Неверная

Глава 9

Только открыла глаза, тут же подскочила как ужаленная, и словно одурелая, до обеда убирала в квартире. Сегодня хваталась за всё подряд, лишь бы не останавливаться, не думать, не вспоминать.

Но пару раз я всё же встала посреди квартиры, всё же прижала ладонь к лицу – неужели это я могла там быть. Разве я?

Краснела и улыбалась, качала головой, отгоняя от себя затягивающие в другое измерение мысли.

Я сама пошла в квартиру к мужчине.

Как же я могла так поступить?

Ведь это – самая настоящая измена.

А вдруг кто-то видел и расскажет Паше?

Снова краснела, в страхе пыталась вспомнить, не было ли кого-то в тот момент поблизости.

Страшно оттого, что я могу вот так просто, собственными руками разрушить нашу семью.

Почему-то совсем забыла, что Паша давно и спокойно изменяет. Но я совершенно искренне полагала, что это я во всём виновата и разведёмся мы только по моей вине.

Потом возмущалась собственным мыслям, пыталась приглушить их тем, что никто ничего не знает и не узнает никогда. Тогда зачем устраивать истерику? Нужно просто молчать и вести себя так, словно бы ничего не произошло.

В конце концов я смогла взять себя в руки. Но немного боялась, что виноватый взгляд выдаст меня с головой. Казалось, только лишь взгляну на мужа, он сразу же всё поймет.

Я шла к зеркалу и репетировала как посмотреть на него так, чтобы он не понял.

После обеда поехала за Юрой.

Лилия Ивановна, мама Паши, прекрасная женщина. Меня любит, Юрку обожает.

Знала бы она, что её сыночек вытворяет. Сыночек-то ладно, а вот если бы узнала, что вытворяю я, вот это было бы совсем плохо. Ведь сыночек – это сыночек, а невестка – уже другое. Не думаю, что она сразу возненавидела бы меня, но и по голове не погладила бы, это точно.

Сказала бы: «Жена должна оставаться верной, что бы ни вытворял муж».

Если бы я была свекровью, я бы именно так и говорила.

Хорошо, что она живёт далеко от нас, при её характере лезла бы к нам постоянно, а так – только по телефону. В отдалении мы любим друг друга больше.

От свекрови уехали, прошлись с малым по парку, покатались на каруселях. Около пяти вернулись домой.

С порога слышу, что муж дома. В лицо сразу вся моя кровь бросилась, как нарочно. Столько репетировала, а как услышала, что он дома, все мои репетиции не помогли – покраснела, как рак.

– Софья, это вы? – кричит из спальни.

– Мы, а ты кого ждал?

– Папа, привет! – малой только разулся, сразу побежал к нему показывать подарки, – смотри, что бабушка мне купила!

Я копошилась в прихожей, потом сразу на кухню.

– Соня! – Паша зовёт.

Вошла в спальню, лежит на кровати, включил телевизор. Отдыхает.

– Что это ты валяешься? – спрашиваю.

– Да устал от этого семинара. Если бы не новые технологии, я бы на эти семинары ни ногой, ты же знаешь. Иди сюда, – он хлопнул на место рядом с собой.

Я замешкалась, потом присела на край кровати.

– Иди ближе, – сказал он.

Я подлезла, легла ему на плечо, он обнял. С одной стороны Юра, с другой я.

И мне стало вдруг ужасно стыдно. Я обхватила мужа рукой, а он обхватил меня и какое-то время мы молча смотрели в телевизор.

Прямо идиллия.

– Пап, а бабушка сказала, что в детстве ты был копия я.

– А может это ты – копия я? – усмехнулся Паша. – А ну, Юрка, принеси мою сумку, в прихожей лежит.

Малой вскочил, побежал в прихожую, притащил сумку. Паша порылся и достал коробочку синего цвета.

– Пап, что это?

– А это вот маме подарок, – он протянул коробочку мне.

Я взяла, удивлённо взглянула. С чего бы это? Нечасто он мне что-то дарит.

– Открывай, – Паша весело приподнял брови.

Открыла, а там серьги золотые, с синими камешками.

– Ой, Паша, какие они красивые.

Муж довольно улыбнулся.

– Правда, сапфиры пока искусственные, но вот как только дом построим, будут тебе и настоящие. Всё у тебя будет.

– Паша, спасибо, – я поцеловала его в щёку и пошла примерять серьги.

– Пап, а мне что?

– А тебе в твоей комнате. Иди, смотри.

Юрка стремительно скатился с кровати и пулей выскочил из спальни.

И сразу послышался радостный возглас:

– Железная дорога, вот это да!

Я обернулась, показывая мужу серьги в ушах, улыбнулась, а Паша улыбнулся в ответ.

– Тебе очень идут эти синие камешки.

– Ты так считаешь?

– Я это знаю.

Я снова легла рядом с ним. Он обнял.

– Может сходим куда-нибудь на следующие выходные? В цирк или в кино? Можно на каток или в боулинг.

– О, давайте сходим! – кричит Юра из своей комнаты.

Ну вот, хорошо же?

Ведь живём, и всё у нас прекрасно. И зачем заводить всяких там любовниц, зачем?

О себе я подумала, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не полезу ни в чью квартиру.

Никогда.

Началась неделя, такая же, как и сотни других недель.

В садик, домой, уборка, обед, ужин…

Всё дальше отодвигалось в памяти то досадное происшествие с соседом, всё меньше хотелось о нём вспоминать.

Но это днём, а ночью…

Как только ложилась в постель, закрывала глаза, мысли, что пыталась сдерживать целый день, с силой набрасывалось ночью, и я уже никак не могла отвертеться. Раз за разом, бесконечно прокручиваю в памяти тот вечер. Не могу не думать…

Просто наваждение какое-то…

Глава 10

Прошла неделя, за ней другая. За работой света белого не вижу. Заказали ещё два дома. А в скором времени ещё парочка заказчиков на пороге покажется. Уже прозванивали, консультировались. Собираются.

Работаем в повышенном темпе. Пока успеваем, но чувствую – придётся нанять пару человек.

Дал поручение Анжелике просмотреть на сайтах, выложить вакансии. Чувствуется, что вот-вот начнём зашиваться, а этого никак нельзя допустить. Я уже на последних оборотах, да и остальные косо посматривают. Работа кипит, не то слово.

Это и хорошо.

По сторонам вообще не смотрю, к женским всяким уловкам абсолютно холоден. Замечаю, как Анжелика передо мной вышагивает, но вот никак не реагирую. Такое впечатление, что на время авральной работы стал импотентом.

А если правда?

Да нет, я просто весь в работе и устаю морально и физически.

Только пришел в офис, только раскочегарился – уже вечер. А я ещё и половины не сделал того, чего хотел. Какие тут женские чары? В таких условиях на меня даже кувалда не повлияет. Мозг и во сне в цифрах и расчётах. Ничего другого к себе и близко не подпускает.

Иногда мне кажется, что я не человек, а робот. Даже о простых человеческих потребностях порой забываю. Поесть – точно. Если Анжелика не принесёт чего-то, так и сижу голодный.

А однажды домой вернулся, так одетый на кровать и упал, даже в душ не пошел, не было сил. Ругал себя потом: зачем домой попёрся, только время зря потратил. Мог и в офисе заночевать.

И тут же сам себе мой мозг ответ выдаёт: несмотря ни на какую загруженность и усталость время от времени возникает картинка сидящей на лестнице девушки.

И тянуло меня домой точно верёвкой.

А что, если она сидит сейчас там, ждёт меня, а я тут, на работе.

Бред сумасшедшего, конечно, но каждый раз, выходя из лифта, я оборачиваюсь, смотрю на то место, где она сидела – а там никого нет.

Это поведение, зависимость от этой картинки, страшно мне не нравилось.

Неужели теряю былую сноровку. Привыкаю к тому, к кому не должен. Это совсем не добавляло оптимизма, а даже слегка удручало.

Не было такого никогда, чтобы я вот так, навязчиво, о ком-то думал, дергался и ждал. Если только когда-то, в далёком прошлом, в школе.

Заставлял себя не акцентировать, отвлечься, думать о чём-то другом. Уйти в работу ещё глубже.

Но чёрт возьми, не получалось.

Только девять вечера на часах, я сворачивал всё и ехал домой, несмотря на усталость.

Приезжал, разочарованно смотрел на пустую лестницу, падал на кровать и засыпал как убитый.

В субботу после работы заехал в супермаркет. Сегодня решил немного отдохнуть, уехал пораньше. Нужно хоть что-то кинуть в холодильник. Да так, подкупить кое-чего.

Хожу между стойками и стеллажами, рассматриваю.

Вдруг из-за поворота пацан выбегает. А лицо у него до боли знакомое.

– Пап, пошли туда! Я там видел киндеры!

Из-за того же поворота выходит… этот… как его там… короче, стоматолог.

Резко меня осеняет догадка!

Пацан – сын моей соседки, этой красавицы, а папа – значит стоматолог?!

Пока я это всё сообразил, иду на стоматолога, по инерции, которую уже не остановить.

Он меня увидел, и прямо передернуло всего, глазки забегали, и тоже идёт на меня.

– Приветствую! – говорю.

Он засуетился, оборачивается и снова на меня. Близко так подошел и почти на ухо суетливо шепчет:

– Я тут с женой. Если что – мы познакомились на семинаре, а не у Мишки.

– Не вопрос, – говорю.

А сам по сторонам взглядом вожу – а она где?

Оборачиваюсь…

Ни хрена себе!

Она! Твою ж мать! Это что, она?

А на лестнице как-то попроще казалась. Да и в лифте вечно заспанная, бледная, никакая.

А тут! Это наверное не она! Ошибся. Тогда пацан откуда?

Короче, я просто обалдел от увиденного.

И если этот стоматолог боялся, что скажу чего-то лишнего, то он зря боялся, потому что я просто онемел.

Подходит такая цыпочка. Черные такие обтягивающие брючки. Туфельки – ни фига себе, какие сексуальные шпильки. Пиджачок коротенький, а под ним красная майка затянула грудь.

Я не удержался и начал рассматривать снизу. А когда добрался до волос и лица, тут совсем оторопел.

Как же я там, в темноте, такой красоты не рассмотрел?

А губы! Черт побери! Охренеть можно! А глаза! А носик!

Что-то всё перепуталось у меня в голове. И я уже начал сомневаться, её ли я трахнул у стены у себя дома.

– Добрый день, – голос её, тихий, нежный.

Она и бровью не повела, словно не узнаёт меня.

– Познакомьтесь, это моя жена София, – пролепетал стоматолог.

– Очень приятно, Платон, – пролепетал я.

– Мне тоже, – она протянула ладонь и улыбнулась.

Я уставился на её кораллово-красные губы, и как дурак не знал, что сказать.

– Кажется, мы живём в одном доме, – выдавил я.

– Неужели, – выдавил стоматолог, – значит можно ходить друг к другу в гости.

– Очень даже можно, – я почти сумел взять себя в руки, и ситуация даже начала меня забавлять, – я на десятом, в двести пятнадцатой.

– А мы на двенадцатом, в двести двадцать пятой, – как-то нервно хохотнул стоматолог. – Значит и проект будущего дома можно обсуждать.

– Какой проект? – повернулась к мужу София.

– Платон – архитектор. У него своё архитектурное бюро. Делает замечательные проекты.

– Интересно, – она снова глянула мне в глаза и вроде даже с интересом.

– Да, это так, – я сдержанно улыбнулся, пытаясь произвести на неё впечатление человека делового и занятого.

И кажется произвёл.

– Ну, мы идём? – пацан стал подгонять, и мирная беседа наша тут же развалилась.

– Ладно, мне пора. Ты заходи, если что, – сказал я, глянул на стоматолога и тут же взгляд мой перепрыгнул на Софию.

Имя-то какое.

Они пошли по проходу. Я ещё постоял, немного подождал… может обернётся…

И… она обернулась…

Глава 11

Я обернулась, не могла не обернуться, кинула гневный взгляд. Но что-то подсказывает, не такой уж гневный он получился.

Ухмылочка Платона свела на нет весь мой гнев. Сосед пожирал меня глазами и это нравилось мне. Его взгляд и его вид прямо требовали, чтобы я захотела с новой силой. Тайное желание вспыхнуло где-то внутри.

– Кто это? – спросила я мужа, пытаясь скрыть замешательство.

– Да так, один знакомый архитектор, – отмахнулся Паша.

– Он наш сосед. Я его в лифте иногда встречаю. А ты откуда его знаешь?

Муж занервничал. Он знал его, но не хотел говорить откуда и явно собирался соврать. Понятно же, познакомились в весёлой компании, где гуляли с любовницами. Иначе зачем так нервничать.

Нужно пойти к соседу и узнать, откуда они знакомы.

Пойти? Серьёзно?

Один раз уже пошла…

Тогда сиди, гадай дальше. Догадывайся.

Но любопытство скверная штука. Оно покоя не даёт. Тянет туда, куда не нужно и соваться. Требует выяснить.

А может оно требует совсем не этого, а чего-то другого?

Если и были в моём поведении какие-то подсказки, то муж мой совершенно их не замечал.

Дотошный к замеченной пылинке или неправильно повешенному полотенцу, к недостаточно прожаренному или пережаренному мясу, он совершенно не замечал изменений во мне.

То, к чему стоило бы присмотреться в самую первую очередь, он не то чтобы игнорировал, а просто был слеп.

Мне казалось, если бы сама посмотрела на себя со стороны, я бы всё поняла. Это же очевидно.

Впрочем, что очевидно для меня, для него – обычные вещи.

И это тем более странно с его требовательным характером. Но видно требовательность в одном вопросе не добавляла требовательности в другом.

В нашей, казалось бы, идеальной семье, я уже почувствовала её не идеальность. И что самое худшее, поняла, что могу спокойно совершать такие же поступки, какие совершает мой муж. Делать это тайно, и получать не только удовольствие, но обострённое чувство, которое раньше было мне неизвестно.

Чувство опасности. Страх быть пойманной, уличённой. Но это уже был не тот страх, что раньше, до того, как я узнала об изменах мужа.

Он совсем другой – азартный, возбуждающий.

Я стала представлять, что если вот так просто открыть дверь, выйти из квартиры минут на десять-пятнадцать… даже на полчаса… заняться сексом соседом… а потом вернуться и жить дальше, как ни в чём не бывало.

Что если…

Ведь Паша даже не заметит моего отсутствия.

Я представляла это, как опасное приключение и пару раз даже подходила к двери, открывала замок… и прислушивалась…

Сын спит, муж смотрит телевизор и засыпает, потом его хоть пушкой буди, не разбудишь.

Никому я не нужна, никто не зовёт…

Когда они засыпают – всё, можно делать, что хочешь.

Но представлять – это одно, а сделать – совсем другое.

Я на такое не способна. Нет. Не способна!

Не решалась. Да и так ли хочется?

Одно дело мысленно, а другое в реальности.

Но каждый раз после дежурного секса с мужем я всё чаще обращала свои мысли туда, на десятый этаж, в двести пятнадцатую квартиру.

Сонные движения моего мужа и совершенно нахальные, резкие, пошлые манипуляции соседа… Однообразный секс с мужем и горячий, бурный секс с соседом.

Да тут нечего и обсуждать.

Это муж, а то сосед – в этом вся и разница.

В воскресенье утром звонок Паше на телефон. Он пошевелился, я тоже. Он потянулся, взял трубку.

– Алло.

Потом только слушал.

– Хорошо, не волнуйтесь. Тогда давайте, я сейчас собираюсь и еду в кабинет. Встречаемся там через час… Я постараюсь… Сорок минут… Хорошо, хорошо. Всё, иду.

Он бросил телефон на тумбочку. Я не хотела, но так получилось, что пока экран не потух, увидела первые буквы – Кар…

– Кто это? – недовольно спросила я.

– Пациенту плохо, срочно нужно идти вскрывать пломбу.

– Так это пациент звонил?

– Ну да, – он откинул одеяло, сел на кровати, потянулся, – чёрт, как не хочется.

Конечно, эта сучка даже в воскресенье ему покоя не даёт. Вот же прицепилась.

– Но мы хотели с тобой… – начала я.

– Ну ты видишь, что происходит! – он раздраженно повернулся и указал на телефон, – я не могу бросить человека. Это моя пломба и никто не будет ждать до завтра!

– Да, хорошо, иди. Я что, возражаю?

Ничего не поделаешь, я тут бессильна. Пациент или нет, всё равно на меня никто не обращает внимание.

Ну и пусть валит. Не знаю, то ли оттого, что я лежу в постели или хотелось поваляться, понежиться вместе с мужем, пока ребёнок у бабушки, можно было бы… но опять облом…

Пока он одевался, я смотрела на него и вдруг совершенно нахальная мысль проскользнула в мою голову… ну что ж, пусть одевается, а я возьму тарелочку и пойду к соседу – за солью…

Паша ушел, хлопнув дверью, а я всё сидела на кровати и думала – что за жизнь такая? Ну что за жизнь?

Звонок в дверь прервал мои размышления, видно Паша ключи не взял или что-то забыл.

Я пошла открывать прямо в прозрачной ночнушке, которую купила когда-то, чтобы соблазнять мужа, но он почему-то совсем от неё не соблазняется…

Черт побери, будет у меня когда-нибудь нормальный секс или нет?

Резко открываю дверь – на пороге сосед. В руке какой-то альбом.

Взгляд его застыл у меня на груди и на всём остальном. Под ночнушкой-то ничего нет. А я остолбенела, даже забыла об этом.

Несколько секунд я не могла ничего понять.

Потом решила – мысли материализуются.

Его футболка, обтянувшая грудь, у горловины виден краешек татуировки. Я уставилась на это краешек, не могла отодвинуть взгляд. Как голодный человек смотрит на жареную золотистую куриную ножку, смотрит и понимает, какое это блаженство – откусить от этой ножки…

Черт, мне захотелось схватить его за эту футболку и втянуть в квартиру… но я спохватилась и резко глянула ему в глаза.

– Чего тебе?

– А муж где? – сказал он быстро, окидывая взглядом пустую квартиру.

От его голоса мурашки побежали по коже, и Платон заметил, как я вздрогнула.

– Не твоё дело, где мой муж, – нужно было сопротивляться нахлынувшему желанию.

Но его руки с натянутыми мышцами, я вспомнила, как они сильны и как держали меня… черт…

– Я хотел вот показать… – он протянул альбом, потом остановился, – так его нет?

Спросил с видом кота, которому подставили под рот сметану и отошли в сторону, чтобы он смог в полной мере этой сметаной насладиться.

– Нет, и будет не скоро! – сказала я и размахнулась, дернула дверь, чтобы закрыть, но нога Платона уже стояла наготове, и я слишком поздно заметила это.

Он толкнул дверь рукой и вошел в квартиру. Совершенно нагло осмотрелся, прислушался, потом непристойно меня осмотрел. Кажется, он даже сглотнул, глядя на мою грудь.

– Э, да ты одна-а, в этой прозрачной маечке, такая чистая и прекрасная, – ухмыльнулся он.

Я вспомнила, что на мне нет одежды, потому что эта ночнушка на одежду не тянет.

– Убирайся вон, я позову на помощь! – испуганно пролепетала я, понимая, что сейчас может произойти.

А я сама этого хочу…

Но сквозь желание всё ещё пробиваются искры разума.

– Ну конечно, конечно, ты позовешь на помощь.

Он прошел, бесцеремонно заглянул во все комнаты.

– Ау, на помощь! Хочешь, я сам позову! – и вот он уже возле меня. – Значит, говоришь, не скоро придёт. То есть твой муж, вот так утром, в воскресенье, куда-то едет и оставляет тебя одну, в этой совершенно потрясающей маечке.

Он подошел вплотную, скинул лямку, склонился над моим плечом, поцеловал. От этого касания всё вспыхнуло у меня в животе. Поцеловал шею, дотронулся ладонью до лица, приподнял и поцеловал подбородок.

– Мм, как ты пахнешь, только с постельки…

О боже, я расплываюсь от этих поцелуев…

Он скинул другую лямку и поцеловал место, где она была, я вздохнула от удовольствия и закрыла глаза…

– С вот этой невероятной грудью…

Он взял в рот сосок, потянул его, облизал, потом другой.

– С этим животом…

Ночнушка соскользнула на пол, и Платон опустился, губы его уже у меня на животе, ладони на бёдрах, нежно и требовательно касаются.

Несмело я положила ладони ему на голову, запустила пальцы в шевелюру, тронула плечи, нащупала футболку.

– Ты не должен… убирайся… – прошептала я.

– Не должен делать вот этого?

Его ладонь у меня между ног.

О, пусть не останавливается, не слушает меня.

– Уходи… – шептала я.

– Я сейчас уйду.

Но пальцы уже во мне, и я не могу, не умею сопротивляться. Он толкает меня к стене, и я прилипаю, он опускается всё ниже.

– Ты хочешь, скажи мне?

– Да, – выдыхаю и сама себя ненавижу.

И тут же его язык касается клитора, и я уже сама отодвигаю ногу, даю ему пространство. Он поднимает её и придавливает, а пальцы его гуляют по моей промежности, касаясь всего, что там есть. Я чувствую их повсюду, вот они уже на моей заднице, уже забрались в ложбинку, и я готова взвыть от удовольствия.

Язык смелыми движениями проходит по клитору, теребит его. А я просто как податливое существо согласное на все эти касания и проникновения.

Пусть только не останавливается.

– Ты очень вкусная. Как тут у тебя всё влажно, я не могу оторваться. Как можно от этого уйти утром, в воскресенье…

– Заткнись…

– Такая прекрасная девочка. Я мечтал о тебе две недели…

О боже, он тоже мечтал обо мне, как и я о нём…

Кажется, я люблю его!

Нет, дура, это не любовь…

А что?

Это измена. Ты уже второй раз изменяешь мужу.

Но если второй, значит это любовь?

Нет. Третий раз – любовь…

Хочу чтобы был и третий раз… Хочу…

Я задирала ногу и прижимала голову Платона, а он всё глубже, сильнее и настойчивей…

Хочется закричать от удовольствия, но удерживаю стоны.

Кричать нельзя… нельзя.

– Я ждал тебя, каждый день, а ты – жестокая…

– Я не могу, не могу…

Кажется сейчас… вот сейчас…

Я выгибаюсь, и он двигает языком быстрее. Хватаю его за волосы и кончаю, кончаю, кончаю. Потом оттягиваю его лицо от себя и отталкиваю…

– Уйди…

Но нет, он не желает отстраняться, он встаёт надо мной, как гора, и я чувствую себя песчинкой.

Он просовывает руку к моей шее, пальцы заползают в волосы, схватили, и моя голова откинулась назад. Влажными губами он покрывает мой рот. Язык его проникает внутрь, и я обхватываю его губами.

Этот поцелуй, как будто прощальный, но на самом деле это самый первый наш поцелуй, с которого всё только начинается…

Звонок. Зазвонил телефон…

Ох, нет… но он требовательно вибрировал на столе.

Мой рот занят, но я оторвала себя от Платона и разгоряченная, красная, голая, пошатываясь и проклиная все телефоны на свете, пошла к столу, на котором лежал телефон.

– Да, – я нажала кнопку.

– Соня, давай собирайся, я сейчас приеду и куда-нибудь сходим. Этот клиент просто панику развёл, всё нормально…

– Ага, хорошо.

Рука Платона у меня между ног… я вскрикнула, и быстро отключила телефон.

– С ума сошел, он же услышит!

– А мне плевать.

– А мне нет. Уходи, он уже едет домой.

– Я уйду, если пообещаешь завтра забежать ко мне вечером.

Он обхватил меня, пальцы скользнули сзади между ног и новое желание чуть не заставило меня забыть обо всём…

– Обещаю, что приду, – вырвалось у меня. – Уходи, пожалуйста…

Он накрыл мои губы своими. Потом снова опустился к груди, обхватил её губами, отпустил.

– Смотри, я буду ждать.

Я попыталась вымучено улыбнуться, получилось что-то похожее на выражение – что ты со мной делаешь.

Он глянул исподлобья, отпустил меня и пошел к выходу.

У двери обернулся, осмотрел меня голую и вышел.

Дверь за ним захлопнулась, но ещё минуту я смотрела на эту дверь.