Loe raamatut: «Создатели монстров», lehekülg 18

До лифта оставалось всего несколько шагов, когда все одновременно обнаружили одну странную перемену. Из дальнего конца яруса, который они так торопились покинуть, начал доноситься какой-то необычный, действующий на нервы шум. Он приближался накатом, словно на них шла морская волна цунами, а вместе с ним на протяжении всего коридора начал меркнуть свет – люминесцентные лампы гасли по очереди, начиная с дальнего конца, с оглушительным грохотом, будто взрываясь.

– Это они! – закричал Сафонов, давя на кнопку вызова лифта. – Глеб, смотрите в оба, они наступают…

– Зачем они бьют лампы? – испуганно спросил Самойлов.

– Так делают убийцы, – бросил Железный, поднимая дуло своего пистолета, – чтобы напасть из темноты.

– Как ты думаешь, – ответил учёный Самойлову, – тварь, которая вылупляется из трупа, как из кокона, будет испытывать тягу к свету? Мне кажется, ей будет ближе кромешная тьма!

Все обегчённо вздохнули, когда наконец-то открылись створки лифта. Мужчины набились внутрь, едва уместившись впятером, и кабина начала медленно подниматься вверх, когда нижний ярус полностью утонул в кромешном мраке. Через минуту лифт достиг верхнего предела своей шахты – все пятеро не на шутку испуганных беглецов вывалились из кабины и бросились по коридору к главному выходу из подземного комплекса. Здесь от них снова отстал Сафонов, засеменив по коридору верхнего этажа.

– Куда вы, профессор! – ругнувшись, окликнул его Железный.

– Там моя дочь и Лидия, – крикнул в ответ старый учёный.

Соколов бросился следом за ним, держа наготове свой ПМ. Самойлов шагнул было за ними, но замешкался, растерянно посмотрев на Железного и Пришвина.

– Соколов прикроет их в случае необходимости, – сказал Глеб, – а тебе лучше остаться с нами, парень.

Несколько долгих минут они стояли недалеко от лифта, прислушиваясь к шорохам в коридоре. Отсюда им была видна заблокированная дверь главного выхода, на которую падал отблеск света из раскрытой двери комнаты охраны, видимо, совершенно пустой. Внезапно до них донеслись чьи-то шаги, и они увидели Сафонова, Лидию и Соколова, поддерживавшего бледную, очевидно, едва способную передвигаться дочь старого энтомолога.

Она выглядела испуганной и измученной, но отнюдь не одержимой, однако Самойлов казался потрясённым и совершенно подавленным, производя едва ли лучшее впечатление, чем ослабевшая и едва державшаяся на ногах, точно после тяжёлого приступа лихорадки, девушка.

Заметив реакцию Гриши и подозрительность на лицах Железного и Кости, профессор на всякий случай заслонил её собой и с беззащитной улыбкой возвестил:

– Не бойтесь, ей стало лучше. Бесы покинули её…

Он шагнул к Пришвину, почти торжественно вручая ему чёрный ларец, который успел прихватить на обратном пути из комнаты отдыха.

Железный шлёпнул себя по лбу:

– А я чуть было не забыл о нём, об этом вашем таинственном артефакте!

– Он может очень нам пригодиться, – заметил Сафонов. – Ты ведь уже научился с ним обращаться, Костя?

– Да, примерно час назад, в этом самом коридоре, – ответил Пришвин, вспомнив свой последний бой с альбиносом.

Внезапно Самойлов, стоявший ближе всех к шахте подъёмника, воскликнул:

– Лифт пошёл вниз!

– Они вызвали лифт, должно быть, собираются подняться за нами, – зловеще прокомментировал Сафонов и обратился к Пришвину:

– Воспользуйся ларцом. Мы должны открыть эту дверь, если хотим остаться в живых!

Пришвин растерянно уставился на чёрный ящик. Он понимал, что учёный прав во всём, но неожиданно у него отнялись все силы. Для того чтобы воспользоваться этим загадочным, скрывающим внутри невероятную энергию и возможности, прибором, видимо, требовалось нечто большее, чем просто желание его открыть. Ему захотелось вновь услышать ободряющий голос таинственного Вольфа Моруа, но, судя по всему, это было уже невозможно.

До него донёсся голос Железного:

– Любопытно, как эти твари выглядят? К чему нам быть готовыми?

– Думаю, они похожи на смерть, – ответил без тени сарказма Сафонов.

Они отошли подальше от двери лифта, – между тем кабина начала подниматься вверх. Все как будто окаменели, одно и то же выражение паники и страха застыло на их лицах. В этот момент ларец раскрылся, и Пришвин в каком-то подобии транса, сам того не заметив, почти механическим движением выхватил из него плазморез и направил его в сторону лифта. В воздухе в тот же момент начал расти бешено вращающийся огненно-синий клубок плазмы. Все заворожённо смотрели на это чудо и едва не упустили из виду, как перед ними раскрылись створки лифта.

В кабине подъёмника сгустилась кромешная тьма, однако все почувствовали, что там кто-то прячется, не торпясь показываться им на глаза.

– Стрелять только тогда, когда увидим, в кого, – скомандовал Железный, целясь во мрак кабины из «Гюрзы».

Соколов ответил понимающим коротким кивком, сжимая рукоять ПМ.

Все одновременно изменились в лице, когда из кабины высунулось что-то, напоминающее щупальце осьминога с длинным острым шипом на конце и внезапно метнулось в направлении люминесцентной лампы. Прежде чем все успели сообразить, что к чему, вниз посыпались осколки битого стекла. Теперь единственным источником света был вращающийся в воздухе, искрящийся, точно огромный бенгальский огонь, ком плазмы. При этом неровном обманчивом серебристом свете стало видно, как из тёмного проёма раскрытой двери лифта начали выползать какие-то смутные тени, одна другой страшнее и отвратительнее. Они потянулись своими скользкими конечностями в сторону застывших людей. Железный и Соколов разом открыли огонь, но это как будто слабо подействовало на жутких существ, которые оказались на удивление живучи даже под этим шквалом раскалённого свинца.

Пока они в остервенении разряжали своё оружие, Пришвин направил всю мощь плазмореза на бронированную дверь главного выхода. Странное изобретение неизвестного гениального инженера, казалось, черпало свою энергию из ниоткуда. У Кости мелькнула шальная мысль о том, исчерпает ли плазморез свои скрытые силы, если он усомнится в своей победе и допустит ту вероятность, что Тьма, подкрадывающаяся извне, в этот самый момент не возьмёт верх?

Словно в ответ на его мысленные мольбы, послышался скрежет плавящегося и рвущегося металла – дверь, сделанная из какого-то сверхпрочного сплава наконец-то поддалась под мощью обрушившегося синего ядра плазмы. Костя радостно схватился за плечо стоявшего рядом Самойлова, но тот, не отрываясь, с ужасом смотрел вверх. Взглянув туда же, Пришвин увидел дочь профессора Сафонова, вновь воспарившую между потолком и полом. Она медленно плыла по воздуху по направлению к многолапой твари, неуклюже вылазившей из лифта. Одно из щупалец отвратной сущности крепко обвило запястье девушки и с силой тянуло её к себе, прямо в развёрстое хищное чрево, из которого доносилась жуткая какофония противных клокочущих, словно из жерла вулкана, звуков. Чрево, раскрывшееся в диаметре около двух метров, было усеяно изнутри рядами многочисленных клыков и явно затягивало к себе не для праздной беседы. Отец девушки попытался её удержать, но мощное щупальце было сильнее.

– Сделай что-нибудь! – крикнул Гриша Пришвину.

Костя направил плазморез прямо в пасть существа. Несколько долгих секунд в воздухе росло огненное ядро, после чего оно, видимо, достигнув в своей мощи апогея, выстрелило прямой наводкой в самое чрево огромной бесформенной твари, готовой было поглотить тело своей жертвы. Когда ядро достигло своей цели, все увидели то, чего, возможно, и не ожидали. Плазменный шар скрылся в огромной пасти существа, и эффект при этом был таков, будто монстр поперхнулся миниатюрной вакуумной бомбой. Раздался взрыв, равный по силе немалой доле тротила, и огромная туша существа разлетелась на куски во все стороны.

Девушка ещё продолжала парить, но её уже больше никто не держал. Постепенно её отрешённый взгляд стал более осмыслен, – она словно вышла из транса и, встретившись с глазами жалобно взиравшего на него Самойлова, вымученно улыбнулась и, опустившись прямо перед ним, обессиленно упала в его обьятия. Выражению радости на лице её отца при виде этой сцены, казалось, не было предела. На секунду смягчилось даже суровое лицо спецагента Железного.

– Мы что, его убили? – недоверчиво спросил Соколов, разглядывая ошмётки разорванной плоти и брызги тёмно-красной крови ужасного гигантского существа на полу и стенах.

– Навряд ли, – ответил Сафонов.– Мы только выиграли время…

Он указал на оплавленную по краям пробоину в двери:

– Уходим!

Пропустив всех вперёд, они остались последними с Пришвиным на поле недавней битвы. Напротив зияло отверстие шахты лифта – оттуда уже начинал снова доноситься знакомый шум клокотания раскрытых пастей, царапанье когтей, щупалец и прочих конечностей новых тварей, вероятно, ловко взбирающихся по стенам наверх.

– Хочу тебе кое-что сказать, – быстро проговорил учёный, – пока мы ещё наедине. То, что я говорил прежде, было расчитано на вполне логичную критику нормальных людей, для которых обязательно нужно объяснить всё с точки зрения науки, расставить по полочкам и придать видимость обыденного реализма. Многое из этого – правда. Я действительно успел покопаться в секретных файлах Объекта 5. Но есть вещи, которых даже я не в силах объяснить. Именно поэтому я и выдумал историю о сущностях, поднимающих людей присосками к потолку, этаких паразитирующих моллюсках, иначе, когда мы поднимемся наконец наверх, нас всех сочтут за сумасшедших и отправят в «жёлтые дома». На самом деле, одержимые действительно левитируют, и я как учёный просто не могу этого объяснить. Не могу объяснить и феномен чёрного ящика, секретом которого по необъяснимой причине обладаешь среди нас только ты, Константин. Да ты и сам не можешь этого объяснить!.. На мой взгляд, опыты с биологическим оружием зашли слишком далеко, это всё, что я могу с уверенностью констатировать…

Последние искры плазмы гасли в воздухе и грозили оставить их в полной темноте. Пропустив учёного вперёд, Пришвин в последний раз взглянул на зияющую дыру напротив – она словно уже снова начинала оживать по мере того, как орды нечисти скапливались на её дне, объединяясь в одну угрожающую и смертоносную силу. Однако он уже устал от сверхъестественных битв и, не желая более искушать судьбу, поспешно последовал вслед за остальными.

По ту сторону двери их уже ждали. Железный представил Пришвину своего непосредственного начальника Строева, прибывшего сюда всего полчаса назад в сопровождении отряда спецназа ФСБ и бригады опытных сварщиков. Он уже собирался вызволять своего подопечного из плена с помощью мощных газорезок, когда выяснилось, что они опоздали. Однако Железный заверил бригаду рабочих, что заварить дыру там, где они прошли, необходимо как можно скорее, поскольку малейшее промедление чревато опасной эпидемией. Он сам проследил за тем, чтобы эта работа была выполнена со всей надёжностью, которую обеспечивали на тот момент подручные средства.

– Мы тут не шутки шутим, – прикрикнул он на Строева, заметив на его лице выражение нездорового любопытства. – По ту сторону двери находится биологическое оружие, которое может уничтожить половину человечества за несколько дней!

Сварщики, проявив чудеса сноровки и мастерства, успели заделать дыру, похоже, за несколько секунд до того, как особи необъяснимого происхождения бросились её осаждать.

– Всё, – сказал чекист Пришвину, – больше от нас ничего не зависит.

Был ясный солнечный день, когда они вышли на бетонную площадку, расположенную перед главным наземным корпусом научного объекта, на которой стояли несколько вертолетов Ми-8. Дочь профессора Сафонова, уложив на носилки, в сопровождении отца, Лидии и группы людей, облачённых в защитные антибактериологические костюмы, сразу же взяли на борт одного из них. Вертолёт тут же поднялся в воздух и улетел в неизвестном направлении.

Не спрашивая, хотят ли они того или нет, Пришвина и Самойлова затолкали в другой вертолёт, оставив их там присутствии двоих сотрудников спецслужб, также в защитных костюмах. Чёрный ящик, укомплектованный плазморезом, отобранный у Пришвина в первые минуты его знакомства с новыми сотрудниками ФСБ, надо полагать, улетел на другом Ми-8, однако журналист об этом не очень-то и сожалел. Самойлов, казалось, был погружён в себя и совершенно не настроен на разговор, что было на него совершенно не похоже. Он выглядел апатичным и раздавленным теми событиями, которым стал невольным свидетелем за последние несколько часов, проведённых в подземных чертогах научного института.

Через полчаса к ним в салон вертолёта подсел Глеб Железный. Он ободряюще улыбнулся Пришвину и подмигнул Грише, мол, всё будет хорошо.

– Соколова уже забрали на вертолёте в карантин, – сказал он. – Затем он приведёт в порядок свои полицейские дела и рванёт к нам в столицу, заодно доставит к нам в Управление и мой служебный автомобиль. Я уговорил его пополнить наши кадры, ну, конечно, после дополнительных курсов. А что, он парень не промах!.. Плазморез останется в надёжном месте в нашем секретном боксе для подобных штучек – пойми, Костя, он тебе пока не нужен. Профессор Сафонов, полагаю, сослужит хорошую службу и здесь. Я рекомендовал его на пост нового директора НИИ «Биотехнологий» – сам институт модернизуют и обустроят для того, чтобы… контролировать то, что осталось внизу. Девушку обследуют и будем надеяться, что не позже, чем через пару месяцев наш общий друг Гриша сможет снова её увидеть, конечно, если сам того пожелает.

– Наверно, так и случится, если только я не уйду в мужской монастырь, – мрачно пробубнил Самойлов, глядя в сторону.

– Ну, не надо так грустить, парни. Главное, что на сей раз всё, кажется, обошлось.

После того, как к ним спустя ещё минут десять присоединился и полковник Строев, их вертолёт поднялся в небо высоко над владениями научного института, где им пришлось пережить столько испытаний. С высоты нескольких километров всё было видно как на ладони – пустынная территория будто превратилась в театр военных действий, окружённый плотным кольцом, состоящим из бронемашин, БМП и даже танков, между которыми сновали роты солдат и отряды спецподразделений, выделенные лишь для того, чтобы оградить несущий таинственную и опасную угрозу научный объект от остальной цивилизации непреодолимой живой стеной.

Глядя на это оживление вооружённых людей и боевых машин, Пришвин подумал о том, выдержит ли в самом деле эта внешне непробиваемая живая стена, если случится невероятное, и сверхъестественные силы, оставшиеся на дне мрачной «подземки» научного института, выберутся-таки из неё на белый свет?

Эпилог

Спустя три месяца после минувших событий Глеб Железный связался с Пришвиным в Самаре по телефону и вежливо предложил ему приехать в Москву для какого-то серьёзного разговора. Он назначил Косте встречу в кафе недалеко от Лубянской площади. Они сели за столик, который спецагент выбрал сам – подальше от окон и других столиков, но с тем расчётом, чтобы вид на всё помещение открывался как на ладони. Обычно этот столик они занимали на пару с полковником Строевым, когда хотели расслабиться и просто о чём-то поболтать, но теперь был несколько другой случай.

Кофе, не говоря уже о других напитках, здесь был невероятно дорогим, но Железный тут же успокоил журналиста, заявив, что выпивка сегодня за счёт спецслужб. Они взяли немного коньяка и выпили в честь нелёгкой победы в той битве, которую оба уже не смогли бы забыть никогда.

– На самом деле Строев хотел быть сегодня здесь за главного, – заметил Железный, – но не смог – слишком много дел. Хотя очень хотел с тобой чокнуться!

– И что за разговор у меня сегодня намечается с ФСБ? – спросил Пришвин, почувствовав, что время, отведённое для этой безмятежной прелюдии, затянулось. – Это ведь не встреча старых друзей, верно?

– Верно, но если ты не торопишься, давай спокойно допьём коньяк. Я жду ещё двоих человек… Кстати, как там Гриша, ты не в курсе?

Упоминание о Самойлове несколько разрядило обстановку. Пришвин с улыбкой рассказал, что его друг навсегда поставил крест на сенсациях, поклялся забыть о Снежных людях, НЛО, полтергейсте и уединился где-то за Уралом, по слухам собираясь отстроить невиданный доселе храм, где и останется проповедовать Истину, открывшуюся ему после того, что ему довелось увидеть в подземных коридорах Объекта 5.

– Что ж, – сказал Железный, – не все люди в состоянии пережить потрясения, с которыми их сталкивает судьба. Кто-то ломается, кто-то бежит от себя, не понимая, что сбежать от себя невозможно.

– Может, так оно и есть, – согласился Пришвин. – Но мы-то с вами прошли через это и не сломались.

– Не мы одни, – ответил спецагент, указывая на кого-то в направлении парадного входа.

Те, о ком упомянул Железный оказались Косте хорошо знакомы: Дмитрий Соколов (правда, уже не в полицейской форме с лейтенантскими погонами, а в штатском) и энтомолог Ирма Сафонова. Теперь, глядя на эту симпатичную девушку, одетую в строгий деловой костюм, никто бы не догадался, что ей довелось пережить несколько месяцев назад.

Пришвин вопросительно посмотрел на чекиста, и тот доверительно прошептал ему на ухо:

– После карантина никаких полётов ни во сне, ни наяву. Девушка вообще – молодцом!

Соколов, улыбаясь, долго тряс руку Косте, распрашивая о том, как его репортёрские дела, и Пришвин вкратце рассказал, что он по-прежнему работает в журнале и, кажется, на хорошем счету у редактора, но никто в Самаре, конечно, не знает о том, что с ним произошло в прикаспийских степях. Тем не менее, благодаря своему трудолюбию и хорошо развитому воображению, он подбросил редакции несколько идей, которые и взялся реализовывать сразу по прибытии в родной город после карантина на одном из закрытых научных объектов, куда их отвезли с Самойловым сразу после событий на Объекте 5.

С Ирмой он обменялся лишь коротким сдержанным рукопожатием, почувствовав, что она не расположена к общению и вряд ли присутствует здесь по личной инициативе. Её внешняя холодность не выглядела чем-то враждебным, и Костя прекрасно понял, что, так же как и Соколов, она здесь не на отдыхе, а, скорее всего, уже на официальной службе.

По окончании этой неофициальной части встречи все наконец-то заняли свои места за столиком и Железный торжественно произнёс:

– Ну, вот, теперь можем приступить к своим прямым обязанностям. Костя, ты единственный, кто ещё не в курсе, а потому отнесись с предельным вниманием к тому, что я тебе скажу… Примерно через месяц после тех событий мы решились проникнуть на Объект 5.

– Я думаю, вы сильно рисковали, – заметил Пришвин.

– Рано или поздно, это надо было сделать. Конечно, сначала запустили робота на радиоуправлении, ну а потом спустились и сами. Ты не поверишь, но мы ничего там не нашли. Вообще ничего, никаких следов, никаких субстанций, как будто всё испарилось, распалось на молекулы! Мы не могли поверить своим глазам. Ни намека хоть на какие-то останки людей или сверхъестественных существ. Согласись, не могло же нам всё это почудиться!

– Не могло, согласен, – кивнул Пришвин, ловя себя на мысли, что крайне заинтригован словами Железного.

– Что же тогда произошло? Злобные твари сами себя ликвидировали? Но, признаюсь, в это тоже сложно поверить.

– И вы вообще ничего не заметили?

Пришвин обратил внимание, как переглянулись Железный и Соколов; судя по всему, они и сами были всерьёз удивлены подобной развязке.

– Можно сказать, что ничего.

– Глеб, помнится, я просил вас навести справки о некоем Вольфе Моруа, – сказал Пришвин. – Вы что-нибудь нашли?

Железный натянуто улыбнулся:

– Кажется, этот таинственный Моруа волнует вас больше, чем что-либо ещё. Должен огорчить, ничего определённого. Если точнее, то данных об этом физике, как таковом, нет в природе. Тебя, конечно, это не утешит…

– Сплошные загадки, просто некуда деваться! – с улыбкой ответил Пришвин и пристально посмотрел на Железного. – А ведь я не говорил, что он физик.

Последовала неловкая пауза, которую разрядил смех Соколова:

– Он тебя поймал, Глеб!

– Это лишний раз подтверждает, что я был прав, говоря, что этот парень – тот, кто нам нужен, – ответил Железный, с одобрением взглянув на журналиста. – Мы тут собрались не просто так, Константин. Как ты верно заметил, мы старались всё-таки кое-что от тебя утаить, но тебя не проведёшь. Действительно, в середине прошлого века был такой физик-теоретик, и вместе со своей командой ассистентов он создавал для нашей оборонки такие штуки, упоминать о которых до сих пор приравнено к измене родине. Но и ты с нами не полностью откровенен, не так ли? Скажу только, что след этого самого Моруа затерялся в истории в тех же шестидесятых.

– Нет смысла что-то скрывать, плазморез – это его изобретение, – сказал Пришвин.

– Так мы и думали. Но мы собрались здесь не за тем, чтобы обсуждать достоинства и недостатки этого опасного оружия. Недавно было принято решение о создании собого отдела по расследованию и устранению подобных проблем. В отделе уже есть несколько человек, добровольно вступивших в его состав: это опытный десантник, прошедший огонь, воду и медные трубы, – он кивнул на Соколова, – молодая, но уже умудрённая опытом учёный-энтомолог, чьи знания биологических видов могут быть очень кстати, и ваш покорный слуга, которому поручили возглавить сам отдел. Все те, кого ты видишь, Костя. Не хватает только тебя.

– Слушай, пацан, я был за тебя обеими руками, – вставил Соколов. – Вступай в наше содружество!

– Я бы тоже хотела, чтобы вы присоединились, – произнесла девушка, скромно потупив взгляд.

– Вот-вот, присоединяйся, будет интересно, – добавил Соколов. – Научу тебя стрелять, если понадобится.

– Это не значит, что мы приходим на работу к восьми утра и торчим в своих кабинетах, – пояснил Железный. – Это ни к чему! Но если нам придётся столкнуться с той неизвестной силой или с чем-нибудь в этом роде снова, я хочу быть уверен, что все мы соберёмся по первому зову, чтобы принять вызов…

Они ещё долго пробыли в кафе, разглагольствуя обо всём, о чём только позволено говорить на публике, пока Железному не скинули какое-то срочное сообщение на мобильник. Лишь после этого они разошлись по своим делам, пообещав друг другу обязательно встретиться снова. Если, конечно, на то будет веская причина.

В тот же день, не испытывая большого желания оставаться в слякотной и холодной на тот момент Москве, Пришвин сел на поезд, отправившись обратно в свой родной город. Добравшись до него на следующий день, заряженный какой-то новой доброй и бодрящей энергией, он сразу же направился не домой, а на работу в редакцию, в свой личный тесный, но уютный кабинет, где его ждал рабочий компьютер. Это была всё та же, успевшая ему немного поднадоесть, редакция «Скандальных новостей».Там его ждала знакомая скучная сортировка писем и баек, посвящённых свидетельствам очевидцев НЛО, полтергейста и прочей нечисти, которой, как подсказывал ему житейский опыт, в реальной жизни просто не хватает места. Но теперь у него появилась одна интересная мысль о том, что его работа здесь обретает новый смысл, ведь, в самом деле, должна же найтись на тысячу неправдоподобных баек хоть одна, претендующая на истину!