Зажигая звезды

Глава 23

Аннабель

– Вероятность произведения двух событий равна произведению вероятностей одного из них на условную вероятность другого, вычисленную при условии…  – бормочу я, расхаживая с учебником по своей комнате.

Господи Иисусе, при каком условии?

– Вычисленную при условии, что первое имело место, – читаю вслух, подглядывая в учебник.

Какое еще, черт возьми, место?

Тот, кто это придумывал, вероятно, руководствовался принципом: чем больше одинаковых слов, тем лучше.

Это все сводит меня с ума.

При падении на кровать лицом вниз из меня вырывается страдальческий стон. Папа сказал, что если я сдам ему всю программу для подготовки к итоговому экзамену, то мне даруют амнистию.

Как я должна все это ему рассказать?

Уверена, как только он посмотрит на меня взглядом, предвкушающим мой провал, нужные мысли тут же уйдут по-английски.

Какова вероятность того, что у папы будет хорошее настроение?

Ладно, главное посылать во Вселенную правильные желания, и когда-нибудь она нас услышит. Так ведь? В какое дерьмо только не приходится верить, чтобы хоть как-то себя подбодрить.

Звук телефона Леви, хотя его уже можно считать моим, оповещает о новом сообщении.

Мой принц:

«Ты еще не сошла там с ума?» 

Он сам записал себя так в своем же телефоне.

Будет забавно, когда я верну его, а переписка с «Моим принцем» все еще будет там.

Я:

«Я близка к этому. Папа должен появиться с минуты на минуту. Прочитай молитву».

Мой принц:

«За здравие?» 

Я:

«За то, чтобы владелец Ада был сегодня в настроении».

Мой принц:

«Это станет чем-то из области фантастики».

Я:

«Так и есть».

Мой принц:

«У тебя все получится. Помни, что у нас сегодня свидание. И если это не является достаточной мотивацией, то после него у тебя еще тренировка. Гастон уже заждался».

Я хихикаю, прижимая телефон к груди. Если бы Лиам хоть раз услышал, что Леви называет его Гастоном, а я смеюсь над этим, мы с ним определенно были бы записаны в его «тетрадь смерти».

На удивление, эти двое стали неплохо ладить. И под «неплохо» я имею в виду, что теперь они не готовы обрушить гром и молнии друг на друга. Кто знает, может когда-нибудь они станут… друзьями?

Хлопок двери заставляет меня подскочить на месте и принять положение сидя.

– Я не удивлен, что ты валяешься на кровати, – ворчит папа и подходит к окну.

Вопрос, который не дает мне покоя на протяжении всей моей жизни: какие цели преследуют родители, когда неожиданно заходят в мою комнату и смотрят в окно, словно там разворачивается представление цирка Дю Солей⁹?

– Я все время учила. Только сейчас легла, – лепечу я себе под нос.

– Ну сейчас и посмотрим, насколько хорошо ты выучила.

Холодный пот выступает у меня на лбу. Легкость, подаренная общением с Леви, растворяется быстрее, чем сахар в чае. Я встаю и заставляю свое тело и разум не реагировать на него.

Ты сможешь.

Он не управляет мной, – повторяю я себе несколько раз, садясь за стол.

Папа встает у меня за спиной, нависая как коршун над своей добычей.

– Начинай.

Одно слово, и в голове пустота.

Справилась ли я на отлично? Нет.

Постарела ли лет на сто? Однозначно.

Я смогла решить большую часть заданий, однако не все. Но, видимо, сегодня Вселенная действительно услышала мои желания, и у папы было хорошее настроение. Потому что он отпустил меня со словами:

– Ты как обычно не справилась, но, думаю, этих трех недель было достаточно для того, чтобы почувствовать себя виноватой. У тебя завтра день рождения. Можешь заняться своими делами. Считай это подарком.

Я собиралась об этом не думать, но спасибо за напоминание.

Наверное, мне нужно было сделать самый низкий поклон в ноги, благодаря его высочество за такое снисхождение. Но единственное, чего я захотела, – это перекреститься и хлопнуть дверью.

Конечно, моя мысленная агрессия так и не превратилась в реальность, и в итоге я поцеловала его в щеку со словами:

– Спасибо большое, папа.

Спасибо большое, что не дал мне сойти с ума от одиночества. Хотя это больше заслуга мамы, которая профессионально притворялась слепой во время моих побегов.

Леви стоит ко мне спиной, когда я с разбега запрыгиваю на него. Он без труда подхватывает меня под колени, даже не вздрагивая от испуга.

Мы находимся в парке Брэндон-Хилл. Я попросила, чтобы он не заезжал за мной и добрался сюда без машины.

– Я думала, что напугаю тебя, – произношу я ему на ухо.

– От тебя пахнет апельсинами за версту, а еще ты слишком громко дышишь, – тихо смеется Леви.

– Для протокола – это грейпфрут и вербена.

– Значит ли это, что ты точно не вампир? – Он поворачивает голову к плечу, чтобы посмотреть на меня.

– Нет, я как Кэтрин Пирс ¹⁰принимаю ее в малых дозах, – ухмыляюсь ему я и опускаюсь на ноги.

– Ну и какого брата ты бы выбрала? – Он приподнимает одну бровь.

Боже, нужно на законодательном уровне запретить приподнимать одну бровь. Это слишком ускоряет мое кровообращение.

– А кем бы из братьев ты бы хотел быть?

– Деймоном¹¹, – уверенно отвечает Леви.

И я задаюсь вопросом, как много он знает из этого сериала.

– Значит я выберу Деймона.

– Хороший ход. – Леви притягивает меня за руку и проводит своими губами по моим. – А если серьезно, то кого бы ты выбрала? – шепчет он.

– Клауса¹², – отвечаю я с намерением узнать, до какого сезона он досмотрел.

– Черт, а ты кровожадная, – усмехается он.

– Не знаю, что самое странное в этом всем: то, что ты посмотрел больше двух сезонов «Дневников вампира» или то, что мы все еще разговариваем об этом.

– Ты меня недооцениваешь – я посмотрел все восемь.

Леви запускает руку в мои волосы и целует меня так, словно завтрашний день не наступит. Я сразу забываю о Деймоне, Клаусе и, прости господи, Элайдже в сексуальном костюме.

Леви Кеннет – тот, кого бы я выбирала всегда.

Мы отрываемся друг от друга, и он нежным касанием вырисовывает линии на моей ладони.

– Ну привет, – томным голосом произносит Леви.

– Привет, – выдыхаю я.

Сегодня очень теплая погода для конца апреля: на небе нет ни единого облака, дует теплый ветер, развевая мои волосы и платье на запах бордового цвета. На ногах у меня любимые мартинсы, и они определенно больше подходят для занятия, которое я нам придумала. Мой образ – что-то среднее между «послушной папиной дочкой» и «бунтаршей, сбегающей через окно».

– Ну и что мы здесь делаем? – Леви обводит парк рукой, приподняв брови.

– Будем понижать картизол¹³, – отвечаю я, оглядывая парк.

Брэндон-Хилл – это своего рода заправочная станция эмоций, как для людей, так и для обитающих здесь животных. В середине лета здесь собираются лебеди из северных стран. Они плавают по водоемам в поисках пищи и тепла. Брэндон-Хилл напоминает им, что здесь тоже есть жизнь. Тут нет ничего лишнего, лишь природа, ее красота и свобода.

– И что это значит? – Все еще пребывая в замешательстве, произносит Леви.

– Мы будем кататься на велосипедах, – решительно говорю я, встречаясь с ним взглядом. На его лице мелькает удивление.

Я решила это сделать еще в тот момент, когда он рассказал мне о маме. Конечно, можно было организовать поход в дождевиках и резиновых сапогах, но я решила начать с малого.

Хочу, чтобы он сел на велосипед и поехал. Если придется, то я буду толкать его сзади, как ребенка. Идти рядом и держать за руку.

Зачем?

Хочу, чтобы он знал, что не один. Почувствовал, что не всегда он должен держать все под контролем, как при вождении машины. Не прислушиваться к каждому шороху. Не погружаться в прошлое при каждом щелчке ремня безопасности.

Хочу, чтобы мы случайно наехали на кочку и упали, потому что не справились с управлением. И, возможно, мы пораним коленку или прищемим ступню педалью велосипеда, но все еще будем улыбаться.

Хочу увидеть его лицо, когда он поймет, что падения или непредвиденные ситуации неизбежны. И никто в этом не виноват.

– Кататься на велосипедах, – медленно повторяет Леви, словно дегустирует звучание этой фразы у себя на языке.

– Да, – я беру его за руку, – пойдем.

Леви выбрал себе и мне фиолетовые велосипеды. Я могу понять выбор цвета для меня, но…

– Почему ты тоже выбрал себе фиолетовый?

– Потому что мы пара, – отвечает он тоном «Ты ничего не понимаешь в отношениях»

– А, ну это все объясняет.

Леви подходит и застегивает на мне шлем, после чего трясет моей головой в разные стороны.

– Боже, меня сейчас стошнит. Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– Проверяю крепко ли он сидит, – хмурясь, отвечает он.

Леви сказал, что ему не нужно, чтобы я его толкала. А так хотелось!

Я предложила ему устроить соревнования: кто быстрее доберется до нашего места на ущелье, ведь дороги Брэндон-Хилл ведут прямо к нему. На это он согласился. Ну что ж, проверим, кто выиграет эту схватку.

Мы садимся на велосипеды, и Леви проверяет ровно ли закреплен руль и все остальное, что только можно проверить.

– На старт, внимание, м…

Я срываюсь с места, не дав ему закончить. Мой смех подхватывает ветер, унося его вдаль.

Леви быстро догоняет меня. Черт бы побрал его рефлексы и сильные ноги.

– Ты играешь не по правилам, – возмущается он, когда выравнивается со мной.

– Возможно, у меня входит в привычку нарушать правила рядом с тобой.

И это действительно так. Начиная с пропусков уроков без разрешения, заканчивая побегами через окно и решением, которое я приняла сегодня утром. Когда будет подходящий момент, мне хочется поделиться этим с Леви.

– Вообще-то, это я должен организовывать свидание, ведь завтра у тебя день рождения.

Вот черт, я надеялась, что он не вспомнит.

Мой день рождения никогда не был чем-то особенным, и я не хочу это менять. Мама всегда пекла для меня торт, и этого было более чем достаточно.

Каждый раз в этот день я слышу одни и те же поздравления: «радуй своих родителей», «будь хорошей дочерью и сестрой», «сделай так, чтобы мы гордились тобой». И мое любимое от отца: «ты стала старше, надеюсь, теперь оправдаешь мои надежды и в этом году не разочаруешь меня».

Достаточно праздничное настроение получается, не так ли?

– Кхм… в этом нет ничего особенного. Такой же день, как и все остальные, – отвечаю я тихим голосом.

– Не для меня, – произносит искренне Леви.

Я встречаюсь с ним взглядом, отвлекаясь от дороги, но продолжаю крутить педали, стараясь не потеряться в этой энергии, распространяющейся вокруг нас. Это похоже на сладкий сон, и мне хочется не просыпаться. Он удерживает мой взгляд, словно пытаясь прочитать мои мысли.

– Леви! – кричу я, когда вижу, что он начинает съезжать с дорожки.

Но уже поздно.

Колеса велосипеда заезжают на ухабистую местность, и Леви кубарем катится по земле.

Я хотела небольшое падение, но даже не представляла, что это действительно произойдет. Тем более так феерично.

– Ты в порядке? – Я подбегаю к нему, бросив велосипед.

Он не отвечает, лежа лицом вниз. Беспокойство поглощает меня, когда я наклоняюсь к нему.

– Леви, ты в…

Я не успеваю даже осознать происходящее, как оказываюсь на земле, а Леви нависает надо мной. Из меня вырывается визг, который резко сменяется смехом.

– Ты напугал меня! – Я ударяю его по плечу.

Он приникает к моим губам, и мне не удается устоять, чтобы не ответить на поцелуй. Наши шлемы сталкиваются, когда мы пытаемся изменить положение лиц, и Леви смеется, уткнувшись мне в шею.

– Что ты чувствуешь? – спрашиваю я.

Он поднимает голову – на щеке царапина, но на губах танцует улыбка.

– Счастье, – не колеблясь, отвечает он. – Я чувствую себя живым.

Я продолжаю свое исследование.

– Почему ты упал?

 Леви задумывается, и в его голове явно начинает происходить мозговой штурм.

– Не знаю, – пожимает он плечами. – Ну, то есть я отвлекся на тебя, а потом съехал с дорожки… а там эти кочки. – Его речь несвязна. – Но ты не виновата… Никто не виноват. – Последние слова произносятся с заметной хрипотцой.

Мне известно, что исцеление его души – длительный процесс, но, возможно, только что мы наложили первый шов.

– Я горжусь тобой, – шепчу я и прижимаю его к своей груди, целуя в висок.

Мы доезжаем до нашего места, решая прекратить путешествие, пока никто из нас не свалился в какой-нибудь кювет. И, кстати, эту гонку выиграла я.

Леви расстилает плед и ложится, взглядом приглашая присоединиться к нему. Я ложусь на живот, опираясь на локти, чтобы лучше видеть его лицо. Взгляд Леви медленно скользит от моих глаз к декольте платья, изучающе рассматривая его.

– Леви, не хочу отвлекать тебя от исследования, но…

– Да, – он моргает и переводит взгляд, – ты прекрасно выглядишь сегодня. Всегда.

Я улыбаюсь и перекидываю волосы через плечо.

– Спасибо, решила, что сегодня хороший повод выглядеть хорошо и надела платье.

– Не платье украшает тебя. А ты его.

Я все еще не могу привыкнуть к его комплиментам, которые так сильно контрастируют со словами, которые сказал папа перед выходом: «Этот цвет тебе не идет».

– Да… наверное. – Я покусываю щеку.

– Ты нервничаешь, – объявляет он.

Он телепат? Иногда мне кажется, что в моей голове встроен какой-то жучок, который передает ему все, о чем я думаю.

– Что? Нет, – нервно хихикаю я.

– Что он тебе сказал? – сжимает губы Леви.

Вот! Я же говорила!

– Ничего, Леви. Просто все как обычно. – Вздыхая, я переворачиваюсь на спину, а щека уже умоляет меня прекратить вгрызаться в нее.

– Иди ко мне. – Леви раскрывает руки, приглашая в свои объятия, которые стали для меня домом.

Я кладу голову ему на грудь и перекидываю ногу через бедро. Он нежно массирует кожу головы, и во мне поднимается желание замурлыкать.

Это так приятно, что мои веки тяжелеют. Я не хочу спать и терять драгоценные минуты наедине с Леви. У нас не так много времени до тренировки. Хоть она и будет проходить в его доме, но все равно кажется, что любого времени, проведенного с ним, мало. Даже когда Леви находится где-то за соседней дверью, мне хочется ее открыть, только чтобы увидеть взгляд, которым он всегда на меня смотрит, и то, как с удовлетворенным вздохом приподнимаются уголки его губ, когда я улыбаюсь ему.

Влюблена ли я в Леви Кеннета? Да. Это та теорема, которая не требует доказательств. Это аксиома, светящаяся неоновой вывеской у меня над головой.

Возможно, я не так плоха в математике, как думала.

– Ты всегда кусаешь щеку, когда нервничаешь. Перебираешь пальцы, надавливая подушечкой большого на каждый по очереди, когда задумываешься. Прикусываешь губу, когда заигрываешь со мной, но не хочешь себе в этом признаваться. – Леви проводит ладонью по моему бедру, поднимаясь до подола платья. – Закрываешь глаза, как сейчас, когда обдумываешь, что же я сделаю дальше.

Черт, я даже сама не осознала, что закрыла глаза.

– И что же ты сделаешь дальше? – Я стараюсь придать своему тону игривость, хотя чувствую, что это уже давно не игра.

– Находясь здесь – ничего. Но, когда мы будем  дома, мне определенно нужно узнать, как развязывается это платье.  –  Он перекатываться на меня, прижимаясь своими бедрами к моим.

Гребаный ад, на дворе точно апрель, а не август? Почему так жарко?

Его глаза сверкают, как два сапфира, когда встречаются с моими.

– Возможно, я тебя проинструктирую в этом.

Из него вырывается страдальческий стон, и он прижимается своим лбом к моему.

– Ты сам это начал, – хихикаю я.

– Знаю. – Его покидает тяжелый вздох.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать. – Я слегка толкаю его в плечо, выбираясь из под него.

Схватив сумку, пытаюсь найти блокнот и ручку среди бардака, царящего там. Господи, в ней находится половина моей комнаты. Я удивляюсь, как сюда вообще все вмещается. Это что, сумка Гермионы?

Наконец-то докопавшись до блокнота с ручкой, которые были, конечно же, на самом дне, я пишу то, в чем пока не хочу признаваться вслух, чтобы не передумать и не сглазить.

«Я твердо решила, что поеду на просмотр в академию. Последнее время мама вроде бы на моей стороне, может она сможет как-то прикрыть мне спину. Но если нет, то в любом случае мое решение не изменится. Возможно, это станет первым шагом на пути не только к моей мечте, но и к избавлению от дамоклова меча, висящего над моей головой».

Это решение пришло ко мне после того, как Леви открылся. Я поняла, что нельзя заставить человека двигаться дальше, пока сам стоишь на месте и тонешь в сожалениях о том, что мог сделать, но побоялся. Ты не можешь изменить прошлое или порядок вещей в настоящем, но можешь изменить свое отношение к этому, сделав будущее таким, каким хочешь его видеть. Не нужно бояться жить. Каждый день, каждый час, каждую минуту.

Я знаю, что еще большим катализатором является то, как Леви поддерживает даже самую глупую мою идею, не говоря уже о глобальных целях. Он поменял порядок давно устоявшихся актов в балете, который я танцевала под музыку своего отца. Открыл занавес, скрывающий за собой желания, которые мне приходилось не замечать.

Я передаю блокнот Леви и вижу, как его губы складываются в улыбку. Он хватает ручку и отвечает мне:

«Я поеду с тобой».

– Всегда с тобой и для тебя, – произносит он вслух.

– Даже когда я перегорю и не смогу зажечь другие звезды? – Мой голос дает слабину.

– Тогда их зажгу я.

Дыхание перехватывает, и я чувствую себя так, будто нахожусь на вершине мира. Слова «Я влюблена в тебя» крутятся у меня на языке. Мои пальцы пробегают по лбу Леви, убирая непослушные волосы. Мы встречаемся взглядом, и я понимаю, что готова.

– Я…

Звонок телефона прерывает меня, и Леви быстро подскакивает на ноги, хватая мою сумку.

Видимо, сейчас не время для признаний.

– Это твой. – Он протягивает мне сумку.

Рианна уже допела до середины «Diamonds», когда мне наконец-то удается достать телефон из этой черной дыры.

Я принимаю вызов.

– Да, Лиам.

– Пускай идет к черту, – атакует Леви.

– Пускай заткнется, – отбивает Лиам.

– Вы закончили? – спрашиваю я их обоих. На другом конце провода молчание, и Леви тоже не произносит ни слова. – Я слушаю тебя, Лиам.

– Мы можем провести тренировку сейчас? Мы с родителями вечером едем в Лондон. У них какое-то очередное сборище интеллигентов всей чертовой Англии, – ворчит он.

Семья Лиама носит титул маркизов. Мне иногда так и хочется обратиться к нему как к «Лорду», но он скорее даст мне подзатыльник, чем разрешит так его называть.

– Надеюсь, ты наденешь свою самую лучшую аристократическую улыбку, – усмехаюсь я. – Можешь подъезжать к Леви. Мы скоро будем.

Я сбрасываю вызов и поднимаюсь на ноги.

– Нам пора, Лиам может только сейчас.

– Я его ненавижу, – стонет Леви.

Да, сегодня Лиам действительно не вовремя. Мое незаконченное признание так и висит где-то в воздухе и не знает, куда себя деть.

***

Мы встречаемся у дома Леви. Его отца опять нет. Не представляю, как он может постоянно жить в одиночестве в этом огромной доме. Была бы моя воля, я бы забрала его в свою такую же одинокую комнату. Но не думаю, что мои родители оценят нового соседа.

– Встретимся через час. – Леви быстро целует меня и оставляет нас с Лиамом в спортзале, который стал нашим личным балетным классом.

Мы начинаем разогревать и растягивать каждую мышцу во избежание травм. Я сажусь в бабочку, расслабляя мышцы спины и нижней части живота.

– Лиам, можно вопрос?

– Конечно.

– Ты девственник? – ошарашиваю я его своим вопросом.

Это крутилось у меня в голове долгое время, и мне срочно нужно выяснить многие моменты, чтобы узнать все о па-де-де под названием «Первый секс».

Лиам все еще не шевелится и не отвечает, так и зависнув в полушпагате.

– Ну? – подгоняю я.

Он смотрит на меня и пару раз моргает.

– Я ожидал любого вопроса, но не такого, – покачивает он головой.

– Ну так что? Ты девственник?

– Нет, Аннабель. Я не девственник, – со вздохом отвечает он.

– Отлично! Это то, что мне нужно. – Я поднимаюсь на ноги и подхожу к нему.

– Ты меня пугаешь. – Его выражение лица бесценно. Шок, замешательство, смущение – все это смешивается в одну эмоцию.

– Расслабься уже, мне нужно узнать пару вопросов, – настаиваю я.

– О-о-о, нет, – стонет он, поднимаясь на ноги. – Я, кажется, понял. Я не хочу ничего знать о ваших извращениях.

– Лиам! – восклицаю я и потираю ладонями бедра. – Во-первых, никаких извращений нет, а во-вторых, я, черт возьми, ничего не знаю об этом!

Лиам изучает меня, и выражение его лица смягчается.

– Ладно, прости.

Он задумывается, словно подбирает слова.

– Слушай, секс – это не ракетостроение. Ты все поймешь, когда… Боже, не могу поверить, что мы говорим об этом. – Тяжелый вздох слетает с его губ. – Ладно… вспомни свое первое занятие по балету. – Он выжидающе смотрит на меня. Я киваю, погружаясь в воспоминания. – Ты ведь просто чувствовала, что нужно делать. Да, возможно, не знала всех деталей и нюансов, но не это было важно. А твоя энергетика, эмоции, желание. Именно они играли важную роль. Вот так и с первым сексом. – Лиам пожимает плечами. – Хотя мой первый раз был ужаснее некуда, и я точно не испытывал никаких чувств. Но у вас все будет иначе, ведь вы влюблены, – с горькой усмешкой говорит он.

Я никогда не вмешивалась в личную жизнь Лиама, потому что мне просто не удавалось отследить всех дам, что крутились вокруг него. Но почему мне кажется, что ни одна из них ему не нравилась по-настоящему?

– Ты хоть раз был влюблен? – решаюсь честно спросить я.

– Нет, но хотел бы, – так же честно отвечает он.

– Это обязательно случится, нам всего девятнадцать. – Я обнимаю его, потому что чувствую, что ему это нужно. – Спасибо, Лиам. Я люблю тебя.

Мы с Лиамом прекрасно знаем, что за этими словами нет романтического подтекста. Это что-то вроде родственных чувств, похожих на те, что я испытываю к Авроре.

 Друг крепко обнимает меня в ответ.

– Я тебя тоже. Надеюсь, у Леви здесь нет скрытых камер, – смеется он. – Иначе мне нужно бежать из страны.