Loe raamatut: «Еге»

Предисловие.

Ветхий дом к себе приманил. Со скрипом старых половиц начал шептать еле различимое: «Ежии». Вводил в транс. Он словно проснулся, успев задремать под раскаленными лучами летнего солнца. Маленькая, заплутавшая в лесу девочка, разбудила сухонького старика.

Дом зарос бурьяном, не было проложено троп возле него, но в мрачных окнах, готовых вот-вот рассыпаться в прах, мелькнуло отражение женского лица.

«Колдунья», – на миг проскользнула мысль у Еге. «Надо бежать!»

Мгновенно ноги девочки налились свинцом, словно приросли пятками к остывающей земле, тело тоже перестало слушаться.

Тяжелая дверь, откашлявшись, грузно отворилась, а за ней появилась хозяйка жилища – невероятной красоты молодая женщина.

* * *

Еге только исполнилось 8 лет, она жила с родителями на отдаленной опушке леса. Каждый день отец ездил на охоту, добывать семье продовольствие, мать занималась хозяйством, а дочь собирательством. В выходные взрослые выезжали на ярмарку, чтобы обменяться продуктами, или приобрести что-то для охоты, а заодно и новости послушать, не нападает ли кто на Русь.

В те далекие времена существовали на Руси три мира: Правь, Явь и Навь.

Светлый мир – Правь, это мир богов и законов, равновесия, середина между Явью и Навью, попасть туда можно лишь просветленному человеку через огромную гору. Навь – мир духов, снов, там находится Пекло (ад). Все люди и живые существа живут в мире Явь. То, что мы видим вокруг.

Из мира живых – Яви, никто не решался захватить такое огромное государство, как Русь, но темная сила не дремала. Ей не нужны были земли, только души людей, проживающих на них, для подземного переворота мира Нави.

Уезжая в город, родители строго настрого запрещали Еге ходить дальше лесной опушки. По слухам, там жила злая колдунья, которая воровала детей, зажаривала их до корочки и съедала.

Еге не верила в эту присказку, но родителей ослушаться не могла. Да и как не ходить в лес? Наслаждаться хороводом деревьев, вкушать сладкие ягоды и дышать хвойным запахом из бора. В следующие выходные, как только рассвет озарил верхушки деревьев, и родители уехали в город, Еге поспешила в лес собирать позднюю ягоду.

Лес переодевался в осенние краски, только ели, своей яркой зеленью разбавляли оранжево-красные пятна. Листья стремительно желтели и падали с верхушек деревьев, было в этом нечто уныло-прекрасное. За своими мыслями Еге не заметила, как вышла на незнакомую тропу, и впереди ей привиделась целая поляна спелой ягоды.

«Как обрадуются родители моей находке» – подумала девочка, и с визгом понеслась к этому сладко-липкому острову.

Странно. Чем быстрее к поляне бежала Еге, тем дальше она ускользала от неё. Яркое, почти осеннее утро сменилось легким сумраком, повеяло холодом, переплетенным с ветром. Под ногами шуршали опавшие листья, будто пели похоронные песни, и не было слышно трели птиц, да и звери попрятались в норки. Восемь утра, а смеркалось.

Еге устала бежать за оазисом ягод, остановилась, отдышалась и поняла, что заблудилась. Это место показалось незнакомым. Как из него выбраться? За спиной девочку окружили пушистые ели, направляя в её сторону острые иголки, словно колья, пытались проткнуть нежную детскую кожу. Еге наступила на засохшую палку, шепот из-под ног: «бегии», пробудил в ней тревогу. Она стала крутиться вокруг себя, и мрак по итогу окутал всё пространство. Её глаза привыкли к темноте, сквозь тьму ветки растений, как руки, царапали кожу до крови. Она споткнулась о мощные выступающие корни деревьев, запахло сырой землей и могучие корни, пробившиеся сквозь зеленый мох, стали ощупывать поляну в поисках девочки, а когда захватили ноги, то притащили по холодной грязи к незнакомой избушке.

Дом давно зарос бурьяном, не виднелись протоптанные тропы возле него. Он казался живым, дышал, жил внутри себя воспоминаниями. В его мрачных окнах мелькнуло отражение женщины.

«Колдунья» – подумала Еге и вздумала бежать. Но не тут-то было. Ноги налились свинцом, пятки словно приросли к холодной земле, а тело перестало слушаться. Кричать бесполезно, в лесной глуши никто не услышит.

Со скрипом отворилась тяжелая деревянная дверь, запахло сыростью и смрадом, на пороге стояла невероятной красоты молодая женщина и довольная смотрела на девочку. Её глаза были выцветшими и остекленевшими, в них таилась глубокая печаль, будто демон бессонницы забрал себе всю радость жизни. Женщина была бледной, но это не портило заостренных черт прекрасного лица, пухлые губы приятно складывались в бантик, брови были черны, а ресницы пушистыми. Тонкие руки неловко перебирали ворот белого платья.

Я ждала тебя, Еге!

В глазах ребенка застыл ужас, губы побелели, а сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки через рот.

Не бойся! Я тебя не трону! – голос женщины был ласковым. – Не хочешь пройти внутрь избы, погреться и пообедать? Тут порой так скучно, что мне не хватает интересного собеседника во время трапезы, – всё это она говорила размеренно, голос убаюкивал, Еге расслаблялась. Забыла про страх и вошла в ветхий дом.

Внутри он был не таким, как снаружи. Посередине комнаты разместилась огромная кирпичная печь, таких размеров, что взрослый мог пройти в неё стоя, возле печи стоял такой же огромный дубовый стол, вырезанный лучшими мастерами города, Еге никогда не видела столь расписного стола. Стулья были под стать: массивные, крепкие; в углу комнаты виднелась скамейка, а сверху неё повешено во весь рост зеркало. Было понятно, что дом хранил в себе тайны и воспоминания прошлого. Сквозь ветхие окна пробирались внутрь ветра, они то загорали, то тушили угольки фонарей избы, пронизывал холод, казалось, призраки ходили босыми ногами по полу и оставляли леденящий след своих душ. Неприкаянные. Девочка часто тайно слышала рассказы родителей о всякой нечисти леса.