Loe raamatut: ««Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный…». Гавриил Романович Державин»

Font:

Ни мрамору, ни злату саркофага
Могущих сих не пережить стихов.
Не в грязном камне, выщербленном влагой,
Блистать ты будешь, но в рассказе строф
Война низвергнет статуи, и зданий
Твердыни рухнут меж народных смут,
Но о тебе живых воспоминаний
Ни Марса меч, ни пламя не сотрут
Смерть, презирая и вражду забвенья,
Ты будешь жить, прославленный всегда;
Тебе дивиться будут поколенья,
Являясь в мир до Страшного суда
Уильям Шекспир в переводе В. Брюсова.

ISBN 978-5-0053-7276-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОТОМОК МУРЗЫ АБРАГИМА

Прародителем рода Державиных был мурза Абрагим (Багрим), который в 15-ом веке выехал со своими людьми из Большой Орды служить Великому князю московскому Василию Васильевичу Темному. Был крещен в православную веру самим Великим Князем в православную христианскую веру под именем Ильи и пожалован вотчинами во Владимире, Суздале, Переславле, Юрьеве – Польском и Новгороде Нижнем. От его сыновей Дмитрия, по прозванию Нарбек, и Юрия, по прозванию Тегель произошли фамилии Нарбековы и Теглевы.

У Дмитрия были сыновья Назарий и Алексей. За Назарием сохранилась фамилия Нарбеков, а Алексей служивший «по Казани», был прозван Держава. От него произошла фамилия Державин. Таким образом, прародителем тех фамилий: Нарбековы, Теглевы и Державины оказался мурза Абрагим (Багрим), прибывший из Орды на службу к Великому Князю Василию II Васильевичу Темному (15.03.1415—27.03.1462), внуку Великого Князя Дмитрия Ивановича, прозванного Донским (12.10.1351—19.05.1389).

Внук мурзы Абрагима, Алексей – сын Нарбека, прозванный Державой, служил в Казани. От него и пошел род Державиных. Представители рода «служили по городу Казани дворянскую службу». В различных семейных документах и актах они называются «Казанцами». Происхождение от мурзы Абрагима льстило Гавриилу Романовичу. Иногда он использовал это в поэтических произведениях для придания им романтического колорита.

Происхождение от мурзы, выехавшего из Большой Орды на службу к Великому князю московскому, подтверждено имеющимися семейными документами. В 1787 году Гавриилом Романовичем Державиным было подано прошение в департамент герольдии о выдачи ему документов о дворянском происхождении для предоставлении местным предводителям дворянства в тех губерниях, где у него были имения. К прошению была приложена выписка из родословной росписи, поданной в Разряд в 1680-х годах. О том, что Державины с 17-го столетия жили в Казани, свидетельствует запись в писцовой книге города за 1648 – 1656 годы: «в Казанском уезде за „Казанцем“ Яковом Васильевичем Державиным значится поместье – половина сельца… и деревня Кармачи». Известно, что «сыновьям этого Якова Васильевича, Ивану (родной прадед Гавриила Романовича Державина, авт.) и Никите, 27 июля 1660 года пожаловано было поместье в пустошах Бутырях и Кармачивской, земли на 160 частей…» и о купчей от 1626 года на продажу в Казани дома Якову Васильевичу Державину.

Дед Гавриила Романовича Державина, Николай Иванович, получил в наследство от отца поместье в Кармачах, где кроме господской усадьбы имелось «крестьян три двора, людей в них семь человек, два недоросля, бобыльской один двор, в нем два человека…». Как видно невелико было наследство, полученное Николаем Ивановичем Державиным в Кармачах. Помимо этого он имел дом в Казани. Дед поэта прожил 86-ть лет. Он умер в конце 1742 года в Казани менее чем за год до рождения своего знаменитого внука, оставив после себя трех сыновей: Ивана, служившего на флоте в чине лейтенанта, секунд-майора Пензенского полка и Василия, подполковника Билярского драгунского полка.

Роман Николаевич Державин, отец поэта, родился в 1706 году. Шестнадцати лет он поступил рядовым на службу в Бутырский полк. Роман Николаевич служил в разных гарнизонных полках.

В 1742 году он, в чине секунд-майора, служил в казанском гарнизонном полку. В августе он был отпущен на побывку в свое имение в деревню Кармачи. Здесь бравый 36-летний секунд-майор встретился с бывшей женой капитана гарнизонного Свияжского полка Фёклой Андреевной Гориной, урожденной Козловой, и вскоре женился на ней. Венчание было в конце сентября или в самом начале октября 1742 года.

В начале 1754 года, в чине подполковника, Роман Николаевич по состоянию здоровья вышел в отставку и жил в собственном доме в Казани. Не прошло и года, как в ноябре он простудился и умер от скоротечной чахотки. Романа Николаевича похоронили в селе Егорьево Лаишевского уезда, возле церкви. Деревни Карамачи и Сокуры, в которой находились усадьбы Державиных, принадлежали к Егорьевскому приходу. На том же погосте в 1784 году рядом с мужем была похоронена и мать поэта, Фёкла Андреевна, которая умерла в собственном доме в Казани.

Родители знаменитого русского поэта были небогатые мелкопоместные дворяне. Хотя им и принадлежало несколько имений, но все они были малоземельные и с малым числом крепостных душ. Впоследствии Гавриил Романович Державин называл свои родовые имения «казанские бедные деревнишки».

Так жили бы и умерли в полной неизвестности эти мелкопоместные помещики, если бы не прославил имя Державиных своим поэтическим дарованием их первенец, родившийся 3-го июля 1743 года, в воскресенье. Родители, «по празднуемому 13-го числа того же месяца собору архангела Гавриила» назвали сына Гавриилом. Однако место рождения знаменитого поэта в точности неизвестно. Сам Гавриил Романович Державин в своих «Записках» и стихах называет своей родиной город Казань, а в деревнях, в которых его родители имели недвижимую собственность, живет предание, что он увидел свет либо в Сокурах, либо в Кармачах, находящихся в сорока верстах от губернского города. Поэт с любовью писал о своей родной Казани:

Как весело внимать, когда с тобой она
Поёт про родину, отечество драгое,
И возвещает мне, как там цветет весна
Как время катится в Казани, золотое!
О колыбель моих первоначальных дней,
Невинности моей и юности обитель!
Когда я освещусь опять твоей зарей
И твой по прежнему всегдашний буду житель?

Казань старая

Гавриил Романович Державин родился таким слабым, что за им потребовался особый уход. По существовавшему в те времена местному народному обычаю, чтобы выходить худосочного ребенка, новорожденного Гавриила «запекали в хлеб». Малыш скоро выправился. Живой и веселый, он стал любимчиком отца.

В 1744-ом году произошло знаменательное событие. На небе появилась комета, которая своим длинным хвостом с шестью загнутыми лучами произвела сильное впечатление на людей. Существует предание, что годовалый Гавриил Державин, указывая пальчиком на комету, произнес первое в своей жизни слово. Малыш улыбнулся и четко выговорил: «Бог!» В этот знаменательный год родился и младший брат будущего поэта, Андрей, смирный и рассудительный, к которому мать относилась с большей нежностью, чем к старшему сыну. Но Андрей, как и отец, заболел скоротечной чахоткой и умер в 1770 году в возрасте 26-ти лет. В 1753 году родилась у Фёклы Андреевной дочь, которая прожила всего два года.

Гавриил Романович Державин довольно рано, пяти лет, научился читать. С трех лет началась для него кочевая жизнь.

Отца по делам службы переводили из одного городка в другой куда за ним следовала вся его семья. Роман Николаевич служил в Ставрополе, на Волге в городке Самарской губернии и в большом губернском городе Оренбурге. Здесь будущий поэт прожил около трех лет. В Оренбурге Гавриил учился в школе каторжанина – немца Иосифа Розе. Занятия проводились только по одному предмету – немецкому языку. Обучение заключалось в изучении немецкой азбуки, чтении книг и бесконечных упражнениях по правописанию для выработки у учеников твердого подчерка. Маленький Гавриил был прилежным учеником. Он научился читать, писать и говорить по-немецки. Эти знания помогли ему позднее познакомиться в подлиннике с произведениями немецких поэтов и писателей. Успехи в правописании выработали твердый и красивый почерк и научили Гавриила владеть пером. Свободному обращению с пером сопутствовало увлечению рисованием. Все стены его маленькой комнатушки были оклеены собственноручными рисунками маленького художника, любившего срисовывать разных богатырей с лубочных картинок того времени.

В октябре 1753 года Роман Николаевич Державин сумел получить отпуск в свои казанские деревни и в Москву для подачи прошения об отставке из Военной коллегии. В поездку он взял с собой любимого сына Гавриила. У подполковника Державина был твердо намеченный план проехать из Москвы в Петербург и записать своего старшего сына в Сухопутный кадетский корпус или в артиллерию. В Москве знакомые по службе люди предлагали определить мальчика в гвардию, но отцу хотелось более надежно определить судьбу своего первенца. Однако дело об отставке затянулось. Почти все деньги были израсходованы, и пришлось вернуться в Казань, так и не определив сына в кадетский корпус. Вскоре в Казань вернулась из Оренбурга Фёкла Андреевна с младшим сыном Андреем. Семья в ожидании отставки поселилась в своем поместье в Сокурах.

В начале 1754 года был получен указ об отставке Романа Николаевича Державина: «… Сего генваря 14-го дня, по её императорского указу и по определению государственной военной коллегии обще с собранным генералитетом, велено Оренбургского гарнизона Пензенского полку подполковника Романа Державина за имеющимися у него болезнями от воинской и штатской службы отставить вовсе, а за продолжительные службы о награждении полковничьим рангом подать её императорскому величеству всеподданнейший доклад, а до воспоследования о том резолюции он подполковник Державин отпущен в дом его. Того ради в городах и на заставах, команду имеющим, оного подполковника Державина пропускать без задержания. Генваря 31-го дня 1754 года. Генерал-майор Василий Суворов».

В указе было сказано о представлении Романа Державина к награждению «полковничьим рангом». Но он не дожил до этого чина. Давно умерший Роман Николаевич Державин был произведен указом от 26-го июня 1762 года в «чин полковника при отставке». Любопытно, что документ об увольнении от службы подписал отец знаменитого русского полководца Александра Васильевича графа Суворова-Рымникского, с которым у Гавриила Романовича Державина установились многолетние дружеские отношения.

После смерти мужа Фёкла Андреевна осталась с двумя сыновьями и годовалой дочерью на руках в крайней бедности. Деревни никакого дохода не приносили. Даже пятнадцать рублей долга, оставшегося от отставного подполковника, нечем было заплатить. Узнав о смерти Романа Николаевича, соседи-помещики в Сокурах и Кармачах стали притеснять бедную вдову и обижать сирот. Они начали захватывать пограничные с ними земли, а некоторые из них, построив мельницы, затапливали водой державинские луга. Да и что мог им сделать оставшийся за взрослого мужчину одиннадцатилетний мальчик – Гавриил Державин. Его мать, Фёкла Андреевна, вынуждена была вести тяжбу с соседями. Она пыталась защитить владения своей семьи, но в приказах всегда «сильная рука» брала верх. Гавриил Романович на всю жизнь запомнил, каким унижениям подвергалась его мать, посещая судейских чиновников с сыновьями и малолетней дочерью на руках. Она часами стояла с сыновьями у дверей присутственных мест, дожидаясь выхода судей, чтобы подать им свою жалобу. Но Фёкла Андреевна ничего не могла добиться. Судьи проходили мимо, не обращая никакого внимания на бедную вдову с ребенком на руках.

Ни чего не добившись, вся в слезах, Фёкла Андреевна возвращалась домой. На всю жизнь запомнил Державин сцены унижения и страдания матери. Через 40 лет он написал:

А там вдова стоит в сенях
И горьки слезы проливает,
С грудным младенцем на руках
Покрова твоего желает…

Гавриил Романович Державин, будучи на высоких должностях, никогда не мог равнодушно смотреть на несправедливое отношение чиновников к просителям, особенно на притеснение вдов и сирот. Он помнил, как его мать, Фёкла Андреевна, не найдя нигде правосудия была вынуждена отдать свои лучшие угодья в пожизненную аренду за сто рублей в год казанскому купцу Дряблову. Только через двадцать пять лет, в 1779 году, находясь на службе в Сенате, Гавриилу Романовичу удалось завершить тяжбу с соседом по деревне Кармачи, Чемадуровым, который возвратил несколько семейств крепостных Фёкле Андреевне. Эти семейства были отняты его отцом, отставным полковником Яковом Федоровичем, у Романа Николаевича в 1742 году после жестоких побоев, которые были нанесены Державину дворовыми слугами Чемадурова.

Несмотря на очень тяжелое материальное положение, Фёкла Андреевна, безграмотная женщина, умеющая ставить только свою подпись под «бумагами», проявляла исключительную заботу по обучению своих сыновей грамоте и другим наукам. Она изо всех сил старалась дать сыновьям образование, подобающее их дворянскому достоинству.

Наступал срок обязательного «второго смотра недорослей», на котором двенадцатилетние дворянские сыновья должны были показать свои знания по арифметике и геометрии. Фёкла Андреевна наняла для обучения своих мальчиков вначале гарнизонного школьника Лебедева, а потом артиллерии штык-юнкера Полетаева. Оба преподавателя мало смыслили в своих науках, обучали без правил и доказательств только первым действиям по арифметике и черчением геометрических фигур. Из за такого слабого обучения Гавриил Романович Державин остался на всю жизнь плохим математиком.

В 1757 году, собрав все свои скудные сбережения, Фёкла Андреевна поехала с сыновьями в Москву для представления их в «герольдию».

Затем она намеревалась ехать в Петербург, чтобы исполнить желание покойного мужа и отдать мальчиков на воспитание в какой – ни будь кадетский корпус, которые в то времена считались высшими учебными заведениями. Однако это намерение ей не удалось осуществить. В Москве обнаружилось, что при ней не было документов о происхождении и службе её мужа, покойного Романа Николаевича Державина. Обстоятельства сложились так, что Фёкле Андреевне чуть не пришлось вернуться домой в Казань без прохождения «второго смотра недорослей» ее сыновьями. Но тут ей повезло. К счастью нашелся родственник, который смог выручить «Казанцев» из затруднительного положения. Это был двоюродный брат Романа Николаевича Державина, живший в Можайском уезде, подполковник Иван Иванович Дятлов. По просьбе Фёклы Андреевны он специально приехал в Москву и написал бумагу, так называемую «сказку» следующего содержания: «1757 года февраля 22-го. Вечно отставной от всех служб подполковник Иван Иванов сын Дятлов объявил ко второму смотру свойственников своих недорослей Гаврила да Андрея Романовых детей Державиных и сказкою показал: от роду им, Гавриле 12, Андрею 11 лет; грамоте российской и писать обучены и обучают арифметике. Прадед их Иван Яковлев сын, дед Николай Иванов сын Державины, а по мирскому званию оный их дед назывался Девятой, были из дворян по городу Казани и служили по тому городу прежнюю дворянскую службу, а отец их Роман Николаев сын Державин служил в Пензенском пехотном полку подполковником, и померли. На первом смотре оным отцом их объявлены были в 752-м году в марте месяце в Оренбургской губернской канцелярии и для обучения российской грамоте и письму до возрасту указанных 12-ти лет отданы отцу их, вышепоказанному подполковнику Державину в дом с пашпортом (который прилагается при сей сказке) Крестьян, написанных по нынешней ревизии за отцом оных недорослей, в Казанском уезде в селе Сокурах 15, в Покровском 21, в Кремянках 25, в деревнях Кармачах 10 и Клетнях 3 души. Желает он подполковник Дятлов, чтобы вышепоказанных свойственников его, недорослей Гавриила и Андрея, для обучения арифметике и геометрии отпустить в дом до возрасту указанных 16-ти лет, за обязательством его с пашпортами. О фамилии выше писанных недорослей Державиных прилагается при сем поколенная роспись.» Таким образом все дела по «второму смотру» были улажены. Недорослей Гаврилу и Андрея отпустили домой до следующего «смотра».

Много времени было потрачено на эти хлопоты и необходимо было вернуться домой в Казань. В Москве уже с 1755 года существовала гимназия для обучения дворянских детей, но Фёкла Андреевна не оставила своего старшего сына в древней столице. Она хотела непременно исполнить мечту своего покойного мужа и отправить, при первой же возможности, мальчиков на учебу в Петербург.

К сожалению неизвестно, чем занимались сыновья Фёклы Андреевны зимой после возвращения в Казань. Возможно, продолжили учебу с Полетаевым. Возможно, старший из сыновей Гавриил рисовал картинки и читал книги на немецком языке, который он выучил в школе Розе. Известно только, что с весны до поздней осени Державины жили в своем имении в Сокурах. В двух километрах от деревни протекала небольшая речка Меша, куда ходили мальчики купаться. По воскресениям ездили на службу в приходскую церковь, в село Егорьево. Летом братья часто совершали длительные прогулки в окрестностях своей деревни. Они забредали далеко от дома до высокого обрывистого, стоящего стеною, глинистого берега красавицы Камы. Лихо скатывались на прибрежный песок и с хохотом бегали вдоль берега, разбрызгивая за собой серебристые капли прохладной и вкусной камской водицы. Затем, просохнув на раскаленном песке, мальчики медленно взбирались по круче вверх. Могучие дубы с улыбкой смотрели на них, грозно шевеля могучими ветвями. Эти «камские дубы» и вспомнил Гавриил Романович в своем стихотворении «Арфа».

Когда, наследственны стада я, буду зрить,
Вас, дубы камские, от времени почтенны,
По Волге между сел на парусах летать
И гробы обнимать родителей священны?
Звучи. О арфа, ты всё о Казани мне!
Звучи, как Павел в ней явился благодатен!
Мила нам добра весть о нашей стороне:
Отечества и дым нам сладок и приятен.

Учёба в Казанской гимназии
(Казань, 1758—1761)

Существующие в России учебные заведения не в состоянии были охватить обучением всех дворянских детей, особенно к востоку от Москвы.

Иван Иванович Шувалов, под покровительством которого в 1755 году был основан Московский университет (он стал его первым куратором), а в 1757 году создана Академия художеств (Шувалов был её президентом до1763 года), обратился за помощью в Академию наук и попросил её членов высказаться, где и какие гимназии должны быть учреждены в России. Было высказано мнение о том, что вначале необходимо учредить гимназию в Казани, а через несколько лет и в других городах. Академики сочли, что Казань поставлена в исключительное положение, как центральный пункт восточной окраины России, которая по отдаленности своей от Москвы наиболее нуждается в средствах к образованию. Для учреждения новой гимназии в Казани Московский университет вызвался отправить туда в преподаватели несколько студентов.

Иван Иванович Шувалов представил проект об открытии в Казани гимназии который и был одобрен императрицей Елизаветой Петровной.

21-го июля 1758 года был подписан Высочайший указ об учреждении в Казани гимназии по образцу Московской, состоящей из двух отделений: дворянского и разночинного.

Директором гимназии был назначен состоявший при Московском университете известный переводчик коллежский асессор Михаил Иванович Веревкин.

Прибыв в Казань Веревкин занялся осмотром предложенных для размещения гимназии домов. Выбор пал на каменный двухэтажный дом генерал-майора Кольцова, за аренду которого была установлена плата в 180 рублей в год. Появление гимназии в Казани сильно повлияло на Фёклу Андреевну Державину. Она очень обрадовалась возможности избежать разлуки с сыновьями и тотчас же решила отдать их на воспитание в новое учебное заведение.

21-го января 1759 года в доме генерал-майора Кольцова состоялось открытие Казанской гимназии. К семи часам утра собрались на открытие гимназии её директор Михаил Иванович Веревкин, прибывшие в Казань учителя и принятые на учебу мальчики. Среди учеников были и братья Державины. В гимназию поступили сыновья капитана Аристова, майора Бутлерова, капрала Глазова, вахмистра Дурнова, подпоручика Елагина, асессора Левашова, подпоручика Могутова, капитана Репьева, подполковника Сумарокова, и по два сына вдовы подполковника Державина и майора Тютчева.

По прочтению указа об учреждении гимназии отслужен был молебен за здравие императрицы Елизаветы Петровны. В заключение торжественного акта об открытии гимназии всем учителям и ученикам были розданы выписки из гимназического регламента. В связи с тем, что не все поступившие в гимназию мальчики прибыли в Казань, занятия были отложены на три дня и ученики распущены по домам.

Казанская первая гимназия

Первый директор Казанской гимназии Михаил Иванович Веревкин, воспитанник Сухопутного кадетского корпуса, молодой человек, в свои двадцать шесть лет считался весьма образованным, обращающим на себя внимание литератором. Отличался необыкновенным трудолюбием и в совершенстве владел французским языком. Он был приятен в обращении, умел пустить пыль в глаза и подать товар лицом. Во время работы в гимназии Веревкин постоянно заботился об успехах вверенных ему учеников. В то время в обществе дорожили внешним лоском образования, бойкостью поведения в обществе и практическим навыком владения иностранными языками. Все это высоко ценилось куратором Казанской гимназии Иваном Ивановичем Шуваловым и подчиненными ему людьми. Об этом заботились всюду, начиная от двора в Петербурге до провинциальной гимназии. Поэтому Михаил Иванович Веревкин старался возбудить в своих гимназистах любовь к чтению. Заставлял их заучивать наизусть сочиненные преподавателями на разных языках речи. Гимназисты произносили их на публичных экзаменах, на которых присутствовали городские власти, а также духовные, гражданские и военные чины. Ученики гимназии произносили свои краткие речи по-французски, по-немецки, по-русски и по-латыни. Представляли на сцене отрывки из трагедий Сумарокова.

Директора Веревкин непрерывно просил Московский университет о снабжении гимназии необходимыми учебниками, которые было нелегко приобрести не только в Казани, но и в Петербурге. Но его запросы почти никогда не удовлетворялись. На всю гимназию было прислано только шесть экземпляров французских и немецких азбук и грамматик.

Михаил Иванович Веревкин понимал, какое значение имеет Казань для изучения восточных языков. Он предлагал создать в гимназии класс по изучению татарского языка. Обосновывая это предложение, он писал: «Со временем могут на оном отыскиваемы быть многие манускрипты; правдоподобно, что оные подадут некоторый, может быть и не малый, свет в русской истории». Однако это предложение не нашло понимания у куратора Ивана Ивановича Шувалова и было отвергнуто. Заботы Верёвкина об образовании жителей Казани выходили далеко за пределы гимназии. Веревкин просил прислать из Московского университета в Казань двадцать экземпляров Московских Ведомостей для распространения в местном обществе. Но его старания оказались напрасными. Из десяти высланных в гимназию экземпляров с трудом удалось распространить среди жителей города только четыре.

Михаил Иванович Веревкин сумел добиться больших успехов в области просвещения в гимназии. К сожалению, в 1761 году он был уволен вследствие доноса «за непорядочные поступки». После продолжительного следствия он был оправдан, но в гимназию больше не вернулся.

Гавриил Державин обратил на себя внимание директора гимназии своим талантом к рисованию. Будучи назначенным, помимо директора гимназии, товарищем губернатора, Веревкин сумел организовать две экспедиции: одну в город Чебоксары на Волге и другую в село Булгары к развалинам древней столицы Булгарского царства. В этих экспедициях принимал активное участие ученик гимназии Гавриил Державин. В Чебоксарах Державину было поручено начертить на огромном листе план города. Съемкой улиц и расположением домов в городе занимался сам Михаил Иванович Веревкин. Были изготовлены для измерения ширины улиц огромные рамы, которые носили местные бурлаки. Если дом настолько выступал вперед на улицу, что не давал свободно пройти раме, то над воротами прикреплялась доска с надписью: «ломать». Эти крутые меры сильно обеспокоили жителей Чебоксар и они старались по мере сил «умилостивить крутого распорядителя», то есть дать взятку Веревкину. Между тем, Гавриил Державин по приказу своего директора с усердием чертил огромной величины план города. Занимался он этим делом на чердаке большого купеческого дома, так как в городе не нашлось такой большой комнаты, где бы можно было уместить такой большой лист бумаги. Произошли задержки с измерениями улиц, и этот план остался недоделанным. Однако его не оставили в Чебоксарах. Бумагу аккуратно свернули и, уложив на телегу, отвезли в Казань. На том и закончилась первая поездка Гавриила Державина в экспедицию.

Следующая поезда состоялась летом 1761 года в село Булгары. Экспедицию возглавлял Михаил Иванович Веревкин. Директор Казанской гимназии получил от куратора Ивана Ивановича Шувалова поручение провести исследование развалин древней столицы Булгарского царства. Необходимо было снять план и описать эти древние развалины, провести раскопки и доставить в Казань древности, какие там смогут найти поехавшие в Булгары гимназисты. Веревкин пробыл в Булгарах всего несколько дней. Однообразная работа вскоре наскучила ему и он уехал в Казань. Больше он не появлялся в Булгарах.

Руины Булгар

Гавриил Державин с товарищами работали там до глубокой осени и привезли в Казань план древнего города, его описание, рисунки останков некоторых строений, надписи на гробницах, а также собрание монет и различных предметов, вырытых ими из земли. Михаил Иванович Веревкин одобрил результаты, полученные гимназистами при раскопках. Он намеривался со всеми добытыми в этой археологической экспедиции материалами в конце года поехать в Петербург и преподнести эти предметы вместе с планом и рисунками куратору Ивану Ивановичу Шувалову. Верёвкин также готовил к поездке отчет о делах в Казанской гимназии. Однако, вскоре Верёвкин был уволен, и поездка не состоялась.

Директором гимназии был прислан из Московского университета магистр Даниил Николаевич Савич, которому в связи с большой важностью должности директора Казанской гимназии было пожаловано звание профессора. Гавриил Державин всего несколько месяцев проучился в гимназии при новом директоре и уже в начале 1762 года вынужден был уехать из Казани на службу в Петербург.

Гавриил Романович Державин проучился в Казанской гимназии около трех лет. Программа обучения была для того времени обширной. В гимназии преподавали закон Божий, латинский, французский и немецкий языки, «Российское правописание и штиль», арифметику, геометрию и фортификацию, географию, историю, рисование, музыку, танцы и фехтование.

Учебное время было разделено на две части, с семи до одиннадцати часов утра и с часу до пяти часов после обеда. Во время двухчасового перерыва гимназисты обедали, а вечером занимались подготовкой к урокам следующего дня. Закон Божий преподавали только по воскресениям и праздничным дням. Гимназия во время обучения в ней Державина не могла похвалиться хорошими учителями. По этому поводу Гавриил Романович пишет, что в гимназии, «по недостатку хороших учителей» его учили не лучшим образом.

Из учителей Державин упоминает Франца Гельтергофа (1711 – 1806), преподававшего в гимназии немецкий язык. Он был лучшим учителем казанской гимназии в первые годы ее существования. Родившийся в Германии, Франц Гельтергоф служил пастором на острове Эзель (ныне Сааремаа в Эстонской республике). Он был обвинён в политической неблагонадежности и арестован. Двенадцать лет он провёл в одиночной камере. В начале 1759 года заключение было заменено на пожизненную ссылку в Казань под надзор местной власти. В апреле месяце 1759 года под стражей он был привезен в Казань. По прибытии в город он был приглашен Веревкиным на должность учителя немецкого языка в гимназию с окладом в 120 рублей в год. Сам директор в то время получал 400 рублей в год.

Гельтергоф пробыл в Казани столько же времени, сколько Державин учился в гимназии. Позднее они встретились в Санкт – Петербурге. Учитель увидел своего бывшего ученика, молодого солдата лейб-гвардии Преображенского полка униженным. Его все обходили при производстве в офицерский чин. Зная, что Державин не имеет покровителей и хорошо владеет немецким языком, Гельтергоф стал хлопотать о переводе его в голштинский полк офицером. «Но, благодаря Проведение, сего Гольтергоф не успел сделать, по наступившей скоро известной революции», – пишет Державин. Он имеет в виду свержение императора Петра III и восшествие на престол его жены Екатерины Алексеевны.

Учился Гавриил Державин в гимназии успешно. В первый же год обучения, после летних каникул, директор гимназии Веревкин ходатайствовал о награждении тех учеников, которые «в каникулярное время много впредь успели в науках». Куратор Иван Иванович Шувалов приказал напечатать в Московских Ведомостях имена лучших учеников Казанской гимназии. В №64, от 10-го августа было напечатано, что «за свою прилежность, успехи и доброе поведение, похвалы достойными нашлись, а именно: Василий и Дмитрий Родионовы, Петр Нарманский, Гаврила Державин, Алексей и Петр Норовы». Но на этом Михаил Иванович Веревкин не остановился. Заботясь о процветании гимназии, он зимой, в начале 1760 года поехал в Москву на встречу с Иваном Ивановичем Шуваловым, чтобы показать куратору работы своих гимназистов. Он повез с собой для представления работы своих учеников. Это были геометрические чертежи и карты Казанской губернии, украшенные фигурами и видами городов. Куратор был приятно поражен неожиданными плодами учения в отдаленной, полудикой части империи. Директору гимназии удалось утвердить повышение окладов некоторым преподавателям и отнести на казенный счет содержание беднейших учеников. В то же время гимназисты, работы которых были представлены Ивану Ивановичу Шувалову и вызвали одобрение, были записаны, по их желанию, солдатами в различные гвардейские полки. Гавриил Державин был объявлен кондуктором Инженерного корпуса. Одновременно и Веревкину было оказано особое внимание. Для более успешного управления гимназией, с сохранением прежней должности директора, он был назначен товарищем казанского губернатора. Известие о наградах вызвало восторг в гимназии. Все радовались успешной поездке Михаила Ивановича Веревкина к куратору в Москву. Отмеченные наградами гимназисты надели свои полковые мундиры, а Гавриил Державин кондукторскую форму. С этого дня на всех праздниках, где участвовали гимназисты, он исполнял обязанности артиллериста и был ответственным за фейерверки. Казалось, давнее желание подростка и его покойного отца осуществилось.