Loe raamatut: «История политико-правовых учений: авторский лекционный курс»
Введение
История политико-правовых учений – это генезис идей о праве. Не только о праве, но и о государстве, общем благе, справедливости, власти и других связанных с ним предметах, однако в первую очередь – о праве. Т.е., прежде всего, это последовательность ответов на вопрос о том, что такое право.
Что значит последовательность ответов? Это и есть генезис идей, т.е. не просто совокупность утверждений, как будто случайно высказанных разными людьми в истории, но обладающая внутренней логикой и имеющая единый смысл цепочка, в которой каждая отдельная идея, даже если об этом не подозревал создавший ее человек, подразумевает последующие и ведет к общей цели – полноте понимания природы права.
Важно отметить, что генезис идей это не история. Это означает, что история политико-правовых учений это не совокупность фактов и событий, но именно идеи, теоретические рассуждения, в прослеживаемой между ними целенаправленной связи. В этом принципиальная разница между историей политико-правовых учений и кажущейся сходной с ней историей государства и права: в истории государства и права речь идет о реально существовавших государствах и правовых системах, а в истории политико-правовых учений – об идеях о государстве и праве.
Проиллюстрировать эту разницу можно на примере Платона. Афинский гражданин Платон создал одну из наиболее значимых в истории теорий справедливости и государства, однако это не имеет никакого отношения к устройству афинского государства 4 в. до н.э. Теория государства Платона – предмет истории политико-правовых учений, античное афинское государство – предмет истории государства и права. Впрочем, не стоит понимать так, будто генезис правовых идей вообще не связан с историей. Связь есть, и правовые идеи взаимоотражаются с историческими процессами, событиями и явлениями, особенно наиболее масштабными, и мы будем об этом говорить – однако это все же разные предметы.
В наибольшей степени из всех университетских дисциплин история политико-правовых учений пересекается с философией. Объясняется это просто: правовые теории до 18 в. включительно разрабатывались как разделы философских систем, т.е. бо’льшая часть (наверное 90%) политико-правовых учений в истории созданы философами. Это неслучайно (и начало этой практики положил еще Платон), потому что политико-правовая область является одной из фундаментальных в сущем и изначально относится к философской проблематике. Многие политико-правовые идеи настолько тесно связаны со включающими их философскими системами, что могут быть поняты только на их основе.
Лекция 1. Рационализация представлений о праве в Древней Греции; понятия справедливости и общего блага
1.1. Рационализация представлений о праве.
1.2. Понятие справедливости.
1.3. Понятие общего блага.
1.1. Рационализация представлений о праве
История теоретических учений о праве и государстве начинается в Древней Греции. Возникает вопрос, почему мы так говорим, почему не ранее, в предшествовавших великих цивилизациях – египетской, месопотамских, индийской, китайской? Вопрос тем более справедлив, что существуют знаменитые памятники правовой культуры: «Книга мертвых», «Законы Хаммурапи», брахманистские правовые сборники. Ответом является следующее.
Ключевым словом в высказанном утверждении является «теоретические». Речь идет о таких учениях, которые являются теориями. Что это значит? Теоретическое учение (теория) – учение, состоящее из последовательно связанных, рационально выстроенных понятий. «Рациональных» значит выработанных и познаваемых логически, человеческим умом. И вот здесь возникает необходимость указания на важную особенность до-греческих цивилизаций и присущих им правовых представлений.
Несмотря на их различность, этим цивилизациям была присуща, насколько можно судить, общая мировоззренческая черта – идея тотального мирового порядка, основанного на сверхсущем. Согласно этой идее, мир это единое сооружение, в котором все аспекты бытия подчинены целому, имеющему высший по отношению к миру статус (вспомните египетские пирамиды – зримый символ этой идеи). Важно, что речь идет не о частях мира, как будто это физические области, а об аспектах самого бытия – физическом, социальном, психологическом. Т.е. не только все физическое, но также и все общественное плюс все психологическое (человеческое, личное) пронизано единым и связующим эти области высшим началом. Необходимым в этой системе является то, что в качестве объединяющего начала постулируется мистическая сила (вот почему все древневосточные цивилизации характерно религиозны). Право понимается производным от этой мистической силы и вследствие этого – неизменным и непостижимым. Это значит, что право в таком его понимании является не теоретическим предметом, который мы на доступном нам теоретическом уровне могли бы как-то раскрыть, но мистическим, т.е. в принципе не доступном на уровне теории.
Конечно, если говорить о генезисе правовых идей во всей их исторической полноте, то следует включать и мистические правовые идеи до-греческих цивилизаций. Но это требует специальной, культурологической и религиоведческой подготовки, что выходит за рамки возможностей семестрового курса истории политико-правовых учений.
Итак, теоретические, т.е. основанные на рассуждениях, а не на мистических представлениях, и поэтому значимые для нас политико-правовые учения возникают впервые именно в Древней Греции. В этом смысл рационализации представлений о праве, произошедшей в рамках генезиса правовых идей. Рационализация представлений о праве – это развитие идеи о том, что основанием права является разум. Согласно этой идее, право – не мистично, но последовательно выводится посредством рассуждений, имеет рациональное, ясное содержание, допускающее возможность изменения и развития.
Источник рационализации права – философия. Философия это возникающая в Древней Греции специфическая традиция, суть которой – достижение истины посредством рассуждений. Следует отметить, что речь идет о настоящей, чисто теоретической, т.е. рациональной философии, которую следует отличать от близких к философии идей, содержащихся в древнекитайских и индуистских, по сути, мистических учениях. Теоретическая философия образует не только концептуально-методологическую основу, но и научную рамку, внутри которой, в качестве раздела, и начинаются теоретические рассуждения о праве.
1.2. Понятие справедливости
Рассуждения о праве это рассуждения о том, каким должно быть право – что является его истиной. Т.е. предметом этих рассуждений становится не само право, но его общая идея, сущность. Что это значит? Поясним этот важный момент.
Допустим, мы хотим понять, как улучшить право, конкретную правовую норму. Что является для этого критерием? Что-то специальное для этой конкретной нормы? Т.е. всякий раз что-то отдельное для каждой нормы – для одной один критерий, для другой второй? Конечно, нет. Критерий, т.е. то, каким должно быть право в каждой из образующих его норм, должен быть один. Т.о., у всего права как системы есть некий общий критерий, некий образец или идея, которая должна соблюдаться в каждой норме – и тогда право будет наилучшим.
Истина, сущность, критерий, образец, идея – по сути одно и то же. Давайте разберемся с этими неслучайными, важными и в дальнейшем много раз понадобящимися словами. Истина это то, чем предмет является на самом деле или должен быть, вместо того, чем он мнимо кажется. Это совпадает с сущностью – тем, что в предмете является главным, в противоположность второстепенному. Истина или сущность есть то же самое, что критерий, по которому предмет определяется в отличие от остальных. А когда критерий предмета берется и рассматривается сам по себе, как что-то отдельное, мы говорим – образец. Идея же есть самое главное слово в этом ряду. Идея это смысл образца (критерия – сущности – истины). Кстати, греческое слово «идея» (eidea) переводится как «образец».
Так вот, вопрос ставится о том, что есть критерий и смысл права, т.е. его идея. Этой идеей является ни что иное как справедливость (т.е. слово «справедливость» означает именно эту идею). Что такое справедливость? Справедливость это идея, определяющая меру распределения прав между людьми в обществе, согласующая их друг с другом и с властью. Говоря коротко, это мера распределения прав – то, как должны распределяться права между людьми. И здесь изначально имеют место два варианта, просто математически: распределение поровну, либо распределение по какому-то критерию – не поровну. Первый вариант это равенство – равное распределение прав безотносительно достоинств и заслуг, т.е. независимо от того, какими являются люди. Второй вариант это воздаяние – распределение прав пропорционально достоинствам или заслугам, т.е. одни люди наделяются бо’льшими правами, другие меньшими (как в детской считалке про сороку-ворону).
Важно понимать здесь, что воздаяние это не «неотвратимость наказания», как принято использовать это слово в распространенном смысле, а равенство это не «равенство перед законом» как требование одинакового, исключающего произвол применения закона ко всем людям. И то, и другое является не идеей распределения прав, но требованием к исполнительной и судебной системам. Справедливость же, как фундаментальная правовая идея, образующая критерий самого права, это не про то, что должно быть наказание за преступление и что закон один для всех (что, по сути, есть технические требования), а про то, каким должен быть сам закон по его содержанию – как в нем должны изначально определяться и распределяться права. Именно в этом ключе надлежит понимать равенство и воздаяние как варианты справедливости.
Справедливость есть первый и общий предмет всех древнегреческих учений о праве. Т.е. во всех древнегреческих правовых учениях речь идет прежде всего о справедливости. А два варианта справедливости образуют основную дилемму в древнегреческих учениях. Почему дилемму, что это значит?
Важно понимать, что тот или иной вариант распределения прав является, в конечном счете, мерилом того, каким должно быть право – конкретная норма или решение. Если норма справедливая, т.е. соответствующая идее права, то утверждаемое в этой норме благо или действие устанавливается не произвольно, но по одному или другому принципу распределения прав. Норма устанавливает, т.е. распределяет некое благо – всем одинаково либо кому-то по какому-то основанию. То же самое имеет место в случае судебного решения, признаваемого справедливым. Т.е. сама оценка какого-либо правового акта как справедливого означает, что он распределяет права по какому-то из вариантов. И вот тут возникает вопрос: какому из двух? Когда признается справедливым тот или иной вариант распределения прав, то почему он выбирается? Это и есть дилемма, решение которой было главной задачей древнегреческих теоретиков права.
Трудность в том (почему это и называется дилеммой), что оба варианта являются обоснованными. И один, и другой варианты кажутся правильными. Действительно, кажется несомненным, что все люди, независимо от того, какими они являются, должны обладать равными правами. С другой стороны, не менее обоснованным кажется то, что людей следует наделять правами (особенно в области управления государством) в соответствии с тем, насколько способны и в целом полезны они для общества. При этом должен быть выбран именно один вариант: во-первых, справедливость должна быть одна для всего права, а не две; во-вторых – равенство и воздаяние логически противоречат друг другу (воздаяние это не-равенство), т.е. невозможны вместе.
Обоснованием того или иного варианта справедливости как единственно правильного и занимается вся греческая политико-правовая теория. Можно сказать, что вся греческая правовая философия это спор по поводу того, чем является справедливость – равенством или воздаянием: один философ или школа говорит, что равенство, потому-то и потому-то, другой – воздаяние, потому-то и потому-то, и т.д.
1.3. Понятие общего блага
Вторым из исходных понятий в древнегреческих правовых учениях является общее благо. На самом деле, это первоочередное по значимости, главное понятие. Как так, ведь мы сказали прежде, что первоначальной идеей древнегреческих учений является справедливость? Верно, именно справедливость есть то, о чем прежде всего остального идет речь, но дело в том, что понятие общего блага на логическом уровне предшествует справедливости, хотя обнаруживается это не сразу, вследствие чего речь об общем благе заходит позднее, т.е. по времени во вторую очередь.
Что такое общее благо? Общее благо это комплекс материальных и организационных ценностей, которые создаются и могут использоваться только обществом, и которые не могут создаваться и использоваться отдельными людьми или малыми группами. Например, может ли один человек или одна семья построить электростанцию, чтобы обеспечить себя электроэнергией и теплом? Никогда, и дело не в количественной малости сил, а в принципе. Даже если удесятерить силы человека и продолжительность его жизни, он один и за тысячу лет не построит электростанцию. В этом принцип общего блага: один человек может, допустим, построить лодку, но не корабль; мостик через ручей, но не мост через настоящую реку; избушку, но не многоэтажный дом с коммуникациями – никогда, даже за тысячу лет. Т.е. если нужны перечисленные вещи – мосты, корабли, большие дома и города – необходимы организованные и согласованные усилия множества людей. Здесь жесткий принцип, образующий не количественный, а качественный барьер: вот нужно, скажем, установить мачту в тонну весом в остов корабля, десять человек установят за полдня, а один не сможет даже за 10 лет. Еще раз, если нужны корабли, мосты и города, то нужно объединение усилий.
Теперь следующее: мосты, корабли, дома, электричество, отопление, образование, здравоохранение, органы правопорядка это не что-то факультативное, без чего можно обойтись, но необходимые для жизни людей материальные и организационные условия – необходимые каждому из людей. Никто не скажет, что он не нуждается в центральном отоплении и электричестве, однако создать эти блага, повторим, в одиночку просто невозможно. И вот получается, эти блага нужны каждому в отдельности, однако никто по отдельности создать и использовать, обслуживать их не сможет – только организованно и вместе.
В основе идеи общего блага лежит сама человеческая природа. Суть ее в том, что человек не способен существовать в одиночку в естественных условиях (в отличие от всех других существ). Все другие существа, например, животные, более-менее приспособлены к автономному существованию в ареале обитания. Это выражается физически, в устройстве организмов – в наличии шерсти, толстой кожи, копыт, рогов, клыков и т.д. Животное экипировано для жизни и защиты. Но человек, обратите внимание, по природе гол и беззащитен (если вникнуть в детали, становится просто удивительно). Если поместить человека в 100% естественные условия – посреди леса или поля, вне жилья и без одежды – то даже в теплое время он не проживет и нескольких суток. С одними лишь собственными природными возможностями он не сможет найти пропитание, не выроет слабыми ногтями нору, не защитится от хищников. Вот почему человек нуждается – и это не блажь, но жизненная необходимость – в объединении усилий с другими людьми, только лишь в результате чего появляется возможность защиты, изготовления одежды, постройки жилищ и т.д., в перспективе вплоть до мостов и электростанций. Все это, от первой заостренной палки до энергетики – общее благо.
Идея сама по себе довольно проста, но следствия ее таковы, что по сути вся политико-правовая теоретическая история выводится именно из этой идеи, после которой даже идея справедливости оказывается, на самом деле, на втором месте. Дело в том, что когда речь идет о распределении прав, то возникает вопрос – а откуда изначально берутся права? Ведь чтобы что-то распределять, просто логически нужно, чтобы вначале было то, что подлежит распределению – нельзя же распределить то, чего нет. Значит надо, чтобы права откуда-то взялись, лишь после чего появляется возможность их как-то распределить. В природе, в естественных условиях существования человека прав нет – какое может быть право у человека в диком лесу при встрече, скажем, с медведем? Так откуда же, как возникают права?
Ответ и образуется идеей общего блага. Права появляются потому и только потому, что появляется общее благо, порождающее возможности, которых нет изначально в природе. Право это возможность, возникающая потому, что есть какие-то условия, блага, позволяющие получать защиту, укрытие, а далее – здравоохранение, образование и т.п. Эти условия и блага, как мы выяснили, не могут в принципе быть созданы отдельным человеком в естественных условиях, и поэтому они всегда коллективно-искусственные, т.е. общественные по происхождению, буквально общие. Если человек имеет право на защиту, то это потому, что есть органы правопорядка. Если есть право на лечение, то это потому, что есть медицина. Если есть право на образование, то это потому, что есть наука и школы. И т.д. Если нет медицины, организованных вооруженных людей, обязанных защищать, институтов и школ, то откуда возьмутся права на лечение, защиту и образование? В лесу их нет. Поэтому вначале медицина, полиция и школы, т.е. общее благо в целом, в конечном счете, потом соответствующие права, просто логически. Без объективных условий никакого «права» нет, это просто пустой звук.
Понятие общего блага появляется еще в ранней древнегреческой философии, у Демокрита. Именно это понятие, в совокупности с идеей справедливости, становится источником теорий и самого понятия государства во всех последующих греческих учениях.
Итак, резюмируем: история теоретических учений о праве возникает в древнегреческой философии, и отправными точками в этом начавшемся движении являются понятия справедливости и общего блага.
Лекция 2. Раннедревнегреческие учения о справедливости и государстве; теория государства Платона
2.1. Учения о справедливости пифагорейцев и софистов.
2.2. Учение Демокрита о государстве и справедливости.
2.3. Теория государства Платона.
Термин «раннедревнегреческие» используется условно, исходя из упрощенного деления древнегреческой философии на «раннюю» (до Платона), классическую (Платон плюс Аристотель) и эллинистическую (после Аристотеля). В рамках данной темы мы рассмотрим некоторые из ранних учений и отдельно учение Платона.
Первые древнегреческие учения представляют собой скорее попытки рассмотрения вопроса о справедливости, чем настоящие и цельные теории. Однако они интересны и важны как начальный этап в генезисе правовых идей, а также как наглядная демонстрация дилеммы выбора между равенством и воздаянием в понимании справедливости. Мы рассмотрим, в рамках этой части темы, три показательных случая: учение пифагорейцев, учение софистов и учение о возникновении государства Демокрита.
2.1. Учения о справедливости пифагорейцев и софистов
Пифагорейцы – одна из ранних философских школ. Школами в философии, как и в случае софистов далее, принято называть концептуальные объединения философов. Т.е. это разные философы и порой различающиеся учения, но объединенные одной концепцией (общей теорией). Пифагорейцы были, впрочем, не просто школой, но своего рода организацией.
У пифагорейцев справедливость есть «воздаяние равным за равное». Эта известная в истории цитата есть по сути единственное, что известно о политико-правовом разделе их учения. Можно было бы сказать, что этот чуть ли не первый тезис в истории учений о праве имеет всего лишь символическое значение, как обозначение начала истории правовых теорий. Дело кажется еще более простым и не требующим теоретического внимания, что в общепринятом толковании этого определения оно понимается просто как повторение традиционного принципа возмездия («око за око»). Однако, возможно и другое, несколько более глубокое его прочтение, поэтому стоит немножко на этом определении задержаться.
Давайте зададимся вопросом, какой из вариантов распределения прав получается по этому определению? Вроде бы это воздаяние (слово на первом месте), но в то же время речь идет и о равенстве: «воздаяние равным». Так равенство или воздаяние – как это понять? Обратим внимание, что о равенстве речь идет дважды. Что имеется ввиду под «равенством» в первом случае? Очевидно, что равенство прав, раз подразумевается распределение прав. Т.е. «воздаяние равным…» значит «воздаяние равными правами». Тогда что имеется ввиду во втором случае – за что «равное» воздается равным? Раз речь идет о воздаянии, то, очевидно, имеются ввиду какие-то заслуги. И смысл получается такой: за равные заслуги воздается равными правами. А за неравные? Ведь не могут же люди иметь во всем равные заслуги. И здесь открывается симметрия, образующая изначально суть определения, как будто бы это формула: за равные заслуги – равными правами, а за неравные заслуги – неравными правами. Соответствие прав заслугам – вот смысл пифагорейской формулы, и это, конечно, воздаяние. Т.о., в первой философской школе, поставившей вопрос о справедливости, выбранным вариантом справедливости – если рассматривать дошедшую цитату именно в таком ключе – является воздаяние.
Софисты – гораздо менее цельная школа, чем пифагорейцы. Однако, наличие специфического концептуального начала, объединяющего эту школу, а также глубокая связь справедливости именно с этим началом образуют у представителей софистики в целом единую позицию по поводу сущности права – т.е. справедливости.
У софистов в целом справедливость это равенство. Важен не сам этот выбор, а концептуальное начало, которое к этому выбору приводит. Интересна в данном случае именно связь политико-правовой идеи с сугубо философской концепцией, лежащей в основании софистики. Первоисточником этой концепции, полностью выражающим саму ее суть, является положение одного из основателей софистики Протагора: «человек есть мера вещей, существующих, как они существуют, и не существующих, как они не существуют». Это положение означает ни более ни менее как отсутствие объективных истин, оно означает, что человек определяет своими суждениями, что существует, а что не существует. Как такое возможно?
Суть софистики – и это достаточно глубокая и в своей глубине абсолютно отрицательная, пессимистическая позиция – в отрицании объективной познаваемости мира. Софисты, основатели риторики и логики, открыли в устройстве языка и мышления такие слои, на уровне которых обнаруживается абсолютная относительность сущего, по крайней мере тогда, когда о чем-либо существующем можно говорить, утверждать или отрицать. Действительно, мы считаем что-то существующим тогда, когда мы говорим, считаем «это есть», пускай сами себе, в мышлении. Так вот, на уровне суждений, слов и предложений, можно доказать все что угодно, вплоть до противоположностей. Это кажется невероятным и даже нелепым, однако софисты действительно демонстрировали чудеса в доказывании казалось бы невозможных вещей (именно из софистической практики изощренного доказывания, манипулирования словами и понятиями выросли риторика и логика). Вот и получается у них, что истины нет, есть только утверждения людей, т.е. мнения, каждое из которых имеет право быть точно так же, как и любой другое, в т.ч. противоположное. И поскольку людей много, то и мнений может быть много – сколько угодно.
А теперь посмотрим, как из этого чисто философского принципа выводится решение вопроса о справедливости. Так вот, если нет объективных истин, то невозможно какое-либо воздаяние. Почему? Потому что воздаяние основывается на оценке достоинств и заслуг, которая требует объективного критерия. Попросту говоря, чтобы соизмерить людей по их заслугам, нужна шкала. Если нет объективных истин, то нет никакой шкалы, никаких критериев, по которым можно было бы сказать – этому больше прав, этому меньше. А раз нет критериев – невозможно воздаяние, и получается, что единственно возможным вариантом справедливости становится равенство.
