, давай!».

И вот он, тот момент, ради которого я в коленопреклоненной позе стояла и кисточкой работала предыдущие полтора часа. Наконец-то, Собакин отвлекается и смотрит по направлению, что ему любезно указал комментатор.

Сначала его лицо озаряет улыбка, которая, впрочем, довольно быстро сползает оттуда. На душе становится тепло и приятно. Дошло, наконец-то. Я, может, и из провинции, но тонкий стеб тоже освоила неплохо.

Комментатор, выключив микрофон, ржет, как не в себя, Пантелей тоже. Народ местами тоже улыбается, а вот лицо Собакина становится ядерно-красным. Поделом тебе! Чемпион!

И все бы ничего, если бы мужчина не начал шарить глазами вокруг плаката, ища смелого художника, и безошибочно остановился на мне. В кепке и очках на все лицо, в неприметном безразмерном худи я почувствовала себя голой. Ибо, судя по всему, меня раскрыли.

Как?! И тут я поняла свой главный прокол. Ну, и тупица же ты, Кошкина! Покосилась на очень приметную, ни фига не конспирирующуюся Черепашкину справа. Застонала.

– Ника!

– Что?

Она, кажется, и вовсе пропустила всю движуху с плакатом, мерно поедая какие-то булочки из местной пекарни, что нам посоветовали в гостинице. И когда успела только их достать?! А купить? Палево восьмидесятого уровня. И зачем она пришла сюда?! Пожрать? Только что же смотрела на ребят!

Собакин же не отводил от меня злющего взгляда, а по телу почему-то прошелся до странного приятный ток. Словно меня положили на ковер этот от болей в спине с колючками. Ну, что бабуле моей подарили на Новый год. Зажмурилась. Хорошо, в очках не видно реакции! Зрение-то наверняка у него стопроцентное.

Комментатор уже вернулся в строй, утирая слезы. Без палева показал мне (у меня что, на лбу написано, что я нарисовала?!) большой палец. Мол, одобряет. Началась игра.

Как бы я ни быковала на Собакина, но на них с Пантелеем смотреть было одно удовольствие. Шикарно играли. Зло, слаженно, словно чувствовали друг друга. Какую пару потерял мировой спорт из-за глупых перипетий с санкциями…

Ближе к концу игры я отвела влюбленный взгляд от площадки. Надо было ретироваться. А то мало ли что может случиться по итогу? Ребята точно выиграют, там задел у них большой, а нам вообще готовиться к игре вечерней надо!

– Черепашкина, пошли!

– Но они же еще не закончили! Давай дождемся контрольного мяча. Стася!

– Ты жди, а я в номер!

– Ладно, пошли, плакат заберешь?

Подруга выглядела расстроенной. Ничего, еще, я думаю, не раз взглянем на этих звезд отечественного производства. А пока тикать надо. Глянула на плакат. Задумалась.

– Да нет, может, Собакин себе на память оставить решит. Кто я такая, чтобы желанию чемпионов перечить.

И мы быстренько ретировались. От греха подальше. А то мало ли…

Глава 7. Собакин

– Вот тебе на память о сегодняшней игре!

И Пантелей развернул передо мной тот самый долбаный плакат, на котором нарисованная собака вылизывала мяч, а вверху было корявенько написано: «Слава, давай!». Сучка.

– Не смешно. Выкинь его. Можешь самолетик сделать.

– Я у себя в зале славы повешу.

Напарник глянул на меня, а я на него, и мы оба заржали. Залом славы он называл свою старую спальню в родительском доме Норильска. Там его мать с детства собирала все медали и кубки, что завоевывал сын. Их со временем скопилось так много, что в комнате уже невозможно было спать.

– Так там: «Слава, давай!» Написано. Как бы, не Дима.

Но друг лишь ухмыльнулся. Высоченная спокойная палка с непередаваемым чувством юмора. Его любили и боялись, игрой восхищались и зачастую крутили головами, почему мы играем вместе.

Но иногда пазл складывается, и не стоит искать в этом логику. Мы слишком много вместе прошли. Слишком много воевали, против себя в том числе.

Но это не означало, что я спущу с рук этой белобрысой сучке ее выходку. Это уму непостижимо! Сломала мне очки, поцарапала нос, чуть не сорвав финальную игру в последнем городе, а теперь еще вот.

Волейболистка, тоже мне! Специально сегодня пришел посмотреть, как она играет. Бесил ее специально, из себя выводил, а она взяла и восемь эйсов за две партии засадила. Даже зауважал. Но немного.

– Там девчонки стоят, волейболистки местные. Очень хотят набраться опыта у нас.

Пантелей вывел из мыслей о светловолосой выскочке с карими глазами, что я поначалу принял за даму легкого поведения. Новость про на все готовых ради опыта дам порадовала, но не сегодня. Не стоило перед финальными играми отрываться. Пантелей тоже это знал, но мосты привычно налаживал.

Вот странная закономерность, девчонки лучше клевали на меня, а опыта набираться к нему просились. Какая-то несправедливая закономерность. Будто я кусаюсь, ей-богу!

– Тогда обменяемся контактами и после финала покажем им парочку приемчиков. Как раз, до столицы восстановимся.

Этап в Москве был важным, но не то чтобы очень. Не последний. Так, проходной, но тем не менее, победа нужна без вариантов. Вон, Артурчик с Русланом бесятся как. Им только повод дай.

В том году едва не сделали нас по очкам. Просто ездили везде, где можно, и набрали чисто технически. А у Димы травма была, и нам пришлось пропустить несколько этапов.

Тяжело вздохнул. Последние игры и завершение того сезона морально дались тяжело. То ты на вершине мира, первый в рейтинге. Мировом, а потом все летит в бездну, и вот уже ни спорт, ни заслуги не важны. Ничего не важно, и вход на международную арену закрыт.

Никогда не понимал, почему спорт должен быть одним из жертвенных агнцев политики? Почему люди не выше этого?! Но пришлось прикусить язык и играть там, где можно. Благо отечественные устроители подсуетились. Вон, даже в такой Тмутаракани какие наглые блондинки появляться стали. С восемью эйсами! Хотя там соперник был слабый…

– Ладно, пошли уже, хочу смыть с себя песок и отдохнуть. Завтра еще одна игра группового этапа, а потом вечером четвертьфинал.

Мы вышли с корта и, было, направились в гостиницу, что неподалеку, как путь мне преградил усатый мужик. Странный какой-то. Я вправо, и он вправо, я влево, и он влево. Хотел было поинтересоваться, кто это, как он сам начал:

– Добрый день, Вячеслав, я тренер Кошкиной и Черепашкиной.

До меня не сразу дошло, о ком он. А потом медленно, но уверенно стало ясно. Мое лицо удивленно вытянулось. Да ладно! Он про белобрысую сумасшедшую? Вытащил из рук Пантелея плакат и развернул его перед усачом. Тот даже бровью не повел. Вернее, усом. Недоуменно смотрел на меня.

– Э… Симпатично вышло. Болельщицы подарили?

– Ага, одна светловолосая болельщица. И играет она, и рисует, а потом еще и тренера своего ко мне подсылает.

До него дошло быстро. Нахмурился. Попытался забрать творчество своей подопечной, но Пантелей тут выступил вперед и выхватил улику первым. Мол, нечего на его трофей покушаться.

Тренер же смотрел прямо на меня, а потом протянул листок бумаги со словами:

– Это расписание игр моих девочек. Не знаю, почему, но, когда вы сегодня пришли на трибуну, Кошкина только что из тру… В общем, играть стала, как никогда. Я так понимаю, дышит неровно к вашим заслугам.

Пантелей заржал, а я нахмурился. В смысле, играть стала, как никогда? А потом я вспомнил, как она на меня посмотрела. С ненавистью и такой злобой, что до меня дошло, и я тоже заулыбался. Правда, кроме того, что мое чувство собственной важности было почесано, эта информация больше ничем не представлялась интересной. Спросил тренера:

– Рад за вашу… Как там ее…

– Кошкину.

Пантелей опять заржал. До меня не сразу дошел каламбур. Ну, да, ну, да. Кошка с собакой. Смейся, мой двухметровый друг, у тебя тоже рано или поздно появится своя такая интересная особа.

– Вячеслав. Вы же чемпион, наверняка помните, каково это в самом начале. Сегодня девочки выступали за пределами города впервые. Они стушевались, но вы вернули мне игрока в строй, а Черепашкина, как обычно, потянулась за ней. Они хорошие и простые девочки, а еще они хотят играть.

– Рад за них, я-то тут при чем?

Недоумевал. Впервые ко мне подходят странные тренеры с немерено странными запросами. Но мужик, поправив свои усы, безапелляционно заявил:

– Я хочу, чтобы вы посещали их матчи. Хотя бы на этом этапе. У нас нет спонсоров для выезда на все этапы, да у них даже очков и термобелья нет на холодную погоду. Я выбил им денег на Москву и Обнинск. Так сказать… на личных контактах. Думаю, вы запомнили наряды, в которых они мячи подавали тогда.

О да, этот наряд юных куртизанок из пивнушки сложно забыть. Мне он даже снился. Но я, скорее, позволю Артурчику выиграть этап, чем признаюсь в своих эротических фантазиях. Ехидно заметил:

– А что, сто тысяч рублей, что они выиграли у вас на этапе, уже кончились?

Невозмутимый тренер ответил:

– Они и не начинались. Девочкам, так как местные, выигрыш не отдали. Он пошел на погашение организационных моментов. Взамен мне разрешили рекламу одного заведения…

Пантелей поперхнулся. Мы с ним переглянулись. Дичь какая-то. Но в любом случае я благотворительностью такого рода не занимаюсь. Жестко ответил:

– Справятся ваши подопечные. А я собираюсь сегодня отдыхать!

После этого развернулся и пошел в сторону стадиона. Еще чего! Всяких наглых блондинок еще поддерживать. Я ему что, таблетка для хорошей игры?!

Глава 8. Кошкина

– Стася, ты как, готова?

Василич что-то вещал судье, а тот смотрел на него с непониманием. Я же ощущала мандраж. Да когда это пройдет, хоть?! Вторая же игра. Первую мы взяли, но там и соперник был проще. И Собакин меня бесил до зубовного скрежета.

Сейчас же напротив стояли дамы посерьезнее. Мы знали их. Успели с Черепашкиной собрать небольшое досье еще неделю назад практически на всех участниц этапов. Ну, регулярных. Надеюсь, нас тоже можно будет к их числу отнести.

Сегодняшнее пляжное рандеву у нас было с возрастными, но от этого не менее опасными женщинами за тридцать. В прошлом они даже цеплялись за тройку первенства страны.

Сейчас играли больше в свое удовольствие, но таких, как мы с Черепашкиной, привыкли на закуску брать. Щелкать, как орешки. Разделывать под…

– А сегодня у нас…

К ведущему я тоже начинала привыкать. А вот к его дерзкому насмешливому взгляду – нет. Он представил нас, и мы вышли на поле. Сегодня в одинаковых трусах, и на том спасибо. Вторую игру подряд, прям хорошая тенденция.

Короче, я готова была думать о чем угодно, только не о том, что стою на площадке, а судья ждет окончания нашей разминки. Василич смотрел хмуро, лицо у него такое было… Словно он насквозь видел, что я ссыкуха.

Но вот свисток, что нас к игре зовет. Ух! Дамочки зашли с козырей. Ну, то есть с силовых подач. В их-то возрасте! Тут мужики не все в пляжном волейболе так делают, а эти…

Признаюсь, у меня в голове тараканы бегали в панике и орали, что, босс, все пропало! Чувствовала себя, примерно, как тот мужик в советском фильме, у которого элегантные брюки никак не хотели превращаться в шорты.

А все потому, что вроде все было неплохо, я бы даже сказала, сносно, но по счету мы летели, как фанера над Парижем, да еще и смотрелись как-то странно.

Комментатор даже не пытался расшевелить местную публику. В количестве человек десяти. Василич в задумчивости глазел на трибуны. Ждет кого-то? Мессию, что вернет меня к игровой эффективности? Я же никак не могла сосредоточиться на игре.

Черепашкина старалась, но без меня и у нее запал был так себе. Странное ощущение, и я бы сказала, неприятная новость о том, что все же ответственность за моральную составляющую в паре у нас лежит на мне.

Очередной розыгрыш. Ника принимает, доводит мне мяч, я мягонько пасую сверху. Тут очень важно не ошибиться, ведь требования ко второму касанию сверху в пляжном волейболе драконовские.

Стараюсь, но мне свистят ошибку. Сама не поняла, почему. С недоумением смотрю на судью на вышке. Тот скалится и с ухмылкой показывает мяч сопернику. Растерянно возвращаюсь к Нике, как вдруг слышу от женщин по ту сторону громкое:

– Не переживай, не было у тебя никакой ошибки, да и вообще. Девчат, давайте уже включайтесь. Все же интересно вас настоящих вытащить. Вы с огоньком, и мы уверены, что далеко пойдете.

Судья поморщился. Ну, да, есть такие спортсмены, которые пользуются авторитетом и уважением, несмотря на скромные результаты. Женщины смотрели на нас с улыбкой, и я подумала о том, что мы с Черепашкиной своей зажатостью им весь кайф обламываем от игры. Они сопротивления хотят, эмоций.

Но проходит еще несколько розыгрышей. Уже середина первой партии. Я закрываю глаза, тяжело вздыхаю, как слышу до боли знакомый громкий голос:

– М-да, рисовать ты умеешь лучше, чем играть. Кискина, может, надо было идти в художественную лучше?

Резко разворачиваюсь. На ближайшей трибуне в полном одиночестве с попкорном в руках сидит… Собакин?! Мои глаза если и не наливаются кровью, то точно выпучиваются.

Как он меня назвал?! Едва ли не забываю об игре и направляюсь было в его сторону, как вдруг мне в руки ощутимо прилетает мяч. Черепашкина смотрит на меня с веселым прищуром.

– Наша подача, Стаськ.

Ну, сейчас я подам. Сейчас я так этому нахалу подам. Жаль, нельзя ему снова нос разбить. Ну, хотя бы попытаться. Пошла на подачу. Счет был плачевным, но я уже о нем не думала.

В голове лишь набатом гудело: не ударить в грязь лицом. Чтобы у этого нахала ни одного шанса не было назвать меня художницей! Ничего не имею против творческих профессий, но все же я волейболистка. ВО-ЛЕЙ-БО-ЛИСТ-КА!

А он все время путает меня с кем-то! Со злости как залепила… Эйс. Смачный такой, как говорят в волейболе, плотный. Под заднюю линию между двумя игроками.

– О! Кажется, некоторые чемпионы оказывают магическое действие на Кошкину и Черепашкину. Если бы не уверенность в профессионализме спортсменок, я бы мог подумать, что это какое-то личное противостояние!

Все три с половиной болельщика, что совершено случайно забрели и остались в середине буднего дня на трибунах, оживились. Заулыбались. Собакин недовольно глянул на комментатора.

Фыркнула, готовясь ко второй подаче. Ну, хоть что-то у нас с Собакиным общее. Кажется, нам обоим становится поперек горла один наглый словоохотливый комментатор.

Второй эйс. Подряд. Внутри же все кипело. Правда, Черепашкина подстроилась в этот раз быстрее и вот уже с улыбкой заколачивает мяч так шикарно, что ей мужики бы позавидовали.

Женщины тоже на той стороне оживились. Довольные, они вступили в противостояние, и вот я уже сама искренне кайфовала от игры. Она выходила безумно интересной.

Живая, активная, такая яркая. Народ на трибунах стал подтягиваться. Наверняка публика собиралась из местных любителей волейбола. Пляжка давно стала интересной. Особенно женская. Я бы хотела сказать, что за счет красоты игры, но увы.

Это все трусы. Слава богу, на этот раз одинаковые. Те самые, голубые. Окунулась в любимый волейбол. Так увлеклась, наслаждаясь эффектными сейфами, что не сразу заметила контрольный (он же финальный) мяч в нашу пользу.

С трибун послышались свистки и аплодисменты. Народу реально понравилось. Взмыленные соперницы тяжело дышали, как и мы, впрочем. Василич потом запозорит, что из нас две пенсионерки чуть душу не вынули.

Но все подождет, потому что… Стала искать глазами своего личного смертника. Того самого, который меня Кискиной назвал. Выбесил, слов нет! Но, поворачивая голову, никак не могла найти его.

– Ушел, Стаська. Но в этот раз до финального свистка досидел.

Покраснела, глядя в лицо улыбающейся Черепашкиной.