Зажигая звезды

Глава 19

Аннабель

Воспользовавшись тем, что папы нет дома, я решила перебрать и убрать в глубь шкафа все боди, майки, балетные юбки, манжеты и колпачки для пуантов. Никогда нельзя предугадать, что взбредет в голову этому человеку. Поэтому лучше перестраховаться и спрятать все от его глаз.

К моему удивлению, на следующее утро после того, как пуанты пали смертью храбрых, под моей кроватью появились новые. Я знаю, что это была мама. Но она никогда в этом не признается, а сделает вид, будто они всегда там и лежали.  Возможно, это ее способ показать, что хоть и в тайне, но у меня есть поддержка.

Я уже сломала подошвы пуант и пришила к ним ленты, поэтому их осталось только разносить.  Мое тело нуждается в танце, в музыке, растекающейся по моим венам, ведь уже несколько дней тренировки проходят мимо меня. Плюнув на все, хватаю колпачки и вставляю их в пуанты. Через несколько минут я уже стою около подоконника, используя его в качестве станка. Тихая мелодия Людвига Минкуса ³из балета «Дон Кихот» доносится из телефона, побуждая каждую клетку тела к движению. Закрывая глаза, я представляю себя на сцене в образе Китри ⁴и встаю в арабеск.⁵ Кем мне только не приходилось быть в своем воображении: иногда я была Одетт, в другие разы – Авророй или Жизель, либо как сегодня – Китри.

Выходя из арабеска, я поворачиваю голову к окну.

– Твою мать! – От испуга я хлопаю рукой по подоконнику.

Леви гребаный Кеннет опять у меня за окном. Цепляется за оконную раму, как человек-паук, и улыбается во все тридцать два зуба. Что он тут забыл? У него вообще есть инстинкт самосохранения?

Я быстро открываю окно и заталкиваю его в комнату.

– Леви, что ты тут делаешь? – шиплю я на него, скрещивая руки на груди.

– Я ожидал услышать: «Наконец-то, мой принц! Ты пришел спасти меня поцелуем любви?» – Он драматично хлопает ресницами и прикладывает руку к сердцу. Клянусь, по нему плачет драмкружок.

В голове эхом повторяется: «Поцелуй любви, поцелуй любви».

Ладно, будем считать это метафорой, – веду я мысленный диалог сама с собой.

– Что будем считать метафорой? – недоуменно спрашивает Леви.

Боже, насколько я близка к сумасшествию по шкале от одного до десяти, если разговариваю сама с собой в присутствии другого человека?

Думаю, на одиннадцать.

– Ничего, – отмахиваюсь я.

Леви притягивает меня за талию и нежно касается губами за ухом. Все мое тело замирает. Пульс бьет с такой силой, что каждый удар пронзает меня насквозь. Я задыхаюсь от трепета.

Боже, что со мной происходит каждый раз при соприкосновении с ним? Неужели я все-таки влюбляюсь в этого человека? А может, это случилось уже давно?

Он смотрит на меня и улыбается. Его взгляд проникает прямо в душу. Мое сердце отбивает бешеный ритм, и я чувствую, как по всему телу разливается тепло.

– Считаю, вам с сестрой нужно поменяться именами, чтобы наш ремейк был более правдоподобным. – С этими словами он проводит кончиком носа по моей щеке и дарит мне мимолетный поцелуй. Моих губ словно коснулось перо. Но этого хватило, чтобы мурашки пробежали по всему телу.

– Ты же в курсе, что Спящая красавица проснулась не от поцелуя? – тихо спрашиваю я и утыкаюсь лбом в его грудь, пытаясь собрать мысли воедино.

– Что? – Леви поднимает меня за подбородок, и его глаза распахиваются от удивления. – Нет, такого не может быть, ты выдумываешь, – возмущается он.

– Это правда. Она проснулась, потому что прошло сто лет и настало время пробуждения, а принц просто вовремя появился, – пожимаю я плечами.

– Черт, ты сейчас разрушила все мое представление о Диснее. Я не смогу теперь спокойно спать. – Шок искажает черты его лица. – Скажи, что хотя бы с «Красавицей и чудовищем» все в порядке?

– В целом… да, – задумчиво говорю я.

– Слава богу, значит Лиама можно считать Гастоном. ⁶

На его лице появляется коварная улыбка.

– Ты преувеличиваешь, – усмехаюсь я и толкаю его в плечо. – Что ты тут делаешь, Леви? – Мой тон становится серьезным.

Это полное сумасшествие – заявляться ко мне в комнату через окно уже во второй раз. Я не знаю, какие цели он преследует, но его поступки – это не обычное любопытство. Они всегда имеют цель.

– Возьми вещи, которые тебе нужны для тренировки, и пошли со мной. – Он осматривает меня. – Хотя, как я вижу, ты уже готова.

– Что? – вырывается из меня. – Я не могу никуда уйти: папы нет дома, но мама здесь. Она не станет так рисковать.

– Как часто она заглядывает в твою комнату?

Я прикусываю щеку, не желая отвечать на этот вопрос. Моя жизнь не безразлична маме, но не могу сказать, что она была частым гостем моей комнаты.

– Бель, – настаивает Леви.

– Нечасто… Но она попрощается со мной перед сном, – тихо отвечаю я.

– Скажи, что ложишься спать. – Его взгляд падает на часы. – Ты же послушная девочка, которая ложится рано. – Он подмигивает мне.

– Но… – вздыхаю я.

Мне очень хочется пойти с ним, но я боюсь этим поступком опять вырыть себе могилу.

– Я верну тебя, обещаю. Никто даже не заметит… Доверься мне. – Он берет мою руку и рисует свой символ. Или уже наш?

В моей голове происходит невидимая битва ангела и демона.

– Ладно. Я спущусь к ней и пожелаю спокойной ночи, а еще предупрежу Аврору на всякий случай.

Демон одерживает победу.

Я в шоке сижу на переднем сиденье машины, пока Лиам рассказывает о том, как соблазнял мою маму.

– Я сказал тебе просто улыбнуться, – упрекает его Леви.

– Ой, подумаешь, поцеловал ее в щеку на прощание, – возмущается Лиам с заднего сиденья.

– Лиам, когда я спустилась вниз, твоя рука была почти что на ее пятой точке. Ради Бога, это же моя мама! – в гневе восклицаю я и поворачиваюсь к нему.

– Ты преувеличиваешь. – Он указывает на меня пальцем. – Кстати, если бы не я, она бы точно услышала, как в твоей комнате приземлилось тело размером с огромного мудака.

– Заткнись, – бурчит Леви.

– Боже, я уже чувствую, как приближается моя смерть. Которая точно, черт возьми, случится после этой авантюры. – Я закрываю лицо руками, качая головой.

Это мой первый побег из дома. Через окно.

Что дальше? Я приведу домой байкера и скажу, что он мой будущий муж? Какие там самые главные страхи у родителей?

– Все будет хорошо. – Леви берет меня за руку. – Ну, в крайнем случае, мы разделим могилу на троих, – пытается пошутить он, и Лиам усмехается.

– Вы двое теперь друзья?

– Нет, – отвечают они в унисон.

Леви ведет нас куда-то через весь дом. Я понятия не имею, что он придумал, но признаюсь, что это меня интригует.

Когда он открывает самую дальнюю дверь в коридоре на первом этаже, мои глаза чуть ли не выпадают из орбит.

– Вы можете тренироваться здесь, – объявляет он, обводя рукой огромный тренировочный зал, у дальней стены которого собран в кучу весь инвентарь и тренажеры. Тут даже есть зеркальная стена.

Вау… Я не нахожу слов, чтобы что-то ответить ему.

– А ты неплох. – У Лиама, видимо, нет с этим проблем.

– Это… – Я заглядываю Леви в глаза. – Спасибо. Это идеальное место.

Леви притягивает меня за руку, не смущаясь Лиама. А вот я чувствую, как взгляд друга прожигает дыру в моей спине.

– Не за что. – Он наклоняется к моему уху. – У вас есть столько времени, сколько вам потребуется, но я скучал по тебе, Бель. – Его теплое дыхание пробуждает каждый нерв на моем теле.

– Хорошо. – Мой голос больше напоминает писк. – Забери меня отсюда через час.

Леви отстраняется и, прежде чем уйти, бросает на Лиама такой взгляд, после которого хочется исчезнуть с планеты.

Чувство благодарности готово выплеснуться через край моей души. Он сделал это для меня. Может я сплю? Потому что еще никогда никого настолько сильно не волновало буду ли я тренироваться, и какие у меня для этого условия. Никто не переживал за мой успех, не пытался помочь. Вместе с чувством благодарности появляется давно знакомое чувство неуверенности. А заслужила ли я это? Мне приходится приложить усилия, чтобы не дать этому вопросу завладеть моим созданием.

Он не твой отец, ты достойна его, – говорю я себе, пытаясь заглушить все дерьмовые мысли.

Мне сложно разобраться в своих чувствах к Леви, потому что они переполняют меня настолько, что иногда трудно дышать. Но я знаю одно: мне хочется быть с этим человеком, хочется чувствовать его объятия, заботу и преданность.  Ощущать каждой клеткой его веру. Знать, что меня достаточно для него. Я хочу отдавать ему столько же в ответ, не в попытке заслужить его симпатию, а потому мне важно делать его счастливым и видеть улыбку, которую он так долго от меня скрывал.

Леви Кеннет всегда был прекрасным ядом, секретный ингредиент которого мне не удавалось разгадать. Может я просто не там искала? Может секретного ингредиента вовсе нет, и Леви такой, потому что это его сущность?

Тренировка прошла просто отлично: после недельного застоя все мышцы ожили, а пуанты стали частью тела, побуждая его двигаться с невероятной точностью. Я чувствую себя… живой. Даже несмотря на то, что ногти больших пальцев, наверное, готовы заплакать из-за не разношенных пуантов.

– Это было прекрасно! Уже не помню, когда в последний раз мы настолько чувствовали друг друга, – обращаясь к Лиаму, я чуть ли не подпрыгиваю от растекающейся по телу эйфории.

– Да, это было очень хорошо, красавица. Вот тебе еще один повод подумать о поступлении. – Он указывает на меня пальцем, когда мы сидим на полу и снимаем пуанты.

– Да, знаю, – вздыхаю я. – Мне придется что-то придумать, чтобы попасть на просмотр. Впереди еще чуть больше месяца, так что… думаю, я смогу выбраться из своего заточения, а там уже… Не знаю, но мне определенно хочется хотя бы попробовать.

Понятия не имею, откуда во мне появилась хоть какая-то решимость в этом вопросе. Но, стоя сейчас здесь, я впервые могу увидеть свое поступление не мутной картинкой, не имеющей шанса на реализацию, а четким HD-изображением, которое подталкивает моего дьявола на плече к отчаянным поступкам.

Возможно, все дело в Леви?

Он дарит мне чувство невесомости, но в то же время рядом с ним я как будто тверже стою на ногах и знаю, что он всегда у меня за спиной.

– Я удивлен. – Лиам приподнимает брови. – Не каждый день можно услышать от тебя завуалированное признание в том, что ты готова пойти против отца. – Он встает на ноги, оценивая меня взглядом. – Черт, это все он. – Друг кивает в сторону двери. – Как бы странно это ни звучало, но Леви идет тебе на пользу.

– Да…– Я тоже поднимаюсь и ковыряю носком пол. – Наверное.

Лиам направляется к выходу из спортзала, когда дверь открывается и входит Леви. Мое тело сразу же реагирует на его присутствие. И нет, колени не подгибаются, а испарина не выступает. Наоборот, я чувствую себя сильнее рядом с ним.

– Вы закончили?

– Да, – отвечаю я.

– Я ухожу, – объявляет Лиам. – Доставь ее в целости и сохранности, – обращается он к Леви тоном мамы-медведицы.

– Всегда. – На удивление, Леви не пререкается.

– Подожди. – Я подбегаю к другу и сжимаю его в крепких объятиях. – Спасибо.

– Не за что, красавица.

Я слышу за своей спиной хруст пальцев и приглушенное рычание. Боже, этому парню нужно поработать над своими агрессивными вибрациями.

Лиам исчезает за дверью, и я тут же чувствую теплое дыхание у себя на затылке – и вот теперь мои колени подгибаются.

– Чтобы ты знала, я все еще держу себя в руках, только потому, что он нужен тебе на просмотре, – произносит Леви у меня над ухом.

– Он мой друг, Леви. – Я разворачиваю к нему лицом. – Он мне нужен и после просмотра. Наши отношения только дружеские, тебе не о чем переживать. – Мне не удержаться от прикосновения к нему, поэтому я протягиваю руку и касаюсь его щеки. Он сразу же наклоняет голову, прислоняюсь к ней плотнее, как котенок, которому требуется ласка.

– Ты тоже была моим другом.

– Была? – Я приподнимаю брови.

– Да, мне кажется мы уже решили, что ты не хочешь быть моим другом. Заметь, это твои слова, а не мои.

– Значит ли это, что я…

В моем горле застревает ком.

В какой момент я разучилась глотать? 

– Твоя девушка? – наконец-то заканчиваю предложение.

Он запускает руку в мои волосы и притягивает за затылок, захватывая мои губы в обжигающем поцелуе, жар которого пробирает до кончиков пальцев. Я цепляюсь за его футболку, потому что мне нужно хоть что-то, за что можно ухватиться во избежание падения во время этого смерча, называемого Леви Кеннетом. Его язык исследует мой, пробуя на вкус, словно составляя «Словесный портрет» самого дорогого вина столетней выдержки. Я задыхаюсь, и он чувствует это. Напоследок нежно прикусив мою нижнюю губу, Леви отстраняется.

– Это считается ответом? – спрашивает он, переводя дыхание.

– Не знаю, – пожимаю я плечами. – Возможно, тебе нужно лучше поработать над постановкой речи.

Леви подхватывает меня и перекидывает через плечо, устремляясь в какую-то потайную дверь в дальнем конце зала, которую я раньше не видела. Мой смех разносится по всему помещению от его внезапного порыва. Хоть и чувствуется, что он крепко держит меня, но я все равно обхватываю его за талию руками, вися вниз головой. Потому что, черт возьми, высоту его плеча можно приравнять к Биг-Бену.

– Куда ты меня несешь?

Ответа нет.

Я вижу, как пол сменяется на плитку и освещение становится приглушенным, отдавая нежно голубым оттенком. Запах хлорки заполняет мои рецепторы и вызывает щекочущие ощущения в носу.

Ко мне резко приходит осознание.

– Нет, нет, нет! Ты не сделаешь этого!

Он не останавливается, а лишь ускоряет шаг.

– Леви, гребаный, Кеннет! Не смей! – Я ударяю его по заднице. С таким же успехом я могла ударить саму себя. Боль от удара распространяется по всей руке, в то время как Леви, кажется, даже не вздрагивает.

– Заигрываешь? Я тоже. – С этими словами он шлепает меня в ответ, и я отправляюсь в полет, погружаясь под воду. Пальцы ног касаются дна бассейна, но не проходит и пары секунд, как крепкие руки обнимают меня и поднимают над поверхностью воды.

Цвет глаз Леви темнеет, когда он смотрит на меня. Я обхватываю его талию ногами, и мы переводим дыхание, удерживая друг друга взглядом.

– Я подумал, тебе нужно охладиться, чтобы лучше различать мою речь. – Леви берет мое лицо в свои ладони. – Ты моя девушка, Аннабель Андерсон. Мой самый близкий друг. Ты – девушка, от которой я старался держаться как можно дальше, но у меня ничего не выходило. – Он проводит губами по моему виску, и я закрываю глаза. – Все мое сопротивление, выстроенное годами, пало от одной твоей искренней улыбки, от твоего прикосновения и твоего сердца, готового вместить в себя население какого-нибудь государства. Я… – Он осекается, но почему-то я знаю, какие слова должны быть следующими, ведь мне приходится испытывать такие же чувства. Это нормально – не понимать, что именно ты испытываешь. Многие идут к этому годами.  Но мы, кажется, ходим вокруг этих чувств с самого детства.

– Я знаю. – Мои руки гладят его затылок, перебирая пряди волос. – Мы впервые испытываем чувства, которым не можем дать названия. Но я ощущаю такие же эмоции. Их так много, что иногда мне не найти определения для каждой из них. – Воздух со свистом покидает мои легкие, и я открываю глаза, обращая их к его лицу. – Леви Кеннет, ты мой. Ты можешь выбрать любую роль, которую захочешь в спектакле моей жизни, но просто оставайся всегда со мной. Не уходи, как девять лет назад. Ты нужен мне. Каждая частица тебя. Говори со мной, когда тебе плохо, но не уходи. Мне больше не десять лет: я смогу тебе помочь так же, как ты помогаешь мне. Впусти меня.

Я не отрываю взгляд от его глаз, ловя каждое расширение и сужение зрачков на мои слова. Мне важно, чтобы он открылся мне. Важно, чтобы знал, что я рядом.

Я нежно касаюсь его губ, словно печатью закрепляя свои слова.

– Пойдем, – тихо шепчет он.

Глава 20

Леви

– Мне нужна моя сумка, – произносит Бель мне на ухо, обвиваясь вокруг меня как виноградная лоза, пока я несу ее в комнату.

– Хорошо, тогда пройдем через спортзал.

Мы берем ее вещи и проходим остальной путь через весь дом, оставляя за собой ручейки воды.

Я весь дрожу, но не от холода. Она хочет заглянуть в меня. Ввести код от сейфа, в котором хранятся все мои страхи и боль, спаянная с виной. Моя кристально чистая любовь к женщине, которую никто никогда не заменит.

Мы заходим в комнату, и я аккуратно спускаю ее со спины.

– Ты можешь… – Мне приходится прерваться, когда я поворачиваюсь к ней лицом, потому что передо мной стоит моя личная влажная мечта. Влажная в прямом смысле этого слова.

 Ее волосы стали еще темнее из-за воды, а длинные темные ресницы склеились между собой, придавая глазам кукольный вид. Мокрая майка облегает тело как вторая кожа, детально показывая мне очертания ее женственности. По моим рукам словно провели крапивой, и, чтобы унять этот зуд, мне нужно прикоснуться к ней. Она мой бальзам, который хочется растереть на каждый участок тела.

Протянув руку, провожу по ее ключице, соединяя капли воды в пересекающиеся линии, изображающие звезду. Бель отзывается на прикосновение, пропуская через свое тело дрожь. Она – античное произведение искусства, а я – творец, украшающий ее альфреско⁷.

Закрыв глаза, делаю глубокий вдох и погружаюсь в ощущения. Все нервные окончания гудят и требуют большего. Мне мало. Всегда будет мало ее.

Хочется сорвать с нее всю мокрую одежду и прикоснуться к каждому участку ее кожи. Но я не могу. Мне нужен от нее хоть какой-то сигнал, чтобы быть уверенным в том, что границы не будут нарушены. Я смотрю ей в глаза, зеленый цвет которых темнеет с каждой секундой. Ее грудь тяжело вздымается и соприкасается с моей. Я не знаю, в какой момент мы оказались так близко друг к другу, смешивая дыхание и соединяя изгибы наших тел. Даже через ткань одежды можно почувствовать ее возбужденные соски, скользящие по моему торсу при каждом вдохе и выдохе.

Она проводит кончиками пальцев по косой мышце моего пресса, чуть выше края джинсов, перемещаясь на ребра. Бель не прекращает свое исследование, поднимаясь выше, пока не достигает шрама. Все мое тело вытягивается и становится неподвижным, но я заставляю себя расслабиться, продолжая прикасаться к ней. Провожу дорожку от ключицы вниз по руке и перехожу на тазовую кость, лаская впадину большим пальцем. Я не нахожу край ее майки, чтобы подцепить и наконец-то стянуть ее.

– Как это снять, Бель? Мне нужно прикоснуться к тебе. – Мой голос похож на звук ржавого метала. – Иначе я умру прямо сейчас.

– Это боди, и оно расстегивается в другом месте. – Она стреляет глазами вниз, приподнимая юбку.

Я втягиваю воздух через нос, закрывая глаза.

– Почему так сложно? – Мне кажется, мое тело уже начинает трястись от желания.

Называйте меня старомодным или джентльменом, но несмотря на то, что я готов отдать все на свете, чтобы прикоснуться к ней именно там, где находится застежка боди, мои руки все еще остаются на ее талии.

Вижу, что в ее глазах нет страха, но есть неуверенность. Не во мне, а в том, к чему все это идет.

– Я не боюсь, – словно читая мои мысли, произносит Бель.

Мне нужно быть честным с ней. Нужно открыться ей, чтобы она могла полностью расслабиться рядом со мной.

Дрожащими руками я берусь за край футболки и стягиваю ее через голову. Ее взгляд сразу же устремляется к шраму, и она накрывает его ладонью.

 Я смогу, я смогу…

– Я расскажу тебе все, что ты захочешь знать, но сначала мне нужна ты.

Она отвечает кивком головы и запускает руки в мои волосы, прижимаясь еще плотнее.

Ее действия словно нажимают на невидимую кнопку. Я подхватывают Бель, прижимая ее к стене. Наши губы сталкиваются, разливая огонь по венам. Я – бензин, а она – спичка. Мои губы исследуют каждый участок ее шеи, и в вознаграждение я получаю хриплый стон. Ширинка на моих штанах готова разойтись от сдерживаемого возбуждения, поэтому я прижимаюсь к ее тазу, чтобы унять эту боль. Одно прикосновение – и наш синхронный стон удовольствия заполняет воздух.

– Чертов ад, Бель, нам нужно остановиться.

 Но мои бедра еще сильнее надавливают на нее, продолжая совершать скользящие движения по ее центру. Не знаю, откуда во мне все эти порывы, ведь никогда прежде мне не приходилось так обращаться с девушкой. Но есть такое ощущение, что все происходит правильно. Я не опытен, и она тоже. Мы исследуем и узнаем друг друга впервые. И это прекрасно, что нам суждено разделить эти моменты друг с другом. Я и она. Всегда будем только мы вдвоем.

Бель притягивает меня за волосы, возвращая к своим губам. Проводя рукой по точке ее пульса, я проглатываю очередной рваный выдох, смешанный со стоном.

– Да, нам нужно прекратить то, что мы делаем, как бы прекрасно это ни ощущалось. – Ее тон на несколько октав ниже, чем обычно. И это абсолютно не увеличивает мой самоконтроль, но вот сказанные слова – да.

Соприкоснувшись лбами, мы пару секунд переводим дыхание.

– Прости. – Я аккуратно ставлю ее на ноги, но продолжаю держать в своих объятиях. – Рядом с тобой мне не удается устанавливать связь со своим разумом.

– Не извиняйся. – Она проводит кончиком носа по моей груди, и крепко обнимает за талию.  – Мне тоже это не всегда удается, я сама буквально набросилась на тебя.

Из нее вырывается тихий смех.

– Делай это почаще, – произношу я и еще раз прикасаюсь губами к Бель, не углубляя поцелуй. Для нашей безопасности. – Иди в гардеробную и… – Взгляд скользит по ее телу в мокрой одежде, и мой член готов заплакать, умоляя меня прикоснуться к ней. – И сними все, что на тебя надето.

Я осекаюсь – это звучит не очень.

– Я имею в виду… – Боже, как насчет того, чтобы начать говорить связно, Кеннет? – Можешь взять любые мои вещи, чтобы переодеться и не быть в мокрой одежде.

– Это становится традицией: повышать влажность в этой комнате.

Она хитро улыбается и удаляется за дверь гардероба.

В ванной я переодеваюсь в домашнюю одежду и, когда вхожу в спальню, застаю Бель на кровати – ее руки сложены на животе, а взгляд устремлен в потолок. Все кажется таким естественным и… правильным? Кажется, что после долгого пути по бездорожью я наконец-то вышел на гладкую дорогу. Мне бросается в глаза футболка, которую она выбрала, и… Странно. Я не ощущаю эмоций, подавляющих меня при виде этой вещи. Замешательство овладевает мной, призывая разгадать магию этой девушки.

– Почему ты выбрала эту футболку? – спрашиваю я, стараясь звучать непринужденно.

Бель поворачивает голову в мою сторону, встречаясь со мной взглядом.

– Она самого маленького размера, и на ней крутой мотоцикл. Не знала, что ты в душе байкер. – Ее улыбка такая искренняя и заразительная, что на секунду мои мысли теряются.

Я ложусь рядом и набираю полную грудь воздуха.

– Мама подарила эту футболку. Это один из последних ее подарков.

Губы Бель округляются в удивлении, а в глазах сразу мелькает сожаление.

– Извини, я не знала. – Она резко садится. – Мне нужно переодеться.

– Нет, – уверенно говорю я, взяв ее за руку и притянув к себе. – Мне бы хотелось, чтобы она осталась у тебя. На тебе. Когда эта футболка лежит на полке, я чувствую лишь сожаление и грусть от потери. А ты придаешь ей новую жизнь.

Бель смотрит мне в глаза, пытаясь найти ответы на вопросы в своей голове, но затем сдается и спрашивает:

– Ты уверен? Эта вещь явно очень дорога тебе.

– Да, уверен. Ты тоже важна для меня. Поэтому я буду рад, если дорогой мне человек будет носить дорогую мне вещь.

Моя ладонь касается ее щеки, и она наклоняется к ней.

– Хорошо, спасибо, – шепотом произносит Бель. – Я буду беречь ее, обещаю.

У меня нет сомнений в том, чтобы эта вещь оставалась у нее. Когда во мне осело понимание того, что я впервые посмотрел на футболку и чувство вины не поднялось на поверхность, все сразу встало на свои места.

Я понял, что любимые люди могут придавать другие эмоции привычным вещам и ситуациям. Может, теперь мне удастся смотреть на эту футболку и вспоминать, с какой радостью мама отдавала этот подарок и как улыбка озаряла черты ее лица. Точно так же, как у Бель.

Несколько минут мы лежим в тишине, но потом я задаю вопрос, на который уже знаю ответ. Бель выучила наизусть инструкцию по эксплуатации мной, поэтому подготовила блокнот и ручку, которые ранее бросились мне в глаза.

– Зачем блокнот и ручка?

– Знаю, что тебе так будет легче. – Она протягивает их мне, негласно подзывая меня к разговору.

Чтобы мой разум не решил сделать шаг назад, я быстро выхватываю ручку и блокнот из ее рук.

«Шрам остался после аварии. Я был вместе с мамой в машине».

Бель читает, и из нее вырывается охающий звук, когда она замирает. В комнате воцаряется молчание, которое нарушается лишь громким стуком капель дождя за окном.

– Я не знала. – Ее голос прорезает тишину, пробираясь мне под кожу.

Она опускает взгляд и перебирает свои пальцы, качая головой.

– Об этом никто не знает, не так ли? – Зеленые глаза снова смотрят на меня, разрушая кирпичи моей невидимой стены.

– Да. Только члены семьи. Папе удалось это скрыть, чтобы не было разбирательств по поводу лишения родительских прав. Его не было в стране в тот день и еще несколько дней после. Я находился в больнице под присмотром его адвоката, – отвечаю я, сам не замечая того, что мне больше не требуется изложение мыслей на бумаге.

Господи, как ей удалось разговорить меня всего одним чертовым блокнотном и взглядом, ставящим на колени? Я замолкаю, пытаясь навести порядок в голове. Стараюсь вновь укрепить стену, выстроенную годами.

– Я не понимаю. Мой папа наверняка знал о произошедшем. Почему за все это время он хотя бы не намекнул мне? – Бель хмурит брови. – Хотя это риторический вопрос. Мне напрямую никто ничего не рассказывал, но помню, как однажды вечером услышала их разговор с мамой. Папа сказал: «Оливия Кеннет умерла в автомобильной аварии».  Мама начала причитать про то, что ты еще слишком юн, чтобы лишиться родителя. Хотя не знаю… как по мне, не существует подходящего возраста для потери близкого. – Она прикусывает щеку, задумавшись о следующих словах. – Помню, как папа произнес фразу, которую я не сразу поняла. Но затем, когда ты стал отстраняться от меня, его слова снова и снова прокручивались у меня в голове.

– Что он сказал? – Я прерываю ее.

– Их дружба была обречена на провал с первых дней, но сейчас это точно произойдет. – Голос Бель понижается до шепота, и она закрывает глаза на пару секунд. – Потому что Аннабель никогда не сможет заслужить его любовь. Она слишком слаба.

Сожаление окрашивает черты ее лица, в то время как меня переполняет гнев. Бель забирается на меня сверху и крепко обнимает, прижимаясь всем телом.

– Ты должен был рассказать мне в тот день… когда я бежала за тобой. Прошу, не уходи в себя, не прячься от меня. – Она нежно целует мой шрам через футболку. Неровное выдох покидает мои легкие, и я обхватываю ее талию.

Черт, эта девушка больше не сдается. Теперь она решительно настроена залезть внутрь меня и рассмотреть все под микроскопом.

Мне приходится призвать всю силу духа, прежде чем заговорить.

– Мама, но ты обещала, что мы поедем на мото-фестиваль, – стону я.

– Леви, ты видишь, какая ужасная погода за окном? Как нам там стоять? Мы все промокнем, – отвечает мне в тысячный раз мама. 

Меня злит, потому что она не понимает, что это всего лишь дождь, а не масштабный ураган, сносящий все на своем пути. Дождь – это круто. Можно будет шлепать по лужам и наблюдать, как бензиновые пятна превращаются в радугу. 

– Ну пожалуйста, мамочка! – Мне приходится перейти к козырям: она обожает, когда я называю ее мамочкой. 

– Мамочка, да? – Она ухмыляется мне. – А ты хитрец.

Ее рука взъерошивает мне волосы. 

– Давай наденем резиновые сапоги и дождевики. Мне кажется, в них мы будем выглядеть еще круче, – улыбаюсь я, смотря на нее с надеждой в глазах. – Ну прошу-прошу, пожалуйста.

Мои глаза превращаются в блюдца, как у кота в сапогах. 

– Боже, Леви, ты невозможен, когда так смотришь на меня. – Она вздыхает. – Ладно, собирайся. И не забудь про сапоги и дождевик. – Мама указывает на меня пальцем.

– Ура! – Я крепко целую ее в щеку, обнимая за талию. – Спасибо, спасибо! Обещаю, мы точно не заболеем. Это всего лишь дождь. 

– Ох… чувствую, что это будет то еще приключение. 

Я бегу вслед за мамой по подъездной дорожке, чтобы скорее сесть в машину. Кажется, погода не собирается налаживаться. 

– Леви, может мы все-таки не поедем? – спрашивает мама, садясь в машину. – Посмотри на этот ливень, там даже не будет никакого мото-фестиваля в такую погоду.

– Мама, байкеры не боятся дождя. Они крутые! – восклицаю я с заднего сиденья.

– Да-да, они крутые. А мы? 

– Мы тоже крутые, когда-нибудь я стану байкером и прокачу тебя на своем мотоцикле. О-о-о, – протягиваю я, – а еще прокачу Бель. Ей точно понравится. – Ухмылка расползается по моему лицу.

Я каждый раз пытаюсь произвести впечатление на эту девочку, но она никак не хочет со мной веселиться. Бель постоянно грустит и оглядывается через плечо на свой дом. Это странно. Но я обязательно когда-нибудь ее порадую. 

– Может не стоит? Давай обойдемся велосипедом. На крайний случай машиной, – качает головой мама, выезжая с территории дома. – И не смей втягивать Бель в свои авантюры, чтобы ей не пришлось получать за вас двоих. 

– Почему Бель так часто наказывают, и она сидит дома? 

– Потому что… – мама кашляет в кулак, – потому что не все родители понимают своих детей. 

– Что это значит? – в недоумении спрашиваю я.

– Это значит, что не все едут в такую отвратительную погоду смотреть на каких-то байкеров, стоя в дождевике и резиновых сапогах. – Мама вскидывает брови, смотря на меня через зеркало заднего вида. 

– Ты лучшая мама, – улыбаюсь я ей. 

– Знаешь, как сделать мне приятно, не так ли? – хихикает она. 

– Да. 

Я включаю музыку в плеере, который мне подарили на Рождество, и слушаю рок, настраиваясь на байкерскую волну. Я называю ее так.

На резком повороте меня вжимает в дверь, а плеер выскальзывает из рук, отрываясь от провода наушников.  

– Ужасная дорога!  – ругается мама. 

Я начинаю искать плеер – его нигде нет. Просматриваю все вокруг, но так ничего и не нахожу. Заглянув под переднее сиденье, я наконец-то вижу блеск корпуса плеера. Мне ужасно неудобно доставать его пристегнутым. Рука не дотягивается, потому что упирается в сиденье, а ниже я нагнуться не могу. Мне приходится сделать еще пару попыток, но все бесполезно. 

– Мама, можно отстегнуть ремень безопасности? Я уронил плеер и не могу его достать из-под сиденья.

– Нет, оставайся пристегнутым. Мы уже скоро приедем. 

– Ну ма-а-м, мне нужно настроиться на байкерскую волну! – ругаюсь я. 

– На байкерскую волну? – смеется мама.

– Да, – с гордостью отвечаю ей.

– Ладно, я сейчас отодвину сиденье, и ты сможешь его достать, но только не отстегивайся! 

Мама наклоняется в сторону. Одной рукой она держит руль, а другой дергает рычаг сиденья.